***
Стопка бумаг, принадлежности для письма и разряженный револьвер, патроны от которого аккуратно составлены в ровный ряд на самом краю стола. Так проходили многие вечера Кейтлин с тех пор, как её назначили шерифом главного полицейского управления Пилтовера. Должность, к которой стремился едва ли не каждый полицейский и миротворец, легла на её плечи невыносимо тяжёлым грузом, не позволявшим даже выпрямиться. Каждый прокол полиции — лично её прокол. Каждая жизнь, каждый теракт, каждая капля крови пролитая на улицах верхнего города на её руках. «Вай!» — пронеслась молниеносная мысль в голове шерифа, заставив ту перевести оживший взгляд на часы. Они не виделись неделю — непростительно огромный срок для двух, пожалуй, самых близких друг-другу людей. Пройдя вместе и улицы Зауна, и глупый, скоротечный роман, на который девушки пошли скорее от отчаяния после пережитых потерь, они поняли, что слишком разные, чтобы быть вместе, но при этом слишком похожи, чтобы остаться неразлучными подругами и напарниками. Пусть в это и сложно поверить, но грубая, хамоватая девчонка из нижнего города с чересчур вычурными для Пилтовера розовыми волосами, изъявила желание примкнуть к полиции, вмиг став личным помощником и заодно ударной силой новоиспечённого шерифа. Выглянув в окно, Кирамман сунула ноги в сапоги, и накинув плотный плащ, дабы укрыться от проливного дождя, замерла у двери своей комнаты, с которой не желала съезжать, даже имея средства на приобретение собственного жилья. Уж слишком много воспоминаний связано с этим местом. Обернувшись, она вновь подскочила к столу, зарядила револьвер и сунула его в кобуру, мысленно подметив, что совсем недавно улицы Пилтовера были образцом безопасности во всей Рунтерре. Взгляд светло-голубых глаз замер на толстой стопке требующих внимания отчётов, которые их владелице придется разгребать ещё как минимум сутки. — Она всё-таки мой помощник. Вот и пускай помогает, — почему-то вслух произнесла Кейтлин, схватив часть бумаг и спрятав их под плащ. Едва шагнув за порог резиденции семьи Кирамман, Кейтлин замерла, как и прочие прохожие, устремив взгляд на юг, откуда доносилась жуткая, надрывная канонада. По просьбе советницы Медарды, которая чудом выжила при атаке на Совет и до сих пор проходила реабилитацию после тяжелейших ран, Ноксус поделился военными технологиями, в которых Пилтовер отставал на десятилетия, и прислал несколько образцов тяжёлых, бронированных дирижаблей и машин, орудий и стрелкового оружия, которые теперь проходили обкатку на нижних уровнях южного Пилтовера, унося сотни жизней. И всё это происходило по сумасшедшей воле одного человека… Когда военные удостоверились в работоспособности новых лафетов, позволяющих орудиям обстреливать нижние уровни прямой наводкой, доставляя при этом минимум неудобств собственному расчёту, канонада умолкла. Обсуждая произошедшее, люди дальше зашагали по своим делам, однако некоторые остались стоять, как вкопанные. Кейтлин видела, с какой печалью смотрит вдаль мужчина преклонных лет, платком утирая слезы жены. Она помнила, как радовалась началу военной кампании, но только сейчас осознала, что месть, которую она так жаждала, совершается ценой чужих жизней. Шериф знала, кто ей нужен и имела все необходимые ресурсы, чтобы найти Джинкс. Найти и уничтожить. Раз и навсегда, словно опухоль, не позволявшую нормально жить. — Открыто! — раздался голос Вай из-за двери, которая действительно легко поддалась. — Когда-нибудь ты дождёшься, что кто-то обнесёт твою квартиру. — Я уже хочу посмотреть в глаза этому отчаянному смельчаку! А ты, мисс пунктуальность, где пропадала? — девушка наконец-то выбралась из комнаты, где организовала импровизированный спортзал, заваленный всем