Разделённые. Книга вторая

      — Приятель, давай так. Я сейчас вытаскиваю кляп. А если ты будешь себя вести образцово-показательно, то даже разрежу скотч. Подмигни мне, если понял, — Микеланджело, усмехаясь, наблюдал, как молодой парень дёргается и таращит глаза.       Спелёнатый в прозрачную липкую ленту как куколка, он был полностью обездвижен. Но, кажется, не сломлен и твёрдо намерен орать благим матом, как только представится такая возможность. Про подмигивание всё наверняка понял, но мигать не собирался: ни одним глазом, ни двумя. Микеланджело понимал, что протест, в принципе, обоснован. Но считал, что неблагоразумен. Поэтому молча ждал подмигивания.       Рафаэль ничего не ждал. Растянувшись на небольшом диванчике, устроив берцы прямо на журнальном столике, задумчиво наблюдал всю сцену. На слова младшего медленно покачал головой. Мол, наивный. Ему в принципе казалось безопасным такое общение, монологами. А выпутываться из скотча коп мог начать сразу после их ухода, самостоятельно. Поэтому здоровяк спокойно возразил короткими, равнодушными фразами:       — Это ты зря. Я бы не стал его развязывать. И кляп вытаскивать рано. Орать начнёт. Вяжи его потом опять.       — Думаешь? — Майки обернулся, весело посмотрел на брата. — Не давать ему шанса?       — Шанса на что? Проораться? Нет, конечно. Зачем нам проблемы?       Парень отчаянно замычал, кажется, пытаясь с Рафаэлем поспорить. Тот лениво достал сай, поигрывая, непривычно терпеливо ждал. Стоны связанного сосредоточенно выслушал и даже глубокомысленно, как будто издеваясь, покивал. Рафаэлю справедливо казалось, что Майки с его обаянием сумеет добиться цели быстрее, чем он — со своей оскаленной рожей. Или даже Лео с долгими, пусть и внятными увещеваниями. Но всё-таки стоило добавить более весомых аргументов. Обращаться к здравому смыслу — это по части Майки. Пробудить страх — это уже к нему, к Рафу.       Молодой человек действительно прилип глазами к поблескивающему в свете ночника клинку. Только вот ум у него, кажется, отключился и сосредотачиваться на Микеланджело не собирался. Военный обернулся и мягко, как ребёнка, попросил:       — Убери, пожалуйста, оружие. Ну мало толку, если он просто обоссытся от ужаса. Давай я с ним поговорю, а если не получится, ты его потом попугаешь, лады? — дождался, пока Раф, недовольно хмыкнув, спрятал саи, и снова обернулся к юноше. Присел рядом на табуретку, ногой подвинув её под себя (та опасно скрипнула под огромным телом). И добродушно произнес: — Начнём наше знакомство с самого начала, как будто ничего не было.       — Да, абстрагируйся, парень. Как будто бы мы не вломились в твоё окно во втором часу ночи, не заткнули тебе рот и не привязали к стулу. А просто зашли на чай, мило поболтать, — хохотнул Рафаэль.       — Не обращай внимания, у моего брата проблемы с чувством юмора, — миролюбиво произнес солдат. И для верности осторожно развернул лицо молодого человека к себе, удерживая пальцами, не давая коситься на Рафа. Тот только ухмыльнулся на эту попытку завладеть вниманием хозяина квартиры. — Видишь ли, ему кажется смешным то, что нормальные люди находит мерзким. Кишки там по стенам его забавляют, отрубленные руки-ноги… Но мы же не будем до этого доводить, да, мистер Джонс? — Микеланджело помолчал. Выразительное мычание стало ответом. Солдат улыбнулся. — Отлично. Как знал, что мы поладим. Я — не сторонник насилия. Я всё-таки в прошлом солдат на государственной службе. Так что я сниму с тебя кляп, парень, и тогда мы уже сможем нормально поговорить. Я тебе полностью доверяю. Но учти. Только пикнешь — в лучшем случае, я верну тряпку на место. В худшем — мой неуравновешенный брательник потеряет терпение и треснет тебя по башке. А оклемаешься ты или нет — уже большой-большой вопрос. Ну что, готов? Надеюсь на твоё благоразумие, оно всем пойдёт на пользу.       