***
Очередь в кабинет начальника завода растянулась на добрую сотню метров. Поникшие рабочие один за одним ступали за порог и выходили оттуда с тощими кошельками в руках. Это была их последняя зарплата на этом умирающем предприятии. На удивление, в толпе висела мёртвая, непоколебимая тишина, ведь каждый был погружён в собственные мысли, пытаясь найти ответ на вопрос — «Что же дальше?». Заводы закрывались один за одним с тех пор, как произошло открытое, средь бела дня, нападение на здание Совета, отчего заграничные партнеры посчитали сотрудничество с Пилтовером слишком рискованным и начали рвать контракт за контрактом, а кадровые отделы тех предприятий, что ещё держались на плаву, просто ломились от резюме безработных рабочих и инженеров. Вскоре очередь дошла до Хейза — молодого сталелитейщика высокого уровня, в чьих услугах город, увы, больше не нуждался. Толкнув дверь без стука, он вошел в небольшой кабинет, заполненный коробками с личными вещами директора, коим был щуплый, будто-бы высушенный мужчина глубоко за пятьдесят, о чем свидетельствовали проступившие на тонкой коже морщины и приличные залысины на голове. — Заходи, Итан, садись, — указал он на стул. — Я устал уже всем повторять одно и то же… Ты парень с мозгами, так что сам всё понимаешь. — Понимаю. Вы отправили рекомендательные письма, о которых я просил? — кивнув, спросил русый парень, который выглядел явно старше своих двадцати пяти лет, ввиду не самой лёгкой работы. — Да. С самыми лучшими рекомендациями. Может и прокатит, так что не отчаивайся. Это таким как я, иной дороги, кроме как в нижний город нет, но ты ещё молод — устроишься как-нибудь. Вот, держи, — мужчина положил на стол маленький мешочек. — Пятьсот? — заглянув внутрь, поднял глаза Итан, ожидая вдвое большую сумму. — Больше нет, прости… — Эх... Удачи вам, сэр. Может ещё поработаем, когда всё встанет на свои места, — стараясь скрыть досаду, мужчина поднялся на ноги. — Надеюсь. Пожав протянутую руку, Хейз спрятал деньги во внутренний карман потёртого чёрного пальто и медленно, разглядывая пыльный пол под своими ботинками, двинулся прочь, стараясь не смотреть на уже бывших коллег. Впереди неизвестность, а денег, в лучшем случае, на неделю и единственная надежда остаётся на Хейза старшего, который вот уже двадцать лет исправно служит в миротворческом корпусе, куда его сын так и не смог попасть… — Митер Хейз! Мистер Хейз, постойте! — раздался ломающийся, но всё ещё детский голос позади, — Сколько выдают? Скажите, а то с ума сойду! Моя очередь ещё не скоро, — тараторил мальчишка, которого Итан обучал пару месяцев назад и чьё имя уже успело выветриться из памяти. Ему не было и пятнадцати. — Половину от обещанного. Прости, я спешу, — соврал Итан, лишь бы побыстрее покинуть это место. Дом семейства Хейз, в отличие от завода, где работал единственный сын своих родителей, творя со сталью настоящие чудеса, находился довольно близко к центру. Зарплата майора-миротворца позволяла содержать подобное жилище. Поэтому отец не поддерживал решения Итана сдаться, отречься от попыток устроиться на службу и уйти в сталелитейщики с заведомо более скромной оплатой. Размышляя о своём будущем и прошлом, мужчина взглянул на руки, замотанные бинтами, из-под которых выглядывали старые, всё ещё иногда побаливающие ожоги - постоянное напоминание о неудачах первых дней работы двадцатилетнего парня. Тут, прямо под сапогом, хрустнула листовка, коими совсем недавно «бомбардировали» город с шикарного бело-золотого дирижабля. «Один город, одна воля, одна цель: победа любой ценой! Вступайте в ряды вооруженных сил Пилтовера!» — гласила листовка с изображённым на ней миротворцем. Постояв несколько минут, Итан отряхнул бумагу и сунул в карман. Подняв воротник, чтобы прикрыть шею от пронизывающего холодного ветра, чёрная фигура продолжила свой путь по пустой ночной улице, изредка натыкаясь на таких же бедолаг, как и он сам, бредущих по домам с самыми отвратными новостями. Спустя час Хейз остановился у знакомой двери, из-за которой доносились отзвуки бурной ссоры матери и отца. В это непростое время нервы сдавали у всех. Итан потянулся за кошельком, но вместе с ним вытащил и листовку о которой уже успел позабыть. Решение пришло мгновенно — он не станет обузой, и не станет горбатиться в доках за медяк в час. Достав огрызок карандаша, он накарябал короткое, сухое объяснение, сунул бумагу в кошелёк и бросил в почтовый ящик. О войне много говорят в последнее время, и похоже, это единственный способ исчезнуть, не мешя никому выживать в том, во что превращается Пилтовер…***
