***
Шесть лет назад
Квартира Намджуна и Сокджина
Омега уже час терпит невыносимую боль и держится за живот. Беременность для него не проходит без сюрпризов. Альфа хоть и следит за тем чтобы его супруг хорошо питался, спал, не нервничал и не нагружал себя физически, но за Сокджином нужен глаз да глаз. На втором месяце беременности он споткнулся и упал на лестнице в подъезде. Наму этот момент в кошмарных снах является, каждый раз он не успевает ухватиться за руку любимого и спасти. Он просыпается в холодном поту и надеясь, что не разбудил мужа, уходит в другую комнату и даёт волю эмоциям. Лицо застывает в ужасе от того насколько он слаб и спасти не способен. Уставшее тело отдаёт всю любовь без остатка, но мало ему этого, защита – вот, что действительно необходимо. Корит себя за всё и молчит. Режущей болью проходит по сердцу самобичевание и останавливается лишь тогда, когда проткнёт дрожащую плоть. По щекам текут слёзы; руки хватаясь за волосы, норовят вырвать их с корнем; измученный качается на табурете в абсолютной темноте – немой фильм без картинки. Ночи стали терзать его тишиной, так происходит всё чаще, ещё немного и альфа слетит с катушек. Тогда его омегу положили на сохранение в родильное отделение. Врачи уверяли, что с малышом всё хорошо и отпустили беременного домой, но теперь Сокджин панически боится лестниц. Он каждый раз при виде ступенек теряет управление над собственной головой. Возвращение в родные стены далось ему очень тяжело – нужно подняться на третий этаж при нерабочем лифте. Намджун и глаза ему завязывал и на руках нёс, но омега всё равно впадал в отчаяние и молил его оставить в покое прямо тут на лестничной клетке. Тогда случилась первая истерика, вторая – через несколько дней, когда нужно было пройти плановое обследование, нужно было просто идти к уже исправленному лифту, а это далось беременному омеге не с первого раза. Он как испуганный котёнок выглядывал из-за двери квартиры, смотря страху в глаза. Вернуться домой было проще – Сокджин устал и уснул ещё в машине, Джун просто занёс его спящего в квартиру – им тогда, откровенно говоря, повезло. Как альфа не старался, ребёнка всё же не уберегли.***
Наше время
Сегодня к концу подходит первый триместр и Джин чувствует себя не очень: живот тянет и силы покидают его. Альфа сразу же позвонил в скорую, но прошёл час и несколько звонков. Ничего не меняется. Ким старший психует и плюёт на безопасность, он сам поведёт авто, хоть на улице их может подстерегать опасность. - Сокджинни, собирайся мы едем в больницу своим авто, а то так их не дождёшься. – он тянется руками за курткой супруга в коридоре. Мягко просит омегу, чтобы тот не волновался. – Любимый, ты где? – он заглядывает в кухню, где раньше был его родной человек, но сейчас там пусто. – Джинни! – Намджун ускоряет поиски и начинает нервничать от того, что омега не отзывается. Минуту назад он был в ванной, может и сейчас здесь? Мужчина дёргает за ручку двери и теряет землю из-под ног. Его супруг лежит без сознания на полу, склонившись на ванную. – Джинни! Джинни, очнись! Ты слышишь меня? – альфа еле держит себя в руках, он злится на самого себя и свою беспомощность. Нам кое-как одевает мужа, просовывая расслабленные руки в рукава куртки, хватает его и спешит к выходу. Каждая частичка тела отдала все ресурсы для сохранения эфемерного спокойствия. Оно бы сейчас притупило новую волну Намджуна, которая накрывает мужчину с головой, не давая шанса на полноценный вдох. В груди сжимается ненависть к самому себе, а перед глазами бежит лентой дорога с однообразными видами вокруг. Ожидание сводит с ума и навеивает самые ужасные мысли, им уже подготовлено место в голове Нама, рядом с другими, такими же разъедающими. Виденье плывёт, картинка реальности как экран смартфона – двухмерная, бесчувственная. Альфа всё же берёт себя в руки, сам не понимая спасает не только их малыша, а и Джина и себя. Кто знает, что могло случиться на дороге, когда за рулём сидит человек, теряющий собственную Вселенную? Спустя двадцать минут они уже на пороге больницы, альфа собирает себя по кусочках, чувствуя подход нового