Микеланджело медленно развязал узел носового платка. Вытащил ткань изо рта молодого человека, брезгливо кинул на пол. И уселся на место. Тот несколько секунд жадно хватал ртом воздух, таращась на гигантскую черепаху. Сглотнул. И, наконец, сдавленно пробормотал:       — Не думал, что вы реально такие здоровые!       — Видишь, я был прав, классный парень! С ним вполне можно договориться, — зубоскалил Микеланджело. И полицейского, возможно, его взгляд мог обмануть. Но только не Рафаэля. Тот видел, что за всей напускной весёлостью прячется готовность в любой момент замести следы и сбежать. И, если нужно, не оставить свидетелей. Раф вообще замечал, что мутант в последние дни сильно изменился, как-то неожиданно повзрослел. Стал по-настоящему опасен, хотя и до этого встреча с ним сулила мало радости. Но сейчас в нем появилась какая-то необъяснимая жёсткость. Случилось это после того, как Леонардо рассказал им о родстве с Донателло. И Раф понимал (или ему так казалось) причины. Майка предали все: сначала сослуживцы, друг и любовница, потом — страна, которой он был беззаветно предан, потом — собственный, вновь обретённый брат.       Но хозяин квартиры, кажется, чувствовал, что с мутантами шутки плохи. На добродушное обращение не повёлся, не разговорился, не размяк.       — Что… что вам от меня нужно? Я не участвую… я не состою в поисковых группах! — быстро проговорил он. — Я знаю, что уже есть организации тэ-хантеров , как правительственные, так и гражданские, но я в них никогда не бывал и не знаю ни имен, ни мест сходок. Какой вам с меня прок?       — Нам плевать на охотников за головами, — спокойно бросил Рафаэль. — Нас не поймать и не найти, если только мы сами этого не захотим. К тебе мы по другому поводу.       — Ополчились на полицейских? — он, похоже, не рассчитывал, что после этой встречи останется жив. Одно то, что мутанты разбили окно, пробрались в квартиру, напали на него в темноте, когда вернулся за полночь, задержавшись на работе, не сулило ничего хорошего. И он не понимал, как себя вести. Дать чудовищам всё, что захотят — сведения, информацию. Или молчать до последнего, пока не убьют. Но те пока что иных враждебных действий не проявляли, хотя один, громадный, и вёл себя, как мафиозо: противно улыбался и проигрывал трезубым ножом.       — Если ты три минуты помолчишь, то узнаешь много интересного, — доброжелательно пообещал Микеланджело. Убедившись, что молодой человек готов слушать и, может быть, даже что-то услышать, продолжил: — Уже лучше. Тебе наверняка известно только то, что показали в новостях и сообщили на планёрке. Если кратко, это — надуманная информация, а всех нас здорово подставили. Мы — засекреченные солдаты, выполняющие важное задание. Но Ороку Саки понадобилось обнародовать информацию о нас, чтобы вывести из игры. Мы мешаем ему в одном очень нехорошем злодейском плане…       — Майк, ты всё-таки не сказку на ночь ему рассказываешь, — неожиданно фыркнул Рафаэль. — Говори как есть. Этот человек хочет погубить тучу народа, отравив их химическим веществом.       — Вот чё ты лезешь? — военный обернулся; глаза озорно блестели. — Я налаживаю контакт!       — Это — взрослый мужик! Налаживай по-взрослому! Съешьте по стейку, выпейте пару пинт пива, обсудите девчонок — и тогда, может быть, контакт появится!       — От пива я бы не отказался, — неожиданно устало пробормотал связанный. У него внезапно закончились силы на сопротивление. Захотелось только, чтобы всё побыстрее закончилось. Свалят — так свалят. Прибьют его — так прибьют. Эйприл только жаль. Придёт утром после ночной смены, а дома не горячий кофе и завтрак, а холодный труп на стуле. Хотя… ей это здорово поможет по работе, классный сенсационный репортаж будет в кармане. Он вздохнул: — А то и от чего-нибудь покрепче… Ладно, не суть. То есть вы хотите меня убедить, что Ороку Саки специально заснял, как вы разнесли ему офис?       — Офис разнесли не только мы, а ещё и его солдаты — клан Фут — когда кинулись на нас, — отозвался Микеланджело. — Но ему нужно было, чтобы люди подняли визг и дружно побежали нас ловить. Он загнал нас в угол, ограничив в передвижениях и вообще в возможностях. Мы не можем вернуться на наши базы. Страны отказались от нас, чтобы замять мировой скандал. Мы остались без поддержки. А Ороку Саки между тем продолжает стягивать в свои лаборатории молодых перспективных ученых. И чем они там заняты — непонятно. На одно мы надеемся — что сыворотка, из-за которой всё началось, находится сейчас далеко, в безопасности.       — Её кто-то… вывез? — молодой человек смотрел на них внимательно. Испуганно, но внимательно. Рафаэль это оценил, кивнул.       — Наш четвёртый брат свистнул сыворотку у нас из-под носа и вывез в лабораторию на "Изумрудные острова". Сам, понятно, сидит там же. Думаю, его руководство сняло с него все обвинения, потому что он, в отличие от нас, задание выполнил.       — А выйти с ним на связь и узнать, как дела, вы что, не можете? — не вполне понимая внутрисемейные отношения, уточнил молодой человек.       — Нет, мы не можем. Он считает нас покойниками, потому что сам же подстроил наше убийство, — спокойно пояснил Майки. И сказал: — Так вот, мы плавно подошли к причине нашего позднего нескромного визита. Насколько нам известно, именно ваша, мистер Джонс, группа занималась проверкой фармацевтической фабрики на территории Нью-Йорка. Производства, которое принадлежит дочери Ороку Саки — Ороку Карай. Вы проводили проверку после поступления официального обвинения в использовании в производстве запрещенных веществ. Это мы, разумеется, через спецслужбы, направляли запрос на проверку. И мы знаем, что закончилась она полным провалом: ничего обнаружено не было.       — Э-э-э… Ну да. И что?       — Нам нужны документы. Все документы по этой проверке, все вещдоки, все выводы, соображения и догадки.       — Всего-то? — парень неожиданно развеселился. И пошевелил пальцами туго стянутых скотчем рук: — Да я бы с радостью всё вам отдал, только вот связан — не дёрнуться. Но, в общем-то, проблема не только в этом. А ещё в том, что мне до ужаса хочется сказать вам, чтобы вы убирались к чёртовой матери. И, поскольку отказывать себе я не привык, то вот: пошли вы отсюда к чёртовой матери! — гаркнул он.       — Я тебе говорил, по-доброму не выйдет, — Рафаэль откинулся на подлокотник, закинул руки за голову и зевнул. Микеланджело посмотрел на него.       — Что предлагаешь? Пытать его?       — Да — пытать, нет — не его. К нему утром заходит девушка, одна и та же. Прилично одета, очень нежна. Иногда приносит из пекарни в двух кварталах отсюда ещё тёплые яблочные пироги. Вот можно начать с неё, — Рафаэль усмехнулся, видя, как вздрогнул молодой человек. И едва заметно пожал плечом, — да, мы успели немного ознакомиться с подробностями твоей личной жизни. Поэтому решай сам, заслужила ли твоя подружка неприятности или нет. Хотя… если судить по твоему лицу, нам не стоит втягивать её в наши дела, а ты поможешь нам по доброй воле.       — Она вам ничего не сделала!       — Мы тоже никому ничего не сделали, однако это не мешает относиться к нам предвзято, — равнодушно отозвался хулиган. — Никаких вопросов морали и кармической несправедливости поднимать не будем, Джонс. Вопрос сейчас только один. Помогаешь ты нам или нет. Учитывая, что мы просим помощи не для того, чтобы ублажить самих себя и пощекотать собственное эго очередным подвигом на благо человечества. А для того, чтобы твой биологический вид просуществовал как можно дольше.       — Она — соблазнительная крошка, — неожиданно пробормотал Микеланджело, покосившись на брата. — Будет жалко её мучить. Может быть… мы просто заберем её себе?       — Твари! — молодой человек задёргался; ножки стула заскрипели по полу. — Зелёные мерзкие твари! Когда я освобожусь… каждому из вас… — он безуспешно пытался разорвать скотч. И так же безуспешно — придумать, что он с ними сделает. Микеланджело и Рафаэль ждали, наблюдая за ним. И, когда пленник утих, одинаково усмехнулись.       — Всё, выпустил пар? А теперь я снимаю с тебя скотч, — неожиданно Майки вытащил из-за пояса нож. Склонился к лицу молодого человека. Улыбаться перестал, взгляд стал ледяным: — Но перед тем, как я тебя развяжу, подумай хорошенько. Шутки кончились, будем говорить начистоту. Нам до лампочки и ты, и твоя девчонка. Мы никого не будем трогать. Нас интересует только Ороку Саки, который уже провернул редкостную по своей мерзости историю. Он убил всех моих сослуживцев. Пацанов, с которыми я провел всю свою жизнь. Напоил их этой химической дрянью так, что они перебили друг друга в считанные часы. Из-за него моя жизнь рухнула. И я очень хочу его за это отблагодарить. На свой лад. Сыворотка проходила через компании, которыми его дочь и он сам прикрываются. Если мы сейчас не дождёмся помощи от тебя, то по одному будем выцепливать всех твоих подчиненных. Кого-то уговорим или запугаем, неважно, как видишь, возможность у нас есть. Результат будет один и тот же. Бумаги мы получим. Но сейчас мы пришли к тебе, считай, с белым флагом. Чтобы ты помог нам — осознанно и добровольно, зная всё от начала и до конца, из первых рук.       — Может быть, ваши слова — ложь от первого до последнего слова! И вы просто охотитесь за бедным мужиком. Почему-то, — Джонс не сдержался, ждал, пока Микеланджело освободит его от липких пут. Мутант даже не поднял головы. Только разрезав полоски скотча, взглянул и произнёс:       — Тебе не кажется, что это даже звучит как-то глупо? Зачем нам за ним охотиться? Неужели какой-то мужик (по твоему мнению) заслуживает того, чтобы четыре мутанта — между прочим, уникальные лабораторные экземпляры, единственные в своём роде! — бегали за ним по всему земному шару просто так? Неужели ты считаешь, что может быть иная веская причина, из-за которой мы будем несколько месяцев терпеть его акцент, — он кивнул на вытянувшегося на диване мутанта.       Рафаэль неожиданно тихо, как-то тепло засмеялся. Пробормотал:       — Зараза ты, Майк…       Арнольд Кейси Джонс медленно поднялся на ноги, потянулся, разминая затёкшие мышцы. Всё это время взгляда не сводил с мутантов, пристально наблюдал, чтобы ничего не сделали. Да те и не собирались. Один лежал, задумчиво следя за ним по-звериному жёлтыми глазами, второй присел за барную стойку. Смотрел спокойно, без страха. И неожиданно улыбнулся.       — Даже если ты вызовешь сюда своих коллег, мы уйдем раньше, чем они покинут участок. А на тебя будут смотреть, как на сумасшедшего. Ты и так-то среди сослуживцев слывёшь не слишком здоровым, — он выразительно покрутил пальцем у виска. Джонс вспыхнул, но промолчал. — Одни дела, которые тебе поручают, чего стоят. Стопроцентные «висяки» с дурацкими названиями. А ведь именно по этой причине твою группу бросили на дело Ороку Саки. С самого начала было ясно, что японец не даст работать, а взявшийся получит люлей по полной программе. Ты и получил, когда всё мероприятие прикрыли. Так что, Джонс, не знаю, какой у тебя есть повод нам не поверить и не помочь. Доказательства, если хочешь, предоставим. Вон, — он указал большим пальцем себе через плечо, на подоконник. — Бумажный пакет. В нём — копия видеозаписи с военной базы, оставшаяся на камерах видеонаблюдения. Можешь посмотреть, проникнуться ситуацией. Только — когда мы уйдем. Я лично не хочу повторять просмотр, мне слишком… — он помолчал, кажется, сомневаясь, стоит ли говорить. Но всё-таки произнес: — Слишком больно это видеть.       — Вы… вы пришли не по адресу, — наконец произнёс полицейский. И видя, какими жёсткими стали взгляды мутантов, поспешно договорил: — Я бы и рад вам помочь, если вы говорите правду! В неё, честно, очень сложно верить. Ну ладно, допустим. Но помощь… Было бы чем помогать… Как только мы начали проверку косметологической фирмы Ороку Карай, а потом транспортной компании Ороку Саки, как те сразу же забрали заявления и прекратили нашу работу. Хозяйка вообще подала встречный иск против обвинителей. Мне кажется, в сообщении по поводу Карай не было никаких доказательств. Даже занимайся мы им до сих пор, ничего бы не нашли. А Ороку Саки и обратился-то к нам, чтобы событие получило резонанс. А как только своеобразная реклама прошла по новостям, он сразу же всё свернул. Мы успели собрать кое-какие документы, но всё это — не то, что вам нужно.       — Тогда совсем плохо, — Рафаэль сел на диване. Смотрел в пол, размышляя.       — Плохо — почему? Продолжается какая-то деятельность? — уточнил Джонс.        — В том-то и дело, что да. Карай вербует молодых учёных. Выбирает тех, кто победнее, поскромнее или только начал свой путь в науке. Амбициозных мальчишек. Чем она предлагает им заниматься, как — расплачиваться за работу, никто из нас не знает. Мы вообще не понимаем, зачем ей такое количество народа. А ещё — почему она сама, лично, разъезжает по всему штату и лично же ведёт переговоры. «Шестерок» для такой работы у неё достаточно. Но — нет. Всё сама.       — А… а вы уверены, что сыворотки у них больше нет?       — К величайшему сожалению, — Майки поднялся на ноги, — мы ни в чём не уверены. По логике событий, наш братец сдрыстнул, прихватив с собой сыворотку. И по той же логике склянка должна находиться на островах в суперсекретной лаборатории. Такой, как в кино, знаешь? Наверняка под землей. Или под водой. Что не имеет сейчас никакого значения. Оставить себе часть вещества господа Ороку не могли — оно полностью исчезает через несколько часов, если только не хранится в этой своей супер-колбе. Донни объяснял нам, на стенки ёмкости нанесено какое-то химическое вещество, которое сохраняет её в первозданном виде.       — И которое наш уродский брат воссоздал, чтобы нас одурачить, — вставил свои пять копеек Раф. Джонс не понимал, что именно произошло между мутантами. Но было видно невооружённым глазом, что гигантского бойца ситуация здорово злит.       — Да, вкратце так.       — Может быть, Ороку Саки тоже знал об этом и умудрился перелить часть вещества? — предположил Джонс.       — Может быть. Вообще этих «может быть» слишком много в уравнении, — рыкнул хулиган, подходя к окну. Распахнул его на улицу, игнорируя со звоном выпавшие остатки разбитого стекла. — Говорил тебе — копы в этой истории бесполезны. Они пляшут под дудку руководства сверху. И либо ничего не знают, либо старательно на всё закрывают глаза. Самим придется справляться. Идём!       — А с ним что будем делать? — Майки взглянул на Кейси; тот инстинктивно подался назад.       — Можешь расцеловать его на прощанье, — хмыкнул Рафаэль. — На пса он нам сдался? Пусть живёт!       И оба мутанта, засмеявшись, кинулись в ночь. Джонс подбежал к окну. Ещё на секунду мелькнули мощные тела, точно взлетевшие над подсвеченным одиноким фонарём переулком, а потом исчезли во мраке, как будто их и не было. То ли ушли по балконам, то ли спустились на улицы — он не рассмотрел. Мгновение — подумал, что неплохо бы тоже так уметь. А потом нахмурился, глядя на оставленный на подоконнике пакет. Не забрали. Видимо, ещё на что-то надеялись. Или просто хотели, чтобы сведения — настоящие, правдивые сведения — остались в руках людей. Медленно, нехотя развернул крафт. На дне одиноко болталась флешка и леденец на палочке. Вытряхнув содержимое на ладонь Кейси нахмурился. Это что за намёки?..       Его тоже удивила и напрягла ситуация с внезапными проверками и заявлениями от транспортной компании, на которую напали четыре мутанта. И ещё приказ, сначала в спешке поступивший, поставивший весь отдел «в ружьё», а потом так же внезапно отменённый. Да ещё с каким скандалом и встречным исковым заявлением! Джонс еле отмазал проверяющего коллегу, чтобы тот не прошёл по статье «превышение должностных полномочий».       