Не совсем идеальное

– Слушай меня, – голос Кацуки, ленивый и тягучий, проникает в самое его нутро, оседая в голове и связывая Изуку по рукам и ногам. Всё происходит словно во сне. Его зрение кажется странным, будто бы слегка размытым, а в голове пульсирует легкий туман, но ощущения кажутся яркими, как никогда, почти ирреальными. Изуку знает где он: узнает свою спальню в ЮЭЙ, сплошь покрытую плакатами и заставленную фигурками героев. Изуку знает, кто он – студент второго года обучения героического курса. Изуку знает, с кем он – его вечный соперник и глупая детская любовь, Бакуго Кацуки, сейчас нависает над ним, сканируя тяжелым голодным взглядом. – Ни о чем не думай. Просто позволь всему идти свои чередом и наслаждайся… Изуку. Я сделаю так, что тебе не придется думать ни о ком больше. Изуку в этом даже не сомневается. – Деку… – шепчет он. – Ты всегда называл меня Деку. – Деку, – послушно отзывается Кацуки, перед тем как сомкнуть их губы вместе. Запах жженой карамели слишком слабый, но такой знакомый и приятный. Изуку отдается поцелую, впуская чужой язык, осторожно ласкает его, пока одна рука не поднимается, чтобы обвить шею любовника, пока вторая путается в его светлых волосах. Он чувствует, как руки Кацуки подхватывают его за бедра и слегка сдвигают так, чтобы он мог разместиться между раздвинутыми ногами Изуку. Каччан тяжело дышит, когда они расходятся, чтобы вдохнуть немного воздуха, но его глаза никогда не покидают Изуку. – Деку, – голос звучит хрипло, возбужденно и волна мурашек пробегает по коже Изуку. Кацуки начинает казаться всё более нетерпеливым. С Изуку почти сдергивают его белую футболку и шорты, но и сам он в ответ дергает одежду Каччана, призывая его раздеться. – Нетерпеливый, да? – доносится до него смешок, но одежда Кацуки также летит в сторону, прежде чем Каччан вновь нырнет в его объятия. Они вновь сплетаются вместе, как ему всегда хотелось. Кацуки почему-то кажется выше и тоньше, чем Изуку всегда себе представлял, но фантазии и реальность нередко не совпадают друг с другом, и Изуку давно выучил это тяжелым путем. Его кривые пальцы осторожно парят над кожей возлюбленного, едва касаясь её, и до слуха Изуку доносится ворчание: – Не стесняйся, Изуку. Я не сломаюсь, – и его пальцы действительно становятся смелее, впиваясь в гладкую кожу, разминая и ощупывая, почти наверняка оставляя после себя синяки. Изуку уверен, что местами он должно быть даже причиняет боль, но Кацуки не выглядит так, будто имеет что-то против. Температура нарастает. Поцелуи становятся более жаркими, требовательными, горячие ладони повсюду на его теле. Изуку невольно выгибается им навстречу, когда они ласкают его талию, твердые мышцы пресса, прежде чем подняться выше и коснуться его грудной клетки. Изуку лишь тихонько хныкает, когда теплый рот накрывает один из его сосков, пока одна рука гладит и пощипывает другой. Над ним раздается непривычно мягкий смех Кацуки. – Тише. Расслабься, Деку. Тебе это понравится, обещаю. Изуку мог бы поспорить: он болезненно напряженный и твердый внизу, и то, как Каччан двигает бедрами, натыкаясь и растирая себя об него, ничуть не помогает. – Пожалуйста, пожалуйста, Каччан, – шепчет Изуку, – я хочу больше. Кацуки на миг отвлекается от своего занятия, чтобы взглянуть ему в глаза, и красный встречает зеленый. Он выглядит нерешительным. – Ты уверен? Это может… – Каччан, – умоляет он. – Ладно, ладно, – сдается Кацуки со вздохом. – Всё что пожелаешь. Только не ненавидь меня потом. Изуку в принципе не уверен, что способен ненавидеть Кацуки, но он торопливо кивает. Пальцы, которые проникают и растягивают его, кажутся более длинными и изящными, чем всегда воображал себе Изуку, но ему не на что жаловаться – даже легкая боль от растяжки из-за его неопытности не кажется чем-то существенным. Он лишь смутно думает о том, что даже не заметил, когда и как Кацуки успел достать смазку – всё происходящее в целом слишком захватывает и увлекает его, чтобы обращать внимание на мелочи. Каччан довольно быстро находит то самое место, которое доставляет особо острое удовольствие, но затем почти наверняка намеренно избегает его, заставляя Изуку корчиться и стонать на