необходимым, чтобы каждый день раздражать соседей грохотом металла. — Слышала канонаду? — перевела тему Кейтлин, выкладывая на кухонный стол стопку тщательно оберегаемых от дождя бумаг. — Такое только глухой не услышит. Похоже, что солдатня решила плотно заняться Зауном. О нет… Нет-нет-нет! Даже не думай! — увидев, что подруга пришла не просто поболтать, затараторила обладательница приторно-розовых волос. — Да! Это и твоя работа тоже, а разгребаю я её в одиночку! Это приказ, Вай! — в приказном тоне, от которого многие офицеры теряли дар речи, молча повинуясь, произнесла Кирамман. Но на расслабленном, покрытом испариной после тренировки лице Вайолет лишь заиграла ухмылка. — Ты ведь прекрасно знаешь, что «Шериф Кейтлин Кирамман» на меня не действует? Ведь я прекрасно помню, какой мягкой и податливой ты можешь быть… — разматывая бинты на руках, девушка прошагала к столу, взяв часть бумаг. — Кажется, мы договорились не вспоминать об этом? — Надо же, запамятовала. Скука… Скука… Ха, прирезали в борделе! Скука… — Вай расхаживала по своей небольшой, но довольно приятной квартире, демонстративно разбрасывая вверенные ей отчеты по полу. — Уфф… Напомни, почему я всё ещё не уволила и не сослала тебя обратно в Заун? Там сейчас как раз самое «веселье» идет. — Потому что без меня ты превратишься в такую… Знаешь, мерзкую, скрючившуюся от постоянной работы за столом, бабищу в шали поверх формы. Жуть! — Ага. Как же. Собери бумаги и… — Мы неделю не вылазили с работы! Неделю! А теперь ты хочешь единственный свободный вечер провести за… Разбором бесполезных отчетов о том, как неизвестный уличный воришка попер у знатной бабули колечко?! — швырнув оставшиеся в руках папки обратно на стол, Вай открыла один из немногочисленных шкафчиков на совмещённой с гостиной кухне, которой практически не пользовалась, предпочитая питаться на улице, — Вино, виски, шампанское, водка? — Не нужно. Завтра в участок… — Значит виски, — изъяв бутыль и пару бокалов, хозяйка разлила по ним жидкость и протянула подруге. — Ну? За что нынче пьет истинный защитник Пилтовера?***
— За Мейса. Этот говнюк был превосходным солдатом, — не отрывая взгляда от пламени костра, произнес Дэйв Муронто — капрал второго отделения. Скрывший от комиссии своё происхождение, чтобы попасть не в отдельное подразделение для «нижних», он мало чем напоминал заунита в привычном понимании: белёсая, практически мраморная, аристократичная кожа, чёрные волосы и резкие, выделяющиеся черты лица. Пожалуй, только нехарактерные для жителя Пилтовера словечки выдавали его. Однако тайну Дэйва знали лишь капралы и сержант Пирс, даже не думая разглашать её. — И хорошим другом, — заключил лидер четвёртого. Такой же рабочий, как и многие в армии, Алекс, чья фамилия почему-то вечно вылетала у всех из головы, просто пытался сбежать от бремени безработной бедности, оказавшись в итоге среди пехоты. Хоть все капралы и сдружились во время обучения «третий» и «четвёртый» скорее напоминали двух братьев, разлучённых когда-то давно. — И умер он точно так, как хотел, — три металлические кружки, наполненные каким-то разбавленным пойлом, которое удалось раздобыть в одной из брошенных квартир, тихонько звякнули над костром, разведённым в обрезанной бочке. Не успев поднести жестянку к губам, Итан повернул голову на звук приближающихся шагов. — Выпивка ещё осталась? — снимая противогаз с лица, спросил Пирс. Ответом послужила протянутая ему кружка. - Для ноксианца, коим он был, хоть и жил в Пилтовере, смерть на поле боя это награда, потому не стоит его оплакивать. Сержант Эдвард Пирс был человеком, на которого Хейз пытался равняться. Этот человек олицетворял собой набор тех качеств, что были необходимы каждому для выживания в аду под названием