***
Старое здание полицейского департамента нынче мало чем отличалось от строений на нижних уровнях Зауна. Стены покрылись выбоинами от пуль и осколков СВУ, над выбитыми окнами чернели следы от пламени, окутавшего величественное строение несколько месяцев назад. С тех пор работа в самом прямом смысле пришла в дом Кейтлин. Первые три этажа поместья превратились в единый центр координации полиции и миротворческого корпуса, а точнее того, что от них осталось. Совет так и не выдал полномочий на применение оружия против протестующих, сковывая тем самым руки шерифа и ее людей. Однако, Камиллу это совершенно не волновало. Она прекрасно видела слабость Совета и отчетливо понимала, что у них просто нет ресурсов, чтобы противостоять войскам клана Феррос, о чем и сообщила племяннице. Когда-то Кейтлин воспринимала свою родственницу никак иначе, кроме как расчетливую суку, которой та, по сути своей, и являлась, но происходящее в Пилторвере безумие заставило ее пересмотреть свои взгляды. В главном агенте были качества, чуждые Кирамман, но крайне необходимые в текущем положении дел. Для нее просто не существовало моральных норм в вопросе достижения поставленной цели и если кто-то или что-то вставало на пути Кимиллы, то она просто сносила это напором своего влияния и объема ресурсов, зачастую даже не замечая. Однако, не смотря на жестокость методов, их результаты, зачастую, превосходили самые смелые ожидания и шли исключительно на благо клана Феррос и, отчасти, Пилтовера. Хотя бы за это ее стоило уважать. В очередной раз разбирая гору почты, Кейтлин пыталась скоротать новый беспокойный день за монотонной работой. Все, что она сейчас могла, так это раздавать общие приказы и как-то подбадривать тех, кто все еще остался на службе. Прошения, угрозы, отчеты, потерявшие всяческую актуальность еще во время отправки — бесконечная макулатура мелькала перед глазами, пока Кирамман не замерла в оцепенении, увидев среди бумаг письмо из крайне дешевого, не раз использованного пергамента, который никогда не использовали в верхнем городе. На нем не было ни печати типографии, ни почтовой марки. Письмо кто-то подмешал напрямую в почту шерифа. «—Нам нужно встретится. Боюсь, что это вопрос жизни и смерти для меня и всех, кто хочет держаться подальше от войны. У меня есть, что предложить Совету. Двадцать седьмого в полночь под опорой восточного моста со стороны Пилтовера.Экко.»
Прочитав сообщение, Кейтлин задумалась. Что же такого хочет Экко, раз уж вышел на связь не с кем-либо, а с ней? Он никогда не доверял «пилтошкам» и вряд-ли начал теперь. Да и не ловушка ли это… Но как бывало ни раз, все размышления прервала Вай, едва не сорвавшая дверь с петель своими перчатками. Выглядевшая невероятно непривычно в полном доспехе миротворца, она едва перебирала ногами. Черно-золотая броня покрылась грязью и бесчисленными вмятинами, маска отсутствовала, как и шлем, оставленный девушкой на передовой. Не сказав ни слова, она бросилась к кувшину с водой, что стоял на небольшом столе для посетителей, после чего вылила его содержимое на себя, тем самым смыв с лица грязь и кровь. — Во имя всех Богов, Вай! — вскочив с кресла воскликнула Кейтлин, но тут же сбавила тон, разглядев многочисленные синяки и раны на подруге. — Что произошло?! — Они прорвали пятую… Давили нас машинами — убили двенадцать человек, оборвали связь. Миротворцы остановили волну только у перекрестка девятой и Гочкиса. Пришлось стрелять. — С тобой все в порядке? — Они задели только мое достоинство. А вот Совет будет в бешенстве… Ах да — зацени кого я на улице нашла, пока сюда ползла, — рухнув на одно из кресел без сил, Вай указала на третьего присутствующего в кабинете человека, которого поначалу Кирамман даже не заметила. — Чем я могу вам помо… О боги… — узнав Итана, заметно похудевшего за время его пребывания в заключении, только по шраму у виска, шериф застыла в ступоре, словно перед призраком. После вынесения приговора, она сдалась и уже успела похоронить сержанта в своей голове и вот теперь он стоял прямо перед ней в до боли знакомой ей форме. — Здравствуйте, Кейтлин. Госпожа Феррос сообщила, что своим освобождением я премного обязан вам. Решил, что стоит выразить мою безграничную благодарность лично. Впервые за последние дни, девушка улыбнулась, воспринимая возвращение Хейза, как живой символ грядущих перемен. Подавшись вперед, она остановилась только в шаге от гостя и последнем моральном стопоре от нарушения его личного пространства. — Это пустое. Вы спасли меня в Зауне и поступить иначе я просто не могла. Я очень рада, что вы вернулись, Итан, — все же совладав с собой, ответила Кирамман. — тем более в этом мундире. Да что же мы стоим-то?! Заходите! — Спасибо. Не стану ходить вокруг да около, мне снова нужна ваша помощь… — Я конечно не подстрекательница, но сколько еще вы двое «выкать» собираетесь? Тошнит уже от этой официальщины… — растянувшись на крохотном диванчике, не поднимая головы, огрызнулась Вай. Внезапное замечание заставило Итана и Кейтлин замолчать и обернуться к прервавшему их миротворцу. Спустя мгновение замешательства, они вновь встретились глазами прежде чем осознать абсурдность ситуации и глупость боязни показаться непочтительным с собеседником. — Пожалуй, в ее словах есть истина, — машинальным движением пригладив бороду в попытке убрать с лица глупую ухмылку, признал Хейз. — Даже у Вай иногда проскакивают полезные мысли… — Я все еще тут, Кексик! — в очередной раз припомнив Кирамман ее прозвище в весьма неподходящий момент, Вайолет залилась смехом, столкнувшись с грозным, призывающим заткнуться, взглядом шерифа. — Эх… Чем я могу тебе помочь? — вновь обернувшись к Итану, Кейтлин в миг приобрела серьезный, собранный вид, который в купе с отпечатавшейся на молодом лице усталостью, прибавлял ей лет пять, а того и десять. Итан рассказал все о своем отце и по какой причине разыскивает его в столь сжатые сроки. Камилла хоть и была благосклонна к Хейзу ввиду его прошлого, но дала отчётливо понять, что пренебрегать терпением главного агента, мягко говоря, не разумно. Кейтлин мгновенно назвала место, где должен был находится майор, ведь с момента начала трибунала она довольно часто контактировала с ним по различным вопросам. — Но я не уверена, что он еще там. Ситуация меняется каждый час. С подкреплением от клана Феррос мы начали восстанавливать контроль над городом и силы сейчас перемещаются с места на место едва ли не каждые сутки. — Потому я и должен найти его сейчас. Спасибо, Кейтлин, — Итан вскочил с места, не желая упускать ни одной лишней секунды. — Постой, — окликнула его шериф. — поедем вместе, а потом сразу на совещание к Камилле. Она ведь предупредила тебя? — Конечно. — Вай, прошу тебя, спустись вниз на перевязку, — заряжая в револьвер патроны, что неизменно стояли на краю стола ровным рядком, спросила Кейтлин. — Обойдусь. Сейчас дух только переведу и снова на баррикады, — отмахнулась девушка. — В таком случае, это приказ. Охрана тебя сопроводит. — Знаешь, Кексик, Феррос дурно на тебя влияет. — Угу. Идем? Едва оказавшись в салоне полицейской машины, Итан не мог найти себе места. Предстоящая встреча с отцом пугала его больше, чем новая командировка в Заун. Как объяснить свой уход? А ситуацию с трибуналом? Наверху Хейз чувствовал себя еще более беспомощным, чем внизу… Так могло продолжаться всю дорогу, если бы Кейтлин вдруг не заметила вновь подступившую дрожь руки своего спутника. Перед