нервного срыва. Он несет мужа и молит всех Богов о спасении его солнышек: Сокджина и их ребёнка в утробе омеги. В холле появляется дежурный, который зовёт на подмогу других, как только видит Намджуна с Джином на руках. Вот Сокджин лежит на каталке и скрывается в смотровой под аккомпанемент намджуновых причитаний, его муж в подробностях объясняет врачу о случившемся, ничего не упускает, даже про фобию лестниц говорит. Врач бегло просит его выйти в коридор. Всё как в старом и почти забытом воспоминании, где много чего ушло в небытие и потеряно навсегда. Нам слушается, но у него есть несколько вопросов, он намеревается их озвучить. Альфа идёт к стойке регистратуры и опирается на неё правой рукой, его встречает не особо дружелюбный и оценивающий взгляд. - Если я не ошибаюсь, то все вызовы с ближних шести кварталов поступают именно сюда? – Нам осуждающе смотрит на бету, находящегося в полностью расслабленном состоянии, тот валяет дурака и не скрывает этого. В отражении очков беты видно экран компьютера, а на нём «сапёр». Стол находится прямо возле стойки регистратуры, но это не волнует рабочего, он не удосужился убрать остатки пиццы. - Всё правильно. Мужчина, вы чего-то хотели? Не отвлекайте меня, я занят, – бета важно отворачивается к компьютеру и продолжает играть. - Заняты? Чем? Пытаетесь справиться со самым сложным уровнем «сапёра»? – Ким уже терпеть его не может, но не отступит. Он уверенным голосом обращается к бете и немного склоняет голову вправо. Второй сразу теряется и со спешкой сворачивает окно с игрой. - А вы не много себе позволяете? – он пытается держать себя уверенно, хотя буквально над ним нависает крупный альфа, который с одного удара может отправить смотреть цветные мультики. Бета дёргано встаёт и обходит стойку, желая оказаться наравне с собеседником. Он подходит ближе и жалеет о своём решении, ведь в сравнении с Кимом, он – школьник. - Я – нет, а вы? – альфа подходит ближе и уже огнём дышит. На лбу вздуваются кровеносные сосуды, он сам краснеет от злости. – Я звонил несколько раз и просил отправить службу скорой помощи, которая так и не приехала. Если что-то случится с моим мужем – вам придётся искать себе место в этой жизни - это не самое плохое, что может произойти. – Намджун еле сдерживается чтобы не пробить головой этого беты окно. Он разворачивается и идёт к стулу возле смотровой. Второй так и смотрит ему в спину, злится, но что он сделает? Пожалуется? На то что так и не отправил карету скорой на вызов? Ему за такое в аду уже тёплое местечко припасли, ведь никто не знает насколько дорого обошлась халатность этого работника. Альфа сидит ждёт хоть одну весточку, из-за дверей он не понимает, что творится внутри, ему не слышно. Мужчина то сжимает, то расслабляет кулаки, его так и не отпустило. Считает, что сам виноват во всём. Разве он виноват в том, что не может подложить подушку на каждом шагу его супруга или знать насколько ответственно выполняют работу другие? Намджуну не стоит винить себя во всех смертны грехах, но кто его остановит? Спустя десять минут дверь смотровой отворяется и в них появляется доктор. - Ким Намджун? – альфа в халате смотрит сверху вниз на сидящего и поправляет очки на переносице, у них есть важный разговор. - Да, – Джун мягко отвечает и моментально оказывается возле врача. – Как он? – альфе больно спрашивать, сам понимает, что что-то не так, из-за чего они здесь и оказались. - У вас уже вторая угроза выкидыша, - говорит, оглядываясь назад в кабинет, где находится омега и закрывает дверь в смотровую. Ему самому безумно больно озвучивать такие вещи, хуже становится только от одного взгляда Намджуна, который лелеет надежду на что-то лучшее – счастье и здоровье его растущей семьи. – Мы должны… Нет! Мы вынуждены оставить его здесь. Вы сами это знаете. Ваш супруг уже в удовлетворительном состоянии, но малыш… Он очень слаб. Мы будем делать всё для сбережения его жизни, - врач с искренним сожалением произносит последние слова, вселяет веру, но то, что пришлось услышать Джуну буквально добило его. - Вы же спасёте его?! – Намджун сам не понимает, что творится вокруг. Люди говорят, что ад ждёт человека после смерти, тогда, что это такое? Мужчина склоняет голову к полу и прячет выступающие в уголках глаз слёзы. Боль его не измерить, кроме того, она усиливается, душит.***
