Не место для бабочек III: Клинок доблести

Пещера оказалась вместительнее, чем Иламину показалось изначально: в ней разместились не только остатки двух рыцарских орденов, но и командор крестового похода со своей маленькой армией. Воришка Вольжиф умело слился с тенями, даже не призывая невидимость, но чуть размытые контуры его рогов выдавали эффект марева: простая и действенная штука, которую когда-то использовал и сам Иламин. Для этого, правда, приходилось таскать с собой палочку, а у мальчишки все получается само и от природы. Счастливый ушлепок. Сиила, грозно поглядывая на рыцарей преисподней, выходит чуть вперед — риск ради славы, так, кажется? Она разводит плечи, опускает на голову тяжелый шлем — медленно и осторожно. Со стороны кажется, что она рисуется и здесь, но Иламин понимает: такой махиной при определенном уровне невезения легко оторвать себе ухо. Она поднимает щит и замирает в ожидании противника, который вот-вот появится на узком каменном переходе между глубокими провалами, усеянными сталагмитами как волчьи ловушки. Там, по ту сторону прохода, слышны хлопки тяжелых крыльев, и Иламин сжимает в руке огненную бомбу — кажется, еще секунда, и ее можно будет пустить в ход. Уголек стоит ровно за его плечом и шепчет защитные наговоры; стоило бы, вообще-то, следить за Камелией, чтобы в пылу битвы не получить тычок рапирой или очередную порцию паралича. Но несостоявшаяся убийца ничем себя не выдает, грациозно потягивается и разминает руки, привлекая внимание нескольких светоносных рыцарей, стоящих поблизости. Вот она — рисуется, и это настолько очевидно, что Иламин не может понять, как кто-то мог повестись на этот спектакль. Девушка, почувствовав его взгляд, оборачивается — ее глаза слабо сверкают истинным зрением, в сине-зеленых радужках будто пляшут грозовые искры. Внутри Иламина просыпается гнев, граничащий с яростью, когда Камелия подмигивает ему как старому знакомому и почти ласково улыбается. — Сверху! — вдруг выкрикивает Ланн. В пещере начинается полная неразбериха; с потолка сыплется каменная крошка. Защитники первых рядов сдерживают на узком мостике нескольких крылатых тварей, когда наконец-то проваливается потолок. Обломки накрывают двоих рыцарей, к грохоту примешиваются вопли, полные боли. Иламин швыряет первую бомбу, и пылающее масло превращает одного из нападающих в живой факел. Но это на мосту, а вот в центре зала… Здесь, через образовавшуюся дыру, бьет солнечный свет, остро режет едва привыкшие к полутьме глаза. Меркнет на мгновение — и вниз опускаются, ударяя мощными лапами по каменным обломкам, несколько крылатых фигур. Иламин тянется к кислотному маслу, крепко сжимает небольшую колбу, выбирает цель и замахивается, чтобы отправить снаряд по адресу. Сначала кажется, что бросок успешен — густая слизь облепляет вытянутую, более хрупкую на вид, чем остальные, тварь. Но она воздевает руки и рычаще-каркающим голосом произносит отдаленно знакомое заклинание, шипит последние строчки, и Иламин машинально отталкивает в сторону Уголька, занятую вытягиванием одного из рыцарей из-под завала. Приходится попутно увернуться от замаха охранника заклинателя, но это мелочи — огненный шар, не найдя препятствия, врезается в стену над темным провалом справа от моста. От грохота и криков уже закладывает уши. — Сзади! — пищит Уголек. Иламин разворачивается, отражая удар нового врага. Этот, похоже, умудрился выбраться из поля зрения защитников — в конце концов, что крылатым тварям какие-то ямы? Серые когти скребут короткое лезвие меча, и Иламин разрывает дистанцию, понимая, что такого напора может не выдержать. Выхватывает из руки стонущего на земле рыцаря длинный меч, перекинув короткий в левую руку, и, ругая себя за недальновидность, бросается в бой. Демон упрямо и ловко орудует тяжелыми лапами, хлещет неожиданно острым крылом, со скрипом царапая наплеч; Иламин с разворота лупит мечами прямо по тонкой на вид перепонке, и вместе с каменным стуком звучит визг раненой твари. Она теряет концентрацию на долю секунды, но этого достаточно — тонкая полоска плотной, но не защищенной коркой кожи под крылом легко принимает на себя удар длинного меча; Иламин кричит, вкладывая всю ярость в силу своих рук, с усилием проворачивает лезвие в ране. Тварь дергается, вопит от боли и следующий, размашистый и неточный, удар короткого меча достает другую уязвимую точку — под острым каменно-серым