Огнём и мечом: Поцелуй розы

      Сумеречная мгла опускалась на город – медленно и неотвратимо, будто тень хищной птицы наползала из-за кровавой цепи гор на горизонте, выхваченных из общей картины в фиолетовых тонах размытым ореолом заходящего солнца. Красный свет казался таинственным и призрачным, он пробивался между прорезавшими сухую и твёрдую почву лезвиями камней, создавая впечатление, что по ту сторону хребта идёт война, сопровождаемая огнём взрывов. Но повсюду стояла оглушающая тишина: ни шелестящей поступи погонщиков, ведущих караваны по мелкой кварцевой пыли бледно-желтого цвета, ни разносящихся над пустошью приглушённых голосов, ни гула летающих машин, ни глухих ударов металла о камень, доносящихся из раскрытого зева ближайшей шахты. Только слабый свист дикого ветра, прокладывающего свой путь сквозь щели наполовину рассыпавшихся скал, словно бы ему нравится играть эту заунывную песнь койотов на каменной флейте мира. Для человеческого слуха она звучит чересчур пугающе, одним лишь духам Мертвого океана, чьё ложе в незапамятные времена находилось на месте пустыни, по нраву её тоскливая, пробирающая до костей мелодия. Люди не ходят за ворота города ночью. Они не только суеверны, пускай многие суеверия спасают им жизнь, если общий их смысл несет в себе предостережение не в меру любопытных и жадных людей от хождения в опасные места, и звучит приблизительно так: «Обходи стороной гору Квиль Квиль, лежащую к северу от Паучьего ущелья – в её пещерах живут духи предков, и смертному не место среди них». Кроме того, люди научены жестокой действительностью: варварские банды, в большинстве своём окончательно потерявшие связь с цивилизацией, рыщут по дорогам во тьме, и оттого опаснее даже, чем монструозные звери.       Природа словно затаилась до нового рассвета. Охотники с жертвами поменялись местами, и наоборот. Сомкнуты нежные лепестки кактусов, маленькие совы со змеиными клыками прячутся в дуплах, проделанных в их древовидных стволах. Плащеносные ящерицы размером с кошку невесомо перебегают от укрытия к укрытию, догоняя шустрых чёрных скарабеев, чтобы откусить им верхние жесткие крылья, и с плотоядным хрустом съесть на месте. Одним, самым большим, глазом из восьми, расположенным на затылке, продолжая рассматривать странное существо, что парит высоко в небе, наблюдая за ними с предвкушением сытного завтрака.       Лунный свет лижет сколы каменных арок, простёршихся над прерией – то ли причудливо выточенных временем и ветрами скал, то ли руин давно позабытой цивилизации, существовавшей ещё до прихода людей. Он серебряной ртутью скатывается по крыше, каплями набухает на неровных краях черепицы, и падает в траву, вспугивая синих бражников и ночных шмелей. Почти в самом центре прерии, на плоском широком плато, высится город, которому местные дали имя, прекрасно описывающее его суть, отражающее истинную душу этого места, с которым невзрачное официальное название не имеет ничего общего. Город на краю земли, или Город на краю полуночи – он славен тем, что за кирпичными стенами в полуночную пору опасно ничуть не менее чем вне их пределов. Крепость – всего лишь оболочка, панцирь, сдерживающий собственных монстров, хотя они, возможно, не настолько разрушительны, как дикие звери и увешанные гроздями черепов танки бандитов. Обитель стали и камня, возведённая у железнодорожного пути, который опоясывает её, замыкая широкое кольцо, частично пролегая над землёй в том месте, где плавно взбирается и опускается с железного моста высотой с пятиэтажный дом. Рельсы ведут из депо к шахтам на востоке, спускаются в долгое глубокое ущелье, выводящее их на самый берег соляного моря – настолько большого, что из космоса оно похоже на белую воронку необъятных размеров, которую кто-то просверлил в центре континента. Говорят, что добраться до дна водоёма невозможно, и никто не знает, может ли залегающая вдоль его ребристых многоуровневых стенок соль кончиться даже через тысячу лет. На море никогда не бывает штормов, по нему не ходят суда, поскольку, согласно поверьям, на самом дне воронки спит чудовище. И когда люди потревожат его покой, белоснежный зверь, чья шерсть похожа на спутанные многокилометровые водоросли, а сам он напоминает гибрид огромной собаки с плоской мордой и морской лошади, разъярится, и сотрёт с лица планеты Город на краю земли. Далее, железная дорога возвращается к городу.       Второе народное название город обрел благодаря концентрации в его стенах различного рода нечистых на руку личностей – менее опасных, чем варвары пустынь, цивилизованных, если можно так выразиться, но ничуть не более порядочных граждан. Где добывают драгоценности, обязательно появляются скупщики краденого, жадные коллекционеры, главари мафий, и боги знают, кто ещё. Большая часть сделок, краж и преступлений совершается ночью; полночь – самое желанное и символическое время, когда один только бледное око луны может наблюдать за твоими чёрными деяниями. Но космическое чудище, которому этот глаз принадлежит, никогда никому не расскажет. По ночам в городе почти не зажигают окон, потому что порядочные граждане спят, электричество стоит дорого, а бандиты в огнях не нуждаются.       Все эти логичные умозаключения отбросов общества только играли на руку симпатичной и смертоносной, как спрятанное в каблуке лезвие, молодой девушке по имени Кэрол Мендоса, более известной под псевдонимом Кармен 99. Она немного припозднилась, и теперь возвращалась с разведки, посвящённой своему будущему заданию, которое наниматель очень просил выполнить к завтрашнему утру, не тогда, когда планировала. Но её карьера и репутация не пострадают от этого. Кармен планировала заглянуть в гостиничный номер, собрать всё необходимое, и заняться делом. Идя по тёмной улице, она, впрочем, была постоянно настороже, поскольку мало ли, вдруг здесь есть люди, не знающие, что очаровательная наёмница не только убийственно хороша собой, но и прячет в разных частях своего гардероба (и не только) ровно столько боевых гаджетов, каково количество девяток в сверхсекретном имени. Встречаются же такие непросвещённые, в самом деле!       