Канун нового года. Война не отменит этот прекрасный праздник, народ украшает дома и квартиры, старается отогнать плохие мысли. По морозному воздуху плывут всевозможные ароматы предстоящего празднования. Последние приготовления позади, наряды выбраны, семьи съезжаются с разных точек страны. В этом году за праздничным столом кто-то не досчитается своих сыновей, которые ушли на фронт и не вернулись. Родители толком не знают где именно тела их детей и не могут устроить нормальную похоронную процессию. Солдаты стали пушечным мясом в руках одного человека, умело управляющего этим театром, тут он устанавливает правила. Каждое утро Тэхёна сопровождается болью и страхом. Он помнит своего хозяина, именно такую роль играл Хосок в его жизни. Хоть и привязан Тэ к нему невидимой нитью больной любви, и хочется же отрезать все связи с этим воплощением всего мрачного и устрашающего, но не в силах он, не способен. Ещё Ким помнил про странное поведение Чона в стрессовых ситуациях, он сам на себя не похож в такие моменты - в его теле находится зверь не иначе. Другого объяснения этому всему Ким не нашёл. Чимин назначил кесарево, а это значит, что совсем скоро он сможет увидеть своего ребёнка, подержать его на руках и подарить всё светлое, что хранится в его душе. От этой мысли становится так радостно и тепло, по телу бегают легонько мурашки, оставляя ощущение щекотки вместо крошечных следов. Омеге пока не совсем удалось вложить в свою голову то, что он будет папой. У него есть ещё несколько деньков чтобы насладиться беременностью, поглаживая большой живот. Он чувствует жизнь внутри себя, желает ей расцвести среди полыхающей белым огнём реальности, сделает всё для того чтобы сын был счастлив. Представляет, как будет расти ребёнок, радоваться и радовать родителя, учиться новому, удивляться всему вокруг, делиться своими мыслями. Им придётся пройти много всего и это заставляет нутро трепетать как крылья прекрасной бабочки. Хоть Тэхён находится не в самом лучшем состоянии, у него много причин для волнений, но разве впервые такое случается в его жизни? Хосок много раз подводил его вплотную к той грани, когда душа покидает тело, так что он в какой-то степени закалённый самым настоящим огнём. «Нельзя сдаваться» - так говорил его учитель. Даже в самой безвыходной ситуации найдётся решение, иногда нужно подождать. Тэ подождёт. Он лежит на кровати и мечтая смотрит в потолок. Перед глазами яркие картинки его с малышом будущего, их будущего. Омега ещё не знает насколько милые ручки у его малыша, как он будет хлопать ресничками, встречаясь с ярким светом больницы, какая мягкая кожа у него и насколько его сердце будет биться, когда услышит голос сына. Тэхёну в голову идут только хорошие мысли. В полном расслаблении он проживает четыре дня, Чимин нарадоваться не может этим омегой, ведь пациент идёт на поправку и крепчает, ребёнок в утробе тоже даёт множество поводов для радости. Пак искренне удивляется как скоро он смог поставить на ноги беременного Тэхёна, это просто чудо. Ким сидит на больничной койке и обувается в тапочки. Сейчас делать повседневные вещи намного тяжелее чем раньше, мешает огромный живот, но это временная проблема, с решением которой в его жизнь придёт смысл существования. Омега встаёт на ноги и поправляет пижаму на себе. Тэхён берёт в руку баночку с неизвестной ему жидкостью, которая связана с ним длинной прозрачной трубочкой и утыкается иглой прямо в руку. Он подходит к окну и всматривается в виды: здесь нет ничего особого, обычный больничный дворик с лавочками, врачами и пациентами, здесь так спокойно, это его не может не удивлять, ведь раньше ему приходилось находиться в постоянном напряжении и страхе, причиной которому был Хосок. Сейчас, кажется, всё позади и преграды его не остановят. Омега возвращается к кровати и смотрит на пузырёк в руке, прозрачная жидкость, не имеющая запаха, удивляет его, как люди