глазами, словно яркая вспышка, промелькнул момент, когда эти самые, покрытые рубцами шрамов и мозолей, руки пытались удержать ее от необратимого безумия. — Итан, — коснувшись его плеча, шериф обратила на себя внимание. — все в порядке? На тебе лица нет. — Нет, ничего не в порядке, — признал Хейз. — у меня ощущение, что я снова совершаю ошибку. Я должен был исчезнуть в Зауне, избавив всех от проблем. Но вот я снова у той же точки, откуда все началось полтора года назад… — Кого бы ты избавил от проблем своей смертью? Родителей? Себя? Какая глупость, — словно бы отчитывая неразумного подростка, Кейтлин развернулась к Итану всем телом. — я помню, что чувствовала, когда хоронила маму и даже представить не могу, что пришлось испытать ей, если бы пришлось хоронить меня. Разве это похоже на решение? Это слабость, Итан, выбор сломавшегося человека. Лично мне ты таким не кажешься. Кейтлин воочию наблюдала, как человека, успевшего привыкнуть к жизни на линии фронта, вырвали обратно в мир, от которого он некогда бежал. Солдат, находивший в себе силы вставать в полный рост, зная, что с другой стороны дороги, всего в нескольких десятков метров, на него смотрели жерла сотни стволов, человек, научившийся жить с ежесекундным страхом смерти, командир, умудрившийся завоевать уважение среди абсолютно всех своих бойцов, теперь напоминал нашкодившего ребенка, боявшегося взглянуть в глаза предков. Как бы то ни было, машина все ближе подбиралась к окраине территории, все еще контролируемой полицией. Здесь, немного поодаль от баррикад, расположился полевой штаб правительственных сил на этом направлении. — Иди. Время у нас еще есть, — кивнула шериф в сторону палаточного лагеря. — я подожду здесь. Война достала своими цепкими когтями и до самого Пилтовера. Теперь в этом не было никаких сомнений: в баррикады летели пули, бутылки с зажигательной смесью и даже гранаты, задним числом ушедшие на улицы с военных складов. Броня миротворцев со скрипом держала удар, но даже металл имел свой предел, давая в итоге слабину. Патрульные машины и гражданские грузовики увозили с позиций раненных и обожженных. Рядовые полицейские, совершенно не подготовленные к подобной конфронтации, стягивали уцелевшие элементы брони с убитых миротворцев, стараясь хоть как-то прикрыть жизненно важные части тела — кругом творился полный хаос. Словно бы почувствовав себя в уже знакомой стихии, Итан «нырнул» в бурный поток снующих туда-сюда служителей закона и гражданских, оказывающих тем посильное содействие. Вдруг, немного в стороне, начал нарастать гул двигателей — два синих бронетранспортера вывернули на перекрестке. На закопченной от «зажигалок» лобовой броне виднелись остатки белой краски. Это был герб клана Феррос. Именно немногочисленные наемники в синей броне, менявшие одно направление на другое в зависимости от ухудшения обстановки в том или ином районе Пилтовера, все еще напоминали организованные подразделения, способные к оперативному реагированию. К тому же, они плевать хотели на Совет и его ограничение в применении силы. В ход шли даже пулеметы. Пилтовер был охвачен войной ничуть не меньше чем Заун. — Рассредоточились! Мы удержим эту линию! — спрыгнув с брони, надрывал глотку наемник с двумя лейтенантскими полосами на кирасе. Проскользнув в офицерскую палатку, Итан начал выискивать взглядом знакомую фигуру отца среди пары десятков служащих. — Где майор Хейз? — ухватив невысокого, щуплого офицера за плечо, спросил Итан. — В конце палатки, — поспешно бросил мужчина, прежде чем скрыться снаружи. Он был здесь. Найти сильно поседевшую макушку отца не составило труда — Хейз старший был всего в пяти шагах, которые показались Итану, пожалуй, самыми сложными в жизни. Кое-как перебравшись через тотальный бардак на полу помещения, он замер на расстоянии вытянутой руки от отца, не в силах подобрать слов. — Майор Хейз, — с трудом усмирив дрожь в голосе, обратился Итан. — Да? Ах, Феррос, — увидев черно-синий китель, словно на автомате начал офицер, тут же вернувшись к бумагам на своем столе, которые занимали его куда больше чем очередной наемник. — пусть ваши люди укрепят баррикады и… — Пап. Седовласый мужчина застыл на половине движения, подобно гранитной статуе. Не веря в правдивость услышанного голоса, мужчина неспешно обернулся к неожиданному гостю, будто боясь спугнуть того. В потрепанном жизнью, рослом мужчине с короткой черной щетиной и тяжелым взглядом потускневших глаз, майор не сразу признал родного сына, надежду на возвращение которого потерял сразу после вынесение обвинительного приговора. — Ну у тебя и видок, — выпрямившись в полный рост, Хейз старший указал на свой висок, намекая на шрам сына. — В Зауне плевать на внешность, вот и… — договорить Итану не дали натруженные отцовские руки, которые сгребли далеко не маленького мужчину в охапку. — Живой… Живой… — отстранившись, офицер схватил сына за плечи. — а я ведь говорил, что тебе форма к лицу будет. Но… Приговор ведь вынесли? — Главный агент клана Феррос предложила мне амнистию в обмен на службу. Это… История для другого случая. Я был дома. Куда вы перебрались? — На юг. В том районе все еще спокойно. Сейчас напишу адрес, — не задумываясь оторвав угол от какого-то отчета, майор написал название улицы, дома и квартиры. — приезжай как сможешь. Хоть матери покажись — она ведь чуть с ума не сошла, когда ты исчез, а потом этот трибунал… Короче, просто приезжай. — Постараюсь вырваться как можно быстрее. Скажи маме, что теперь все будет хорошо. И еще… — Итан протянул отцу раскрыту обожженную ладонь. — спасибо, что не держишь зла за всю тут дрянь, что я натворил за все эти годы. — Итан… — улыбнулся мужчина, отчего на его уставшем взыграли глубокие, возрастные морщины. — когда ты ушел в тот вечер, я был горд. Это был сложный выбор, но ты его сделал. Погибнуть можно и под колесами, переходя дорогу. Черт, да в наше время даже выти за хлебом и не поймать пулю уже удача. А война могла сделать тебя тем, кем ты должен был быть. После твоего ареста я общался с полковником Хартисом и шерифом Кирамман. Они многое рассказали о том, что было в Зауне. Ты молодец. А теперь иди, нам обоим есть чем заняться. Камень с души, гора с плеч — это можно было назвать, как угодно, но суть оставалась неизменной. Выйдя вон из палатки, Итан запрокинул голову в протяжном выдохе, с которым улетучилась вся тревога и страх. Этот рубеж оказался далеко позади и теперь стоило вспомнить о том, почему грудь греет китель с гербом клана Феррос, а не тюремная роба у расстрельной стены. — Поехали, — захлопнув за собой тяжелую дверь, скомандовал водителю Хейз. — Как прошло? — с неподдельным интересом спросила Кейтлин. — Хорошо. Очень хорошо, — промелькнула улыбка на небритом лице. — Хм. Я ведь говорила, — удовлетворенно вздернула подбородок Кирамман и тут же вновь посмурнела, вспомнив о письме в кармане своего пальто. — Итан, могу попросить тебя об одолжении? Никто не должен знать об этом. Даже Камилла. По крайней мере пока. — У меня вперед уже несколько неоплаченных долгов так что я буду рад сделать все от меня зависящее. В чем дело? — В этом, — шериф протянула слегка помятую бумагу. — Кто такой этот Экко? — прочитав содержимое, Итана словно подменили. Он вновь стал походить на того самого сержанта, которого Кейтлин встретила в Зауне. — Старый знакомый. Но я совершенно не уверенна в том, стоит ли ему верить. Слишком много всего произошло с нашей последней встречи, а Вай я