Сама по себе информация, выданная черепахами — ничего себе! Сами по себе черепахи — ничего себе! Он, конечно, мог представить, что ночные гости наплели с три короба. И что в действительности они хотят его руками добраться до японцев. Одного Джонс не мог взять в толк. Зачем? На черта гигантским мутантам услуги подобной фирмы? Или её офисы? Или её хозяева? Это что, протест? Компания Ороку Саки не довезла их посылку? Карай продала им просроченный крем для лица? С чего они кинулись — не на военную часть, не на продуктовый склад, не в оружейный ангар — в транспортную, блин, компанию?! Дело свернули так же быстро, как и разворачивали. Претензий у японца внезапно не стало: ни к полиции, ни к мутантам. Следователей попросили покинуть базу. Заявления были аннулированы. Осталась бездна вопросов — и живи теперь с ними. Кейси размышлял. Если история черепах была правдивой, тогда всё происходящее обретало смысл.       Он присел на подоконник, глядя в ночь. Обрывки скотча на джинсах зацепились за тонкую занавеску из органзы. Кейси нетерпеливо рванул липкую ленту. Отклеивая полосы, размышлял. Если всё, в чём конторы японских господ подозревались, имело место быть, если черепахи действительно были агентами иностранной разведки — только тогда картинку можно было слепить в целое. С трудом — но можно. Поднявшись, полицейский подошёл к барной стойке, включил старенький нотубук. Задумчиво постукивая флешкой, ожидая, пока техника загрузится, разделял информацию на тезисы.       В мире существует сыворотка, очень плохо действующая на людей. Она попадает в руки японскому семейству Ороку, которые держат косметическую и транспортную компании. За сывороткой отправляют иностранных агентов — мутировавших черепах, вроде как четверых. В попытке завладеть сывороткой те были рассекречены Ороку Саки. Информация о них обнародована в новостях. Люди в страхе осаждали полицейские участки, выходили с митингами на улицы, требуя поймать гигантских уродливых убийц. Мутанты оказались загнаны в какое-то убежище и полностью лишены возможности работать. Страны отсекли с ними связь — чтобы не усугублять. Списали всё на какие-то незаконные опыты. Даже закрыли часть военных лабораторий и вывезли несколько баз. Однако мутантам удалось выкрасть сыворотку. Между собой они что-то не поделили, один монстр увез её с собой на острова. А оставшиеся трое хотят остановить Ороку Саки, потому что продолжается какая-то подозрительная деятельность с его стороны. Складно. Не подкопаешься. Джонс нахмурился: хорошо, пусть так.       Он вставил флешку, в душе испытывая что-то вроде жадного любопытства. Что такого могло произойти на военной базе, если даже черепахе смотреть на это неприятно? У молодого человека до сих пор не укладывалось в голове, как такое существо могло оказаться на службе, рядом с обычными людьми, да ещё и, судя по всему, проникнуться к ним теплыми чувствами. Да, в новостях говорили, что мутанты были получены и содержались в лабораториях при военных базах. Но в понимании Джонса, содержались в камерах, клетках, боксах. Люди швыряли им еду через крошечные окошечки. А изуродованные звери, яростно рыча, кидались на решётки… Молодой человек тряхнул головой. Определённо, современный кинематограф накладывал отпечаток. Кейси присел на табурет и включил запись…       Почти три часа спустя они сидели на кухне вдвоём, глядя друг на друга. Остывал кофе, к которому ни Кейси, ни Эйприл не притронулись. Они просмотрели видео. Девушка — дважды. Джонса на второй раз не хватило. Он отвернулся, невидяще глядя на улицу, в тёмное зимнее небо. А после просмотра им вдруг стало нечего сказать друг другу. О`Нил не пожалела, что уехала с работы раньше времени, по его звонку. Понимала, что утром получит нагоняй от начальства, но это мало её волновало — в свете увиденного. Эйприл сидела, запустив в медно-рыжие волосы длинные пальцы. И глядела на Кейси. Глаза стали темнее, чем обычно, а на бледной коже как будто четче обозначились веснушки, почти пропавшие с лета. Джонс молчал. Подавленный, уничтоженный записью на флешке, он понимал, что — ничего не понимает. Хуже того, ничего не знает. У него не было данных, не было нужных допусков, не было возможности не то что разгрести — просто вмешаться в происходящее. Если всё было правдой, четверо мутантов пытались противостоять громадной силе. Громадной настолько, что мозгу было даже страшно охватывать весь её объём и мощь. Хуже всего было осознание. Не только собственной бесполезности, но и тщетности их попыток.       — Мне кажется, эти люди— чудовища, — наконец медленно проговорила Эйприл.       — Я в этом перестал сомневаться примерно на второй минуте, — отозвался Кейси.       — Получается, они придумали совершенное оружие. Которое уничтожит большую часть населения планеты за считанные часы, руками самих людей. Внезапно. Ведь никто ничего не успеет предпринять — даже помощь не подоспеет. И эти четверо… Если их выводили в лабораториях и они — опытные образцы… С ними же, наверное, что-то делали? Они вообще как… выглядят? Держатся?       — Нагло, — не задумавшись, буркнул Джонс. Эйприл усмехнулась. — Что тебе сказать? Видно, что ребята — не промах. Видимо, они сказали мне правду. Если они — солдаты, то за их плечами ещё и не такие события. Тот, что тут лежал, — он кивнул на диван, — показался мне очень опасным. И неприятным. Даже если бы он был человеком, я предпочел бы с ним не пересекаться. Такое себе удовольствие! Второй, сразу видно, более… — Кейси защелкал пальцами, подбирая слово.       — Социализированный? — улыбнулась Эйприл.       — Да, хорошее слово. Он настроен на сотрудничество. Не выглядит так, как будто ему все должны. И говорит намного меньше гадостей, — молодой человек вспомнил, как Раф грозил Эйприл. Но, разумеется, ничего ей не сказал. Не хватало ещё расстроить её этими новостями. Хотя внутренний голос смутно заикнулся: предупредить стоило. Хорошо зная подругу, Кейси был уверен, что он непременно попытается сунуть в это дело свой красивый носик. А если получится, то и пообщаться с ночными гостями.       — Получается, мы должны выпустить на нашем канале опровержение, — протянула девушка задумчиво. — Они ничего об этом не говорили?       — Говорили. Но не думаю, что они одобрят действия без согласования с ними. Знаешь, — полицейский размышлял. — Ситуация куда сложнее, чем я думал изначально. Если мы попытается вмешаться самолично, возможно, это не даст результатов. Нас просто отстранят. Меня — от работы, тебя — вышвырнут с канала. А терять эту возможность… нельзя. Не знаю, чего они хотят. Но если мы можем остановить катастрофу, мне кажется… Надо попробовать?       — Когда это ты стал таким неуверенным, Арнольд Кейси Джонс? — она насмешливо изогнула бровь, улыбнулась. И засмеялась, когда он, слабо улыбнувшись в ответ, попытался поймать её руки.       — Сегодня. Когда увидел в своей квартире двух антропоморфных мутантов. Но пообещай мне одно. Мы ввяжемся в это дело. Но ты не будешь искать с ними встречи. Ни при каких обстоятельствах! — молодой человек внимательно смотрел на неё.       Эйприл только балованно высвободилась и воскликнула в притворном гневе:       — С ума сошел?! Хочешь, чтобы я пропустила всё самое интересное?!       Леонардо сидел на полу, поджав под себя ноги, положив на колени расслабленные руки ладонями вверх. И, кажется, не видел никого и ничего. Медитировал. Рафаэль и Микеланджело замерли в дверях. Вот уже пару недель, как брат являлся для них желанной жертвой. Оба шептались: способен ли Лео отразить нападение, в мгновение ока выйдя из транса? Сможет ли он быстро среагировать, когда черепахи кинутся на него? Но всё не удавалось подловить японского бойца: то один из мутантов отсутствовал, и второму потом не удалось бы предъявить доказательств победы. То кто-то из них умудрялся выдать своё присутствие ещё до того, как совершалось нападение. Сейчас момент был идеальным. Леонардо сидел боком к двери, приближения братьев, кажется, не услышал — по крайней мере, глаз не открыл, не шелохнулся. Было самое время поставить эксперимент. Причем Микеланджело был уверен, что Лео не услышит подкрадывающихся. По его словам, он однажды уронил об пол металлическую кастрюлю, а брат даже не шелохнулся. Но Рафаэль упорно не соглашался. Ему казалось, что все медитативные примочки Лео — просто создание и поддержание таинственного образа. Не больше.       