смогли додуматься до такого, что теперь они могут жить со всеми удобствами, спасать других. Люди же и войну придумали, от которой сами же и страдают, или не все. Тэхён возвращает сосуд на место и ложится на кровать, поглаживает живот и ждёт Чимина. Именно главный врач должен решить все формальности и уже сегодня Ким увидит своего ребёнка. Ему не терпится, и он дёргается от каждых шагов, слышимых из коридора больницы. А вдруг это Пак идёт с другими сотрудниками, и они почнут самые последние приготовления перед тем как перевезти омегу в операционную. В ожидании проходит приблизительно два часа, по ощущениям Кима так целый день, и в дверном проёме появляется Чимин и несколько других врачей с каталкой. Всё так как представлял Тэ, он чувствует что-то неизведанное и ему придётся с этим смириться. Он очень волнуется, а вместе с тем и рад, что это конец одного этапа его жизни и начало другого. - Как себя чувствуешь? – главный врач с улыбкой смотрит на пациента и выводит с руки Кима иглу, протирая место прокола смоченным кусочком ваты. - Волнуюсь очень. – Тэхён немногословен, зато хорошо описал, что ощущает. Ему ничего не болит, голову будоражит мысль осознания отцовства, больше ему ничего не важно. - Ты сделал всё правильно, отлично выполнял указания, хорошо питался, спал и отдыхал. Всё будет отлично. Дальше дело за нами. – и снова тёплая улыбка. Врач подаёт руку беременному и проводит его к каталке. Младший неуклюже переваливается ноги на ногу и упирается задом на больничную тележку, старается как можно аккуратнее усесться и ложится. – Сейчас мы поедем подготовим тебя, а потом перейдём к анестезии, ты очнёшься и сможешь снова воссоединиться с малышом. – Пак мягко рассказывает приятные уху Кима вещи, тем самым поселяя в его голове больше позитива. - Спасибо вам…- младший лёжа смотрит врачу прямо в глаза с неприкрытой надеждой и доверием. Если бы каждый мог так отлично выполнять свою роботу как Чимин, то этот мир был бы намного лучше. Следующие часы как в тумане: приготовления к самому важному, врачи метаются вокруг и объясняют пациенту, что будет происходить дальше, так спокойнее, когда понимаешь, что и к чему. Наконец Тэхён в операционной, к нему снова крепят массу разных трубочек и укладывают на операционном столе. На омеге лёгкий халат голубого цвета и медицинская шапочка. Над ним возвышается большая лампа, освещающая пациента и ослепляющая его, она как свет в конце туннеля. Вокруг все те же врачи, но уже в другом одеянии и лица скрыты за масками. К лежащему подходит анестезиолог и рассказывает Тэхёну о происходящем, в ответ на это второй кивает и снова поднимает взор к потолку, где искусственное светило прожигает уставшие глаза. К лицу прислоняется анестезиологическая маска и омега глубоко дышит, в воздухе витает запах медикаментов и пищат ритмично приборы, на экране рядом с ним видно непонятные Киму ломанные линии, они движутся и понемногу успокаиваются, как и сам Тэ. Его взгляд зависает то на одной точке, то на другой и плывёт, в мозгу всё меньше мыслей. Ему нравится такое одурманенное состояние, так спокойно, и тихо, ничего не тревожит. Омега всё больше отдаётся действию препарата и делает вдохи медленнее. - Малыш, мы совсем скоро увидимся…Я тебя люблю…- язык Кима запутывается и слова звучат невнятно, но пока различаемо. Веки плавно опускаются, а холодное светило под потолком комнаты гаснет.***
Время обеда. Перед Чонгуком стоит поднос с едой и напитком. Он по привычке принимает нужные таблетки и запивает большим количеством воды. Дальше не самая вкусная, но уже ставшая родной, еда. Пресный рис, варенная курятина и салат из овощей – правильная пища, но как же хочется добавить немного острого соуса, чтобы те же продукты заиграли новыми красками и обжигали язык. Альфа нехотя набирает немного еды вилкой и смотрит на кусочки овощей, свисающие со столового прибора, и думает о Чимине. Чем он там занимается, вспоминает ли о Чоне, может, он сейчас грустит и также мечтает о конце рабочего дня чтобы скорее увидеться, а вдруг он устал? В отличии от еды, мысли в чонгукову голову лезут ещё как. Он ещё какое-то время