втягивать не хочу. Это… Очень долгая история с не самым приятным концом. Не зачем вскрывать ее старые раны. — Двадцать седьмое это… — Сегодня. У меня завал почты — только сегодня его откопала. Надеюсь, Экко достаточно разумен, чтобы не вступать в сговор с воротилами Зауна. Но страховка лишней не будет и для этого нужен кто-то, кому я могу доверять. — Послушаем, что он скажет. — Спасибо, — кивнула девушка. Машина свернула на юг — прочь от закопченных стен и баррикад. Здесь все еще прослеживалось былое великолепие Пилтовера, которое стремительно сгорало в пламени войны и восстаний. Складывалось ощущение, что даже к этому Камилла приложила свою длинную, стальную руку, ведь большая часть недвижимости клана Феррос находилась именно на юге. Тем не менее, на окнах зданий красовались металлические решетки, дорогу то и дело пересекали искусственные насыпи из мешков с песком и бетонных блоков, образуя своеобразные огневые точки. Однако, почти все они пустовали — Совету просто не хватало силовиков, чтобы полностью взять город под контроль, а Камилла совершенно не спешила растрачивать свои ресурсы попусту. Поразительно, как пять минут разговора с отцом смогли перевернуть мысли Итана на сто восемьдесят. Отбросив личное, он смог наконец-то сконцентрироваться на том, что происходило вокруг и картина складывалась отнюдь не радужная. — Разреши еще один вопрос? — нарушил затянувшуюся тишину Хейз. — Конечно, сколько угодно. — В чем суть этого собрания? — Это еженедельная практика. Главный агент созывает представителей домов, чтобы определить те или иные задачи на следующую семидневку. Так мы контролируем все, что происходит в кругу клана и можем координировать наши общие действия. Своеобразная летучка. — И при всем этом Камилла рулит балом в гордом одиночестве? — По факту — да. Сначала я пыталась противиться этому, полагая, что Совет, которым так горела моя мать, все еще способен управлять Пилтовером. Как же сильно я заблуждалась. Советники, словно загнанные звери, пытаются что-то из себя выдавить, хотя давно уже потеряли всяческий контроль. Тогда я задала сама себе вопрос: «Почему?» И ответ нашелся быстро, ведь достаточно было вспомнить маму, советника Медарду, Таллиса… Их интересы никогда не стыковались с интересами города, у них не было ни навыков, ни опыта в управлении такой махиной, как Пилтовер. И пока все шло по инерции, катилось в нужной колее — проблем не возникало, но стоило Зауну вставить палки в колеса, изменить вектор, как все вокруг посыпалось одно за другим, словно ряд домино. — А у Камиллы есть хватка, чтобы удержать город на плаву. — Да. Из двух зол я выбираю то, которое не ввергнет нас всех в непроглядную тьму, — крайне мрачно заявила Кирамман. По одному только тону девушки было понятно, что перспектива усиления позиций родной тетки ее совершенно не радовали. — обреченная война, как инструмент достижения власти, марионеточный Совет, объединение верхнего и нижнего городов — это только то, чем Камилла соизволила поделиться. Со мной или без, она так или иначе станет самой могущественной женщиной к югу от Ноксуса. — Всегда найдется тот, кто сделать твою работу вместо тебя, — повторил собственную мысль Хейз. — есть еще что-то, что мне стоит знать перед тем, как показаться на вашем собрании? — Нашем собрании, Итан, — акцентировав внимание на первом слове, с завораживающим воодушевлением произнесла Кейтлин. — твоя семья теперь такой же член клана, как и моя. Не знаю награда ли это, или наказание. Наверное, каждый определяет это субъективно, но жизнь здесь отчасти напоминает небольшую войну. Хоть клан и движется к единой цели, однако внутренние конфликты родов, которые могу тянуться веками, никогда не утихают. Пообщайся с людьми после официального заседания, узнай их и пусть они узнают тебя. Если я что-то и поняла за свою жизнь, так это то, что прочные связи и союзы порой значат куда больше чем целые горы денег. Они дают возможности менять этот мир. — Вот только что-то эти перемены выглядят как крупнейший военный конфликт за историю Пилтовера. — Этому городу нужно излечится. Как и нам всем… Баррикады стали стремительно сменяться довольно оживленными, уютными улочками южного Пилтовера. Здесь никакой войны будто-бы и не было. Люди спокойно брели с работы, оживленно обсуждая выставленные на витринах товары и текущую политику. Сюда бежали все знатные рода или просто граждане крупного достатка, которым хватало средств на покупку стремительно подорожавшего жилья. Но машина даже не замедлилась, унося своих пассажиров за пределы Пилтовера, где и располагалась роскошная резиденция клана Феррос, превращенная в центр огромного военного лагеря. Итан слабо представлял себе, как один клан, пусть и могущественный, способен победить в войне, в которой завязла целая армия Пилтовера. Но теперь, смотря на стройные ряды спешно возведенных средь чистого поля, в которых ютились тысячи мужчин и женщин со всех уголков владений клана, чья преданность мотивировалась приличным жалованьем и честными привилегиями для их семей, Хейз осознал, как сильно недооценивал Камиллу и её амбиции. Она готовила армию нового поколения. — Сколько у клана солдат? — поинтересовался мужчина, явно сбившись со счета казарм. — Чуть более пятидесяти тысяч с учетом некомбатантов из тыловых служб. Около шести тысяч из сейчас задействованы на улицах города. — Мы входили в Заун с десятикратно большим количеством людей и даже так застряли намертво на этих проклятых улицах. Камилла должна приготовить что-то из рядя вон, чтобы преодолеть текущее затишье. — Я не осведомлена о текущем положении дел в войсках. Все же, не смотря на то, что от полиции осталось практически одно название, а миротворческий корпус вот-вот разделит ее судьбу, я остаюсь шерифом. Правда, если бы не Камилла и ее влияние на совет, они давно размазали бы меня тонким слоем по асфальту в качестве главного козла отпущения, виновного во всех этих восстаниях. — Лучше бы у нее был план, иначе я сменил один смертный на другой. Можно ли было обвинять главного агента в сокрытии полной картины мира от остальных родов клана? Возможно, но на это никто не смог бы осмелится. Умело разделяя преданных людей, она выстроила практически автономную систему, способную адаптироваться ко многим условиям. В том числе и к войне. Три оружейных концерна, известные на весь мир своими охотничьими и спортивными линейками спешно клепали десятки тысяч единиц оружия для нужд частной военной компании Феррос. Тайком, по морю, прибывала бронетехника из Ноксуса. Тамошние вояки с удовольствием сбагрили машины не первой свежести из своих запасов. У Пилтовера и таких-то не было. Перечислять предприятия, вот уже который год работающие исключительно на нужды клана, можно было очень долго. — Вас ожидают, — открыв пассажирскую дверь, коротко произнес солдат в броне, которую Хейзу ни разу не доводилось видеть. Тело бойца покрывал серо-зеленый стальной нагрудник с сегментными элементами на животе, позволявшими своему владельцу беспрепятственно сгибаться. Бока оставались открытыми, судя по всему, для сохранения мобильности, однако неестественно выпирающая ткань длинной холщовой куртки явно намекала на наличие какой-то вшитой в одежду защиты. Руки по локоть закрывали черные, с виду из грубой, чем-то пропитанной, ткани, плечи покрывали угловатые металлические наплечники. На ногах виднелись полимерные наколенники, а весь боекомплект, аптечка, которую выдавал большой