его пальцах. – Каччан… прекрати дразнить… – Терпение, Деку, – мурлыкает Кацуки, игриво целуя его в губы. – Чем дольше ожидание, тем приятнее будет награда. Краем глаза он наблюдает за тем, как свободная рука Кацуки обхватывает его собственный член, двигаясь в такт с пальцами, которые сейчас находятся в Изуку. Комната наполнена непристойными влажными звуками, тихими стонами Изуку и хриплым голосом Кацуки, который то и дело шепчет что-то неразборчивое и сладкое, заставляя Изуку гореть и плавиться изнутри и снаружи. Он никогда не думал, что Каччан будет таким разговорчивым в постели. Ему едва удается услышать тихие похвалы, которые срываются из его уст, но даже их достаточно, чтобы заставлять его сердце разрываться от радости. Он так давно хотел взаимности, так безнадежно и сильно любил этого человека, и вот они наконец-то вместе. Изуку не мог даже мечтать о большем. Слова сами рвутся из его рта. – Каччан, я тебя… – Тише, – обрывает его Кацуки, отчего-то хмурясь. – Тише, Изуку. Слушай мой голос и расслабься. Изуку снизу вверх наблюдает за тем, как Кацуки зубами разрывает упаковку и медленно расправляет презерватив вдоль своего возбужденного члена, и тяжело сглатывает. Зрелище просто завораживающее: начиная от взмокших светлых волос, широкой груди и подтянутого живота с кубиками пресса, до линии светлых, аккуратно подстриженных волос, идущих расширяясь вниз по животу. – Каччан такой красивый. – Это ты красивый, Изуку. Не могу поверить, что я могу быть вот так с тобой, – эхом отзывается Кацуки, и отчего-то кажется, будто в его словах звучат какая-то непонятная Изуку тоска и горечь. – Он просто идиот, если не понимает этого. Каччан опускает голову, горячо целуя Изуку в губы, в то время как его возбужденный член упирается в него внизу. Проникновение медленное и осторожное, хотя под самый конец Кацуки словно теряет терпение и погружается в него до самого основания. Они на какое-то время замирают так, пока Изуку привыкает к ощущениям, и Каччан всё это время мягко целует его лицо, губы и шею. – Двигайся, – наконец-то просит Изуку, и Каччан подчиняется. Они оба слишком нетерпеливы и возбуждены, чтобы продержаться долго. Изуку полностью отдается ощущениям, растворяясь в приятном скольжении внутри и грубых ладонях, мнущих и ласкающих его кожу. По комнате разносятся вздохи и влажные шлепки, пока ощущения не достигают своего пика. – Изуку, – предупреждает голос у самого его уха, который отчего-то звучит искаженно и так непохоже на голос Кацуки. – Я уже почти… – Да, я тоже… Он кончает раньше, чем Изуку, но прежде, чем тот успевает пожаловаться на это, ладонь Каччана уже сжимает его член и несколькими движениями подводит к освобождению. Изуку задыхается, проливаясь ему в руку, и откидывается на спину, прикрывая глаза и пытаясь успокоить сбившееся дыхание... И в этот самый момент всё и заканчивается и распадается на куски. Туман в голове рассеивается, контроль над разумом отпускает его сознание, позволяя ясно увидеть человека перед собой. Изуку открывает глаза – образ перед ним размывается и меняется. Вместо рубиново-красных на него смотрят глаза цвета индиго. Взъерошенные волосы того же оттенка – вместо пепельно-белых шипов; темные круги под глазами и напряженное выражение лица не принадлежат Каччану. – Шинсо, – выдыхает Изуку, вспоминая и позволяя себе пожалеть на секунду о том, что его видение было ненастоящим. – Ты в порядке? Изо рта Хитоши вырывается смешок. Он скатывается с Изуку, на ходу вытаскивая и завязывая презерватив, прежде чем бросить его в мусорное ведро рядом, а потом лениво растягивается сбоку на кровати и немного потягивается, медленно моргая, словно сытый довольный кот. Его глаза лениво сканируют лицо Изуку. – Это я тебя должен спрашивать, – тянет он скупым на эмоций голосом. – Хочешь, чтобы я ушел? Смотреть на меня теперь должно быть неприятно, – он тщательно это скрывает, но Изуку чувствует, что Хитоши ждет, что именно так Изуку и сделает. Он морщится. Изуку хочет сказать, что Хитоши очень привлекателен, но Шинсо вовсе не это имеет в виду – они оба знают, кого на самом деле хотел бы видеть Изуку. Это не делает происходящее менее горьким и грязным. Это