Не место для бабочек III: Клинок доблести

Крестоносцы замечательные. Крестовый поход — это очень весело. Особенно если тебе, в отличие от всех остальных, не нужно никуда бежать и ничего делать, не требуется со дня на день топать на передовую и не светит выхватить между рогов от кого-нибудь еще более рогатого. Все-то у ребят по плану, по списку, по графику, даже смена караула. Пока сонный парень в латах немногословно передает отсутствующие за ночь серьезные события своей не менее латной сменщице, очень удобно проскользнуть на охраняемую территорию, прихватить что-нибудь плохо лежащее и быстренько ретироваться. Одна проблема — времени жуть как мало, поэтому брать приходится чуть ли не первое, что подворачивается под руку. Хорошо, что в этом отдельно взятом шатре Вольжифу может пригодиться абсолютно любая мелочь, от лечебного зелья до самого завалящего свитка. Прошлые поставки из-за вылазки по следам пропавшего Иламина Вольжифу пришлось пропустить, так что в этот раз он планировал отыграться. Свежие ящики с магическими расходниками выставили аккуратными рядами, экономя время как честных лекарей в случае чего, так и не менее честных воришек. Вольжиф только потянулся к блестящему боку пузатого флакона, как услышал торопливые шаги к шатру. Далось лекарям таскаться на склад с утра пораньше! Пришлось нырять вглубь ящиков со старыми запасами бинтов и притирок. — Где ты, где ты, моя маленькая радость… — в шатер проскольнула фигурка хафлинга. Неизвестная встала на носочки, принялась шариться в одном из ящиков, наощупь вытаскивая один флакон за другим. Однако, не обнаружив среди добытого того, что, видимо, требовалось, хафлингша, кряхтя, стащила ящик вниз. И принялась рыться в следующем, совершенно нескрытно звеня стекляшками. Какая наглая! Где там стражники, заснули? Она же грохочет как стадо мамонтов в посудной лавке! — Где же ты, моя радость… — снова бормочет женщина. Или девочка, или девушка? С хафлингами никогда не поймешь, пока в лицо не заглянешь. И то легко ошибиться. Лица у них из детских сразу становятся старушачьими, пропуская этапы взрослости и зрелости. Вольжиф не слишком-то любил хафлингов: среди них по каким-то причинам всегда оказывались самые ушлые и удачливые конкуренты в борьбе за приличный навар. Наглое создание перебрало еще несколько флаконов, негромко выругалось и потащило вниз и этот ящик, со знанием дела установив его на предыдущий. И снова зазвенело склянками. В последнем «негодном» ящике бочок к бочку лежали ярко-красные кровотворные и рядом — мутно-зеленые восстанавливающие. Вольжифу стало страсть как интересно, что же она там ищет? Может, имеет смысл присмотреться к «радости»? С таким энтузиазмом можно искать только что-то очень нужное. И, наверное, жуть какое дорогое. Хафлингша издала тоненький визг, символизировавший, видимо, успех поисков, подхватила крупный пузырек и двинулась прочь, наконец-то оставляя Вольжифа наедине с его добычей. А пересменок, судя по ощущениям и стихшим голосам снаружи, успел давно закончиться. Пришлось неглядя хватать аналогичный флакон из того же ящика, прятать его в мешочек и тикать-линять, пока недоростка обрабатывает стражница дневной смены. — У вас все получилось? — неожиданно вежливый голос едва не остановил Вольжифа, но он по привычке продолжил скользить подальше от шатра. Но все-таки обернулся. Хафлингша скинула капюшончик с белобрысой головы и радостно улыбнулась розоволосой эльфийке-стражнице. Махнула у нее перед носом каким-то бутыльком и кивнула. Вот только в ее руках был совсем не тот флакон, который Вольжиф видел в шатре. Это же… Нура, кажется? Советница командора, приставленная королевой. Так зачем она врет, если ей, похоже, дозволено входить куда угодно и когда угодно?.. Только отойдя достаточно далеко, Вольжиф позволил себе осмотреть наконец добычу. Флакон буквально жег руки даже через мешок — любопытство распирало изнутри, что же в этой банке такого ценного? Этикетка с изображением темно-зеленого зигзага показалась смутно знакомой, как если бы он видел такую картинку, но когда-то очень давно и мельком. Пришлось вчитываться в мелкий почерк, дописавший внизу несколько отрывистых слов. «Нанесение смертельных ран». Странный выбор. Вольжиф сплюнул; теперь придется ждать следующего пересменка, чтобы добраться до чего-нибудь более ценного. Зачем Нуре «радость», которую любой жрец бесплатно наложит на врага сам? Может, она почувствовала воришку и решила таким образом проучить? Да не, не может быть. Даже Ланн теперь не слышит его шагов, куда до него какой-то бардессе? *** Очередной посланец опустил на стол папку свежих дипломатических писем и торопливо откланялся. Ри наигранно склоняется над ними, будто бы готовясь разбирать, но уже теребит под крышкой стола открытый флакон с зельем невидимости. Его, в связке с лечебными и восстанавливающими зельями, этим утром доставила Нура. Обычное пополнение командорского запаса, ничего подозрительного. Но стоит посыльному выйти за полог, как Ри тянет флакон ко рту, залпом глотая терпкий, чуть горьковатый состав. Лучший способ добраться до королевы — проследить