изучает содержимое тарелки, вдумчиво осматривая каждую крупицу риса и опускает салат обратно, берёт тарелку и направляется к мусорному ведру, куда и выбрасывает пищу. Чонгук выпивает всю воду со стакана и собирает вещи на поднос, направляясь в столовую, где он ни разу не ел, только в палате - сначала ему приносили еду, а потом он сам выбирал, что-то по вкусу и возвращался к себе. На первом этаже снуют врачи, день относительно спокойный, Чон думает о том, как ведут себя медработники и замечает волнение, это значит, что проходит операция, скорее всего довольно сложная. За всё время нахождения здесь, альфа начал замечать много деталей и правильно их интерпретировать – отличное умение, полезное в жизни. Он не обращает на это особого внимания и идёт дальше. В столовой ставит поднос на специальный столик и благодарит работников за вкусную пищу, которую он первый раз выкинул, ему кивают и улыбаются. Чонгук покидает комнату и осторожно закрывает стеклянную дверь, ступая по холодному кафелю, он сморит по сторонам и пытается найти родное лицо, но безуспешно. Светлые коридоры ведут и манят людными лабиринтами и множеством комнат, одни скрыты, другие – видимы для всех за стеклянными окнами. Взору встречается комната отдыха, где сидело трое других пациентов, один из которых на коляске, все внимательно смотрят в одну точку и почти не моргают, как вдруг на лицах расцветают улыбки, а руки блаженно поднимаются вверх. Альфа проходит немного вперёд и находит, то на чём все так сконцентрировались – телевизор. На экране вещает знакомое до боли лицо, он быстро идёт к двери, не обращая внимания на дискомфорт в ноге, и входит в комнату. «- Мы смогли победить зло. Наша славная армия сделала всё для этого. Войны больше нет.» - кричит телевизор, показывая крупным планом генерала Чона. Хосок с радостным лицом оповещает о конце этого ада, но Чонгуку от это почему-то не радостно. Он не понимает, что творится, этот альфа и был тем, кто поддерживал военное состояние в стране, а тут он говорит такое. В чём дело? Все версии в голове младшего альфы разбились, так кто же такой этот Чон Хосок? Почему он остановился? Или есть кто-то выше него? Что-то не так, совсем не так. Вещающий об окончании войны выглядит так будто он с того света вернулся. Голос звучит совсем иначе, более волнительно и раздражающе, человек скрывает переживание. Левая бровь постоянно дёргается, будто её совсем не могут контролировать. Глаза смотрят не так уверенно, как это было раньше, нет больше той агрессии. В нем нет больше того наигранного и склеенного генерала, который играл на два фронта. Гук не верит произнесённым словам, сейчас они не волнуют, скорее, трогает то, что было не сказано. Под аплодисменты других пациентов Чонгук уходит быстрым шагом, поднимается по лестнице и заходит в свою палату, там ему спокойнее. Закрыв дверь, направляется к кровати и садится на её край, сминая руками постельное бельё. В груди гулко стучит сердце, альфе не по себе, его морозит от одной мысли про то, что тот генерал может ещё приготовить усталому народу. Улыбка наконец посетила лица граждан, она прошлась там, где её не видели ранее, отворила сердца и посеяла надежду. Генерал сообщил прекрасную новость. Больше не будет временных перемирьев, лишь сладкое спокойствие, осталось сделать самое важное – вернуть былую силу страны.***
Вечер, день, ночь, утро? Неизвестно. Над Кимом всё также светит едким сетом лампа. Он не улавливает слов, исходящих от врачей, но чувствует что-то нехорошее, оно медленно окутывает омегу, лежащего на операционном столе, и всё же временно отступает, давая возможность ответить внешним раздражителям. - Тэхён, ты слышишь меня? – анестезиолог всматривается в пациента и нависает прямо над его лицом. Слова его будто звучат где-то вдали и отбиваются от голых стен отдавая жутким эхо. - Да…Да! Да. – омега выпаливает несколько раз, пытаясь заглушить эти трели в голове, - Слышу. - Отлично. Пациент в сознании, можем переводить в палату. – мужчина обращается к другим людям в помещении и снова оборачивается к лежащему, - Всё прошло хорошо. - врач с улыбкой сообщает самые прекрасные новости пациенту и тот умиротворённо закрывает глаза. На душе спокойствие.Двадцать один день спустя