Заун. Он был грубоват, не стеснялся крепкого слова, и мог сказать солдату в лицо, что тот не переживёт следующий день и при этом, к несчастью, практически никогда не ошибался. Тем не менее, Пирс не боялся открыто говорить о собственном страхе перед смертью, что позволяло солдатам видеть в нём не только командира, но ещё и такого же человека, как и они сами. — Мы просто поминаем, сэр. Это нужно не мёртвому. Это нужно живым, — объяснил Хейз, изменившийся до неузнаваемости за три недели на линии фронта: обритая практически налысо голова, покраснения на раздражённой от резиновой маски коже и грязная, откровенно смердящая, одежда. Так выглядели практически все солдаты на передовой. — Только что пришёл приказ. Завтра наступаем. — Что?! Куда?! Нас… — едва не выронив кружку, начал возмущаться солдат. — Закрой пасть, Ал! Без тебя блевать тянет. Значит так, имею следующее предложение: завтра к рассвету у нас будет приблизительная карта канализационных и технических тоннелей этого уровня. Зауниты из пятнадцатого говорят, что по ним можно пройти до самых лифтов. — Сомневаюсь, что это безопасней, чем переть по улице, — высказался Хейз. — Пойдем в лоб — подохнем все. А так есть хоть какой-то шанс зайти в тыл и пресечь мясорубку. — Похоже, в штабе армии не понимают, что даже если мы займём лифты, их просто взорвут и мы вернёмся к тому с чего начали? — Твою мать, Итан! Не беси меня! Я пытаюсь достучаться до этих уёбков с тех пор, как мы спустились сюда! — рявкнул Пирс, на что тут же обернулись все присутствующие в помещении, — Хватит разглагольств. Хейз поведёт своё отделение в тоннели, как только получим план. Остальные пойдут второй волной после четвёртого взвода. Сообщите бойцам и готовьте оружие. — Все, хана четвёртому взводу. — Пойду скажу, чтобы барахло своё нам оставили. Им-то всё одно уже без надобности… Дэйв был прав. Подобные атаки были не редкостью за минувшие два месяца и означали они только одно — огромные, бессмысленные потери. А всё из-за нежелания тех кто напялил на себя офицерские погоны, хоть на секунду остановиться, разобраться и подумать. Цель поставлена, а остальное просто нюансы. Только вот быть частью этих «нюансов» и при этом остаться в живых, задача не из простых. Об этом и сообщил Итан остаткам своего отделения в составе восьми человек. Разбудить людей среди ночи и сказать, что утром им вновь придется сыграть в лотерею с судьбой на собственную жизнь — ультимативный тест для любого командира. Хейз, взяв пример с Пирса, старался говорить прямо, спокойно, словно это было чем-то обыденным и даже скучным. Выдвинувшись ещё до рассвета, когда разглядеть что-либо дальше полусотни метров было невозможно, бойцы сгрудились в крошечном переулке, где находился один из люков. Замерев подобно бетонным статуям, они не издавали ни звука, стараясь даже дышать реже, чтобы тише был хрип, который издавали фильтры. Вскоре, держась в тени, прибыл посыльный с наспех отрисованной картой подземелий. — Я… Взгляни, может это я идиот? — Итан протянул бумагу радисту по имени Уильям, типичному аристократу северного Пилтовера, который вообще непонятно что забыл на этой войне к тому же в чине рядового. — Кто это вообще рисовал? — Зауниты из пятнадцатого. — Тогда понятно. Они не знают какой стороной винтовку держать, а уж про карандаш я вообще промолчу… Похоже, что мы должны быть здесь, но точно не скажу. — Доверимся твоему чутью. Лайанс, Брэн — вперёд. Остальные на дистанции пятнадцать метров. Пошли. Потеряв уже больше двадцати человек, практически два отделения, Итан с каждым днем учился на собственных ошибках и в этот раз предпочел пожертвовать двумя, чтобы, возможно, уцелели остальные шестеро. Эти, казавшиеся чудовищными потери, были одними из самых низких