Не место для бабочек III: Клинок доблести

Зосиэль оттягивает веко командора, разглядывает зрачок, потом снова берет в руки запястье — такое тоненькое и почти белое в его смуглых пальцах. Ланн нетерпеливо переминается с ноги на ногу, теребя пустую кружку из-под чая. Дейран ходит из стороны в сторону, от камина к столу и обратно — и больше в комнате пока никого нет. Но скоро все крестоносное войско узнает, что командор уснула и не желает просыпаться — а ведь до выступления основных сил осталось всего пара часов. — Она спит, — заключает Зосиэль. — Точно подмечено, — ехидно отвечает Ланн, наконец-то усаживаясь на краешек командорской кровати. Хочется забрать руку Ри из пальцев Зосиэля, но Ланн вовремя сцепляет ладони на дурацкой кружке. Он лекарь, он не причинит ей вреда — по крайней мере, в это хочется верить. Зосиль наконец-то отпускает командора, трет виски и поднимается с табурета. Дейран прекращает свои метания и преграждает ему путь: — Кажется, вас позвали, чтобы разбудить ее? — елейно произносит он. В ласковом тоне чудится легкая нервозность. Ланн рассредоточенно таращится на оракула, будто вот-вот заметит или вспомнит что-то важное, но это что-то упорно ускользает от его мыслей. Арендей выглядит ровно так же, как и десяток минут назад, разве что теперь он явился в комнату без чая. Руки сложены на груди, губы жестко сломлены привычной для него ухмылочкой. Одет с иголочки, выбрит начисто, пахнет… хмм, какими-то травами. — Я мог бы сделать это, если бы командор была отравлена. Но она просто спит, хоть и очень крепко… должно быть, сказалось напряжение последних месяцев. Организм просто берет свое, — Зосиэль пожимает плечами и огибает графа, широкими шагами направляясь к двери. Но Арендей снова возникает на его пути. — Тогда позвольте спросить, куда вы так спешите? — теперь в голосе графа не осталось и капельки лживой вежливости, которой и до этого набиралось дай Боги на щепотку. Зосиэль хмурится. — Доложить королеве о том, что командор не сможет исполнить свой долг, — спокойно отвечает он. — Или по-вашему я должен скрывать это от нее? — Не должен, но будешь, — Арендей по-прежнему внимательно смотрит на жреца, загораживая собой единственный путь в коридор. — Подземный друг, будь так любезен, проводи лекаря обратно к пациенту. — С чего бы тебе отдавать приказы? — Ланн, тем не менее, поднимается с кровати, оставляя спящую Ри за спиной. — Жрец прав, королеву нужно поставить в известность. В конце концов, крестовый поход… — Это все, что ее интересует, да? — Арендей снова усмехается. — И она никогда бы не позволила кому-то другому стать его символом. Тем более, кому-то, кого сама поставила возглавлять крестоносцев. Картинка начинает складываться; Ланн против воли округляет глаза, Зосиэль же остается спокойным, но его выдает половинка шага назад, в тишине пустого штаба звучавшая оглушительным скрежетом дорожного ботинка о каменный пол. Арендей требовательно смотрит на Ланна, и прямо сейчас он должен бы и правда спеленать и допросить верного королеве Зосиэля, но крошечная догадка заставляет его продолжать внимательно оглядывать Арендея, будто что-то в его облике неправильно, странно… — Чай, — наконец выдыхает Ланн. — Это ведь был ты, да? Ты прислал командору чай! — При чем здесь… — Арендей вздыхает. — Это был обыкновенный утренний чай, я сам выпил ровно такой же. И, как видишь, все еще на ногах. — Командор просто спит, не ищите заговор там, где его нет, — вмешивается пришедший в себя Зосиэль. — Я не вижу никакой угрозы здоровью командора, она просто переутомилась. — Или королева хочет, чтобы все так выглядело, — шипит Арендей. — Королева здесь ни при чем, это ты… — Ланн выбрасывает руку вперед с такой скоростью, будто сработала незримая пружина. Пальцы легко сжимаются на холеной шейке аристократа, но теперь в запястье вцепился Зосиэль, мешая придушить предателя на месте. Воспользовавшись сумятицей, Арендей выворачивается из его хватки и отступает от двери, злобно сверкая аквамариновыми глазищами. В нем же нет и никогда не было ничего человеческого — кто вообще сказал, что его наследие имеет отношение к небесам? Что, если он на самом деле измененный порчей полудемон? Не всем же она дарует сросшиеся конечности или покрытое чешуей уродливое туловище. Тифлингу, близкому к язве по своему происхождению, должно быть гораздо проще… — Успокойтесь! Так вы не поможете