Луну затянули рваные тучи, как будто привидение укрылось худой занавеской в чердачном окне; её круглый лик превратился в кривую ухмылку.       В окне какого-то бара по-прежнему мерцал свет, выплёскиваясь через подоконник, как и пиво засидевшихся шахтёров через край: за столом шумная компания травила байки и стучала кружками; их смех был слышен даже на улице. Девушка отступила в тень изгороди, не желая привлекать лишнее внимание, и споткнулась обо что-то твёрдое. Кармен 99 наклонилась, осветила висящим на груди фонариком свою находку… и прижала обе ладони к губам так крепко, как только могла, чтобы не завопить на всю улицу – у неё под ногами лежала человеческая рука. Мужская. К счастью, тело так же имелось в наличии, но легче от этого не становилось нисколько. Кармен держала свои гаджеты под рукой исключительно для самообороны, предпочитая красть сведения незаметно и уходить вовремя. Она никогда не бралась за контракты, подразумевающие убийство людей, или включающие таковые, как вероятное условие успешного выполнения миссии. Наткнуться на труп посреди улицы – худшее, что могло приключиться с ней за этот, не предвещавший беды, вечер. Первой и самой здравой была мысль бежать отсюда немедленно, потому что если есть покойник, то где-то неподалёку бродит и тот, кто его убил. Кармен совершенно не хотела становиться третьей лишней в чужих разборках, вне зависимости от того, бандитской это стычкой, или рядовое преступление. Она не полиция и не самозваная спасительница сирых и угнетённых.       Наверняка имел место быть не последний вариант мотива преступления, поскольку лежащий перед ней парень был хорошо одет, а напади на него грабители, он, вне всяких сомнений, остался бы совершенно голым. Да и не здесь, а где-нибудь у подножия плато, куда его бы выбросили с железнодорожной платформы. Но и на гангстера не казался похожим. Не настолько брутальный, лицо не покрыто шрамами, и довольно симпатичное. Кармен стало не по себе – вдруг он ещё живой? Как любой нормальный человек, она не хотела оставлять кого-либо умирать на улице, если могла ему помочь. Девушка присела, и почти сразу утонула в непереносимом алкогольном запахе. Вот что значит быть действительно мертвецки пьяным. Дышит, хотя и очень слабо, почти неощутимо. Судя по всему, с ним вообще что-то не так – кислород почти не проходит в лёгкие, из-за чего даже в бледном свете фонарика видно, насколько побледнело лицо. Бросить его здесь, и до утра он точно не доживёт, даже если кто-то хватится этого бедолагу, или его дружки в баре протрезвеют и заберут сотоварища с собой. Наёмница подумала, не окликнуть ли их, но потом отказалась от подобной идеи: может, те ребята споили его специально и обокрали, а может, вообще отравили. Впрочем, неизвестно, чем поят в местных заведениях – не удивительно, если некачественным алкоголем, от которого у кого-то случился отёк внутренних органов.       Кармен бессовестно опаздывала на запланированное задание, но после нечленораздельного хрипа, от которого у девушки волосы встали дыбом и, как ей показалось, частично поседели, она не могла более думать ни о чём. Поспешно утащив парня за угол здания, Кармен 99 перевела дух: в баре их хоть и услышали, но не смогли найти. Даже обладая отличной физической подготовкой, по понятным причинам, нести его на себе до самого отеля она не могла. Хотя в номер их, наверняка, пропустят. Скажет, что ходила встречать своего бойфренда и нашла его в некондиционном состоянии.       – Встань. Ну, встань же! – После нескольких бесполезных попыток привести расслабленные мышцы в вертикальное положение, Кэрол сдалась и села рядом. – Чёрт, ну как мне тебе помочь тогда, если ты даже идти не можешь сам?       Ответом стали жутковатая тишина, надрывное, со свистом вырывающееся дыхание, как будто в его лёгких проделали сквозные дыры, и вой ветра в печных трубах и водосточных. Неприятный холодный ветер пробирался под короткий облегающий топ, который Кармен надела вместе с закатанными выше колен бриджами, уменьшая риск зацепить гаджетом ткань, и чтобы одежда не стесняла движения.       Этот парень тяжеленный, как деталь моей машины! У него, что, внутри экзоскелет? Или он влитым в себя алкоголем обеспечил владельцу забегаловки прибыль на месяц вперед?       Полчаса спустя Кармен сама не смогла бы объяснить, как дотащила неподъёмную ношу до дверей небольшого местного отеля. На середине дороги девушка прекратила проклинать богов за то, что они наградили её большим сердцем, полным сострадания, но забыли поделиться здравой логикой. А также молиться им всем сразу и по отдельности, упрашивая оставить парня в живых, ведь осознание реальной возможности стать виновной в гибели человека заставляло бежать по спине целый каскад мурашек. На середине пути она уже лишилась всякой надежды, свято уверовав в то, что кто-то из них двоих, совершенно точно, не доживёт до прибытия в пункт назначения.       – Держись, мы уже добрались. У меня в номере есть лекарства, сейчас я тебе… помогу, – Кэрол замолчала, с трудом втаскивая парня на ступеньки, и стараясь пристроить его ноги так, чтобы они не цеплялись за всё подряд. – Наконец-то! Девушка, дайте, пожалуйста, мой ключ от двадцатого номера. Вот мой паспорт. Ох, не обращайте внимания, это – мой жених. Иди-ка сюда, милый. Ещё девятнадцать ступенек, и мы с тобой будем дома.       Если парня споили бандиты, которые захотят вернуться и проверить результат своих трудов, то они, в теории, могут найти их по следам на земле. Но Кармэн предпочитала не засорять свой острый ум проблемами, далекими от своего вступления в силу.       