подбородком. Щеку и шею покалывает целительная магия — скорее всего, зацепило ожогом. Иламин не ищет взглядом лекаря, не думает о благодарности — враги не дадут на это времени. Следующим он хочет добраться до заклинателя, поливающего защитников кислотным дождем. Нескольких рыцарей накрывают чары стихийной защиты; голос графа Арендея на мгновение перекрикивает и звон стали о камень, и вопли раненых, и даже глухие удары крови в ушах самого Иламина. Он возвращается к своей цели, ныряет под когтистую лапу ее охранника, позволяя вспороть латы одного из рыцарей преисподней, и наотмашь бьет мечом по шее крылатого заклинателя. Но удар рассекает воздух, отдаваясь едва слышным звуком разбитого стекла. Копия исчезает, и только теперь Иламин видит, что заклинателей осталось четверо. Они двигаются синхронно, читают заклинания одним голосом — скорее всего, на самом деле настоящий из них только один. Но который? Короткий меч отправляется в ножны выверенным, точным движением, несмотря на смену руки; с пояса легко срывается следующая бомба, грозовая, и по едва заметно оплавленной корке на голове твари разливается новая жидкость, переливаясь оттенками бури. Заклинатель визжит, и его чары срываются; все четыре крылатые фигуры поворачиваются к нападающему и будто бы просто выдыхают, но это движение производит пыльную зеленоватую ударную волну. Иламина сносит в сторону, будто травинку на ветру; приходится ухватиться за одного из крылатых охранников, для уверенности всадив ему в шею все еще сжатый в правой руке длинный меч. Следующее заклинание урода-заклинателя — Иламин это чувствует — будет предназначено именно ему. Вытянутая морда скалится, длинный ярко-красный язык слизывает остатки грозового масла, будто сливочный крем. — На землю! — выкрикивает Иламин и, навалившись на длинный меч всем телом, падает сам, увлекая за собой верещащего демона. *** Врагов оказывается неожиданно много; Мерисиэль не успевает ровным счетом ничего полезного. Сначала нужны только защитные чары, но почти сразу обломками потолка накрывает двоих несчастных, и приходится броситься к ним, оставив воинов первого ряда на Дейрана и Камелию. Последняя, быстро сообразив, что рапирой много камня не наковыряешь, убрала ее в ножны, и теперь непрерывно взывает к духам, окружая каждого союзника едва заметной голубоватой аурой. Ри знает, как это работает, и знает, что так у загнанных в угол рыцарей гораздо больше шансов отбить атаку. — На землю! — знакомый срывающийся голос заставляет Ри обернуться. Она замечает Иламина, в немыслимом пируэте увлекающего за собой на каменный пол прошитого клинком крылатого демона, видит нескольких рыцарей, которые следуют его примеру и пригибаются — в основном лучники и заклинатели. Защитникам первых рядов, зажатых у узкого моста к выходу, попросту не слышно происходящего в центре зала из-за рыка нападающих и воплей собственных раненых товарищей. Ри делает первое, что идет ей на ум, и быстро, четко взывает к Богине в поисках защиты от огненной стихии — в конце концов, несколько минут назад в соседнюю стену врезался огромный огненный шар. Сил хватает не на всю пещеру; более того, помимо собственно огня взрыв также откидывает рыцарей к стенам. Кому-то не повезло оказаться в яме, полной каменных шипов, и крики несчастных заставляют Ри безвольно дернуться в их сторону. «Их не спасти. А тех, кто остался наверху, еще можно…» — убеждает себя Ри, закрывая рану крупной женщины в черных латах. С ее головы одна из тварей сбила рогатый шлем, и теперь по крепким плечам рассыпались, цепляясь за шипы брони, пшенично-белые косы. Кровотечение, показавшееся из-под смятых одним из ударов лат, прекращается, и воительница продолжает биться. Несколько легких шагов — Ри склоняется к Вольжифу, сбитому с ног, исполосованному когтями, но забытому врагом. Золотые волны исцеления охватывают тоненькую фигурку тифлинга, он стонет сквозь крепко сжатые зубы и безуспешно пытается подняться. Стоны из ямы рвут сердце на части, но Ри продолжает свой странный танец между двумя фронтами проигрышной, но еще не проигранной битвы. Вместе с Угольком они ставят на ноги пришибленных к стенам рыцарей, возвращая их бой, вместе с Дейраном — позволяют защитникам моста держать ряды, не пропуская менее ловких и более крупных демонов к центру, где и без того слишком тесно. Ри не слышит своего дыхания, не чувствует боли, когда одна из тварей