красный крест, удобно разместились на поясе. Минимальным изменениям, относительно обычной формы пехотинца, подвергся глубокий шлем и сапоги. — А это что-то новенькое, — припомнив кое-какие манеры, которые армии пока еще не удалось искоренить, Итан протянул руку в направлении шерифа, которую та без раздумий приняла. — Благодарю, — с толикой сарказма, улыбнулась Кейтлин. — насколько до меня доходили слухи, новое обмундирование рождалось в невероятных муках. Надеюсь оно того стоило иначе цена может быть высока. К слову — мы опаздываем. Обстановка внутри особняка, на удивление, мало чем отличалась от оной в том же городском поместье Кирамман. Первые два этажа целиком и полностью превратились в один большой координационный центр, где велся учет и распределение всех ресурсов клана, необходимых для войны. Здесь же, среди бесконечной вереницы комнат и залов, в которых неосведомленный человек мог заплутать столь же просто, сколь и на нижних уровнях Зауна, нашлось место и для отдельного помещения со звукоизолированными дверями, и стенами. В зале даже не было окон. С прибытием шерифа и нового члена собрания, разговоры трех десятков крупных промышленников, военных, банкиров и прочих представителей знати в миг сменили свой вектор. Недоверчивые, изучающие взгляды богато одетых людей скользили по относительно простенькому одеянию безродного солдата и только ледяная выдержка его спутницы, в купе с довольно интересной манерой выделять согласные, пресекала подобное поведение короткими приветствиями. — Спокойнее. Они всего лишь люди с тугими кошельками, — заметив зажатость в движениях Итана, Кейтлин взяла его под руку, тем самым отвадив все ненужные глаза. Родство с Камиллой давало определенное влияние в кругу клана. — Настолько заметно? — охотно поддержав жест девушки, спросил Хейз. — Немного. Здесь тоже поле боя, вот только ранят не пули и осколки, а слова и бумаги. — Поразительно, как же быстро мы поменялись местами, — вспомнил их первую встречу в Зауне Хейз. — это… Хартис? Полковник был, пожалуй, последним человеком, которого Итан надеялся здесь увидеть. Грязь и копоть буржуек еще не скоро сойдет с его морщинистого лица и рук, а отглаженный офицерский китель землисто-серого цвета никогда не скроет следов, что оставил на мужчине Заун. Увлеченный беседой с не менее интересной личностью в форме, практически идентичной той, в которую был одет сам Хейз, полковник явно не замечал бывшего подчиненного. — Кажется, у нас появилась компания, — незнакомец, обладавший чрезвычайно вкрадчивым голосом, легким движением головы обратил внимание Хартиса на подошедших людей. — Господин полковник, — аккуратно выпустив руку Кейтлин, сержант инстинктивно вытянулся и взял под козырек. — Вы только поглядите кто вернулся с того света. Впрочем, к этому уже пора бы привыкнуть, — Хартис не был удивлен появлению бывшего подчиненного на совете и вместо военского приветствия протянул Итану руку. Сомнений в возможностях Феррос у него не было. — шериф. — Господа, — слегка поклонилась Кирамман. — я вынуждена вас оставить. Боюсь, что мне нужно обсудить ситуацию в городе с Камиллой до начала заседания. — Конечно. У нас найдется найдется пара-тройка общих тем для разговора, — заверил Кейтлин собеседник Хартиса. Молча проводив шерифа глазами, мужчины переместились подальше от прочих присутствующих. Промышленники обожали греть уши у чужих бесед, что совершенно не нравилось солдатам и тем более офицерам. — Итак, господа, предлагаю отбросить формальности — они нам сейчас не к месту. Алан Симмонс — главнокомандующий армейским корпусом клана Феррос. Не стану скромничать, Хейз, во многом благодаря мне ты сейчас стоишь там, где стоишь, — протянув руку, представился незнакомец. — Это честь для меня, сэр. — Как я уже говорил — к черту формальности. В этом зале наши голоса одинаково ничтожны и существуют скорее для галочки. Вернемся к нашим баранам. Энное количество времени назад Каммила принесла мне папку толщиной в два сантиметра с твоим именем на обложке и спросила: " — Нам может быть полезен этот человек?» Я начать копать и через три дня и дал утвердительный ответ. Хартис, Кирамман и еще с десяток лиц рекомендовали тебя в качестве опытного полевого командира, а послужной список говорит только в поддержку их слов. — Не всем так повезло, мистер Симмонс. Заун забрал много хороших людей. — Вот только оставил очень много никчемных. Ты бы видел, как перекосило Брауле, когда он увидел статью о тебе в газете. «Незаслуженная награда» — кажется такой был заголовок, — дополнил полковник. — да уж, Кирамман подняла знатный вой вокруг первого взвода и трибунала его сержанта. — А пресса, с подачи Феррос, раздула этот сюжет до невиданных масштабов. Так что весь твой взвод теперь национальные герои войны, для одной стороны гражданской войны в Пилтовере, и самые настоящие мученики для другой. Мы вытащили твоих парней из Зауна. Тех, кто еще был жив, конечно. Они до сих пор плотно работают с газетчиками. — Как я могу с ними связаться? — воодушевление от предвкушения встречи со старыми товарищами мурашками прокатилось по всему телу мужчины. — Советую восполнить этот пробел. Прежде чем спуститься в Заун нам придется взять город под контроль так или иначе. Лучше сделать это с минимумом пролитой крови, а для этого нужно понимать что в головах протестующих. Пролетарская пресса, на удивление, довольно неплохо освещает этот вопрос. — Непременно. Каковы мои конкретные задачи? Госпожа Феррос была крайне расплывчата в своих словах. — О да, это она умеет и черт возьми, любит, — усмехнулся офицер. — как только стало понятно, что армия завязла намертво и Феррос подвернулась отличная возможность стать спасителями города на белом коне, мы начали формировать офицерский и сержантский состав, вытаскивая инструкторов прямиком с фронта. В итоге, с первыми все вышло просто отлично — аристократов командовать учить не надо, у них это в подкорку вшито, а вот с сержантами… Вы народ крайне не долгоживущий и своенравный. Найти хоть парочку таких, что протянули больше четырех месяцев и не успели сделать себе репутацию отмороженных идиотов или не обзавелись комфортабельной урной для праха уже крупная удача. Короче говоря, нам позарез нужно по меньшей мере полторы сотни подготовленных сержантов. Ты войдешь в группу инструкторов на период до начала операции. Она уже сформирована и худо-бедно работает. Возьмешь своих парней, получишь звание и получишь под командование штурмовую бригаду в шестьдесят человек. Потянешь? — Трудно сказать и не обмануть ожиданий, возложенных на меня в будущем. Надо пробовать. — Тогда переходишь под мое командование. Камилла просила дать тебе столько времени на подготовку, сколько потребуется. Когда будешь готов приступать? — Мне нужны еще сутки. Послезавтра я прибуду в расположение части. — В таком случае предлагаю закончить разговоры об этой проклятой войне. Ее на нашем веку еще хватит, — отмахнулся Симмонс в то время, как в зал вошли Камилла и Кейтлин. Умолкли разговоры, никто даже не пытался перешептываться — настолько велик был авторитет главного агента в глазах собравшихся. Широким жестом и твердым голосом Феррос пригласила всех занять свои места. Вся людская масса вмиг сориентировалась и двинулась длинному прямоугольному столу, сделанному из цельного куска черного ноксанского мрамора. Единственным, кто откровенно потерялся в местной рассадке, как ни странно, был Итан. Заметив это, Кирамман снова не смогла