Дверца в номер скрипнула, разрезая темноту лучом света из коридора. Кармен предстояло вспомнить, насколько глубоки её познания в выведении людей из глубокого запоя и, по всей видимости, белой горячки, при помощи тех незамысловатых лекарств, что имеются в аптечке. От одной мысли саму наёмницу, никогда не жаловавшуюся на чрезмерную впечатлительность и отсутствие стойкого характера, начинало трясти посильнее, чем несчастного парня. Который уже даже не стонал и действительно стал похож на покойника – лица живых людей так не выглядят, и кожа у них не приобретает ярко выраженный синеватый оттенок, с проступающими венами, а сердце не бьётся через два раза на третий. Кармен 99 передёрнуло от усугубляющейся жути ситуации. Она словно попала в снятый за копейки фильм ужасов, но режиссёр которого не скупился на чрезмерно гадостные спецэффекты.       «Подруга, в какую же скверную историю ты попала, сама представления не имеешь! А всё твой комплекс не в меру сострадательной женщины. Говорила мама, сколько слёз он тебе в жизни принесёт, если не переборешь свою натуру хоть чуть-чуть».       – Не пихайся, я не грабительница, а всего лишь добрая девушка, которой приспичило помогать несчастным алкоголикам. Или что там с тобой случилось. Но я не привыкла бросать дело на полпути, поэтому держись.       По всей видимости, попытка препятствовать своему разоблачению из одежды отняла у парня последние жизненные силы, и его прежде так же ненормально расслабленные мышцы вообще потеряли способность сокращаться. Редкие хрипы в процессе дыхания сменились странным булькающим звуком, как будто Кармен вытащила утопленника.       – Не вздумай прекращать дышать, я не буду делать тебе искусственное дыхание!       Из блаженного ничто разум Вана выбросило в ад, где он через пару секунд обнаружил, что по-прежнему связан с телом, которое и приносит те, воистину нечеловеческие, мучения. Краешком умирающего сознания, тонущего в океане галлюцинаций, похожих на каскад зеркальных осколков с дико искаженными образами, Ван принял всё с ним происходящее, как подобающую расплату за вину в смерти Елены. Но то, что осталось от его искалеченного мозга, билось глубоко внутри волной затихающего ужаса и желания выжить, во что бы то ни стало. Ему было больно слышать, дышать, ощущать своё тело и даже думать – вылавливать из тьмы, тягучей, как мазут, обрывки воспоминаний и мыслей, до жути несовместимых друг с другом и его прошлой, некогда жившей на свете, личностью. С его прежним мировосприятием. Ничем, кроме как предсмертной агонией, Ван не был в состоянии это объяснить. Медленно и болезненно его личность и тело разрушались. И единственное, о чём он мог сейчас мечтать – чтобы всё, абсолютно всё кончилось; долгожданным воссоединением с возлюбленной, уходом боли, хоть чем-нибудь.       Ему было кошмарно плохо, он не мог терпеть дольше. И если бы у него был хоть малейший шанс кричать, он лучше бы умер от крика, чем от боли, выжигающей живую плоть изнутри, как расплавленная сталь.       – Эй, – через силу и шепотом, не узнавая собственного голоса, Ван позвал тёмную фигуру, склонившуюся над ним, – вколи мне что-нибудь сильное, чтобы я быстрее умер.       Ангел смерти, в прямом и переносном для Вана смысле – парень искренне надеялся, что «сверху», или «снизу», не суть, за ним уже пришли, – нецензурно выругался. Принявшись ещё активней работать руками в попытке справиться вначале с застёжками и ремнями на фраке, а затем с пуговицами на его рубашке.       – Что ты делаешь? – Умирающим голосом вопросил он. Ловя себя на мысли, что сейчас задохнётся. Из-за этого застревающий где-то в горле вдох получился больше похожим на сдавленный всхлип.       – Стриптиз организую. Остудить тебя пытаюсь, балда! У тебя температура – тридцать восемь с половиной. Скажи мне вначале: знаешь, чем отравился? Если это какая-нибудь химическая зараза, велик риск при смешивании с лекарствами превратить её в ещё больший яд.       – Это… от алкоголя.       – Угу, – покладисто согласилась Кармен, понимая, что если у человека в данный момент не все дома, то с ним лучше не спорить.       Наёмница вынула шприц из пластмассового колпачка и потянулась за коробкой с ампулами. Вану было всё равно, поскольку в его плоть и без того врезались тысячи невидимых раскалённых иголок. Он не заметил, что вошедший в его руку шприц размером и дозой сгодился бы для парнокопытного животного. Кармен справедливо рассудила: хуже некуда по всем законам физики и химии, а хотя бы смерти от болевого шока избежать удастся.       – Шляпу не трожь, – рыкнул брюнет, безошибочно определяя, куда тянутся руки девушки.       – Псих ненормальный. Я его через три квартала тащила на себе, он ещё огрызается.       Двадцатитрехлетняя девушка с тёмно-русыми волосами вздрогнула, наблюдая какое-то непонятное движение у парня под кожей на груди, и поспешила отогнать настырное видение о вылупляющейся из него твари. Это уже перебор, даже для Бесконечной Иллюзии.       Ван каким-то чудом умудрился оторваться от спинки дивана и сесть, опёршись локтями о колени и сжимая ладонями гудящую голову. Хотя лекарство медленно начало действовать, его по-прежнему трясло, кожа стала липкой от пота и отличалась стабильно держащимся не натуральным оттенком. Преимущественно парень видел не окружающую действительность, а яркие вспышки каких-то отрывочных видений, болезненно врезающиеся в мозг. Даже с закрытыми глазами они не оставляли его в покое, как робота с неисправным компьютером в голове.       Он, наконец, вспомнил, почему здесь оказался.       Данн, Елена…       – Друзей своих вспоминаешь? – Поинтересовалась Кэрол, услышав, что он шепчет чьи-то имена. – Похоже, они тебя бросили, мне жаль. Я нашла тебя на улице, под забором кабака.       