во всём полку, что одновременно и радовало и печалило. Кто-то однажды озвучил правило «трёх дней», суть которого заключалась в том, что только пережившие этот срок на передовой имели хоть какие-то шансы на выживание в аду Зауна. По колено в отходах солдаты двигались вперёд, следуя криво нарисованному плану, который, на удивление, оказался весьма точным, постоянно проверяя шкалу загрязнения на коробке с фильтрами. Без противогаза дышать здесь было невозможно, а если фильтры закончатся, маска превратится из спасительного девайса в бестолковый кусок резины. Вдруг раздался рев, хаотичные выстрелы и жуткие, быстро оборвавшиеся человеческие вопли. Из-за гулкого эха, гулявшего под сводами, понять, откуда раздался звук, было невозможно и солдаты в серых шинелях, чьи подолы уже покрылись едкими отходами, замерли на развилке трёх тоннелей, поспешно присев на колено, чтобы уменьшить силуэты. Только капрал стоял в полный рост, оценивающе переводя взгляд с одного прохода на другой, силясь понять, из которого доносится звук частых, хлюпающих по грязи, шагов. — Примкнуть штыки, — за командой тут же последовали щелчки креплений штык-ножей. Итан внимательно следил за всеми сводками с фронта, до которых только мог добраться. Особенно за сообщениями о накачанных «Мерцанием» или ещё какой-то дрянью мутантах, обладавших нечеловеческими способностями. Они не чувствовали боли, не падали замертво от одной пули и единственное, что могло помочь — пулемёт, который Хейз развернул в сторону тоннеля, из которого уже отчётливо доносился характерный хрип и чавканье монстров. — Огонь! — раздалась громогласная команда. Рокот пулемёта, напоминающий строчку добротной пишущей машинки и выстрелы тяжёлых, пожалуй чрезмерно мощных в этих условиях винтовок, наполнили своды гулким эхом, бьющим по перепонкам, словно молотом. Твари, которых никто бы не посмел назвать людьми, получали одну пулю за другой, но продолжали стремительно сокращать дистанцию, теряя конечности и собратьев по несчастью оказаться живым оружием. Когда магазин подошел к концу и рука сама по себе потянулась за новым, Итан с досадой понял, что единственная разница между ним и тварью по ту сторону прицела в том, что он осознает всё происходящее, впитывает, переваривает и закрывает в недрах сознания, чтобы забыть и не сойти с ума, вспоминая произошедшее. В этом он невероятно завидовал бездумным монстрам. Гильзы сыпались в омут сточных вод десятками, сотнями. Газы заполнили пространство вокруг группы, позволяя видеть лишь смутные очертания и яркие пурпурные линии на темно-фиолетовой коже мутантов. Они не знали страха, даже не понимали этого слова, но пули делали своё дело, и вскоре от нескольких десятков голов осталось только две особи, неумолимо приближавшиеся к солдатам. За долю секунды Хейз обвёл взглядом сидевших перед ним: пулемётчика, старательно но очень медленно, без второго номера и в тесноте заряжавшего новую ленту и радиста, не успевающего сменить магазин, и так же оказавшегося безоружным. Остальные держали свои сектора в других тоннелях, следуя инструкциям капрала. Они не успеют развернуться. Итан вскинул винтовку и нажал на спуск. Латунный цилиндрик взмыл вверх и упал под ноги, звякнув по шлему пулеметчика. Пуля попала в чудовище, некогда бывшее человеком, лишь замедлив его. Второй выстрел оказался более удачным и один из «мерцающих» всё же рухнул в стоки с развороченной грудиной, но когда мушка и целик сошлись на второй фигуре, спуск не поддался. Капрал опустил оружие и увидел в затворе перекосившийся патрон. Тварь уже занесла гипертрофированную руку с когтями, заменившими человеческие пальцы, чтобы снести голову пулемётчику, чьё оружие успело «хлебнуть» подножной жижи и отказывалось