сдержать улыбки и едва заметным кивком указала Хейзу, который взглядом искал у нее помощи, на свободное место рядом с собой. Кресла оказались ближе всего по правую руку от Камиллы. — Неловко? — Неловко, — подтвердил Итан, ощущая себя совершенно не в своей тарелке. Последующие полтора часа заняли собой обсуждения материй совершенно далеких и не особо понятных для человека не имевшего дела ни с крупных капиталом, ни с его применением. Это могли бы быть самые скучные девяносто минут в жизни Хейза, если бы в один момент перед ним не оказался лист бумаги с забавной заметкой о нелепо узком воротнике одного из членов собрания, написанной аккуратным женским почерком. Так завязался по-детски глупый разговор ни о чем, призванный лишь скоротать время и сблизить, фактически, едва знакомых друг-другу людей, которые волей судьбы и силой своих решений оказались на соседних креслах в апартаментах Феррос. Заметить подобные телодвижения и услышать звук то и дело шоркающей по столу бумаги было довольно не сложно. Благодаря повсеместным имплантам, Камилла с легкостью различала даже малейшее колебание звука в помещении и ловила взглядом едва заметные подрагивания ярко выраженных скул племянницы, как только исписанный лист оказывался перед ней. Но вмешиваться глава клана не спешила, видя в подобных взаимоотношениях лишь сплошную выгоду. -… впредь, мистер Фарсон, я ожидаю от вас большей отдачи. К концу месяц объем поставок ноксианской стали должен быть возвращен к довоенному значению. В противном случае мне придется усомниться в вашей компетенции, — Камилла… Эта женщина одним своим ледяным, механическим голосом могла держать в узде два десятка одних из самых влиятельных людей. — Госпожа главный агент, боюсь, что это невозможно. Война… — Война идет в Зауне, а ваши компании переправляют груз по морю из дружественно настроенного государства. — Именно. Война в Зауне забрала более половины от всех моих экипажей. Суда выходят в рейс недоукомплектованными. Наши машины устарели и износились. Обещанного перехода на движители, основанные на технологиях Хекстека так и не произошло. — Улицы города полнятся не только кровью и трупами. Повсюду тысячи безработных, что возьмутся за любую работу. Нужно всего-лишь вытащить голову из песка, Фарсон. Что касается двигателей — все наши средства в данный момент направленны в штурмовой корпус для завершения войны. Я понятно изъяснилась? — Да, мэм. — Дамы и господа, я понимаю, что требую от вас и ваших производств чрезвычайно многого, но боюсь, что карту поставлено слишком многое, чтобы сейчас проявить малодушие и слабость. Клан Феррос либо возвысится до небывалых высот и всем нам воздастся сполна за все эти испытания, либо канет в лету вместе с Пилтовером, — отодвинув в сторону бумаги, женщина окатила взглядом присутствующих, остановив его на сидящих поблизости Итана и Кейтлин, чей исписанный листок лишь пару минут назад неподвижно замер. — и раз уж с главной повесткой дня закончили, то пора бы представить находящиеся среди нас новые лица. Армия Пилтовера не славится грамотными командирами, а потому исключения в виде полковника Хартиса являются крайне ценным и крайне своевременным приобретением для нашего клана. Господин Хартис, прошу вас. Мужчина, поднявшись со своего места, одернул немного задравшийся китель и несколько холодно представился. Полковник испытывал своеобразное отвращение к разжиревшим магнатам, чьи корпорации лишь росли на доходах с этой войны. Вскоре, настал черед Итана. — Все из вас наверняка читали сводки о «потерянном взводе», которые на слезали с первых полос газет на протяжении последнего времени. Даже если отбросить прочь напыщенность репортеров и редакторов, то поступок первого взвода сержанта Хейза, присутствующего сегодня в этом зале, без сомнений является вопиющим примером стойкости и мужества, проявленного в чрезвычайно тяжелых, бесчеловечных условиях полного окружения. Зал наполнился звуком размеренных, фальшивых, аплодисментов, сопровождаемые надменными ухмылками членов собрания. Простолюдин без роду и имени, с обожженными на производстве руками и шрамом от пули на виске, сидящий за одним столом с уважаемыми лордами и графами, членами торговых гильдий и даже Академии Пилтовера, был для них самым настоящим оскорблением. Итан предпочел отплатить им той же монетой. Не обратив никакого внимания на нормы приличия, солдат не удостоил присутствующих не то что заготовленной речью, о том, какая же честь находится среди них, но даже сухим приветствием. — Госпожа Феррос, разрешите вопрос? — обратился он, развернувшись в пол оборота к главе клана. — Прошу. — Газ. Нас посылали добыть образцы с нижних уровней, но спуститься удалось лишь на один. Вернувшись, капрал Муронто должен был передать собранные исследовательской группой данные. Каков сейчас, для нас, статус химического оружия. — Газ был модифицирован с учетом всех недостатков. Это наш последний козырь, который вычистит Заун под ноль, но не затронет ни наши войска, ни регулярную армию. Вот только столько трупов не надо никому. Когда ополчение развалится, кто-то должен будет отстроить город заново и вернуться на заводы. Собственно поэтому мы и посылаем туда войска. Эффект должен быть молниеносным. Остальное вам стоит обсудить с командующим Симмонсом. У кого-то еще есть темы, достойные обсуждения? Дорогие машины стремительно разъезжались кто-куда. Кейтлин вновь задержалась в кабинете Камиллы и парой каких-то шишек из Академии. Все же, будущему советнику стоило понемногу вливаться в большую политику, ведь, отчасти, именно на ее плечи упадет вся послевоенная разруха. Выйдя на крыльцо и найдя место с видом на краснеющий вдали закат, Хартис и Хейз раскурили свои трубки. — Кто бы мог вообще подумать несколько месяцев назад, что мы будем стоять здесь, на этом самом месте и спокойно курить, наслаждаясь тишиной, пока Брауле дальше глотает заунскую пыль? — В жопу Брауле. Чтоб эту мразь по стенке размазало. — Горбатого только могила исправит… — Это точно. — Я про тебя, Итан. Должен признать, хорошая форма и прическа могут пустить пыль в глаза, но… Даже расстрельная статься не заставила тебя задуматься? — Я тот, кто я есть, сэр. Только потому и жив еще, — расстегнув душащий его воротник, произнес Хейз. — Ты ходячий труп и жив только по счастливому стечению обстоятельств. Вот что это сегодня было? Ты практически плюнул в лицо людям, в чих кошельках вертятся суммы, названия которых скорее всего даже не знаешь. Понятное дело, что это чертовы лицемеры и кровопийцы, вот только пора бы понять, что так все и устроено в нашем поганом мире — именно они всю историю и сидят у власти, крутя остальными, как заблагорассудится. И либо ты уживаешься с ними, либо летишь на свалку истории. — Хреновый у нас какой-то мир. — Не нам с тобой его менять. Мы лишь инструменты в руках таких, как Феррос… — на глубоком выдохе полковник вдруг умолк и скосил глаза на своего собеседника, увлеченно наблюдавшего за стоп-сигналами последнего, удаляющегося прочь от поместья, лимузина. — хотя… Быть может это не суждено только мне. — О чем вы? — Кирамман. Среди нас слишком мало людей, подобных ей. Чистых людей. Но всю жизнь прикрывать тебя она не станет — сгорит, как спичка. — Да мы не… — попытался отмахнуться Хейз. — Вот потому-то ты и идиот, потому что «не», — пресек его потуги полковник. — послушай, сынок, жизнь дала тебе второй шанс. Шанс измениться, понять и построить свою жизнь не в руинах