Парень проигнорировал её монолог, хотя услышал его.       – Ну, и что мне теперь с тобой делать? – Почти мягко поинтересовалась девушка, слегка наклонившись к нему, придерживаясь за край стула, где она сидела. – Может, подскажешь, чем тебе помочь? Одним обезболивающим тут дело явно не обойдётся.       – Нужно было оставить меня, где нашла. Я хотел умереть, а ты всё испортила, – проговорил Ван голосом человека, чьи мысли совершенно не соответствуют озвученным утверждениям.       – Да что ты говоришь! Не иначе, именно поэтому до меня несколько раз доносилось: «Елена, милая, не бросай меня». Однако спасла тебя, почему-то я, – Кармен улыбнулась. Какие бы козни ни строили против этого парня его враги, если он, не смотря ни на что, до сих пор жив – их план провалился. – Ладно, «спасибо» можешь не говорить. Отложим благодарности на потом.       Ван слегка обернулся, но в его тёмных глазах отразился не гнев, смешанный с болью, а неожиданный страх, нахлынувший волной откуда-то из глубины. Ван всегда считал, что никакие страхи ему несвойственны, и именно по причине львиной отваги Елена увидела в нём мужчину, с которым её хотелось соединить свою жизнь. Но, нисколько не отличаясь от обычного человека, он боялся смерти; именно этот страх вытеснил все другие ощущения, когда похожая на удар клинком боль как будто рассекла тело напополам – от груди до живота.       Парень сделал немыслимое усилие над собой и встал, сам не понимая, как, поскольку был уверен, что кости давным-давно расплавились от жары. И с помощью одной лишь силы воли, шатаясь, дошёл до ванной комнаты в углу номера.       Чем дольше Кармен смотрела на него, тем большей симпатией проникалась. Какой-то особой нежностью к странному, всеми брошенному парню в шляпе. Почему? Она не влюбилась – за один вечер любовь не приходит, тем более, когда речь идёт о такой неординарной встрече, – просто...       Расслабиться на диване, в ожидании своего многострадального уже чуть-чуть знакомого, у девушки, тем не менее, не получилось. Отдаться мыслям о выходе из затруднительного положения в области работы – тоже. За дверью в другое помещение стояла зловещая тишина, как будто там вообще никого не было. Одолеваемая очень нехорошим предчувствием в свете всего произошедшего и сказанного парнем, наёмница переборола усталость и подошла ближе:       – Эй, ты там живой?       Ничего не услышав, она решилась её толкнуть.       Кармен отпрыгнула от проёма ванной комнаты, как кошка, которую окатили ведром холодной воды. Правая рука в считанные секунды, заученным до автоматизма движением, дотянулась до ближайшего гаджета.       – Ты кто такой?! Киборг?! Пришелец?!       – Я человек, – устало отозвался несчастный Ван, едва держась на ногах и одной рукой опираясь о бортик ванной. – Это – нанороботы, чтоб им пусто было. Я пилот Доспеха.       – Мне, конечно, известно, что вы пользуетесь нанороботами, но я никогда не видела, чтобы они находились внутри человека.       В ответ ей раздался страдальческий стон и надрывный кашель, который вполне можно было принять за согласие с Кармен по поводу отнюдь не самого удачного решения учёных в вопросе сплочения пилота с бронёй.       – И что с тобой происходит?       – Ничего. Иди, – шёпотом отозвался Ван.       Девушка пожала плечами на отвержение её чистосердечного порыва облегчить тяжёлую участь, и вернулась в комнату. Причина душевных терзаний Кармен появился там же пару минут спустя – теперь не столь бледно-синяя, но по-прежнему до крайней степени удручающая своим видом, и с совершенно стеклянными глазами.       Ломающая боль сменилась апатией и потерей всех ощущений, оставив лишь неприятный металлический привкус от «сапфировой крови».        Ван на неопределённое время отключился от реальности, совершенно утратив к ней интерес и не заметив, что над ним проделывала девушка, желавшая привести его в чувства. Очнулся он только, разбуженный ощущениями собственного тела, свернувшегося клубочком под пледом. Впервые за бесконечно долгие часы оно казалось более приятным, чем пребывание внутри вакуума непроглядной тьмы, где невидимые щупальца упорно тянули парня ко дну. За окном мутной пеленой висел рассвет, и просвечивающие через этот туман искры напоминали золотые крупинки снега. Или блёстки на свадебном платье и капельки росы, бисером украсившие шёлковые лепестки роз. Расплывчатым Вану виделось и лицо зеленоглазой девушки, чей силуэт ярко выделялся на фоне освещённого стекла в сумеречной комнате.       Пальцы с нежностью коснулись его влажных тёмных волос.       – Вот, хороший мальчик. Теперь спи.       На губах Кармен светилась отчасти шутливая, но больше успокаивающая улыбка, в совершенно несвойственной ей манере. Она давно уже не улыбалась – с тех самых пор, как погиб отец. Сейчас Кэрол было тепло и хорошо на душе, словно затянулась ужасающая своей глубиной брешь, которую она настолько умело маскировала, что до сегодняшнего дня, на протяжении четырёх лет, сама отказывалась верить в её существование. И Кармен нисколько не волновала нетривиальная причина этого радостного чувства – совершенно спонтанное появление в её доме незнакомого мужчины с тёмным прошлым и мыслями о безысходности. Но, боги, Кэрол солгала бы самым страшным образом, не простив себя потом никогда, начни она отрицать его немыслимую красоту. Ещё и в этой шляпе, будь она неладна!        Ван буркнул что-то невнятное, уткнулся носом в подушку и закрыл рукой глаза от света.       – Спокойной ночи, – девушка решила поспать несколько часов, пока окончательно не рассвело, хотя состояние парня продолжало вызывать беспокойство. Но в этой комнате всё равно не было других спальных мест, – принц прекрасный. Спи крепко, хорошо?       Потянувшись, Кармен отправилась к себе. 