стрелять. Мгновение на решение. Вскочив из-за импровизированного укрытия, которое представляли собой его же бойцы, Итан выставил вперёд заклинившее оружие с примкнутым клинком, который поразительно легко вошёл в тушу твари, а вес капрала заставил потерявшего равновесие мутанта с ревом прижаться к стене тоннеля, а после, поскользнувшись, и вовсе упасть на пол. Но этого было мало, чтобы прикончить «мерцающего» и когда эффект внезапности улетучился, острые когти на длинных руках заметались из стороны в сторону, пытаясь прикончить солдата. Вскоре они нашли свою цель и левый рукав шинели капрала повис, разодранный когтями монстра. Итан, поглощённый обречённой борьбой с заведомо более сильным врагом даже не заметил этого. Раздался выстрел, потом второй, третий… Уильям, наконец-то зарядивший винтовку своими трясущимися руками, высаживал патрон за патроном в то место, где под абсолютно непроглядной жижей должна была быть голова твари. Однако он не видел, как Хейз уже вырвал свое оружие из безжизненного тела, спешно устранив неисправность в ожидании новой атаки. — Уил. Уил! — одёрнул парня капрал, — Достаточно. Оно уже не встанет. Парень, которому было в пору заниматься растратой родительских денег и перебором подходящих на роль спутницы жизни девушек, наконец-то отпустил крючок разгорячённой винтовки и взглянул на тело, практически полностью скрывшееся под тем, что и водой-то сложно было назвать. — Д-да, сэр. Не встанет… — Проверить оружие! Одним Богам известно какие твари тут ещё водятся, — старясь скрыть дрожь в голосе, дабы не наводить на остальных ещё большей жути, произнес Итан, не сводя взгляда с перекошенного в неестественной гримасе лица «мерцающего», который валялся чуть в стороне с трижды простреленной грудиной. Тут капрал вспомнил о странной тяжести в руке и взглянул на дыры в плотной ткани шинели. Когти полоснули по касательной, лишь прорезав верхний слой одежды. Итан отделался несколькими синяками. Несмотря на инстинкты, просто кричавшие о том, что надо бежать из этого места без оглядки, группа двинулась дальше, протыкая штыками глазницы убитых мутантов, чтобы никого не оставить за спиной. Залитый пурпурной кровью фонарик, который Хейз кое-как приколхозил к оружию при помощи проволоки, окончательно сдох и теперь капралу приходилось рассчитывать только на осветительные приборы своих товарищей, безмолвно шагающих навстречу собственной смерти. Сквозь люки на потолке доносились звуки разгоревшейся наверху бойни. Очередная бестолковая, никому не нужная глупая атака, призванная лишь пополнить листы убитых ещё минимум на полсотни человек. Иногда в голову бывшего металлурга приходили мысли что те, кто восседают наверху в наглаженных мундирах, просто развлекаются, глядя как подвластные им люди сотнями падают лицами в грязь. Какая иначе им выгода с этого? Может, удаётся заработать на закупках нового снаряжения? На продовольствии для новобранцев в лагерях? Ответа Хейз не знал, да и знать не желал, ведь он всё равно не изменит текущего положения. В конце-концов, никто не обещал, что на войне, на которую он добровольно подписался, будет легко. Как никто не обещал, что он в принципе выживет. По меркам пехотинца Итан и так задержался на этом свете. — Твою же мать… — добравшись до точки назначения, солдаты упёрлись в тупик с одним единственным заваренным снаружи люком и уничтоженной позицией заунитов. Тела людей были разодраны, выпотрошены и разбросаны по всему тоннелю. Они пытались бежать от того, что проникло через люк, прежде чем его запечатали. Итан склонился над одним из трупов, в чьих стеклянных глазах застыл ужас, который человек испытал перед мучительной, хоть и быстрой смертью от острых когтей. — Они спустили сюда «мерцающих», не пожалев