Любимый враг

      Мори приезжал каждое утро, проверял состояние Осаму, иногда делал перевязку, ещё два дня ставил ему капельницы, но затем отменил их.       — Ты идёшь на поправку, Дазай, — как-то сказал босс бывшему подчинённому, заканчивая с перевязкой. — Таблетки, витамины принимаешь?       — Конечно, попробуй тут не принять, вешалка для шляп придушит моментально, — с улыбкой произнёс Осаму.       — Скумбрия! — послышался возмущённый возглас Накахары. — Лучше заткнись!       — Ладно, молчу, — подняв руки в примирительном жесте, проговорил Дазай.       — Ведёте себя, как дети, — со вздохом сказал Мори, вставая с дивана и направляясь к выходу. — Чуя, закрой за мной дверь.       Накахара кивнул и молча прошёл за боссом.       — Будь с ним поласковее, Чуя. Он идёт на поправку, но его душевное состояние оставляет желать лучшего.       — Я постараюсь, босс.       — Постарайся.       Закрыв за боссом дверь, Накахара вернулся в гостиную и сел на диван рядом с Осаму.       — Ты не думал о том, чтобы избавиться от всего, что навевает на тебя тяжёлые воспоминания? — спросил Чуя, глядя в карие омуты.       — Что ты имеешь ввиду? — спросил Осаму, нахмурившись.       — Ты знаешь о чём я, Дазай, и не делай вид, что не понимаешь. Ты сам себя мучаешь, оставив все эти вещи в квартире и продолжая проживать здесь.       — Нет, — Осаму покачал головой. — Я не могу.       — Нужно решиться, иначе ты так и не выйдешь из депрессии. Или тебе нравится себя мучить?       — Можешь же ты испортить настроение, шляпка. Не лезь ко мне в душу.       Чуя пожал плечами и произнёс:       — Может пойдём погуляем?       — Как влюблённая парочка?       — Почему сразу, как парочка? Тебе нужно на воздух.       — Что-то не хочется.       — Дазай!       — Что?       — Ничего. Ладно, пойду приготовлю завтрак, кстати, можешь помочь мне, если хочешь.       — Не хочу, — Осаму откинулся на спинку дивана, а Чуя, пожав плечами, прошёл на кухню и принялся за приготовление роллов.       Настроение Осаму внушало Накахаре опасения, похоже, что он находился в состоянии глубокой депрессии и апатии, ему ничего не хотелось и ничто его не радовало. Растормошить Дазая у Чуи никак не получалось и похоже было, что он не выбросил свои мысли о суициде из головы. Единственное, на что он хоть как-то реагировал и от чего никогда не отказывался — это был секс с Чуей, и лишь он заставлял Дазая на время забыть о своём горе и отвлечься от тяжёлых мыслей. Ещё и отказывался избавиться от вещей сына, нахождение которых в квартире никак не улучшало его душевного состояния. Иногда Чуя замечал, как Осаму заходит в детскую и проводит там какое-то время. В такие моменты эспер весь превращался в слух, опасаясь, как бы Дазай снова что-то с собой не сделал, но не заходил в комнату за ним, не решался.       Как вытащить суицидника из этого состояния, Чуя не представлял, тем-более что сам он выходить из него не стремился.       Прошло минут двадцать, и Осаму всё же появился на кухне, сказав:       — Чуя, налей вина.       Накахара приподнял левую бровь и посмотрел на Дазая.       — Если поможешь мне с роллами, тогда налью.       — Ладно, что нужно делать?       — Почисть огурец и нарежь соломкой.       Осаму кивнул и принялся чистить огурец, после чего приступил к его нарезке, Чуя же, обернув коврик для суши пищевой плёнкой, положил на него лист нори и выложил тонким слоем только что сваренный рис и выдавил на него полоску соуса васаби, после чего равномерно распределил сверху нарезанный соломкой огурец, пододвинув к Осаму сыр, намекая на то, что его тоже нужно порезать. Дазай посмотрел Накахаре в глаза и спросил:       — Как резать?       — Как и огурец, соломкой, — ответил тот и принялся нарезать полосками солёную сёмгу, которую он до этого разделал на филе и освободил от костей.       Выложив на рис нарезанный полосками сыр, Чуя положил сверху сёмгу и приступил к сворачиванию ролла трубочкой, намочив водой края; как только он справился с этой задачей, то порезал роллы кусочками и выложил их на тарелку, полив сверху соевым соусом, после чего прибрал со стола и достал из шкафа два бокала и бутылку вина.       Разлив вино по бокалам, Накахара сделал первый глоток, Осаму последовал его примеру, после чего взял один из роллов и откусил кусочек.       — Чу-уя, а ты знаешь, что ты выбрал не ту профессию? — с улыбкой спросил Дазай.       — Нет. Не знаю, — ответил Накахара, отпивая из своего бокала вино.       — Тебе следовало стать поваром в ресторане суши. У тебя просто талант к их приготовлению. Очень вкусно.       — Комплимент от тебя? — криво усмехнулся мафиози, снова делая глоток вина. — Что ж, если Мори-сан однажды меня уволит, буду знать куда идти работать.       — Прекрасная мысль, — Осаму отхлебнул из своего бокала и продолжил: — Главное, не забудь, что эту идею подкинул тебе я, когда станешь шеф-поваром самого престижного ресторана в Йокогаме.       — Конечно, — Чуя кивнул и тоже взял ролл из тарелки.       — Чуя, я давно хотел тебя спросить, — снова отпивая вино, произнёс Дазай. — Сколько ещё времени ты собираешься жить у меня?       — А тебя что-то не устраивает? — допив вино из бокала, поинтересовался эспер.       — Не то чтобы не устраивает, — проговорил Дазай, залпом осушая бокал и ставя его на стол. — Странно это как-то, да и не вижу я тебя в роли няньки.       — Вот и правильно, что не видишь. — Чуя разлил вино по бокалам и сделал глоток из своего. — Я тоже не вижу себя в этой роли.       — Разве тебе не нужно на работу?       — Мори-сан дал мне отпуск.       — Вот даже как? Ну ничего себе! Самый грозный мафиози Портовой Мафии выступает в роли няньки для бывшего коллеги! Это нонсенс!       — Я не нянька! — прорычал Накахара, делая глоток из бокала. — Просто, я не могу оставить бывшего напарника в беде. Знаешь, Дазай, у меня есть идея.       — Очень любопытно, какая же?       Чуя накрыл руку Осаму своей ладонью и посмотрел в его глаза.       — Давай переедем ко мне. Временно, я не предлагаю тебе жить вместе, как пара.       — Тогда что же ты мне предлагаешь?       — Даже не знаю. Просто мне кажется, что тебе будет легче, если ты уедешь из этого дома.       — Может ты и прав, — задумчиво произнёс Дазай. — Я подумаю над твоим предложением.       — Подумай. Кстати, а что ты вообще собираешься делать дальше? Ну, я имею ввиду то, что тебе ведь нужна какая-то работа, а ты сказал, что уволился из Агентства.       — Я пока не думал об этом. Знаешь, я не хочу сейчас строить долгосрочных планов. — Осаму сделал несколько глотков из бокала, а Чуя последовал его примеру, после чего поставил бокал на стол и, взяв Дазая за обе руки, притянул его к себе.       — Иди сюда, — Накахара потянулся губами к Осаму, обнимая того, и прильнул к его устам своими.       Дазай ответил на поцелуй и даже более: сегодня он ощущал себя гораздо лучше, поэтому с придыханием прошептал Чуе на ухо:       — Хочу быть сегодня в тебе.       Чуя застонал, почувствовав на своей шее горячее дыхание напарника и то, как его губы коснулись кожи. Этот человек сводил с ума своими прикосновениями и ласками. Накахара моментально возбуждался от них и нельзя сказать, чтобы его это радовало, но и поделать с собой ничего он не мог.       Обвив шею любовника руками, Чуя отдался своим ощущениям, слегка прикрыв глаза, но наблюдая за действиями Дазая из-под полуприкрытых век. Руки Осаму скользнули под его рубашку и оглаживали спину, заставляя тело покрываться мурашками от целого фейерверка чувств и эмоций, которые он в этот момент испытывал.       Посмотрев Дазаю в глаза, Чуя потянулся к его губам, сам утягивая любовника в глубокий поцелуй, зарываясь пальцами в каштановую шевелюру и чувствуя бешеный стук двух сердец — своего и чужого.       Разорвав поцелуй, Осаму принялся сбрасывать с Чуи одежду, кидая её на пол. Освободив стол, он приподнял Накахару немного вверх и усадил его на край.       Дазай скинул свою футболку, отправив её вслед за вещами Чуи, а тот помог избавиться ему от лишних бинтов, которые не прикрывали раны. Оглаживая спину Осаму, Накахара снова ощутил на своей шее горячее дыхание любовника и его поцелуи, которыми тот осыпал его шею, проводя языком вниз. Дазай приподнял пальцами чокер Чуи, оставив под ним ещё один горячий поцелуй, спустился ниже, целуя в ключицу, и слегка прикусил кожу, оглаживая ягодицы партнёра, осыпая поцелуями его грудь. Подвинув любовника ближе к стене и согнув его ноги в коленях, Дазай развёл их в стороны, и его губы коснулись возбуждённого органа Накахары. Посасывая головку, он ласкал её языком, двигая рукой по стволу и ощущая на своём затылке чужую ладонь, которая направляла его, заставляя брать член в рот глубже. Чуя застонал, прикрыв от удовольствия глаза, а Осаму ускорил движения головой, убрав руку с члена парня и заглатывая до конца. Через пару минут, Дазай выпустил изо рта орган любовника, не обращая внимания на его разочарованный стон. В руках Осаму, как по волшебству, появилась баночка лубриканта; открыв её, он обильно смазал им свои пальцы, проникая внутрь парня одним из них и почти сразу ввёл второй палец, начав ими двигать, нащупывая