и окопах, а где-нибудь, скажем, здесь. В таком вот особняке. — Война еще не закончена. Симмонс сказал, что мне выдадут штурмовую бригаду. Не думаю, что это название просто так приписано. Отправят в самое пекло, как пить дать, а там… В общем, все как всегда. Может вернусь целым, может по частям, а может и вовсе там останусь. — Прозвучит банально, но… Лучше чтобы было куда возвращаться. Не становись мной, Итан, не отмахивайся от жизни прикладом винтовки, — вытряхнув истлевший табак в урну, произнес Хартис с неподдельной горечью в голосе. — чтобы потом не сожалеть. — Не буду. Закончим с Зауном и повешу эту винтовку на крюк, чтобы напоминала о всем том дерьме, через которое пролегал наш путь, — улетели слова вслед заходящему за горизонт солнцу. — забыл спросить… — О том, что я тут вообще делаю? — усмехнулся полковник, предвидев вопрос. — Камилла заверила совет, что не станет вмешивать в свою авантюру армию, но даже самому последнему глупцу понятно, что силами одного клана Заун не повалить. Как узнал об этом плане, так предложил помощь в обмен… На хорошую пенсию. Через пару часов я отбываю обратно на фронт, продолжу работу по агитации офицерского состава поддержать ваше наступление без приказа от Совета. — Это трибунал, сэр. — Если этот риск поможет закончить войну в ближайшие месяцы, то он полностью оправдан. К тому же, у Феррос уже есть опыт вытаскивать смертников из камер. — Да уж. Не напоминайте… — Господа, курение погубит вас раньше заунских пуль, — демонстративно отмахиваясь от давно улетучившегося табачного дыма, Кейтлин обозначила свое появление стуком невысоких каблуков сапог. — Что правда, то правда. Увы, боюсь, что мне пора ехать. Рад, что все вышло наилучшим образом, Итан. Береги себя. И вы, мисс Кирамман. — Благодарю, мистер Хартис. Я рада, что вы с нами. — Доброй дороги, сэр. Обведя тусклым взглядом поравнявшихся молодых людей, полковник улыбнулся, хмыкнул себе под нос и молча спустился к ожидавшей его машине. Кейтлин и Итан помахали ему на прощание и еще какое-то время молча провожали транспорт взглядом, пока его силуэт не скрылся за поворотом на главную магистраль. День неизбежно стремился к концу, но впереди ждала еще одна важная встреча. — Как прошло? — Тетка решила поиграть в строгую мамочку и прочитать мне лекцию о нормах поведения на собраниях. Ничего я привыкла. Надо ехать. Мост вне зоны контроля правительственных сил, а значит нам нужна другая одежда и машина. — Я прямо за тобой.***
Что из себя представляет слет самых влиятельных отморозков Зауна? Конечно же — созыв хим-баронов. Виновники всего того, что происходит на нижних уровня последние несколько десятилетий редко сходились во мнениях, целях и способах их достижения и даже полномасштабная война не была способна это изменить. Крики, взаимные оскорбления, взмывающие в воздух ножи, кастеты и стальные кулаки протезов давно стали обыденностью. Заун мог бы дать Пилтоверу равный бой, если бы не был раздираем толпой идиотов изнутри. По крайней мере так считала Рената Гласк. Некогда богатейшая из баронов, женщина, чью жизнь поддерживало «Мерцание», струящееся по венам в равной доли с кровью, она безучастно возглавляла грубый деревянный стол. -… а знаешь что, Марго — отсоси! Пилтошки окопались так плотно, что отбросить их сейчас просто невозможно, если в твоих складах не завалялось пару сотен пушек, калибром, так скажем, дюймов шесть. Ах да, прости, как же я мог забыть — их расхуярили пол года назад, а значит и голос твой не значит больше ничего. — И тем не менее именно мои люди держат весь правый фланг и именно они ни разу не отступили под натиском. В отличии от твоих баранов! Даже когда от Зауна остались лишь несколько жалких уровней, до отказа забитых беженцами, маргиналами, мутантами и черт его знает кем еще, его властители продолжали грызться за мнимые зоны влияния. Идиоты, все еще не осознавшие своей беспомощности и обреченности. Уже больше часа выслушивая бесцельные препирания, вот-вот грозившие перерасти массовую перестрелку, которая, в условиях крайне тесной комнатки, наверняка перерастет в кровавую баню, Гласк молча сверлила взглядом пурпурных, в прямом смысле слова, горящих глаз, чистый лист бумаги. Ее мысли сейчас было далеко за пределами той погано будки, в которую забились бароны. Плывя по течению заунских «вен», казалось, целую вечность, Рената не заметила, что вечность так скоротечна. — «Море неизбежно, мы в нем станем бестелесны», — вдруг, подобно разрыву снаряда прямо под ногами, раздался ее грубый голос, отраженный от стенок металлического респиратора, мгновенно заглушив собой все остальные. — «порван парус, сломан компас — наш корабль тонет, тянет золото на дно нас. В этой бездне мы исчезнем…» Завершив цитату стиха, услышанного от какого-то матроса во время своего путешествия в Ноксус еще в прошлой, далекой жизни, баронесса поднялась во весь свой исполинский рост. Эти строчки наиболее точно характеризовали положение, как баронов, так и самого Зауна — ни у тех ни у других давно уже не было ни направления, ни возможности куда-то двигаться и город медленно, но необратимо «шел на дно», а амбиции и жадность его властителей подписали им приговор. — Ты куда?! Мы не закончили! — проревела одна из баронесс, чьи активы на сегодняшний день составляли разве что пару сундуков с дорогой одеждой. — Я закончила. Пилтовер горит в восстании, его армия парализована, а мы истощены и бессильны для наступления. Обсуждать больше нечего. Идеально белый, начищенный до блеска костюм с черным жилетом, украшенная металлическим, резным каркасом рука с неестественно выступающими, пульсирующими перепитиями мышц, по которым лилось «Мерцание» — это все было лишь малой частью примечательных черт баронессы, которые выделяли ее среди общей коричневато-серой массы, толпившейся на улицах города. Сопровождаемая лишь одним ассистентом, она собирала на себе тысячи и тысячи презрительных, перепуганных взглядов людей в респираторах и противогазах — даже для заунитов, проживавших всего на пару-тройку уровней выше, местный воздух, собравший в себе тонны токсичных испарений и остатки боевых отравляющих веществ, был крайне токсичен. Роскошные апартаменты в одном из немногочисленных шпилей Зауна, что возвышались над всем городом и уходили далеко ввысь, прочь от смога, сменились на крохотную, разумеется, по меркам баронессы, квартирку в каких-то сто пятьдесят квадратных метров. — Свяжись с Ройсом и подготовь бланк Академии, — Рената никогда не любила ждать и надеяться на кого-то или на что-то извне. Время размышлений и полумер прошло — пришло время действовать. — Письмо наверх, мэм? — подготовив письменные принадлежности, паренек замер над своим захламленным столом в ожидании команды. — Да. Пиши: «Никогда бы не подумала, что это письмо дойдет до своего адресата. Увы, ситуация в Зауне даже хуже, чем кажется с той сторон фронта. Однако, мне достоверно известно о проблемах, с которыми ты готовишься столкнуться в Пилтовере. Эта война затянулась, мы все зашли в тупик и пора прорубить в нем выход. Химбароны потеряли всяческий контроль, как и ваш Совет. Теперь нам двоим предстоит решить судьбу наших городов. Я готова отвести своих людей с передовой и переправить всю доступную мне информацию о линиях обороны, снабжения и так далее в обмен на сотрудничество и руку помощи. Кто-то должен будет управлять Зауном, когда война закончится. Буду ждать ответ вместе с человеком, который передаст это письмо.Р.