Микеланджело поднял руку. Молча жестами показал: ты — в спину, я — в бок. Раф прикрыл глаза: хорошо. Неслышно ступая по каменным плитам, черепахи начали обходить свою жертву. Обменялись мгновенными взглядами. И резко прыгнули вперед. Хулиган рассчитывал вполсилы ударить Лео в панцирь, Майки — в плечо. Но вместо этого оба столкнулись в воздухе и рухнули на пол. А ниндзя исчез. Утёк, как огромная зеленая капля, и уже стоял над ними, весело смеясь. Склонился над рухнувшими братьями, опершись ладонями о колени, и в глазах его плескалось безудержное мальчишеское веселье.       — А я все ждал, когда вы уже перестанете шептаться и перейдёте к действиям!       — Я так и знал, что ты только прикидываешься!.. Майк, слезь с меня!       — Нет, Раф, я не прикидываюсь, — и Леонардо протянул обоим руки, помогая подняться. Улыбался. — Захотите — научу. Я действительно не слышал, как вы пришли, но я с закрытыми глазами всем телом увидел движение вашей энергии. Как будто тёплые световые мерцающие пятна… даже не знаю, как сказать точнее. И было видно, что вы хотите напасть. Но — по-другому, без агрессии. Я просто наблюдал за вами. По траектории вашего движения догадался, что вы хотите сделать. Осталось только уклониться! — он улыбался искренне, весело.       — Жучара, — насмешливо отозвался Рафаэль. — Ты бы лучше свои рассматривания энергий для дела применял!       — Ну, у меня пока что не всегда получается, — вздохнул Леонардо, прекрасно понимая, куда клонит Раф. Вроде как лучше бы Донателло «сканировал» в своё время на предмет дурацких замыслов. Но сказано ничего не было, и Майки ободряюще потрепал Леонардо по плечу.       — Ничего. Мы до тебя ещё доберемся! Когда научимся обманывать твоё невидимое третье око! И кстати, есть новости. Если моя интуиция меня не подводит, Джонс согласится. Он не такой твердолобый, как все прочие кандидатуры. Может быть, видео его прошибёт. По крайней мере, если этого не случится, я уж и не знаю, можно ли людей ещё называть людьми.       — Всё бы хорошо, только он — неудачник, я говорил вам это с самого начала! Нужно же было, чтобы из всего огромного отделения работу по Ороку Саки поручили именно ему. Он — бесполезен. Документов нет, сведений нет, растителности нет. Планета Шелезяка , — Раф забрался в растянутый между двумя крюками, торчащими из стен, залатанный гамак. Обернулся, глядя на братьев. И, видя, что они явно не согласны, но спорить не будут, рыкнул: — Зачем он нам?       — Союзники, Раф. Нам нужны союзники, — тихо произнес Леонардо. — Пусть даже на первый взгляд бестолковые. Но зато они выглядят как люди, и от них не будут шарахаться. У них есть так нужная нам свобода передвижений, общения, получения сведений.       — А ещё ты не мог не просчитать то, что девушка у него — журналистка, — ухмыльнулся Микеланджело.       — Это тоже, — спокойно кивнул Леонардо.       — И прехорошенькая!       — А вот это меня уже не интересовало.       — Так, Лео. Нам точно надо поговорить, — лицо Микеланджело стало серьёзным. Рафаэль, по одной только интонации брата предвкушая потеху, свесился из гамака, с любопытством слушая. Леонардо, видя мечущихся в глазах солдата бесов, напрягся. — Я очень хочу обучиться твоим практикам. Прямо сейчас.       — И с чем связано такое острое желание обучаться? — осторожно уточнил ниндзя. Понимал, что — ничего не понимает. И невольно подыгрывает Майки в очередной дурацкой шутке, подавая нужную реплику. Но тот сохранил на лице выражение обречённой решимости. И мрачно произнёс:       — С вопросами воздержания…       Дальше Леонардо ничего не услышал, потому что Рафаэль весело, громко расхохотался.