Круглосуточный военкомат даже ночью ломился от представителей самых нищих слоёв верхнего города и тех заунитов, что посчитали службу в армии «пилтошек» билетом в счастливую жизнь. Глупцы, радостно гогочущие после получения всех бумажек и направления в один из новых тренировочных лагерей. Итан же, изначально не разделял подобного оптимизма, а разговорившись с одним из солдат, следивших за толпой, вовсе поник. Там учили не убивать, не воевать — там учили умирать. Однако, было одно выгодное отличие солдата от портового грузчика — здесь тебе хотя бы не врали о цене твоей жизни. — Итан Хейз, двадцать пять лет, сталелитейщик. — прочёл анкету рекрутёр в серой выглаженной форме и окинул оценивающим взглядом стоящего перед ним мужчину. — Да, сэр. Пять лет стажа. Завод закрыли и… — И ты не придумал ничего лучшего, чем пойти в армию. Тут у семидесяти процентов людей одна история на всех. Так… Что с руками? — Старые ожоги. Врачи уже всё осмотрели. — Вижу. Это я из вежливости. Точно ничего не скрыл? — снова оторвав взгляд от бумаг, спросил мужчина. — Нет. Куда меня отправят? — Куда и всех, на «сортировку» в северный лагерь. Там инструкторы разберутся, какую специализацию тебе приписать. С родными попрощался? Курс минимум четыре месяца, а для сержантского состава все шесть. — Да, всё сделано. Я знаю, куда иду. — Хорошо, — печать глухо ударила по бумаге, которую офицер протянул новобранцу, — добро пожаловать в армию, парень. Эта фраза ознаменовала новую главу в жизни бывшего рабочего. Главу, на страницах которой не было места самой «жизни». Впереди ждали долгие месяцы жестокой муштры, единственной целью которой было превратить вчерашние шестерёнки Пилтовера и отбросы Зауна в единый механизм, способный смести или завалить трупами всё, на что укажет командир. Так, с каждым днём среди солдат становилось всё меньше тех, кто верил, что война, уже занёсшая руку, чтобы постучать в дверь, будет лишь увлекательным приключением, способом переждать тяжёлые времена. Хейз понял то, во что ввязался, едва получив тяжёлую, смердящую пропиткой для защиты от Химтековского оружия, серую двубортную шинель с большими медными пуговицами. К ней в придачу выдали такую же невзрачную форму, простые, самые дешёвые ботинки и шлем, являвшийся точной копией того, что стоял на вооружении миротворческого корпуса и департамента полиции. Правда куда более скромный и с хорошо подогнанным комплектным противогазом из плотной резины. Вскоре стук неведомых сил, которые многие называли просто «судьба», разлетелся звонким эхом по обеим городам, стоящим на берегах одной реки. — Наступать, задача, конечно, понятная. Вопрос только в том — куда? — усомнился офицер. — Совет и сам понятия не имеет. Теракты происходят один за одним и народ требует действий. Завтра до обеда первый батальон восьмого должен выдвинуться к мосту. Донесите это до бойцов — пусть готовятся. Хлебом и солью нас там встречать не будут, — пояснял полковник, прекрасно понимавший всю бесперспективность операции. — Скорее уж стоит ждать пули и снаряды. Идти по мосту в открытую чистое самоубийство. — Приказ есть приказ. Первый и двенадцатый полки перекроют южные границы и начнут постепенно углубляться. Верхний уровень удержат миротворцы...***
Тысячи ног шагали в такт, намереваясь пересечь злополучный мост, который вот уже больше шести месяцев успешно удерживали миротворцы в фирменной, отделанной золотом броне. По сравнению с ними безликие солдаты, укутанные в невзрачные шинели и противогазы, выглядели одной сплошной серой волной. И среди них тот, кто всего несколько месяцев назад мечтал просто сбежать от проблем, скрыться, исчезнуть. Что же, отчасти у него это получилось. Только шевроны капрала на рукаве отличали Хейза от прочей массы бойцов. «Ни лица, ни имени» — так в шутку говорили солдаты сами про себя, что было недалеко от истины. Вскоре, первые ряды колонны замерли у крайнего блокпоста и вперёд вышел высокий офицер в точно таком же снаряжении, что и остальные, однако с хорошо заметными нашивками полковника. — Что всё это