была плохая идея, даже если Хитоши сам это предложил, понимает Изуку. Теперь ему всё больше кажется, что он получил больше, чем отдал другой, но менять что-либо уже слишком поздно. – Не говори так, – бормочет Изуку. – И я не хочу выгонять тебя так. Это было ужасно грубо с моей стороны. – До чего же вежливый, даже тут. Смотри, я могу этим вос… – Хитоши не договаривает, глубоко зевая. – Воспользоваться, – заканчивает он. – Хотя… я бы и правда немного вздремнул тут, если ты не против. Спокойный сон для меня роскошь. – Я знаю, Хитоши. Всё хорошо, – шепчет Изуку. – И… спасибо. Шинсо бормочет что-то утвердительное, но уже очевидно в дремоте. Изуку до сих пор не понимает этого: Хитоши раньше постоянно жаловался на проблемы со сном, но по какой-то причине он легко и спокойно проваливается в него каждый раз, когда Изуку находится рядом. С ним комфортно, правда – как будто они оба находятся на одной волне и понимают друг друга. Изуку думает, что это может иметь какое-то отношение к статусу изгоев, который каждый из них разделял в какой-то момент своей жизни: Шинсо, которого сторонились из-за его "злодейской причуды" и Изуку, который… ну, просто был Изуку. Беспричудным неудачником. Конечно, их опыт был не совсем одинаковым, но тем не менее имел не мало общего. Сам Изуку еще долго лежит неподвижно, глядя в потолок, не зная, что делать с собственным телом и чувствуя себя неуместным и лишним в собственной комнате. Совсем не так он представлял свой первый раз и не совсем с этим человеком. После близости, которую он только что разделил с другим, лежать вот так бок о бок, старательно не касаясь друг друга, кажется таким странным. Но они с Шинсо не встречаются. По сути их даже едва ли можно назвать любовниками: недавняя близость была почти спонтанной, и Изуку до сих пор не может понять, что заставило Хитоши предложить её. Было ли Хитоши скучно? Или он так просто пожалел Изуку? Изуку однако точно знает, почему он при этом согласился. Отчаяние может толкнуть на самые странные и страшные вещи, а он был в отчаянии всю последнюю неделю. Он старался не подавать виду, но каждое взаимодействие с Кацуки было подобно небольшой порции яда, который медленно накапливался в нем. Каждый маленький разговор с Каччаном немножко убивал Изуку, и ему стоило огромных трудов держать на лице улыбку и выглядеть так, словно с ним всё в порядке. Его сердце и без того было разбито на мелкие осколки, а то, чему он стал зрителем сегодня в общей комнате, лишь стало последней каплей. Чувствуя, как в груди вновь становится тесно, Изуку понимает, что ему нужно освежиться, может принять душ, и осторожно поднимается, стараясь не разбудить спящего рядом человека. Он натягивает шорты и колеблется, глядя на испачканную футболку, лежащую на полу. На его теле остались характерные отметины, которые он не хочет никому показывать, но все в общежитии уже давно должны спать, так что он едва ли рискует быть увиденным. Изуку открывает дверь, делает два шага наружу в слабо освещенный приглушенными лампами коридор и лицом к лицу сталкивается с бледным Кацуки, который стоит у противоположной стены, скрестив руки на груди. Красные глаза, пылающие, словно угли, внимательно пробегают по его телу, затем перемещаются, заглядывая внутрь комнаты за спиной Изуку, прежде чем тот успевает прикрыть за собой дверь, пока наконец обвиняюще не впиваются в растерянные зеленые глаза. – Деку, – рычит Кацуки низким угрожающим голосом. И Изуку застывает, будто злодей, пойманный на месте преступления. Он знает этот тон – он и обычно не означает ничего, кроме неприятностей, но сейчас на Кацуки просто страшно смотреть. Его волосы в беспорядке, в глазах, лихорадочно и влажно блестящих, застыло что-то дикое, пальцы подергиваются, будто он едва сдерживается, чтобы не произвести взрывы, на кончике носа заметны слабые разводы крови, и Изуку почти уверен, что на его ладони есть свежая кровоточащая рана. Кацуки не просто зол, он в настоящем бешенстве. Единственное, чего Изуку не понимает, – это причину, по которой Кацуки почти трясется от переполняющих его эмоций. Но зная Каччана, ему предстоит это выяснить в самое ближайшее время: хочет он того или нет.