даже своих людей. Про нас знали. — Ссуки… А потом всякие уебаны спрашивают: «Зачем нам воевать?», — комментировал один из бойцов. — Что делаем? Взрывпакет и вперёд? — поинтересовался пулемётчик, разглядывавший люк. — Нет, — качнул головой Хейз, — Возвращаемся. Это всё не совпадение, и там нас уже наверняка ждут. Соберите всё, что… Чудовищный взрыв разворотил своды тоннеля, превратив кирпичную кладку в шрапнель, а тела тех, кому не повезло оказаться неподалёку от люка — в кровавое месиво. Итана отбросило в сторону, приложив о каменный свод всем телом. Окуляры противогаза треснули, по телу разлилась тупая, ноющая боль, а голову, от участи стать одним целым со стеной, спас прочный шлем. Не имея возможности что-либо разглядеть в поднявшейся пыли, он почувствовал, как кто-то схватил его за ноющую руку. — Нужно уходить! — раздался знакомый голос белокурого радиста, который бросил ранец с разбившейся рацией и взвалил на спину ещё живого командира. Уносимый вникуда, Итан с неподдельной горечью заметил, что по какой-то непонятной прихоти судьбы смерть вновь обошла его, уберегла от когтей мутанта, обогнула сотней бетонных осколков. И забрала с собой большую часть отделения. Она словно смеялась Итану в лицо, скалилась своим мёртвым ликом, и упорно отказывалась принимать его, словно требуя продолжения его истории, как полюбившейся театральной постановки.***
Помещение заметно опустело с последней ночи. Весь четвёртый взвод погиб в той безрассудной атаке, а от первого осталось всего шесть человек. Шесть из полусотни. Все они, за исключением сержанта Пирса, собрались у той самой бочки, в которую изредка подкидывали куски деревянной мебели и прочих горючих предметов, что удавалось найти. Бездумными, пустыми глазами уставившись в огонь, они не замечали, как пялились новоприбывшие силы, чьи шинели ещё не успели покрыться слоем грязи, пыли и крови, а на черных шлемах не было и намеков на царапины. Новобранцы не снимали противогазов, они ещё не привыкли к местному прогорклому, тяжёлому воздуху, отравлявшему легкие с каждым вдохом. Пирс, чьё усталое, словно окаменелое лицо ничем не выделялось из общей массы остатков первого взвода, так же молча занял своё место у бочки. Не глядя, протянул Хейзу, отделавшемуся в подземелье лишь гематомами и несколькими незначительными ссадинами, непонятно откуда взявшуюся флягу, из которой за версту несло спиртом. Вскоре сосуд пошел по кругу и вернулся к сержанту, практически опустев. — Завтра нас отводят на доукомплектование в верхний город, — сообщил он абсолютно равнодушно. — А чего снова не в атаку? Уж на этот раз у заунитов патроны наверняка закончились… — горько усмехнувшись, выдавил из себя Дэйв голосом, осиплым от потуг перекричать рокот пулеметов, взрывы гранат и вопли раненых на поле боя. Он был последним выжившим из своего отделения, которое просто переработали на фарш. — Тебя требуют наверху, — проигнорировав Муронто, произнес Пирс, повернувшись к Хейзу. — И что им надо? — Хотят знать всё, что произошло внизу. — Расскажу. Дашь винтовку — даже покажу, — абсолютно сухим, мёртвым голосом ответил ему Итан, чего Пирс терпеть не мог, обычно принимая подобное поведение за слабость. Да оно ей и было, но в этот раз старый воин прекрасно понимал, что какая-то часть Хейза осталась в тех тоннелях, погребённая вместе с его отделением. — Держи. Полегчает, — один из солдат протянул капралу свою простенькую, самодельную трубку, в которой тлели последние запасы настоящего ноксианского табака, тщательно сберегаемого с самого первого дня, — оставь себе. Я ещё вырежу, — произнес он, когда Итан попытался вернуть трубку. Самовнушение это было, или действительное действие табачного дыма, который показался чем-то запредельно приятным, по