***

      Первые по-настоящему тёплые лучи солнца, скользнувшие по его коже и сохранившим отпечаток смутной ночной боли глазам под ещё сомкнутыми веками – пожалуй, единственное приятное ощущение за последние дни. Он мог бы сказать, что вновь обрёл внутренний покой и единение с миром, но, как не грустно осознавать, это была ложь. Нанесённая рана слишком глубока, и с каждым днём она болит всё сильнее. Может ли он предпринять хоть что-нибудь, чтобы унять эту тянущую тоску в груди? От неё каждый вдох даётся с трудом – из-за предательских слёз, стоящих в горле.       Определённо, не тот опрометчивый и немыслимо глупый поступок, совершённый им вчера. Он осознал свои ошибки, не смотря на всю глубину трагедии; он пожалел, что их совершил и раскаялся. Надеясь, что золотой Ангел Прощения спустится к нему в последний раз и поцелует, вместо обычного «Прощай».       – Ну, с добрым утром, что ли? – Чересчур радостная, как Вану показалось, девушка на пару лет младше его, стояла рядом, наклонившись вперёд и уперев руки в колени. Похоже, в таком положении она провела уже несколько минут, но очень тихо, потому Ван не заметил её присутствия.       В ней всё, пожалуй, было чересчур. Леди с подобным обликом заставляют относиться к ним настороженно: если они ревностно блюдут идеал своей красоты, значит, рассчитывают применить его в качестве секретного оружия против мужчин. Слишком открытый облегающий топ и джинсы. Безупречные формы, словно их выточил из золотистого мрамора какой-нибудь знаменитый в древности скульптор. Огромные зелёные глаза с пушистыми ресницами. Много маленьких позолоченных украшений на шее и запястьях, и, наконец, не вполне вызывающий, но довольно-таки смелый макияж. Одним словом, полный боекомплект. Не имей Ван понятия, как к нему относятся девушки, он удивился бы, зачем ходить дома в подобном виде. Что беспокоило парня больше всего, это причина его пребывания в квартире сего светящегося от счастья создания. Потом оно сменилось смутными воспоминаниями о вчерашней ночи, и быстро переросло в переживание другого рода: сколько ещё мёртвых нанороботов могло остаться внутри его организма?       – Эй, эй, тебе опять плохо? – Вздрогнула незнакомка, видя изменившиеся выражение его лица.       – Нет, – парень поморщился от её громкого голоса, вызвавшего приступ головной боли.       – А-а-а, поняла тебя, – девушка усмехнулась, – вот, держи, – и протянула ему таблетку со стаканом воды.       Справедливо рассудив, что раз ему самому не удалось себя отравить вчера, то у этой «амазонки» и подавно не получится, Ван не стал отказываться от её подношения. Нанороботы, напротив, будучи в полной боевой готовности вторые сутки подряд, отнеслись к лекарству с подозрением, которому позавидовала бы налоговая инспекция.       – Спасибо. Прости, что я доставил тебе так много неприятностей, – говорить было по-прежнему трудно. На горле продолжал чувствоваться ожог от сапфирово-синей жидкости, служащей средой обитания нанороботов.       Странно видеть, что его жизнью, безразличной всему миру, всем душам, кто остался на этом свете – и ему самому, и даже, пожалуй, Гадведу, – заинтересовалась посторонняя девушка. Что в нём могло её привлечь?       – Пустяки! Люблю, когда в моём доме задерживаются симпатичные мужчины.       Кто бы сомневался.       «Симпатичный мужчина» окинул зеленоглазую хмурым взглядом сурового, но совершенно безобидного персидского кота – Ван никогда не ругался с девушками, даже когда они надоедали ему так, что дальше, как говорится, ехать некуда. Девушки имели нехорошую, вредную для здоровья собственного и окружающих привычку моментально сходить с ума от высоких темноволосых парней с фиалково-карими глазами. Иногда они вслух, убедившись предварительно, что объект обожания есть в зоне доступа, объявляли: ради подобного мужчины и умереть не стыдно. От любви, разумеется. И лично у них сердце вот-вот остановиться, потому не помешает, если кто-нибудь срочно приложит руки к их спасению.       Но максимум, что Ван мог себе позволить, это рыкнуть на неё не громче, чем львёнок.       Но, как выяснилось, зря – Кармен умилилась ещё больше.       – Как ты себя чувствуешь?       – Как живой человек, – подумав, ответил парень. – Более-менее. Только я есть хочу, – нехотя признался он, вспоминая, какими последствиями пыталась запугать его в больнице девушка-доктор. Они касались необеспечения наноботов достаточным количеством энергии, которую они получают от пищи. Знал бы Ван, чем ему аукнется в будущем эта самая модификация!       Впрочем, та девушка была на пару лет младше, и в своих больших круглых очках (безусловно, суперски модных) и с косичкой напоминала, скорее, студентку, чем работницу больницы, потому воспринять рассказ с должной серьёзностью не получилось. Но второй раз проверять свой организм на прочность было бы неразумно и, к тому же, есть Вану хотелось по-настоящему.       Кэрол, сложив ладони, возвела глаза к потолку с выражением «О боги, за что послали вы мне наказание такое!», и если бы не внеземное свечение в них, следовало назвать её неплохой актрисой. Однако с самого момента пробуждения вместе с заглянувшим в номер солнцем, девушке до безумия хотелось оставить себе этот неожиданно свалившийся к ней в руки подарок небес. Потому что она ошиблась – любовь может найти тебя быстрее, чем ты рассчитываешь. И невыносимо, до слёз устала от одиночества.       – Все мужчины, как дети! Ладно, сейчас принесу. Может, всё же скажешь мне своё имя?       – Вначале еда, – припечатал Ван.       Кармен громко рассмеялась и вышла из комнаты.

***

      – Теперь, когда мы с тобой преодолели все этапы народной сказки, рассказывай, что это вчера такое было! – Русая девушка присела за противоположный край стола в той же комнате, где спал Ван. Поймав его непонимающий взгляд, вздохнула, делая мысленную пометку, что мужчины метафор не понимают. – Я тебя вылечила, спать уложила, накормила и разрешила помыться в моей ванной. Полагаю, после всего описанного мы можем считать друг друга достаточно близкими людьми. Не думай, пожалуйста, что у меня такое хобби – выпытывать секреты чужой личной жизни, просто история сегодняшней ночи произвела на меня, мягко говоря, очень сильное впечатление. Вряд ли я смогу спать спокойно в ближайшее время и, уж тем более, настолько яркое зрелище не скоро сотрётся из моей памяти.       «Аналогично» – со вздохом подумал Ван.       – Мне хотелось бы узнать, может ли твоё спасение обернуться чем-то нехорошим лично для меня. Прежде, чем ты спросишь: да, я помогла тебе от чистого сердца, и не важно, что вчера я там наговорила. Впрочем, никакой особой благодарности за свой поступок я не прошу, – Кэрол улыбнулась, – в мире и так совершается слишком много «добрых дел» за деньги и прочие материальные ценности. Мне было приятно тебе помочь.       