за ее подручным. В конце концов, скорость его появления и исчезновения из лагеря могла бы заинтересовать и без дополнительных сведений от Арендея. На улице оказывается неожиданно морозно, и Ри почти жалеет, что не накинула плащ; это заняло бы время, которое никак нельзя терять. Посланник шагает через лагерь, направляется к самому дальнему его краю, прямо противоположному расположению орденских шатров; Ри следует за ним неотступно, придерживая кончиками пальцев путающуюся в ногах мантию. Двигаться в невидимости не слишком привычно: не видеть ни собственных ног, ни рук, не замечать собственного носа, опуская глаза, тяжело. Должно быть, и к этому можно привыкнуть; посланец останавливается, боязливо оглядывается и тянет из кармана знакомый флакон. Хорошо, что, в отличие от Ри, он не озаботился заклинанием истинного зрения. И теперь чуть подернутая дымкой, но отчетливая фигура движется в обратную сторону, легко обходя караульных и праздно шатающихся крестоносцев, остановившихся в ставке на привал. Сначала он идет медленно, осторожно, но потом набирает шаг, и теперь Ри за ним едва поспевает. Ноги то и дело скользят по подмерзшей грязи, бесшумность вот-вот сойдет на «нет», но Ри не сдается и не отстает. Может, неизвестный идет вовсе не к королеве? Может, где-то в лагере и правда притаился портал в столицу, как предполагала Нура? Посланник обходит лагерь по дуге, почти у самого частокола, и доблестные дозорные (некоторые с собаками и прирученными волками) даже ухом не ведут. Потрясающая профпригодность, заходи кто хочешь, шныряй где хочешь… можно сказать, вся эта прогулка стала чем-то вроде ревизии, куда более полезной, чем можно было бы ожидать. Невольный провожатый заворачивает в проход между сгрудившимися палатками рыцарей и выходит к небольшому, но крепенькому шатру на самом краю стоянки малых орденов. И скрывается под пологом. На секунду мелькает полускрытое тенью женское лицо, и Ри готова поклясться, что оно принадлежит королеве. Тайна раскрыта, можно пожать плечами и топать обратно к командорскому шатру. Казалось бы. Но у Ри буквально чешутся руки все-таки задать королеве пару вопросов. Зачем эта слежка? Ведь Дейран не может оказаться правым в своих обвинениях, и королева не готовит против своей ставленницы какую-нибудь пакость? Разве мало того, что рядом постоянно ее доверенные лица, Нура и Зосиэль? Зачем вообще жаловать настолько важную должность тому, кому нельзя доверять?.. А руки-то чешутся совсем не фигурально. Ри трет ладони друг о друга, но зуд никак не заканчивается. Странное дело; стоит ли зайти к королеве прямо сейчас, или лучше все-таки вернуться к себе и просто иметь в виду, что она где-то рядом? Не будет же Голфри скрываться вечно, на самом деле?.. ладони покалывает, будто Ри прочитала сильное заклинание и никак не найдет для него цели. Но она же… не читала никаких заклинаний сегодня? Пожалуй, лучше все-таки уйти к себе. Мало ли, как поведет себя нестабильная и плохо контролируемая сила. Чего стоит Иомедай послать своей избраннице ангела с подробной инструкцией по применению новообретенного могущества? Может, Ри положено сказать пару слов, топнуть ногой — и мировая язва сама закроется, не оставив о себе даже воспоминаний? А она и не знает. До самого шатра Ри чешет ладони. Заклинание невидимости спадает уже внутри, и наконец-то командор может рассмотреть, что же там так чешется? Невидимые руки рассматривать все-таки сложно. Она опускает глаза, ожидая увидеть укус каких-нибудь местных насекомых, заплутавшего муравья или ожог от неизвестной травы. На худой конец — аллергию на какую-нибудь составляющую зелья невидимости, рассыпанную мелкой зудящей красной крошкой. Но вместо этого замечает разодранную кожу, из-под которой без всякой боли сочится темно-бурая оскверненная кровь. Тыльные стороны ладоней покрыты плотными пузырьками, но боли-то, боли-то совсем нет! Ри бросается к зеркалу, долго крутится, ища признаки неизвестной болезни на лице, но находит только несколько некрупных темных бугорков на шее. Тянет шнурки мантии, отбрасывает ее в сторону, ощупывает исподнее и чувствует, как лопается истончившаяся кожа, выпуская на белую ткань нижней рубашки струйку потемневшей крови. Ри охватывает паника. Что это? Что это за болезнь, когда Ри успела ее подхватить?.. командор скользит по столу почти нечувствительными пальцами, выдвигает ящик с запасом зелий — в списке заклинаний сейчас нет никакого излечения болезни или яда. Вся надежда на случайно завалявшиеся флакончики. Свитки читать с такими руками все равно не получится. В несколько глотков осушает один бутылек, второй; только тогда понимает, что вместо нужных зелий в них был хренов яблочный сок. Кто-то отлично — и самое главное вовремя — над ней подшутил; Ри тянет энергию света, закрывая язвы — хотя бы на время — и накидывает на плечи плащ. Нужно найти кого-то из лекарей, срочно. И желательно при этом никому не попасться на глаза — не хватало еще навести панику в рядах крестоносного войска. Судя по доползшему до виска зуду, на лице тоже вот-вот появятся темные пузырьки. А может, уже появились.