простату и массируя её, отчего с губ Накахары сорвался ещё один стон, на этот раз удовольствия, и он двинул бёдрами вперёд, пытаясь насадиться на пальцы сильнее. Разведя пальцы в стороны, Осаму провернул их внутри любовника, задвигав рукой быстрее, и добавил к двум третий. Чуя выгнулся, снова двинув бёдрами вперёд, и застонал, а Дазай ускорил движения, насколько это было возможно в его состоянии; всё же существовал риск того, что раны могут открыться от резких движений, поэтому сильно много времени уделять растяжке Дазай не стал, а вскоре вытащил пальцы из Чуи и, обхватив его за бёдра, придвинул к себе ближе. Смазав свой член лубрикантом, а так же анальный проход любовника, Осаму вошёл в него до половины, а толкнувшись внутрь сильнее, проник уже до конца, обняв его и притягивая к себе ближе, накрыл его губы своими, зарываясь пальцами в волосы, и углубил поцелуй.       Из-за не очень хорошей растяжки Чуе было немного больно, когда любовник толкнулся в него в первый и во второй раз; он зашипел от боли, но затем губы Осаму накрыли его уста поцелуем, подействовав успокаивающе. Вскоре боль прошла, и Накахара, обвив шею любовника руками, двинул бёдрами вперёд, сам насаживаясь на член. Разорвав поцелуй, Осаму обхватил его ягодицы руками, неотрывно глядя в голубые озёра и резко толкнулся внутрь, сорвав с его губ непроизвольный стон. Продолжая смотреть в глаза любовника, Дазай подался назад, снова резко толкаясь в парня и заставляя его вскрикнуть от удовольствия, одновременно с этим, двинул его на себя, входя глубже. Чуя, вцепившись пальцами в плечи Осаму, двигал бёдрами ему навстречу, сам насаживаясь на член и ощущая в себе резкие толчки, которые доводили до безумия. Ощущая жар внутри, где-то внизу живота, и бешенный стук собственного сердца, Чуя рвано выдохнул от очередного толчка, не в силах сдержать стона. Задвигав бёдрами быстрее, всё резче и сильнее насаживаясь на член, он ощущал, как любовник ускоряется, тяжело и прерывисто дыша, вбиваясь в него всё быстрее, проникая глубже, а вскоре с криком изливается в него. Кончив, Осаму продолжил толкаться в партнёра, не сбавляя темпа, доводя своими движениями Чую до безумия, лишая его рассудка и заставляя на какое-то время потерять связь с реальностью. Тело Накахары выгнулось, сотрясаясь от дрожи, а губы шептали имя любовника, когда кончал, как и Осаму не в силах сдерживать криков и раздирая его спину до крови ногтями, не в состоянии себя контролировать.       Выйдя из Чуи, мокрый от пота и раскрасневшийся Дазай, обессиленно упал в объятья партнёра, тяжело дыша, уткнувшись носом в его плечо; не менее обессиленный Чуя, также пытался отдышаться, обнимая Осаму и поглаживая его по спине. Немного придя в себя, парни отправились в душ. Уже там Накахара заметил, как Дазай поморщился от боли, когда вода попала на его плечи и перевёл взгляд на них, увидев глубокие кровавые бороздки, оставленные ногтями.       — Прости, — прошептал он, целуя ранки на теле Дазая.       — Думаешь, так просто отделаешься? — Осаму развернул Чую лицом к стене и упёрся между его ягодиц своим членом, который снова был в возбуждённом состоянии. — Придётся заплатить за это, шляпка.       — А? И какова же будет расплата? — с придыханием произнёс Накахара, немного повернув голову назад и глядя в карие омуты.       — Расплата будет жестокой, — с ухмылкой сказал Осаму, обхватив Чую за бёдра и слегка наклоняя его вперёд, заставляя опереться руками о стену и раздвигая ягодицы пальцами. Резко толкнувшись в партнёра, он легко вошёл в растраханный зад и даже смазка не потребовалась, так как там было и так мокро, в том числе и от спермы, вытекавшей из дырки. Чуя вновь застонал, а Осаму накрыл его губы своими, целуя и одновременно с этим, толкаясь внутрь. Разорвав поцелуй, Дазай ускорился, удерживая парня за бёдра, резко и даже грубо вбиваясь в него, каждый раз проникая внутрь с пошлыми хлюпами. Чуя стонал и выгибался, двигая задницей навстречу движениям партнёра, а вскоре его стоны переросли в крики, которые он не в силах был сдерживать, когда член Осаму попадал по простате. Дрожа всем телом и тяжело дыша, Чуя прогнулся в пояснице, чувствуя, что теряет равновесие, не в силах удержаться на ногах от крышесносного оргазма, который унёс его сознание за пределы реальности. Потом он ещё удивлялся, как вообще не упал, наверное, потому что его удерживал Дазай, который толкнувшись в него ещё несколько раз, с криком излился в его тело и медленно осел на пол, а Чуя сполз по стенке, положив голову на колени любовника, пытаясь прийти в себя.