скользит когтями по ее спине, только тянет к себе немного, совсем капельку целительного света, чтобы продолжать двигаться и заниматься тем, чем положено заниматься боевому целителю. Спасти удается не всех, и это ожидаемо — нескольких рыцарей демоны буквально разрывают на части, не разбираясь в цвете их доспехов. Но бой неуклонно движется к своему завершению — когда исчезает второй и последний заклинатель, демоны теряют остатки боевого духа и отступают так же стремительно, как и появились. Последний, самый медлительный каменношкурый уродец почти успевает взлететь к пролому в потолке, но на его ноге повисает безумно хохочущий Иламин, окровавленный и очень, очень злой. Он яростно, но безуспешно лупит обломанным коротким мечом по покрытому каменной коркой бедру — но несколько стрел, выпущенных Ланном будто бы в один момент, прошивают чувствительную шею демона, и тяжелая туша падает на землю. Иламин, замолкая, выхватывает из рук распластанного на земле мертвого рыцаря топор и резко, без колебаний, отсекает уродливую голову от крылатого тела. Ри понимает, что за весь бой ни разу не подошла ближе к Ланну, но видит его и немного успокаивается — выбранная им огневая точка позволяла обращаться к обоим фронтам с равным успехом, избегая при этом контакта в ближнем бою. Они обмениваются улыбками, будто просыпаясь от мутного вязкого сна, приветствуют друг друга в по-прежнему продолжающейся жизни. — Полагаю, это был последний, — ровно произносит параликтор Деренге. Гном выглядит все так же сурово; Ри пытается вспомнить, лечила ли его она в этом бою, и не может. И только тогда замечает, что у доспеха гнома отсутствует наруч, и левое предплечье рассечено до самой кости. Это не мешает Деренге так же уверенно сжимать в руках чекан, и даже в лице его совсем ничего не изменилось. Дейран витиевато выражается, что можно счесть за высокопарный аналог мата, и тянет к Региллу заклинание излечения, позволяя мышцам и коже занять положенное им место. А Деренге все еще не меняется в лице. Смотрит на Ри внимательно, изучающе, как и перед боем. Желтые глаза, кажется, совсем не моргают, сероватая кожа, покрытая цепочкой шрамов, перечеркнута на лбу несколькими глубокими морщинами. Тонкие губы крепко поджаты — в выражении нет угрозы, но она ощущается от всей фигуры параликтора целиком. Сдерживаемая, контролируемая мощь. Прирученная опасность. Олицетворение беспощадного порядка. — Вероятно. Но оставаться здесь все-таки не стоит, — Ри улыбается, но в ответ не получает ничего, кроме того же остановившегося совиного взгляда. Регилл моргает. Так быстро и четко, будто на это действие ему каким-нибудь документом отведено определенное мгновение и ни толикой больше. — Согласен с вами. — Регилл оглядывает поле боя так, будто оценивает убыток от паводка на тыквенной ферме. — Тем более, что наши силы с начала боя отнюдь не возросли. У вас есть предложения, командор? Ри думает несколько секунд. Рыцари преисподней — не лучшие союзники для крестоносцев. Особенно, если их параликтор пугает самого командора до дрожи. Но с другой стороны… разве есть время привередничать, если Дрезен нужно взять как можно быстрее? — Я хотела бы предложить вашим людям присоединиться к пятому крестовому походу, параликтор, — она старается говорить так же ровно и серьезно, как когда-то с Харланом. Держит лицо холодным и деловым. Прячет иррациональный страх перед этим гномом очень-очень глубоко, туда, где никто и никогда его не увидит. Деренге оборачивается, осматривает присутствующих в пещере подчиненных, задерживает взгляд на тут же подобравшихся рыцарях в светлых латах. — Мои люди остаются под моим непосредственным контролем. Мы готовы заключить с вами союз, командор, но только до тех пор, пока наши цели совпадают, — заключает Регилл. — Я принимаю ваши условия, параликтор Деренге. — Ри протягивает ему руку. Сердце гулко отсчитывает одну, вторую, третью секунду, пока гном подходит ближе, убивает дистанцию, лишает Ри шанса на побег. Когда он поднимает руку, убирая ее с тяжелого чекана, Ри кажется, что сейчас он вырвет ей сердце, оторвет голову или сделает что-нибудь еще, не менее смертельное и эффектное. Но не отводит взгляда от пугающих желтых глаз, не позволяет дрогнуть ни ногам, ни руке, ни лицу. Когда крепкая сухая рука по-деловому сжимает ее пальцы, становится совсем капельку спокойней. «Надеюсь, я об этом пожалею не слишком скоро…»