Ван не имел особых поводов сомневаться в искренности её заявления – это выражение лица и эмоции, легко читающиеся в широко раскрытых глазах, давали определённые гарантии. Но у него не было ни малейшего желания пускаться в откровения с совершенно незнакомой новоиспечённой поклонницей. Даже будь она знакомой. В конце концов, Гадвед попросил не распространяться о проекте и Доспехах на каждом шагу – все исследования имели гриф «Засекречено», и ещё неизвестно, какое наказание ожидало не в меру откровенных работников, и на подписание какого контракта согласились учёные, прежде чем заступили на свои должности. Ван предпочитал проявить осторожность и не проверять наверняка.       Мысли о Гадведе доставляли парню внутренний дискомфорт; он больше не мог верить в искренность его дружбы с Еленой. Будь это на самом деле так, он не тратил бы времени даром, спасая кого-то вместо неё.       Может, Елена перестала бы оплакивать его гибель месяц спустя, поняв, что он не был мужчиной, достойным её – иначе ничего, подобного той трагедии, никогда бы не произошло. Да и какой смысл плакать по человеку, которого больше нет… вот только…       Если ты готов его отпустить. Иногда подобный шаг – то же самое, что выдернуть из застарелой раны веками покоившееся в ней кинжал, вокруг которого всё давно зажило.       Мысли в подобном ключе не добавляли, разумеется, ни позитивного настроения, ни хорошего самочувствия. Но Ван, вопреки всему, планировал сегодня же вечером уйти из этой квартиры своими ногами – потому что не мог переложить на, пускай и не настолько хрупкие, плечи девушки груз своих проблем. Мужчины так не поступают – Ван твердил себе об этом, когда на периферии сознания, из тьмы, которую не сможет рассеять ни один лучик тёплого живого света, доносился едва слышный глас эмоций. Убеждающий, что места, куда он мог бы вернуться, больше не существует, а его никто и никогда не будет ждать. Так или иначе, но программу-максимум на сегодняшнее утро парень посчитал выполненной, а свои проблемы решил заглушить сном. Ван демонстративно вернул ноющий организм в горизонтальное положение, и надвинул шляпу на лицо. Потом проследил направление взгляда Кармен, и укрыл пледом обнажённую грудь до самого подбородка.       – Ну, тогда скажи мне, хотя бы, как тебя зовут, и разойдёмся друзьями, – сдалась девушка, несколько разочарованная нежеланием случайного знакомого приподнять полог таинственности над своей личностью.        Кэрол имела такую слабость с подросткового возраста – влюбляться в мужчин с покрытыми тайной прошлым, настоящим и планами на будущее. В основе их списка лежали книжные герои: скрывающиеся от преследователей принцы захваченных королевств, беглые, без вины осуждённый узники зловещих замков-тюрем, спец агенты под прикрытием и мрачные персонажи нуарных детективов. Воплощение девичьей мечты на диване по ту сторону стола смотрело на Кармен холодным взглядом снежного барса, готового хранить молчание, даже будучи загнанным кровожадным охотником на край отвесной скалы.       Брюнет тихо вздохнул и положил руки под голову.       – Если тебе очень интересно, меня зовут Ван, – глубокий приятный голос делал его на пару лет старше, чем на самом деле.       Самоотверженная спасительница просияла.       – Кармен 99. Рабочий псевдоним, но мне нравится. Босс любит шпионские примочки.       – Гильдии наёмников? – Кажется, он усмехнулся.       – Откуда знаешь? – Девушка моментально насторожилась.       – В ванной на зеркале висел список выполненных миссий, и на нём была печать.       – Чёрт, я забыла его снять! – Кэрол уткнулась лицом в ладони. Поглядела на Вана грустными глазами оленёнка.       – Я умею хранить секреты.       «Зачем ты улыбаешься? Терпеть не могу, когда мужчины улыбаются так, словно им всё известно, в отличие от тебя. И смотрят в глаза до тех пор, пока не убедятся, что твои уши покраснели».       – Приятно слышать. Искренне на это надеюсь.       – Не беспокойся.       – Ну, раз и обо мне ты теперь знаешь достаточно, можешь рассказывать свою историю.

***

      – Всё же, они были не правы, выписывая меня из больницы на неделю раньше запланированного, хотя, на первый взгляд, всё было хорошо. Даже пускай я сам их убедил, решение оказалось глубоко неверным. Не имею понятия, какие лекарства они использовали, но нужно полагать, очень сильные, иначе рваная рана до самых костей никогда не зажила бы за месяц. Нанороботы на тот момент ещё не функционировали – они включаются только после полной синхронизации систем и действуют под управлением компьютера Данна. Не говоря уже, что без посторонней помощи, в том состоянии мне было не пережить операцию по вживлению микрочипа и его калибровку – тридцать фаз с возрастающей нагрузкой на мозг и психику. Гарантии, что ты выживешь, конечно, давались, но вместе с ними и приписка мелким шрифтом: «За чрезвычайные ситуации лаборатория ответственности не несёт», – Кармэн присвистнула, и с ещё большим уважением посмотрела на героя своей сбывшейся фантазии. – Да, я хотел получить Данна задолго до трагедии, прекрасно зная, с какими рисками это будет сопряжено. Ни один из вариантов вероятных последствий не казался мне достаточно веской причиной для отказа от своей мечты. Многие пилоты из предыдущей Семерки Настоящих, у которых никогда не было проблем со здоровьем, после таких процедур проходили курс реабилитации. Прежде Елена сомневалась, стоит ли проводить её вообще. Но в теперешнем моём случае было только два варианта – всё или ничего. Или организм примет имплантат – тогда системы подключатся друг к другу и Данн сможет меня вылечить, – или отторгнет его, с соответствующим исходом.       Удача встала на мою сторону, но шанс один из тысячи оказался скорее проклятием, чем даром, которое начало осуществляться сразу же, стоило мне прийти в себя. Я очнулся в незнакомом месте – комнате, похожей на больничную палату, при том закрывающуюся на электронный замок. Самочувствие было таким, что ни одному живому человеку не пожелаешь. Причина его возникновения оставалась для меня неясной, тем самым нисколько не прибавляя оптимизма. То ли преобразование тела пошло по самому неверному пути из возможных, несмотря на зажившую рану, то ли из-за лекарств, ускоряющих процесс восстановления. В общем, две последующие недели, изо дня в день, я страшно сожалел, что у моего организма оказалась непомерная тяга к жизни. Вплоть до того момента, как мне рассказали о случившемся с Еленой. Но вместо долгожданного воссоединения с любимой я вынужден был терпеть нечеловеческие муки: как выяснилось, «всего лишь» последствия первого слияния с Доспехом, которые невозможно ни уменьшить, ни предотвратить, а только ждать, когда они пройдут сами. По крайней мере, со мной хорошо обращались, пускай в том состоянии меня это мало интересовало. Но лишнюю пару дней моей жизни я мог провести, не вспоминая о необходимости постоянно быть начеку, чтобы в любую секунду сойтись в бою с тем, для кого жизнь не представляет никакой ценности.       Ван не обратил внимания на ладонь девушки, накрывшую его руку, чтобы слегка сжать пальцы вокруг запястья. Выражение зелёных глаз неуловимо изменилось, придав им тёмный, печальный оттенок моря, в стремлении загладить свою вину робко касающегося лазурными губами побережья, где из-за него недавно свирепствовало цунами.       – В комнату часто приходила девушка приблизительно одного с тобой возраста, которой велели присматривать за мной, но я или находился в бессознательном состоянии, или не мог найти в себе силы, чтобы спрашивать её о чём-либо. В какой-то момент у меня начало развиваться подобие паранойи – по всей видимости, на фоне пережитого, – и зародилось устойчивое подозрение, что от меня тоже хотят избавиться, потому заперли здесь. Впрочем, будь это на самом деле так, никто бы не проводил операцию. Но всё равно, я принял решение исчезнуть из больницы при первой возможности, и, к счастью, меня никто не задерживал.       Рассказ Вана прервался долгим тягостным молчанием. Аметистовые глаза скользнули в сторону от лица Кэрол, на которую он смотрел прямо и внимательно всё это время. За окном совсем рассвело, и Ван обратил свой взгляд туда, словно ища у солнца и неба поддержки. Когда его голос вновь вынырнул из пустоты идеально тихой, затянутой пепельно-золотистым сумраком, комнаты, стало понятно, с каким нечеловеческим трудом Вану даётся произнесение каждого слова.       – Я похоронил Елену, и мне вдруг стало совершенно безразлично, что произойдёт со мной дальше. Я не мог и не хотел жить без единственного дорогого и любимого человека. Той, что открыла передо мной врата в настоящий мир – ярким, радостный, полный чудес, который прежде я не видел никогда, даже в детстве и во снах. Елена была моим единственным спасительным маяком в океане тьмы и боли, единственной опорой, что казалась мне истинной и не грозила тотчас истаять под ногами. Голосом, способным заполнить вакуум одиночества.       Зачарованный внеземным сиянием звезды её любви, которую она всегда сжимала в ладонях, поднимая высоко над головой, чтобы озарить тем светом самые мрачные уголки вселенной, я следовал за ней по чёрным волнам космической пустоты, пока, наконец, ни упал на колени на берегу оазиса, к которому Елена вывела меня после стольких лет. Но здесь бродяга из низших слоёв общества больше не был нужен никому. Потеря её означала вновь быть неминуемо сброшенным в пучину. В поисках рая, не имея достаточно собственных сил, я осмелился попросить ангела о помощи, но то противоречило всем правилам Высших, потому в гневе они наказали и дерзнувшего перечить их воли, и саму девушку с добрым сердцем. Подослав демона с когтями вместо руки.       Ван легонько тряхнул головой и на пару секунд закрыл глаза ладонью, освобождённой от Кармен, которая успокаивающе гладила его по руке. Потом несколько смущённо взглянул на девушку.       – Философия никогда не была моей сильной стороной. Что бы на мне не испытывали в лаборатории, оно продолжает действовать до сих пор. Вчера всё было намного хуже. Стоя на кладбище затуманенным сознанием и выжженными до незаживающих ран чувствами, я не придумал ничего лучше, как расстаться с никчёмной жизнью. Помня о том, что Доспех обеспечивает меня бессмертием, решил обратиться к единственной лазейке в этой системе. Тому, что строго-настрого запретили делать врачи – употреблять слишком много алкоголя. И я пил до тех пор, пока не почувствовал, что умираю.       Подошла очередь Кармен прятать за прядями густой чёлки и нервно дрожащими пальцами свои слёзы. Девушка откинулась на спинку стула, прикладывая все возможные усилия, чтобы сдержать рвущиеся из горла всхлипы. Ей никогда ещё не было так больно, и Кэрол не знала, почему.       – Ну, чего ты ревёшь, глупая? – Достиг её ушей приятный мужской голос, утративший нотки страдания сломленной души. – Ты же сама просила всё тебе рассказать. Я не рассчитывал, что мне придётся тебя успокаивать!       Беззвучные рыдания прекратились так же внезапно, как и начались. Кармен 99 вытерла тыльной стороной ладони сухие глаза, вздохнула, наклонилась вперёд и снова взяла обе руки Вана.       Душевные раны затягиваются труднее всего, поскольку физическое тело не имеет над ними власти, и с годами они не исчезают, оставляя в память о пережитом лишь тонкий шрам. Они обладают свойством кровоточить даже тогда, когда ты уже и не помнишь о них, или рад был бы забыть, но воспоминания о тьме призраками охотятся за тобой. Затаиваясь там, где их не ожидаешь встретить никогда, стремясь укусить как можно больнее и высосать всю душу без остатка, если она ещё не обессилила и не погибла сама от подобного рода ран.       Наверное, этот изъян в структуре Идеи, пришедшей кому-то из богов неведомого мира, когда они решили создать первого человека – плата за возможность обладать разумом. Всего лишь одна роковая ошибка, вкравшаяся в научные расчёты тех, кого интересовал процесс эксперимента, а не его результат.       Человек – единственное существо, способное безжалостно уничтожить самого себя. Но и никто, кроме него, не наделён столь великой силой духа, чтобы преодолеть самые немыслимые ситуации и жить дальше. Даже если вселенная обрушится в пустоту, даже если наступит апокалипсис. И кому, как не женщинам рода людского, восстанавливающим этот мир после каждой новой войны, знать, чего стоят такие подвиги над самим собой. Одно из самых главных их предназначений и мотивов сражаться за что либо – спасение тех, кто успел слишком близко познакомиться с тьмой, чтобы самостоятельно найти дорогу обратно к солнцу.       – Ван, – тихо, но уверенно начала девушка, – я, конечно же, не вправе говорить тебе, что делать, но… Елена отдала самое дорогое ради твоего спасения, и больше всего на свете надеялась, что ты примешь её подарок. Она выразила любовь в самом искреннем признании, на какое только была способна в тот момент. Поскольку любила тебя настолько, что даже вопрос жизни не стал преградой в её стремлении отблагодарить тебя за всё то счастье, которое она обрела, будучи с тобой. Елена от всей души желала, чтобы ты остался здесь, понимая, что ты нужен этому миру и можешь совершить в нём много хорошего, поэтому она не могла лишить тебя возможности вернуться. Ты – самое драгоценное сокровище, которым она обладала, и Елена хотела, чтобы весь мир увидел и признал это, – Кармен выдохнула, с улыбкой наблюдая, какой эффект произвела её проникновенная речь. Судя по выражению лица Вана, девушка достигла желаемого отклика в его сердце и сознании. – Так неужели же ты готов просто отказаться от её подарка, пренебрегая всей той любовью и добротой, что она в него вложила? Пока мы помним дорогих людей, они всегда с нами, даже если нас разделяют непреодолимые расстояния, – Кэрол на секунду прикрыла глаза, вспоминая отца и маму. – И знаешь, что ещё, Ван? Не позволяй себе думать, что ты никому не нужен, ведь обязательно найдётся тот, кто будет думать и помнить о тебе. Возможно, ты не будешь знать об этом, но оно непременно случится.       Комната вновь наполнилась молчанием, но уже не тягостным и переполненным тоской, а дающим время обдумать услышанное и сказанное.       – Говоришь, кто-то будет думать хорошо обо мне? Кто-то вроде тебя? – Ван улыбнулся.       – Да, кто-то вроде меня, – рассмеялась девушка. – Эй, могу я сфотографировать тебя на память?