значит? — подошла к нему девушка в сине-белой форме полицейского департамента, которая отлично сочеталась с тёмно-синими волосами и светлыми глазами. — Приказ от Совета, — полковник протянул шерифу бумагу, взглянув на которую, та переменилась лице и даже слабо улыбнулась. — Наконец-то… — выдохнула она. — Пропустите их! Удачи вам, полковник. И вашим людям тоже. — Благодарю, мисс Кираманн, она нам точно понадобится, — мужчина махнул рукой и серая волна продолжила свой марш, растворяясь в вечернем тумане, окутавшем мост. «Первый среди равных», — так говорили про первый батальон и именно его бойцы первыми направились в Заун ради установки плацдарма для грядущего наступления. Закономерно, они же понесли и первые потери… Сочувствующие северному нижнему городу сообщили о приближающихся силах Пилтовера и зауниты, мгновенно сплотившиеся перед лицом угрозы, успели занять оборону на самом конце моста. Залпы самодельных ружей, автоматов и пулемётов оглушающим эхом нарушили вечернюю тишину, сметая первые шеренги плотного построения пехотинцев. Но раздался громогласный приказ — «Вперёд!» — и солдаты, лишённые каких-либо укрытий, стремглав бросились на врага, подминая сапогами трупы павших и тела раненых, но ещё живых сослуживцев. Итану повезло оказаться не в первых рядах и добраться до позиций врага, когда там не осталось никого, кроме изрешеченных тел заунитов. Со всех сторон посыпались приказы офицеров, сержантов, и Хейз, ничего не понимая в этой неразберихе, отчаянно пытался найти в хаосе безликих людей своего командира или хотя-бы своё отделение. Но никто ничего не понимал, как и он сам, а чем дольше капрал крутил головой в растерянности, тем меньше оставлял себе шансов на выживание. Сжав деревянное ложе двадцатизарядной винтовки до боли в пальцах, он бросился вперёд, стараясь переступать через убитых и обходя тех, кто просто упал на колени, сломавшись под грузом увиденного. В Заун направилось около пяти сотен солдат и вот уже как минимум полсотни лежат без движения, омывая своей кровью мост, уже видавший немало смертей. Прижавшись к стене одного из зданий, Итан оглянулся, чтобы увидеть, как в полный рост бредёт обезумевший боец, чтобы в следующую секунду получить грязную самодельную пулю и стать ещё одним элементом трупного ковра. — Мы должны занять эту улицу! — воскликнул солдат с сержантскими лычками и красным квадратом на шлеме. Это был сержант Пирс, предложивший путем нанесения фигур на каски хоть как то определять, к какому отделению в его взводе относится боец. — Вы двое, — ткнул он в солдат за его спиной. — Дуйте на ту сторону без остановки и займите то сраное здание! Остальные — заградительный огонь, три, два, один! Залпы десятка стволов обрушились на здания, чьи чёрные окна то и дело освещались вспышками выстрелов, пока те, на кого указал Пирс, со всех ног драпали к нужной двери. Выбив её и ворвавшись внутрь, перепуганные бойцы начали палить во всё, что движется, не разбирая кто вооружен, а кто нет. Здесь нет полиции, здесь нет закона, здесь тебя никто не осудит. Война в принципе казалась Итану прекрасной в своей глупой простоте — убей или умри, проще не придумаешь. Так, снуя в ночном мраке от здания к зданию, солянка бойцов из самых разных взводов, в том числе и отдельных заунитских формирований, понемногу зачищали улицу. К сожалению, всё имеет цену. На дороге, где совсем недавно сновал простой люд и куда-то мчались самые разные транспортные средства, лежали тела и за некоторыми из них тянулся кровавый шлейф. Хоть пуля и считалась достаточно гуманным способом убийства, она далеко не всегда заставляла человека расстаться с жизнью мгновенно. Ну а медикам, которые хотели жить не меньше остальных, оставалось только наблюдать, как постепенно замедляется, пытаясь добраться до них солдат, слабеет и замирает навсегда. К удивлению Итана, сегодня смерть обошла его, собрав богатую жатву из товарищей по оружию. Не осталось никаких сомнений, когда их отправили собирать с трупов на мосту алюминиевые магазины для винтовок и тяжёлые пулеметные ленты. Итан заставлял себя не считать трупы и просто делал свою работу, подсвечивая дорогу маленьким ручным фонариком, который додумался прикупить в увольнительную. Почему-то в комплект снаряжения солдат, которые должны были сражаться во мраке Зауна, не входили никакие