П.С. Я все еще помню договор наших домов.»
***
Старенькая машина, позаимствованная у одного из офицеров полиции, тихонько пробиралась по улицам города, изменившимся до неузнаваемости. Заколоченные окна, сгоревшие баррикады, пропитанные кровью мостовые — Итан словно вновь оказался в зоне боевых действий, инстинктивно расстегнув кобуру револьвера. — Подъезжаем, — заметно насупившись и вцепившись в руль, что было сил, предупредила Кейтлин, свернув с дороги. — Я выйду первым, осмотрюсь. Дождись моего сигнала внутри, не глуши двигатель и если начнется стрельба — уезжай, не жди. — Итан, я ценю этот жест, но… — Побережье канала не охраняется, а до Зауна рукой подать. Помнишь, когда мы выбирались оттуда? Сейчас то же самое. Это не жест, это здравый смысл — ты стоишь куда дороже меня и все еще нужна этому городу. — Эх… Хотела бы я сейчас поспорить, но… Черт… — Вот именно. Фары осветили назначенное место между опорами моста вместе с двумя темными фигурами, скрывавшимися в отдалении. Узнать в них старых знакомых Кейтлин не смогла и с немым вопросом в глазах, уставилась на своего попутчика. Итан, не желая уезжать с пустыми руками, расстегнул кобуру, взвел курок револьвера и вышел из машины. Не отходя от двери, он окинул взглядом мост, берег и двух незнакомцев впереди. — Будь готова, — бросил он перед тем, как захлопнуть дверь со звуком эмалированной кастрюли и направиться к опоре. — ты должен был прийти один. — Такого уговора не было. Где Кирамман? — отозвался Экко своим измененным маской голосом. — Она не выйдет, пока я не удостоверюсь в безопасности. Кто это? — оставался непреклонен Хейз. — Один из объектов нашего договора. А теперь, будь послушным песиком и позови свою хозяйку, — показался на свет фар Экко, заметно уступавший в росте и размахе плеч оппоненту. — Я это сделаю, но хочу предупредить — одно единственное подозрительное движение с вашей стороны и я разряжу в тебя весь барабан. С такого расстояния не промахнусь. — От штабной крысы я угрозы не воспринимаю. Зови Кирамман. Раздувать скандал из-за ущемленного эго было бы глупо и Итан молча проглотил фразу паренька, списав ее на его неосведомленность. Получив сигнал от напарника, Кейтлин все же вышла из машины, мгновенно поежившись от ночной прохлады и пронизывающего ветра. — Спасибо, Итан. Экко. Хотела бы я встретиться при других, более благоприятных обстоятельствах, но сейчас тяжелое время. Здесь опасно, а потому давай перейдем к делу. — Привет, Кейтлин. Как там Вай? — избавившись от маски с мордой филина, поинтересовался парнишка. — Жива, здорова. Работает. Кто бы мог подумать, что должность патрульного придется ей по душе. Но личные истории оставим для другого раза. Ты написал, что это «вопрос жизни и смерти». — Так и есть. Ваши войска завязли, обе стороны несут потери и я… — Оставь эту спесь, Экко. Я прекрасно осознаю позицию в котором оказалось «Древо», находясь в одном уровне от линии фронта. Прости, что перевожу тему, но кто она? — в воздухе повисла тишина. Заприметив до боли знакомую стойку, в которой читалась замкнутость и неуверенность, шериф опустила руку на револьвер. — Пока что это не важноу, — замялся Экко, лишь подтвердив подозрения офицера. — есть другие аспекты, которые… — Снимай маску, Джинкс, Паудер или как ты там теперь себя называешь. Хочу посмотреть в твои мерзкие глаза, перед тем как пустить пулю в лоб. — Кейтлин, послушай, Силко накачал ее «Мерцанием», она не соображала, что делала, — заметив, как стоявший в стороне солдат извлек из кобуры оружие, Экко вышел на линию огня. — Все хорошо, я готова встретиться с последствиями, — бесформенная маска упала на пыльную брусчатку, Паудер мягким движением отодвинула спутника со своего пути и предстала прямо перед Кирамман. — Рыжий тебе идет. Правда, я надеялась больше никогда тебя не увидеть. По крайней мере живой, — поразительно спокойно поприветствовала убийцу своей матери Кейтлин. — у тебя десять секунд на объяснения, пока я все еще в состоянии сдерживать себя от желания выпустить шесть пуль триста пятьдесят седьмого калибра в ее голову. — Хочешь убить — убей. Или спусти своего цепного пса, чтобы он меня разодрал на куски. Это будет справедливо, после всего того, что я сделала. И ни Силко, ни «Мерцание» меня не оправдают. Ни в твоих, ни в глазах моей сестры, — не дав Экко даже шанса открыть рот, Паудер жестом показала ему молчать. — только помоги людям в «Древе». Они ни в чем не виноваты. Экко покажет вашему командованию тропки, служебные тоннели и прочие лазы, про которые ополчение не в курсе. Это даст вам преимущество в войне. По виду Кейтлин можно было сказать только одно — внутри у нее шла самая настоящая война с самой собой в то время, как пальцы нервно постукивали по деревянной рукоятке пистолета. Повернувшись к Хейзу в поисках поддержки того или иного решения, она увидела, как он едва заметно покачал головой и был прав. В который раз. — Женщина, которую ты убила, пустила бы пулю тебе прямо промеж глаз. Повезло, что я пошла в отца и не плачу за кровью за кровь. — Спасибо, Кейтлин, я… — попытался поблагодарить Экко, пока не оказался прерван шерифом, буквально нависшей над Паудер. — Но это ничего не меняет. Ты уйдешь отсюда только потому, что я вижу, как Экко тобой дорожит. Но я очень надеюсь, что твою жизнь поглотит чувство абсолютной потери. Вандер, моя мама, члены совета и все те бесчисленные судьбы, что ты загубила начав эту войну — их кровь на твоих руках и ты никогда их не отмоешь, не сбежишь от их образов в своих снах. И если я еще хоть раз увижу тебя — закончишь у расстрельной стены, — сквозь зубы произнесла Кирамман, буквально заставив себя отступить на наш и не вцепиться в глотку Паудер, потупившей глаза в землю. — я не пойду на аванс, мне просто не позволят. Пришлешь список требований вместе с подробными картами всех известных проходов. Совет Феррос рассмотрит варианты и я свяжусь с тобой через тайник. Восточная стена старого полицейского участка, третий кирпич сверху, пятнадцатый от центрального входа. — Ты получишь карты, а мы можем не получить нужные нам детали и гарантии безопасности. Черта с два. — Таковы мои условия. Принимаешь или нет — не моя забота. Я все сказала. Итан, поехали. Не успев отъехать даже в соседний квартал, Кейтлин