***

      Жаркое солнце с новой силой разлилось над пустынным пейзажем, выманивая из норок теплолюбивых ящериц и жаждущих полакомиться ими гигантских многоножек, с поднятой головой достигающих роста лошади. На стволах древовидных кактусов распустились чашечки похожих на лотосы розовых цветов – красивых, источающих сладкий нектар и, в большинстве своём, чрезвычайно ядовитых для всех, кроме определённых видов насекомых. С гор спустились спавшие ночью птицы с кожистыми крыльями, поблёскивая в лучах солнца чешуёй цвета индиго, словно самый дорогой и редкий драгоценный камень на этой планете. А свободно мчащийся через каньоны, шелестящий их чешуйками ветер затянул новую песню, играя на флейте полых скал.       Город наполнился жизнью и звуками, от благодатной тишины тёмного времени суток не осталось и следа; что, впрочем, стоит сказать и о криминальных элементах. Заработали шестерни механизмов, зарычали двигатели летающих грузовых машин и примитивных Доспехов – добытчиков руды, по рельсам пустили железнодорожные составы с людьми, машинами и полезными ископаемыми. Кармен снова шла по улице, прячась в тени, но на сей раз не от любопытствующих, а по вине нестерпимо палящего солнца, вынудившего девушку закутаться в намного большее количество одежды, чем следовало бы, когда столбик термометра приближен к тридцати восьми градусам. Теперь она напоминала восточную женщину, для которой любящий муж скупил на рынке все ткани, которые только она просила – тем самым полностью исключив возможность распознать в ней секретного агента на задании. Вернее, агента, в данный момент пытающегося придумать, как ей оправдаться перед шефом за то, что заказ клиента не был выполнен без уважительной причины, всего лишь потому, что Кармен вздумалось геройствовать в рабочее время и вытаскивать какого-то незнакомого парня из депрессии!       Вариант пойти и честно во всём признаться звучал смешно даже в мыслях самой девушки. В конце концов, её же не в «Гильдию рыцарей без страха и упрёка» принимали на работу, а во вполне солидную, в определённом смысле даже легально занимающуюся своей деятельностью, организацию, где подобные глупости за достойный ответ не примут. Кармен не боялась потерять работу как таковую, ни единой секунды с того момента, как подобрала умирающего на мостовой, не жалела о своём поступке. Но на данном этапе жизни ей, как никогда, нужны были деньги. Оставлять столь удачно занятое место охотницы за секретными документами и информацией было обидно. Ко всему прочему, Кармэн не слишком верила заявлениям руководства, что сотрудники могут уволиться по собственному желанию и покинуть их гостеприимную «Гильдию наёмников» без опасения чуть позднее самим оказаться объектом чьего-нибудь заказа. На планете, населённой бандитами так же густо, как кухня второсортной забегаловки – тараканами, и законы всегда были суровыми, словно карающий веник правосудия…       Кармен фыркнула – она уж точно не являлась девушкой робкого десятка. Однако когда в полуметре от неё на мостовую спрыгнула чёрная высокая тень с отчётливо блеснувшим на поясе враждебным металлом, инстинкты сработали идеально и слаженно – точно десантная рота, высадившаяся на крышу штаб-квартиры особо крупного преступного элемента.       – А я-то надеялся, ты будешь рада меня видеть! – Насмешливо произнёс рыцарь в чёрном, не двигаясь с места и наблюдая, как обмотанная цветастым платком голова девушки появляется из-за угла.       – Ван!! Умеешь эффектно появиться перед девушкой.       Кэрол почувствовала, как внутри у неё всё замирает от мысли, что послужило причиной его возвращения, но она запретила себе даже мечтать о том.       – Если не ошибаюсь, они твои? – Парень протянул ей папку с документами из того самого офиса, в который она не попала прошлой ночью.       Глаза девушки постепенно расширились до невероятных размеров, восторг хлынул через край.       – Ван, ты золото!!! Чем я могу тебя отблагодарить?!       – Для начала, если ты не против, перестань меня обнимать. Люди же смотрят.       – Скажите, пожалуйста, какие мы скромные! Я же от возвышенных чувств это делаю.       Ван поспешно загородился согнутой в локте рукой, чтобы препятствовать попыткам восторженной девушки чмокнуть его в щёку.       – Полагаю, мы в расчёте, ведь я вернул тебе долг за моё спасение. Можешь не утруждаться с особой благодарностью.       – Ты никогда не был мне ничего должен, – улыбнулась она. – Тебе спасибо. За то, что ты существуешь.       – Пожалуйста, – хмыкнул пилот Доспеха.       – Слушай, Ван, если ты не очень занят, проводи меня до вокзала? А то я боюсь с такими важными документами под мышкой разгуливать одна. На полном серьёзе. Ты знаешь, сколько они стоят? Не знаешь? Вот и хорошо: я, когда в первый раз услышала, чуть не поседела, – понизив голос, уверила она.       До Вана долетали лишь отдельные фразы её монолога, да и к тем он не прислушивался. Парень покорно шёл рядом, понимая, что деться ему всё равно некуда, и всматриваясь в высокое голубое небо, думал о чём-то своём. По крайней мере, теперь пилот самого сильного в мире Доспеха чётко знал, куда направится дальше, чтобы доказать на деле, что он достоин самого главного подарка Елены.