Больше жизни

      Как только входная дверь захлопнулась, громкий шум окончательно вытянул меня из теплой пелены недавнего сна.       Дорога через все западное побережье США до Форкса ужасно вымотала. Последние четыре года я жила в пригороде Сан-Диего, штат Калифорния. Мы с братом ехали чуть более двух суток, сменяя друг друга за рулем, чтобы сэкономить на мотелях. Однако моя спина и задница были против такого путешествия и кричали о том, что я пожалею об этой нескончаемой сидячей поездке.       Адриан зажег свет, и в доме стало слишком ярко для моих сонных глаз. Я недовольно сощурилась, прикладывая ладонь ко лбу.       — Ну вот мы наконец-то и дома! — брат с улыбкой на лице раскинул свои руки и неуклюже покрутился, заставляя меня вертеть головой, осматривая помещение.       Дом был совсем небольшой, даже несмотря на то, что имелся второй этаж. Я прошлась по первому: большая гостиная совмещенная с кухней, дверь, которая вела в гараж и небольшой туалет. Мебель была самой простой, наверняка осталась от прежних хозяев, потому что имела слегка потрепанный вид.       Но мне не привыкать, я бы согласилась и на меньшие удобства, чем собственный дом. Поэтому жилье и мебель меня мало волновали. Главное — это все наше, собственное, и мы наконец с братом будем жить вместе.       Я медленно подхожу к Адри и обнимаю его со спины.       — Это стоило того, чтобы подождать один лишний год, — говорю я тихо, уткнувшись ему в лопатки.       Тяжелый вздох сорвался с его губ, а плечи слегка опустились. Он обхватил своей теплой ладонью мои, сведенные у него на груди, и прижал их сильнее к себе.       — Прости, что заставил тебя так долго ждать, — он бережно взял мою ладошку и виновато коснулся ее губами.       Я улыбаюсь. Самопожертвование и самобичевание похоже у нас в крови. Но я не любила, когда брат чувствовал себя плохо из-за своих решений. Он не был в чем-либо виноватым.       — Ты же знаешь, я бы никогда не смогла тебя винить в этом. Я сама заставила тебя выбрать будущее.       Он осторожно повернулся ко мне лицом и притянул к себе, утопая носом в моих растрепанных волосах. Мы так мало виделись за эти годы, что его объятия для меня стали непривычны. Я тосковала по нему. Мне так не хватало его, братских поцелуев на ночь, ощущения безопасности…       — Знаю, — а в его голосе сожаление.       Я шумно выдыхаю воздух, цепляясь сильнее за его футболку.       Он винил себя в том, что не смог закончить обучение на год раньше и получить опекунство.       Наши родители погибли во время пожара, когда мне было тринадцать. Брату на тот момент было двадцать три, и он только поступил в медицинскую школу, после получения степени бакалавра. Родственников в Америке у нас не было, а огромная папина семейка из Испании не хотела ничего о нас слышать.       Меня взяла к себе мамина подруга, которая умерла через полгода от рака. Потом я поселилась у тети Маргарет, которая нещадно пила и занюхивала все это дело кокаином и всякой синтетической дрянью. Через год я нашла ее едва живое тело в ванной. Откачали. Попадать в детский дом я не хотела, поэтому сбежала к брату в Сиэтл, но меня быстро нашли и вернули обратно. Адриану пришлось дать большую сумму денег, чтобы социальные службы закрыли глаза на этот случай, и я осталась жить с теткой. Не знаю, что было бы лучше: жить со старой наркоманкой или в приемной семье, но испытывать судьбу я точно не хотела. Поэтому с тех пор следила за каждой попойкой моей ненормальной тетки.       Спустя четыре года брат наконец окончил медицинскую школу, пошел в резидентуру с практикой в больнице Форкса. Кто-то одолжил ему сумму на первоначальный взнос и он взял в ипотеку дом, от чего социальная служба разрешила ему наконец взять надо мной опеку.       Конечно, он мог сделать это и раньше, бросить учебу, пойти работать хоть кем-то, но я не хотела, чтобы он отказывался от своей мечты. Без образования он бы не нашел достойную работу, а тех грошей, что получал бы, вряд ли хватило на то, чтобы соцслужба дала добро на наше совместное проживание. Вместо этого я решила жить с тетей, а Адри смог встать на ноги, получить образование. Он заслуживал всего этого.       