Пружины старой кровати впиваются в рёбра и давят на позвоночник. В груди клекочет злость и желание ударить самого себя за такие тупые действия, которые привели к реальности, которая уже около недели отпечатывается не только на сетчатке глаза, но и в памяти. Самый страшный зверь в ловушке, но не всё так просто. Может, и возможно поймать самого дьявола, но невозможно удержать его естество и мысли, они руководят телом как марионеткой. Пока руки слушаются того самого, что сидит внутри, дела не будет. «Вы слишком опасны для общества. За содеянные преступления суд приговаривает к смертной казни. Решение правкам и опровержениям не подлежит» - и дело в шляпе, последняя проблема решена, во лбу с бликом свиснет пуля. Если яд может оказаться лекарством, тогда всё намного сложнее. По комнате разливается прохладный свет от единственной лампочки, висящей под потолком. В воздухе не найти успокоение, оно плавно растворяется морозным налётом стен. Со сторон прямо в уши бьются разные звуки: крики других людей, полные уверенности шаги, отдающие от голых стен стуком сантиметровых каблуков.***
Длинными коридорами идут двое человек, один из них ловко открывает двери одни за другими с помощью связки ключей в кармане и пропускает омегу вперёд, закрывая за собой и возводя преграды здешним жителям. Чимин бегло оглядывается по сторонам, но ничего не спрашивает, ему предстоит перетерпеть ужасную встречу, с прошлым или нынешним, он сам не знает. - Пак Чимин, я полагаю, вы знаете почему оказались здесь. – альфа без эмоционально утверждает и указывает левой рукой к очередным дверям. - Извините, как мне к вам обращаться? – произносит врач, в голосе слышны нотки страха. - Бэк Джусон. Формально обращаться необязательно, вы здесь ненадолго. Хотя…- мужчина оглядывается на омегу и суживает глаза в подозрении. – это зависит только от вас, доктор. – звучит спокойнее, может, даже с некой насмешкой. Он кидает взгляд на ключи в руке и выбирает нужный. – Нам сюда. – оба останавливаются возле высокой железной двери с маленьким зарешёченным окошком немного ниже уровня глаз Чимина. Бэк открывает дверь и пропускает омегу внутрь. – Подождите здесь. – альфа закрывает дверь и уходит, оставляя Пака одного со своими мыслями. Чимин не понимает почему он здесь, у него нет даже предположений. Доктор садится на пыльную кровать и опирается спиной о стену. Наручники сильно натёрли кисти рук, он пытается прокрутить их чтобы расслабиться, но ничего не получается. Пак страшно напуган тем, что происходит в последнее время, но пытается успокоиться и вспомнить тот момент, когда он оступился, но ничего не выходит. Что ему остается делать? Ждать? Кричать о помощи? Неизвестно. Время тянется как холодный пластилин, медленно и тяжело. С коридора слышно ужасающие крики, создаётся ощущение, будто здесь убивают людей, на самом деле, здесь именно те, кто это раньше делал. Учуяв омегу, альфы зашевелились и с соседней камеры послышался голос: - Почему вы здесь? – хрипотой отдавая, звук дошёл до ушей доктора. Он решил ответить заключённому и быстро пожалел. В голове у него будто уведомления выскакивают, но он не обращает на это должного внимания. Он не может понять, слышал ли он этот голос или от последних событий разум подкидывает дров в костёр. - Я сам не знаю. Я ничего плохого не сделал. – с чиминовых глаз скатываются слёзы, он ничем не может себе помочь, даже успокоиться не может. - Омега? – собеседника не видно, он за стеной, но хорошо чувствуются его не самые хорошие намерения. Теперь уже бывший доктор этого не сразу замечает, ему и без этого соседа «прекрасно» живётся. Чимин молчит и вслушивается, ожидает чего-то, кажется, должно что-что произойти. - Почему молчите? Думаете, я страшный? Не верьте своим догадкам, вы меня даже не видели, так что нет основания так думать. - сосед никак не угомонится. - Тогда что у меня должно быть в голове, когда я разговариваю с заключённым? Радость? – откровенно говоря, Паку не очень хочется отвечать на реплики альфы, но язык