осветительные приборы. Вдруг, в самом краю довольно узкого, из-за окуляров противогаза, поля зрения капрала, что-то дёрнулось. Или ему просто показалось? Хейз навел тоненький лучик фонаря на то место, где ему почудилось движение. Глянул по сторонам. Все его сослуживцы-капралы, что были покрепче в физическом и ментальном плане, чем прочие солдаты, слонялись позади него и даже не близко к нужному месту. — Эй? Есть кто живой? — спросил Итан, двинувшись к подозрительному телу, сидящему у самых перил, прижав колени к груди. Довольно неестественная поза для трупа, — Парень, ты цел? Подойдя вплотную, он толкнул тело, которое с глухим звуком повалилось на бок. Теперь Итан мог с легкостью разглядеть вспоротый живот бойца, который тот пытался зажать, подтянув ноги. Он умер, не дождавшись помощи, а труп просто успел окоченеть в странной позе. Хейз выпрямился, расцепил ремешок шлема, стянул с себя маску и пустил в лёгкие прогорклую смесь из запахов грязной воды, что текла под мостом и пороха, приправленную металлическим привкусом крови. Латунные застёжки бренчали внутри каски - капрала трясло, благо в ночном мраке этого никто не видел. Ещё в первые недели службы сержант Пирс, до этого отслуживший больше десяти лет в армии Ноксуса, ныне же вернувшись на защиту родного города, отобрал из числа вверенных ему солдат тех, кто был способен терпеть едва ли не всё, что потребуется и попутно организовывать остальной сброд в боеспособные отделения. Хейз возглавил первое отделение, что делало его практически вторым человеком во взводе. «Подразделение — это всего лишь отражение командира», — простейшая догма, которую объяснил новобранцам сержант. И именно поэтому Итан не мог позволить себе показывать панический страх, который разрывал его изнутри. — Мы битком, пора возвращаться, — подошёл командир второго отделения. Хейз кивнул и молча вернув маску и шлем на свои места, двинулся прочь, махнув остальным…***
Здание академии — Кейтлин ненавидела это место, но Джейс каждый раз упорно вызывал её именно сюда. Его можно было понять. Оставшись, фактически, последним дееспособным советником, молодой изобретатель взвалил на себя все бразды управления городом и начавшейся войной. — Вызывали, советник? — учтиво постучав, девушка зашла в небольшой кабинет Джейса. — Хватит, Кейт, — устало произнес мужчина. — Принесла бумаги? — Здесь вся деятельность департамента за последние полгода, — несколько толстых папок легли на стол и шериф заняла кресло напротив старого приятеля, — на тебе лица нет. — Оно мне сейчас ни к чему… — взявшись за изучение содержимого папок, изобретатель не заметил, как Кейтлин взяла в руки один из чертежей, разбросанных по всему помещению. — Что это? — разглядывая непонятную конструкцию, спросила она. — Это? Бронированная машина. Утром пришёл рапорт от полковника Хартиса — восьмой полк потерял сотню убитыми и столько же ранеными. Мы не ждали подобного сопротивления от заунитов, потому я начал откапывать в архиве академии древние чертежи всего, что может помочь минимизировать потери среди наших солдат. — Ты все-таки отдал приказ о полномасштабном вторжении? — А что мне оставалось?! — вспылил советник, словно услышав укор в словах подруги, — С полок пропали товары, встали многие производства, теракты сыплются на головы граждан один за одним, люди теряют работу, а вместе с ней и средства к существованию! Преступность побила все исторические рекорды! — Джейс уткнулся лбом в витражное стекло высокого окна кабинета и с тоской посмотрел на пугающе пустую улицу, — Народ требует действий, а единственный рычаг, что у меня остался — война. Придется стереть Заун с лица Рунтерры, чтобы вычистить оттуда всю дрянь… Ничего. Отстроим. Не впервой… — Позволь мне сложить полномочия. — вдруг произнесла Кираманн, — Я знаю виновную в уничтожении Совета и убийстве моей… Я могу выследить её… — Нет! Кейт, послушай. Всё летит к чертям. Кругом хаос, который мне неподвластен и если мы сейчас начнем заново тасовать карты, то утратим остатки того контроля, что сейчас имеем. Оставь Заун армии. Ты нужна городу на своем месте, а Джинкс… Она никуда не денется. Мы доберёмся до неё, рано или поздно и эта дрянь за всё ответит. — Как прикажете, советник, — сквозь зубы процедила шериф, и удалилась, стуча низкими, широкими каблуками по мраморному полу.