Но брат не смог закончить учебу в срок, ему пришлось брать академический отпуск из-за проблем с сердцем и перенесенной операции. Из-за этого ему и было не по себе. Но он лишь понапрасну изводит себя, а волноваться ему было категорически запрещено.       И вот после всех этих сложностей жизни мы наконец вместе. Наш новый дом — городок Форкс, где недвижимость стоила настолько дешево, что мой брат мог ее себе позволить. Наш второй шанс или третий (хотя если считать сколько всего происходило в моей жизни, то уже так наверное десятый) на нормальную жизнь.       Мне не очень хотелось думать об этом сейчас. Только не сейчас. Не портить такой момент, не позволять не тем мыслям взять верх.       — Знаешь, я так устала, что с ног валюсь. Покажешь мне мою комнату? — предлагаю я, устремляя на него свой взгляд из-под опущенных ресниц.       — С удовольствием, — его грустная улыбка сменилась на живую и теплую и он потащил меня наверх. — Я не особо что-то менял в ней после покупки дома. Подумал, что лучше ты сама купишь то, что тебе захочется.       Когда он об этом сказал, я не думала, что под «особо ничего не менял», будет лишь кровать, шкаф и стол. Комната имела самый минималистичный дизайн и набор вещей, но мне было все равно, главное, что я была дома.       — Мне нравится, — улыбнулась я, без особого энтузиазма. Сил не было ни радоваться, ни врать, поэтому я просто была собой.       — Правда? — с сомнением переспросил Адри.       — Угу.       По крайней мере у меня есть кровать, а не старый пожелтевший матрас. Минималистично, но я жила в условиях и похуже. Но почему-то какая-то часть меня была раздосадована.       — Я так долго этого ждала, что сейчас чувствую какое-то разочарование. Это ненормально, — делюсь своими чувствами.       — А кто сказал, что мы нормальные? — Адри присаживается на кровать и похлопывает рядом с собой.       Я устраиваюсь рядом, оглядывая простенькое постельное белье. Чтобы занять руки беру одну из подушек, кладя ее к себе на колени.       — Знаешь, когда я получил все бумаги, то я тоже не ощущал какой-то радости, — поделился он, смотря куда-то вдаль. — Я ждал тебя, винил себя, обещал, что мы будем жить вместе. Но наверное во мне просто не осталось ни сил, ни энергии, чтобы радоваться.       Он пожал плечами. Я потянулась к нему, дотрагиваясь ладонью до его щеки и притягивая к себе. Поцеловав его в щеку, я проговорила:       — Мы просто устали. Теперь когда мы вместе, можем отпустить контроль и плыть по течению.       Брат ничего не ответил, но мне не нужен был ответ. Я и так все чувствовала и знала. Нам предстоит долгая работа над тем, чтобы вновь стать семьей.       — Как у тебя на работе? — меняю тему на первое, что приходит в голову. — Ты вроде говорил, что тебе очень повезло с коллективом.       — Да, особенно с доктором Калленом, у него многому стоит поучиться, — Адри немного расслабляется. — Я бы никогда не подумал, что врач с таким огромным потенциалом и опытом будет работать в таком небольшом городке. Но об этом всем позднее. Тебе завтра в школу, а время и так уже за полночь. Я бы, конечно, был рад дать тебе пару деньков освоиться, но соцработник хочет завтра встретиться с тобой перед уроками и поговорить.       — Чертова соцслужба, — мычу я, прижимая мягкую подушку к лицу и падая на кровать.       Адриан сдвигает ее вбок и целует меня в лоб. Было непривычно получать от него такое количество тактильных контактов. Я не любила, когда кто-то трогал меня лишний раз, мне были неприятны касания незнакомых людей. Но с братом все осталось по-прежнему. Хоть мы и не были так близки последние четыре года, его забота была мне приятна.       — Спокойной ночи, cariño. Он встает с кровати и направляется к выходу из комнаты.       — Доброй ночи, Адри, — желаю ему вслед, прикрывая уставшие глаза.