командору… — увещевает Зосиэль, уже и не думая сбежать. Он встает между спорщиками, когда Арендей вдруг резко, надрывно, неискренне смеется. — Я понял! Кажется, понял, кто помог кузине вывести Мерисиэль из игры… это ведь был ты, Ланн? Я видел, как ты смотришь на нее… — Она со мной по собственному желанию. У тебя причин побольше, — парирует Ланн. Ищет за спиной лук, но вспоминает, что оставил его внизу, во дворе — оружейник обещал перетянуть тетиву. Жаль… нужно было захватить хотя бы колчан — в умелых руках хорошая монгрельская стрела сойдет за кинжал, которого сейчас так не хватает. — Я бы не поступил с ней так. Зачем мне это? Неужели ты веришь, что из нас двоих она бы выбрала тебя? — Она это уже сделала… — Сколько раз ты уже проделал это с ней, монгрел? И что именно ты с ней сделал? — Арендей будто специально распаляет его, заставляет отвлечься, уйти за странными мыслями… А вдруг, и правда все происходящее — вина Ланна, и чай здесь не при чем? Может, он просто утомил ее, не проследил, что она хорошо отдыхает? Плохо заботился?.. — Это просто переутомление, — стоит на своем Зосиэль, подогревая подозрения. — Я доложу королеве, что командор… — Никому ты ничего не доложишь, жрец, — шипит Арендей, уже не скрывая враждебности. — Я разбужу ее, и тогда… — Ты никого не разбудишь, — глухо отзывается Ланн. — Ей нужен отдых, чтобы… Но его уже не слышат; Зосиэль, бросив что-то через плечо, уносится из комнаты штаба, Дейран бросается к кровати, сжимает ладонь Ри так, будто имеет на это право. Бормочет какое-то заклинание, а может, молитву — Ланн никогда не разбирался в магии. Может, проблема и правда в нем? И нет никакого заговора, он просто не уберег ее от самой себя? *** — Мы больше не можем ждать. Действуем так, как задумывалось изначально, — веско произносит королева. Во дворе форта шумно, первые отряды уже выступили в путь — тяжелые, укомплектованные переносными таранами, сопровождаемые едва ползущими повозками, набитыми всем самым необходимым. Еще раньше отправились разведчики — их задачей стало выбрать наилучший момент для атаки и хотя бы примерно получить представление о силах и стратегии противника. Камелия и Иламин переглядываются, стоя в отдалении от командиров основных сил, выслушивающих поручения Голфри. Отряд лекарей, дополненный Угольком и Зосиэлем, носится между шатрами лазарета, отдавая последние указания остающимся в форте рядовым. Не похоже, чтобы кто-то хотел протестовать; Уголек, всхлипывая, проносится мимо; Камелия успевает схватить ее за рукав. — Что с командором? — Она очень устала, — торопливо жалуется Уголек. — И теперь спит. Так крепко, что не разбудить. Поэтому мы пойдем в Дрезен без нее, а она пока отдохнет. Но не бойся, она обязательно потом проснется! «Спит? Нашла время…» Бродяжка уносится раньше, чем Камелия успевает спросить что-то еще; Иламин наклоняется к самому ее уху, шепчет так, будто кто-то мог бы их подслушать в этой суматохе — или вообще обращал бы на них внимание. — Нужно проверить. Камелия кивает и медленно отступает в тень одного из шатров. В голове проносится множество вариантов незаметного проникновения в крепость, внимательный взгляд скользит по узким бойницам, замирает у центрального входа, где стоит королева, и возвращается к боковому входу, ведущему к опустевшим казематам. Мягкие сапожки бесшумно ступают по подмерзшей траве, промасленная кожа не выдает крадующуюся шаманку ни единым скрипом. Иламин следует за ней в отдалении — не нужно оборачиваться, чтобы почувствовать его взгляд. Мерисиэль… решила проспать поход? Совсем на нее не похоже. Но даже если и так, придется нарушить ее гениальный план отсидеться в тишине, пока Голфри и остальные усиливают свои позиции. Камелии нужен влиятельный защитник, королева на эту роль не подходит — слишком недоверчива. Придется придумать какой-то план, чтобы вернуть командора в строй. Тем более, что следом за Камелией к неприметному входу в старые казематы подбирается лучший алхимик, которого она знала. Если имеет место хоть какое-нибудь отравление — он обязательно поймет, чем можно помочь. И поможет. Потому что Камелия хорошо его попросит. Это будет не так уж и сложно — кажется, Лим уже в лепешку готов разбиться, чтобы угодить ей. Захват Дрезена станет последним боем для алхимика, он уже не сможет забыть ни его, ни Камелию — попросту не успеет. Ведь жить ему осталось всего пару дней.