Разделённые. Книга вторая

      Они старательно притворялись спящими. Долго, терпеливо. Каждому из мутантов казалось, что только его мысли заняты прошедшим разговором. А остальные уже давно обдумывают собственные проблемы. Пока Микеланджело не надоело происходящее. Перевернувшись на спину, закинув руки за голову так, как любил лежать Рафаэль, он громко, выразительно хмыкнул. И, разоблачая остальных, произнёс:       — Ни ты, ни ты не спишь!       — Уснёшь тут, как же, — донеслось сварливое из гамака. Рафаэль как будто ждал, свесился, глядя на братьев. — У меня всё это из головы не идёт. Эйприл притащила гору информации, ты, Лео, добавил своих новостей. И казалось бы — всё должно сложиться в ясную картину. Так нет! Вообще стало ни хрена не понятно!       — Ничего, Раф. Ничего не понятно, — с безграничным терпением исправил Леонардо. На выразительный, недовольный взгляд не обратил никакого внимания. — Я сам об этом думаю. Почему-то всё, что мы узнаём, нам не помогает, а только усугубляет ситуацию. Чем больше новых сведений — тем больше неясного. И ещё меня очень беспокоит исчезновение мастера Йоши. Я бы мог предположить, что он отправился на мои поиски, как только мы вынуждены были скрыться. Но это невозможно.       — Почему? — с интересом спросил Майки.       — Он бы давно меня отыскал, — без всякого пафоса отозвался ниндзя. Это было сказано так просто и так обыденно, что у остальных мутантов даже не возникло желания шутить по поводу тайных навыков «крадущихся». Хотя и Раф, и Майки частенько подкалывали ниндзя на тему его умений. Иногда опускались до крайне неприличных вопросов. Но Леонардо привык и нашёл единственный способ борьбы с подколами. Чем противнее был вопрос, тем подробнее и честнее отвечал воин. Так, что не раз сам спросивший просил его замолчать. — Остается только два пути: либо он решает вопросы, связанные со своими врагами (что маловероятно), либо что-то случилось с ним самим. И это, — Лео на мгновение замялся, но потом честно признался остальным, — очень сильно отвлекает меня от нашей работы!       — Почему ты думаешь, что твой учитель не отправился разбираться с какими-нибудь глубоко личными проблемами? Маловероятно почему? — уточнил Рафаэль.       Леонардо тепло улыбнулся и произнес с плохо скрываемой гордостью:       — У мастера нет врагов.       — Он — святой? — насмешливо уточнил хулиган. — Так я тебя разочарую. В теологических учениях написано: даже мучеников кто-то да кидал львам! А уж у них точно не должно было быть врагов.       — Раф, — Леонардо снизу вверх взглянул на брата. — Хамато Йоши — не святой, разумеется. Но он так давно удалился от дел мира, занявшись моим воспитанием и собственным самопознанием и самосовершенствованием, что уже не поддерживает контактов ни с друзьями, ни с бывшими учениками. Я — его последняя связь с миром. А те, кто готов был с ним потягаться, давным-давно погибли, многие — от его же руки. Насколько я знаю, юность у моего наставника была бурная. И недолгое воспитание учеников, время, когда он держал школу — тоже.       — Так, может, кто-то остался в живых и вынашивал план мести? — не сдавался Рафаэль.       — Тогда больше вероятно второе, нежели первое. Кто-то втянул его в неприятности. Сам он не стал бы искать проблем. Но и это меня тревожит. Видишь ли, Раф, то, что умею я — просто детский лепет по сравнению с тем, что умеет мой учитель. Он практикует древнее, ныне почти забытое учение. Это вам кажется, что я могу очень много, что мои навыки — совершенны. Но нет. Иногда думаю, что для сенсея некоторые законы природы просто не существуют. Он владеет в совершенстве и своим телом, и своим разумом. Ничто обыденное не смогло бы спровоцировать его. Значит, случилось что-то слишком значимое. Но и здесь мне не всё ясно. Если бы мастер отправился… скажем, устранить кого-то, то это заняло бы считанные дни. И я возвращаюсь к началу. Или он исчез по другой причине, или…       — А ты не допускаешь, что его противник может быть настолько же силен? Не единственный же твой мастер владеет какими-то супер-навыками? — тихонько подключился к разговору Микеланджело. — И, если это так, то уже даже мне очень интересно, с кем у твоего сенсея тёрки. Может быть, нам не только Ороку Саки с дочкой нужно опасаться?       — Ты ещё в самолёте, когда мы летели сюда, спрашивал у Донателло о каком-то чуваке, — вспомнил Рафаэль. — Это с ним у твоего мастера могут быть проблемы? Как его там звали…       — Шреддер, — тихо отозвался Леонардо. Помолчал. — Перед тем, как отправиться на задание, мастер долго наставлял меня. Он предполагал, что во главе клана Фут стоит человек, который взял себе имя «Шреддер». Это… это бывший ученик мастера Йоши, с которым у них остались непростые отношения. Видимо, Ороку Саки вступил в договор с этим Шреддером, получил в пользование клан Фут для решения своих вопросов. Может быть, за деньги, может быть, ещё за какую-то плату. Но тогда в офисах, когда мы столкнулись с человеком в металлическом доспехе… Мне почему-то кажется, что это мог быть сам Шреддер.       — А это не может быть один и тот же человек? — уточнил Микеланджело.       — Вряд ли, — покачал головой Леонардо. — Клан Фут существует много лет, я узнал о нём давно, ещё дома. И появился клан задолго до того, как Ороку Саки вообще начал открывать свои лаборатории. А Шреддер… Даже мастер Йоши не был уверен, что клан возглавляет именно он. На тот момент, когда Шреддер был учеником, насколько я понял, у него не было руководящего поста. Нигде. А встать во главе клана и приобрести такую силу, такой авторитет, подчинить себе синоби за пару десятилетий — нет, это невозможно.       — Почему? — с искренним любопытством спросил Рафаэль. — У вас это как-то по-другому происходит? Нельзя занять вакантную должность?       Леонардо тихо засмеялся наивности брата.       — Это место никогда не бывает вакантно, Раф. Главенство в калане всегда передаётся по крови. От отца к ребёнку, сыну или дочери, неважно. Поэтому просто прийти с улицы и сказать: «Эй, я решил у вас тут покомандовать!» — так не выйдет. Из этого следует то, кто такой Шреддер —если во главе клана стоит действительно он. Это не просто амбициозный человек нового мира, которому захотелось власти. Это кто-то, кто на эту власть имел все права.       — Охренеть, как всё сложно, — признался Рафаэль, откинувшись обратно в гамак. — И вот этот самый Шреддер (если это он) — вероятно, враг твоего мастера? А что они не поделили?       — Насколько я понял из рассказа мастера Йоши, Шреддер выбрал для себя тёмный путь жестокости и смерти. Подчинить людей через страх намного проще, чем пытаться долго и терпеливо завоёвывать их уважение. Для этого нужно самому обладать рядом достоинств. Мастер старался внушить это своему ученику, но тот выбрал другую дорогу. Поскольку мой наставник уже давно защищает интересы своей страны, они оказались по разные стороны баррикад.       — И столько лет упорно друг другом не интересовались, — недоверчиво протянул Микеланджело. — Знаете, братва, странно это как-то выглядит. Вроде как обозначили друг другу, что между ними война. А потом такие: ну, мы ещё встретимся, адиос, скотина! — и разошлись в разные стороны. Так что, бывает? Не, не думаю. Если между ними началась открытая конфронтация, то один бы попытался устранить другого. Или я опять не прав? Ничего не понимаю в вашем менталитете, — честно признался мутант, взглянув на Леонардо.       — Я поступил бы так же. Так же, как ты говоришь, — неожиданно отозвался ниндзя. Под удивлёнными взглядами братьев только пожал плечами. — Я понимаю, что есть ситуации, когда боя не происходит. Когда заключается договор на определённых условиях. Но если мастер Йоши знал, что его ученик опасен, то почему… почему он оставил его в живых, я не понимаю. На что он надеялся, чего хотел, чего ждал? Мне не ясно. Или тогда ещё Шреддер не был таким, каким стал позже. Может быть, как раз тогда он не представлял никакой угрозы… Да и он ли вообще стоит за кланом Фут? У меня нет ответов. Но я намерен их получить.       — О, а это уже интересненько, — лицо Рафаэля снова появилось над краем гамака. — Вот он: сюжетный перелом. Герой идет на необдуманный поступок, который потом будет разгребать до самого конца. Своего, истории или человечества — принципиального значения в контексте не имеет. А нам отведены какие-нибудь роли, а, Лео?       Леонардо и Микеланджело с одинаковым весёлым удивлением уставились на хулигана. Тот улыбался по-мальчишески задорно. И с удивительным терпением ждал ответа. Ниндзя только покачал головой и заметил (голос звучал подчеркнуто равнодушно):       — По законам жанра я сейчас должен свести разговор на нет и скрыть свои планы. Чтобы совершать необдуманный поступок в гордом одиночестве и, не осознавая, подставить себя, вас, ну и всё человечество заодно. Не мешай мне следовать сюжету.       — А, прошу прощения, исчезаю, — рассмеялся хулиган.       — Капец, как с вами интересно! — восхитился Микеланджело, чья кровать находилась между спальными местами братьев. За один этот диалог у него уже шея заболела — глядеть то на одного, то на другого. — Знаете, знаете, а я могу вообще изображать самого беспомощного и доброго родственника главного героя, которого для большей душещипательности убьют враги. Прям в первой серьёзной битве. Ну, главному герою нужна же мотивация, чтобы больше не косячить и как можно активнее спасать мир!       — Давайте без этого, — решительно перебил Леонардо, глядя на улыбающихся мутантов. — Слишком далеко зашло! Так и быть, всё вам расскажу. Уговорили, — он снова усмехнулся. Было видно, что просто требовалось поупрашивать. И Раф, и Майки это прекрасно понимали, но промолчали. В кои-то веки ниндзя развлекался, что бывало крайне редко. Перевернувшись на бок, подперев голову рукой, синоби произнес: — Мы нашли как минимум четыре объекта недвижимости, которые принадлежат Ороку Саки. Офисы транспортной компании — раз. Пентхаус, в котором он явно часто бывает — два. Шесть складов в порту, которые сейчас пустуют. И особняк в Оберне, единственное место, куда я ещё не добрался.       — А во всех остальных ты, стало быть, уже побывал? — уточнил Рафаэль. Леонардо понял, что сейчас будет самое неприятное. Он действительно умудрился посетить и склады, и даже проследить за деятельностью в пентхаусе. Только пока что, не имея результатов, братьям ничего не сказал. Теперь придётся. Придётся объясняться с Рафаэлем и бороться с его недовольством: хулиган терпеть не мог, когда его куда-то не приглашали, о чем-то не сообщали и вообще вели за его спиной свои игры. После поступка Донателло эта его черта приобрела какие-то болезненные формы. Лео надеялся, что со временем это пройдет. Но то ли времени прошло недостаточно, то ли Раф вообще был неспособен избавиться от привычки всё знать… Микеланджело к этому относился спокойно, сам не любил попусту сотрясать воздух. Но Раф как-то особенно рыкал по этому поводу.       — Я бы всё рассказал, если бы был какой-то итог моих поисков, — примиряюще проговорил ниндзя.       — То есть одной крысы тебе показалось мало, — голос Рафа звучал насмешливо. Но глаза так и сверкали еле сдерживаемой злобой. — Решил пойти по его стопам? Учти: плохо кончишь!       — Ой, Раф, ну не надо этих гадалочьих предсказаний, — сморщился Микеланджело. Глядя на хулигана, произнёс (но Лео знал, что все слова предназначались ему): — Мне тоже противно, когда играют у меня за спиной. Но я же так себя не веду! Видишь, лежу себе спокойно, как брёвнышко, жду новых откровений. Если не перебивать, глядишь, нам ещё что-нибудь расскажут! А так ты сейчас с ним пересрёшься — и мы вообще ничего не узнаем. Потом его поколотишь, на тренировке. Если достанешь, конечно.       Леонардо закрыл глаза, сделал несколько медленных, глубоких вдохов. Ещё более медленных выдохов. В последний раз он так злился лет в двенадцать, когда у него не получалось отражать нападение мастера Йоши с закрытыми глазами. Учитель хлёстко ударял его посохом бо по самым незащищённым местам: под коленями, по пальцам рук и ног, по нежной коже предплечий. А черепашонок метался с чёрной повязкой на глазах, от боли и отчаяния уже не слыша даже специально производимого мастером шума. И впал в ярость, с криком сорвав ткань с лица… Тогда учитель понял, что контролировать Леонардо должен не только силу, но и собственные эмоции. Сейчас навыки по контролю пригодились. Продышавшись, ниндзя взглянул на братьев. Он не знал, как выглядел, но оба тотчас замолчали. Микеланджело напрягся — он был ближе к мутанту. Рафаэль свой огненный взгляд не погасил, но словами точно подавился. Оба как-то сразу поняли, что игры закончились. Даже ручного тигра дёргать за хвост можно до определенного момента. А потом лучше просто потеряться из поля зрения хищника.       — Я согласен: моё поведение может показаться вам неоправданно таинственным, — заговорил Лео ровно, но в голосе так и звенело раздражение. — Но давайте тогда будем честны. Ты (взглянул на Микеланджело) часами общаешься с людьми, не считая необходимым посвящать нас в эти разговоры. Эйприл и Кейси наши временные союзники, и я бы просил тебя об этом не забывать. Хочешь провести с ней время, развлечься, переспать — так используй другие способы обольщения. И будь добр, перестань показывать ей наш арсенал, а также посвящать её во все тонкости происходящего.       — А чё я такого сказал? — Микеланджело вытаращился на брата.       — Почему она на второй же день знала, сколько у нас патронов, сколько — взрывчатки, какие именно гаджеты оставил нам Донателло? И почему у тебя до сих пор не хватило ума подарить ей карманный лазер, начинённый прослушками? С Рафаэлем ты это быстро сообразил, а с ней что такое? Не догадался? Или твой внутренний джентльмен не позволяет так пошло следить за объектом страсти? — Леонардо сощурился; взгляд его стал жёстким, колючим. Майки не успел ничего ответить, потому что в следующее мгновение ниндзя уже смотрел на Рафа. — Теперь ты. Я понимаю прекрасно, что тобой движет. Но знай: каждый раз, когда ты отправляешься последить за Карай просто так, по собственной инициативе, за тобой слежу я! Ты шляешься туда, где можешь попасть в ловушку или напороться на разведчиков клана Фут, куда чаще, чем я. И ещё ни разу не счел нужным нам об этом сообщить. Или ты считаешь меня законченным тупицей? Думаешь, если я дал ей порезать себя однажды, то допущу это повторно? Так вот, ты плохо меня знаешь! Я — синоби, а не отвергнутый Ромео, Раф! Твоя опека и твой заботливо-любопытный нос в моей личной жизни — последнее, что мне нужно! Поэтому ещё раз я увижу, как ты преследуешь её просто так, а не по нашему общему решению, ты очень пожалеешь.       Майки, прикусив губу, выразительно поднял надбровные дуги, отводя глаза. Вечер переставал быть томным . Рафаэль всё ещё хорохорился, но было понятно, что и он сник. Кажется, в безграничной чаше терпения Леонардо оба брата умудрились доскрести-таки до дна. Ещё минуту ниндзя сверлил обоих взглядом: висок как будто окаменевшего, отвернувшего лицо солдата, и яркие, жёлтые глаза Рафаэля, в которых медленно гас вспыхнувший было пожар. Лео понимал, что, возможно, перегнул палку. Но чувствовал, что просто необходимо поставить обоих на место. Не столько из собственной гордыни, чтобы возвыситься над ними, нет. Чтобы братья не наломали дров, позабыв о том, что они всё-таки команда. До Микеланджело уже дошло, а до Рафаэля дойдёт, но попозже: Лео тоже не будет сидеть ровно и терпеть их поведение. Если захочет, он может действовать самостоятельно и тихо, никого не посвящая в свои планы. Но второе, что они должны были осознать прямо сейчас: Лео не захочет.       — Мы отклонились от темы. Последнее известное мне место, которое ещё не исследовано — особняк. Я полагаю, что основная информация хранится как раз там, а не в городе. Несмотря на то, что на первый взгляд это кажется неудобным и нерациональным. Если я прав, то это место должно было стать штаб-квартирой недавно. С тех самых пор, как мы разворошили это осиное гнездо. Если же там ничего интересного обнаружено не будет, тогда предлагаю плотно заняться Карай. До сих пор непонятно, куда именно исчезают учёные, я так и не смог проследить ни за одним из них. Они точно проваливаются под землю в один день — уехали и не вернулись домой. Что касается офисов — фабрику проверяли, но поверхностно. А квартирует она в том же пентхаусе, вместе с отцом. Но работа с Карай — запасной вариант. Сначала я хочу проверить особняк.       — Ну? — в этом вопросе Рафаэль выразил весь калейдоскоп своих мыслей по поводу предстоящей вылазки. Он хребтом чуял, когда стоит ерничать и подкалывать ниндзя, а когда нужно просто спрашивать предельно коротко, а лучше — заткнуться и не высовываться.       — Мне нужна будет твоя помощь, — взглянул на Микеланджело. — Особняк я нашел по документам — Эйприл раздобыла кадастровую карту и градплан Оберна. А из департамента архитектуры умудрилась раздобыть подшивку с архитектурным решением фасадов всего квартала. Но планировок нет. Насколько я понял, дом построен в викторианском стиле. Но я не знаком с этим типом зданий. Нужно понять, насколько внутренняя структура отличается или нет от привычных схем. Тебе что-нибудь об этом известно?       — Да, — отозвался Майки, кивнув. — Разберёмся.       — Отлично. Это первый момент. Второй — нам придётся отправляться налегке. А убежище нужно будет перед выходом заминировать и вывести на дистанционный пульт. Раф, это твоя работа, лучше никто из нас не справится. Если что-то пойдет не так, все наши вещи, следы и имеющиеся данные нужно будет уничтожить. И непосредственно на месте, я практически уверен, нам придется столкнуться с синоби клана Фут. Поэтому в ближайшие несколько дней тренировки будут направлены только на мгновенное устранение противников. Вы должны будете держать периметр и, если нужно, прикрывать моё отступление. Но в дом никто из вас не последует. Там вы можете оказаться в западне. Это — не обсуждается. Я много думал над планом. Основное условие — чёткая, слаженная работа и беспрекословное исполнение каждым своей части задания. Не так, как на кладбище, Раф, — ниндзя выразительно посмотрел на хулигана; тот сощурился и молчал. — Никто никого не спасает, никто никого не ждёт. Если вы не согласны, я… я поступлю нечестно. Я проберусь туда один.       — Когда ты хочешь выбраться туда? — уточнил Микеланджело.       — В конце следующей недели. Судя по анонсу, будет очередное светское мероприятие. На нём должна присутствовать Карай, значит, часть клана и она сама будут в городе. Ороку Саки тоже будет здесь.       — Почему так решил? — подал голос хулиган.       — Потому что торжественный вечер окажется безнадежно испорчен новостями в прайм-тайм. Эйприл выступит с обличающем репортажем. Карай обязана будет появиться в свете, чтобы оправдаться и объяснить репортерам, что всё — чушь. А Ороку Саки едва ли захочет сидеть в Оберне. Он вместе с солдатами клана будет искать О`Нил. По моим расчетам, там должна будет остаться только охрана — вокруг здания, на территории. Возможно, внутри тоже, но вряд ли. У нас будет несколько часов для работы. Между Нью-Йорком и Оберном около 170 миль по дороге. Раф, сколько времени уйдет, если ты сядешь за руль?       — Смотря за какой руль, — ухмыльнулся мутант. — Если можно будет выжать километров сто восемьдесят, то управимся часа за полтора дороги в одну сторону. Но, если раздобудем что-то стоящее, то быстрее, конечно.       — Мда, и какой же русский не любит быстрой езды , — усмехнулся ниндзя. — В общем-то, такого ответа я и ждал. На чём поедем, раздобудем непосредственно перед операцией. Придется спешить. Эйприл и Кейси будут в городе одни, ей придется почти сутки скрываться от клана Фут.       — Сутки? — на лице Микеланджело появилось странное выражение. И неожиданно он сощурился: — Да у неё нет шансов.       — Практически, — спокойно согласился Леонардо. — Любая внезапность будет стоить ей жизни. Возможно, не только ей, но и Кейси. Об этом я сам поговорю с ней. План по спасению журналистки проработаем с особенной тщательностью. Уйти сюда она не сможет — дом будет заминирован. Скрываться по знакомым долго не выйдет: «крадущиеся» её мгновенно отыщут. Нужна будет альтернатива. Или же один из вас останется в городе, чтобы скрыть её.       — Мы успеем, — перебил Рафаэль. — Успеем вернуться до того, как ей снесут башку.       — Примерно такого ответа я и ждал, — кивнул ниндзя.