сравнению с воздухом Зауна, но Итан действительно несколько успокоился. Его напряженное лицо расслабилось, тело перестало трясти, а в разум пришло осознание, что он не в первый и не в последний раз теряет людей и это попросту неизбежно, пока эта проклятая война не закончится. Больше никто не произнес ни слова. Завтра должен был наступить новый день, который они все встретят наверху, под тёплыми лучами солнца едва начавшейся осени. А значит, все разговоры могли подождать до тех пор, пока первому взводу не придется снова спускаться на средние уровни Зауна. К счастью, так и произошло, однако вместо хорошей еды и новой формы Хейза вызвали «на ковер» в паре с Пирсом. — …вы утверждаете, что противник был уведомлен заранее о вашем рейде? — Именно так, сэр. Или вы наивно полагаете, что зауниты изобрели миниатюрные хекс-врата, способные доставлять взрывчатку в любую точку по щелчку пальцев? Мне бы ваше воображение… — дерзил капрал, искренне жалея о том, что под рукой нет гранаты или хотя-бы винтовки. Сколько проблем он мог бы решить, убив всего пятерых некомпетентных военачальников. — Достаточно! — начавший закипать офицер ударил кулаком по столу, звук разнёсся гулким эхом по роскошному помещению, в котором два грязных, усталых солдата смотрелись совершенно чуждо, — Вы возглавляли операцию, провал которой повлёк срыв всего наступления! Подобное карается трибуналом! — При всем уважении, генерал… — завидев, как сжимаются кулаки Итана, стоящего всего в двух шагах от стола, за которым заседали офицеры, вмешался Пирс, пока не стало слишком поздно. — До вас мы ещё доберёмся, сержант и… — Как командир капрала Хейза, согласно статье пятнадцать, параграф три, я имею полное право выступать от имени своего подчинённого на всех процессах вплоть до военного суда! — отчеканил Пирс, чем наконец-то заставил воспринять себя всерьёз. — Свободны, капрал. — Но… — попытался возразить Итан. — Свободны, — повторил сержант, кивнув на дверь, и мужчине не осталось ничего кроме как подчиниться приказу. — Раз уж вы так осведомлены о содержании устава, позвольте напомнить, что вы только что переложили на себя все обвинения, выдвинутые в адрес вашего капрала. — И что же вы сделаете? Отправите меня в тюрьму? Отлично, как раз отдохну от вашего идиотизма, — Пирс был прекрасно осведомлён о том, как вести себя с этими бесхребетными художниками, инженерами и прочими аристократами, возомнившими себя полководцами калибром никак не меньше ноксианских, — на той улице лежит почти три сотни трупов и ради чего?! Ради обречённых подъемников?! Может быть вам невдомёк, но зауниты, охренеть как наблатыкались минировать всё, до чего только могут добраться! Груды мусора, тела, боеприпасы — всё, что находится в поле зрения, может вас убить! — Соблюдайте субординацию, сержант! — Мне показать, куда вам следует проследовать, генерал? Я пытался пробиться в этот зал два месяца и вот удача — вы сами позвали меня! Поверьте, вам нечем мне угрожать. Трибунал — путёвка в санаторий для меня, а тут не Ноксус и казнить у вас нет никакого права. Так что вызывайте охрану и дальше сидите с хуем собственных помойных амбиций в жопе или же проглотите то, что я сейчас вам выскажу и сделайте выводы. Покинув помещение, откуда до сих пор доносился громогласный бас сержанта, Итан стащил с головы шлем и побрёл к ближайшей скамье, где уже сидел какой-то худощавый мужичок с тростью. Он наблюдал за солдатом с тех пор как его серая фигура показалась из-за позолоченной створки дверей. — День не задался? — вдруг произнес он. — Последние месяцы не задались, — не зная зачем, ответил Итан, разглядывая собственный шлем, чтобы просто куда-то день глаза. — Вы с фронта, я прав? Хотя, это весьма глупый вопрос, — намекнул