остановила машину прямо посреди пустующей дороги. Нервы все же дали о себе знать и контролю шерифа над собой пришел конец. Слезы застили ей глаза а все тело бросило в дрожь, как от высокого жара. Встреча с Паудер буквально надломила Кирамман. — Я бы выстрелил, — дав спутнице немного успокоиться, признался Итан. — или еще что похуже. — Ты не представляешь, сколько раз я прокручивала в голове эту встречу. Думала, как убью эту суку, а потом ужасалась тому, что всплывало в моих фантазиях… Но когда она оказалась передо мной, я… Я не решилась. Я… Я… — И поступила правильно. Я бы выстрелил, но не потому, что так было бы правильно, а потому что так легче. В Зауне, на фронте, мне приходилось убивать и не раз. Еще один труп ничего не изменил во мне. Но ты не я и сделала выбор, на который мне не хватило бы духа. Убив ее ты не почтила бы память матери, а лишь уничтожила себя. Слушай… Я не сведущ в вопросах морали или этики, но… Просто знай, что я на твоей стороне. — Спасибо. Я правда ценю это, вот только ты был бы прав, нажав на спуск. Джинкс — ходячая бомба замедленного действия и мне, как шерифу, стоило хотя-бы ее арестовать. — Тогда можно было бы забыть о сделке с Экко. Парень в отчаянии. Он пойдет на сделку, ты дашь ему, что просит, получишь карты и спасешь тысячи солдатских жизней. А когда война закончится, ты поставишь Джинкс к стенке. Ну или засадишь в клетку — как пойдет. А теперь — давай поедем подальше отсюда, пока нас не пристрелили.***
Загородное поместье на севере от Пилтовера — именно с этим местом у Кейтлин были связанны самые приятные воспоминания из детства. Здесь она была самой собой. На место изысканных платьев приходил комплект охотничьей формы c высокими сапогами и излюбленной, подаренной отцом, рычажной винтовкой с резным восьмигранным стволом. Он даже подготовил для увлечения дочери самое настоящее стрельбище, где юная Кирамман пропадала сутками. Вот только мать никогда не поддерживала подобные стремления. И как по злой шутке судьбы именно этому поместью предстояло стать сценой, на которой разворачивались худшие ночные кошмары Кирамман. Каждую ночь она скиталась по бесконечным коридором с портретами своей семьи, слыша голос матери в отдалении. Она звала свою дочь. Так ласково, так мягко, как не делала никогда при жизни, но стоило Кейтлин отыскать знакомую фигуру в дурацком коричневом платье, которое женщина почему-то считала крайне элегантным, как ее тон менялся. Приятные уху призывы сменялись осуждением и проклятиями, но главным, что резало Кейтлин прямо по свежим, еще кровоточащим, ранам, были ее слова о том, что единственная дочь подвела ее, предала и позволила погибнуть. Просыпаясь в холодном поту и бессильным криком на устах, шериф уже не могла уснуть, а ситуация с Джинкс только все усугубила. Пролежав в постели больше четырех часов она так и не сомкнула глаз. Мысль о предательстве, об ошибке, которую она совершила этим вечером, разрывала голову и сердце изнутри. Тишина угнетала и нужно было найти выход, забить мысли чем угодно, кроме матери и Джинкс. Этим выходом должна была стать работа, но едва Кейтлин покинула свою спальню, как все ее внимание привлек свет от камина в малой гостиной второго этажа, который не растапливали уже не один год. Стараясь не издавать лишних звуков, ступая босыми ногами с пятки на носок, Кирамман аккуратно выглянула из коридора. Хейз сидел в метре от огня, на столике стояла начатая бутылка виски, ведерко льда и целая гора газет, которые тот пропустил во время пребывания в тюрьме. Вдруг, мужчина поднял почти пустой стакан и позвенел оставшимся льдом. — Я украл виски, лед и вагон газет. А еще, половицы жутко скрипят. Я арестован? — Итан отложил недочитанную газету и встал с кресла, неловко заведя руки за спину. — Не стану выдвигать обвинений. Этот виски стоял в серванте лет десять, отец про него либо забыл, либо берег на черный день. Если уж все, что произошло это не «черный день», то я не знаю чего еще ждать. Лед стоит копейки, а газеты давным-давно устарели и годятся разве что на растопку. — Или для людей, выпавших из жизни на несколько месяцев. — Точно. Я могу присоединиться? — Это твой дом. Боюсь, что разрешения нужно спрашивать мне, — приглашающим жестом, Итан указал на соседнее кресло. — не спится? — Мягко говоря. Голова раскалывается, чувство вины душит, как петля на виселице и мне хочется разреветься в подушку или чью-то жилетку. — Жилетки нет, но есть немного засаленная рубашка. Могу сбегать за подушкой или… — пододвинув девушке второй стакан, Итан бросил туда лед. — просто налить. — Не люблю крепкие напитки, но… Немного. Поверь, тебе не хочется видеть меня пьяной, — взяв стакан, Кейтлин не спешила опустошать его. Тепло, исходящее от камина успокаивало, а приятное потрескивание дров лишь усиливало положительный эффект, действуя на атмосферу происходящего. — тоже кошмары? — Да. Внизу я мечтал о том, как вернусь в теплую постель и отосплюсь за весь этот год, но тишина… Она… — Пугает? — Угнетает. Во сне я снова на том мосту. «Первый среди равных» — так о нас говорили в учебке. Там начался такой бардак, у нас не было никаких укрытий и… И я побежал, наступая на трупы своих друзей, сослуживцев и просто парней, с которыми еще утром ел в одной столовой. Все, что я помню, это как вцепился в винтовку и бежал, бежал, бежал… Я переживаю это каждую ночь. А заканчивается все глазами сержанта Пирса, который умер у меня на руках, отравленный нашим же газом… — Мне жаль. Каким он был? — Жестким, решительным, непреклонным. Я до сих пор стараюсь на него равняться, но выходит не всегда. Он бы точно не стал изливать душу шерифу полиции, сидя в ее гостиной. — И будущему советнику, — улыбнувшись, уточнила Кирамман. — м-да уж… Как только в Пилтовере все уляжется, у меня значительно прибавится работы, как и хотела мама. Она всегда говорила, что мое место в политике, а я настояла на полиции. — Хм. Мой отец пророчил мне карьеру в миротворческом корпусе. Я даже готовился к поступлению в академию, но решил, что это не для меня и подался на завод. И теперь мы оба возвращаемся туда, куда нас когда-то определили родители. Похоже, они что-то знали. — Мда… Выходит, мы оба законченные неудачники, сумосброды? — Выходит, что так. — Тогда — за нас. — За нас.