сам за зубами не держится. - И то правда…- мужчина звонко смеётся и прокашливается, - Но и вы здесь не просто так. – омега сам не знает, что ответить и нужно ли. Он подходит к двери и немного наклоняется к окошку. Запах омеги просачивается в коридор, и тюрьма оживает с новой силой, люди, находящиеся здесь начинают как звери биться в двери и рычать как дикари. Пак смотрит и замечает, что только из одной камеры не просовываются жадные руки. Чимин пугается и отскакивает от двери как от огня. Возвращается к кровати и чешет скованными руками лоб, отёкшие конечности неприятно ноют и чешутся в местах, где кровь плохо поступает к тканям, запястья прочно связанны наручниками и движения сопровождаются звоном, который распространяется по помещению, призывая обратить внимание к источнику звука. Пак ложится на кровать и пытается прийти в себя, прижимая руки к груди и поглаживая, выравнивает дыхание, но легче не становится. Он весь в думах, но усталость берёт своё и после часа размышлений доктор всё же засыпает.***
Поймали, а как смогли? Неизвестно. Главное – не выпустить чёрта из табакерки, чтобы потом снова не искать по белому свету. Его тошнит, мужчина склонятся лицом к краю кровати и блюёт прямо на пол камеры, поворачиваясь обратно, после небольшого облегчения. В углу лежит пища, которую ему приносили, он ни разу к ней не притронулся, только выкидал с мыслью о том, что он скорее сдохнет от голода, чем будет здесь отсиживать положенный строк. Он часами лежит на месте и не двигается, как вдруг в голову снова бьёт реальность, кричит, жутко кричит. Губы пересохли и все в трещинах и крови от того, что их постоянно грызут, глаза неспособны остановиться на одной точке, а левая бровь дёргается сама по себе. Альфа дерёт ногтями запястья, скрытые под несколькими слоями бинтов, он пытался таким образом вскрыть вены, но не успел. Сырой воздух никак не лезет в лёгкие и душит, оно и на руку. Что делать? Может, есть шанс? Нет! Сам знает это лучше других. Это его место, если не на года, так до конца жизни точно, которую он оборвёт раньше времени. Альфа сидит в тюрьме немного больше недели, он не понимает, кто мог его так нагло сдать со всеми потрохами. Он же так следил за тем чтобы никто не учуял вытечки информации, подстраивал смерти нужных людей, но, бывало отпускал, только те были не совсем адекватны, чтобы им поверили. Всё работало складно, но до поры до времени и вот он здесь. Мужчина часто теряет сознание через голод и снова возвращается в ту же камеру, с висящей под потолком лампочкой. Кажется, свет то гаснет, то снова загорается, но он понимает, что снова чуть не отключился. Когда тюрьма стихает, голова его не умолкает совсем, там голоса, шумы, взрывы, выстрелы. Альфа попал в ловушку, которую он создал сам, ему так казалось, по крайней мере. Пытается себя успокоить, вспоминает всё от самого начала и до конца, но не видит, не слышит того, что бы ему сейчас помогло выбраться отсюда. - Я не сдавался…- звучит ужасно жалко, он простыл и к тому же курил много времени, от чего сел голос и покрылся тупыми иглами, - Но теперь я сдамся…- мужчина заливается болезненным смехом из-за чего глухо кашляет. Горло ужасно першит и просит воды, но её нет, последнюю кружку с такой необходимой жидкостью он в порыве гнева кинул в стену, а теперь жалеет об этом. – Сделал всё что мог. А разве можно было больше? У них челюсти на пол попадают, как узнают обо всём. Я гениален. – приподнимает голову и удобнее устраивается на сбитой, вонючей подушке. – Я оставил после себя сына… О-о-ох какой мальчишка, альфа! – говорит гордо, не скрывая сломанной улыбки, - Он ещё в утробе натерпелся, точно сильным будет. Спасибо тебе, Тэхёни, за то, что выносил его, но он сын Чон Хосока и будет продолжать моё дело. Он в нужных руках, а значит ты его не скоро увидишь. Хюнджэ – прекрасное имя, оно значит «тот, кто имеет мудрость» и поэтому, Тэхёни, он не может быть с тобой, потому что ты глупый. – Чон, кажется, смирился, его отпрыск жив и здоров, ещё и под наблюдением и опекой. Альфа уверен, что доживает последние дни, он сделал всё. Чон Хосок заканчивает свою игру.