незнакомец на потрёпанный внешний вид солдата. — А вот я туда попасть никак не могу. Забавно правда? Итан покосился на трость мужчины, что тот мгновенно заметил. — О нет, я не солдат! Я учёный, изобретатель, если пожелаете. Виктор, — незнакомец протянул капралу руку в кожаной перчатке. — Виктор Краун? — Итан поднял взгляд на худое лицо собеседника, которое практически сразу узнал, — Вы ведь один из создателей хекстека? — Вложил некоторые усилия, — скромно подтвердил Виктор. — Теперь же, я ищу способ ускорить ход войны. — Ускорить? — удивился капрал. — Видите ли, мистер… — Итан. Итан Хейз. — Видите ли, мистер Хейз, войну уже не остановить. Она, подобно чудовищной лжи, разносится повсюду со скоростью реакций в нестабильном хекс-кристалле, по которому врезали молотком. Освобождённая энергия уже пожирает всё на своём пути и единственное, что мы сейчас можем — ускорить процесс, приблизив его к кульминации — взрыву, несомненно чудовищному, однако неизбежному, при этом стараясь уберечь самое дорогое — наши жизни. Вы согласны со мной, Итан? — спокойный, бархатистый голос рассудительного ученого заставил капрала задуматься. — Пожалуй. — Тогда, позвольте попросить вас об услуге. Мне нужно знать, что происходит там — внизу.***
«…Наши винтовки громоздкие и излишне мощные в условиях городской застройки Зауна. Ввиду тяжелых боеприпасов, мы не можем нести достаточный боекомплект без ущерба для остального снаряжения. Нам не хватает дымовых гранат, коими так любит пользоваться наш враг, скрывая свои перемещения. Не хватает фильтров к противогазам, да что уж там — новых ботинок, так как стаптывается то… неудачное изделие, что нам выдают, за пару недель, после чего люди вынуждены искать замену на трупах своих и заунитов, или терпеть жуткие мозоли. В комплект для рядовых не входит посуда, которую приходится искать или мастерить из подручных материалов: листового металла и проволоки. Осветительных приборов в комплекте снаряжения нет, а это делает нас слепыми в ночное время и в условиях зданий, подземелий…» — Мне нужно продолжать? — подняв глаза на советников, Виктор окатил их взглядом полным презрения. — Не стоит. Мы не можем потакать каждому капризу армии — городская казна просто разорится. — Это не капризы, Мэл! — Советница Медарда, — поправил друга Джейс. — Это список того, что может хоть немного снизить смертность среди солдат! — не унимался учёный, — Неужели Пилтовер не способен потянуть производство фонариков? Люди живут в аду, каждый день рискуя не дожить до завтра, а мы не можем дать им жестяную посуду… — У нас нет мощностей для производства всего необходимого! Думаешь, мы не знаем, что творится в Зауне?! — с нажимом произнес Таллис. — У нас есть хекстек. — Создавать оружие на основе хекстека слишком рискованно, — заметила Медарда. — Об оружии нет и речи. Мы могли бы разработать частично автоматизированные производственные линии. Это затратно, но вполне возможно и вдобавок частично решит проблему тотальной безработицы, если ведущие умы академии хоть раз в тысячелетие перестанут искать способы украсть чужие патенты и вместе возьмутся за один крупный проект! — Нам… Нужно время подумать и все взвесить. — Два месяца думали, Джейс, — Виктор бросил бумагу с тщательно законспектированным монологом молодого капрала прямо под нос советника, — Пора бы уже вспомнить, ради чего мы создавали хекстек. Не для торговли, не для оружия, о нет — для спасения жизней. Пора бы ему хоть раз сработать так, как задумывалось. Закончив, Виктор в полной тишине покинул зал Совета, едва не столкнувшись лбом с подслушивавшей за дверью шерифом. — Простите, мисс Кирамман, я несколько задумался и… — Я слышала ваш разговор, — без промедлений выдала Кейтлин. — Как я могу помочь?