Больше жизни

      POV Джаспер       Я проследил за ней.       Как только Карлайл мне позвонил (только Элис знает, как он успел узнать номер телефона, что подарила Марта несколькими часами ранее) и во второй раз сказал мне держаться подальше от девчонки, я психанул. Почему ей даже в голову не пришло принять душ или хотя бы избегать моего названного отца? Вместо этого она заявилась в больницу и маячила у всех перед носом.       Первым же делом, как она ушла, я тут же в одежде нырнул в реку и провел там минут пятнадцать, приводя себя в божеский вид, снимая напряжение и смывая ее запах. Член стоял колом и требовал разрядки, и даже ледяная вода, которая была немногим холоднее мой кожи, не помогала. От злости перед глазами начинали всплывать картины того, что я бы с ней сделал дальше, и член наливался еще сильнее.       Сжав зубы, я обхватил его рукой и помог себе наконец почувствовать разрядку, мысленно доводя начатое в шалаше до конца. Оргазм от мастурбации при мыслях о Марте был куда мощнее, чем от секса с Элис. От этого было одновременно и хреново, и охуительно приятно. Можно было бы списать это на трехмесячное отсутствие секса, но я знал, что дело в другом. Марта была чертовски горячей и податливой, она текла от грубости и позволяла мне довольно многое.       Я сглотнул, чуть не врезавшись в дерево на приличной скорости. Снова по телу начало разливаться ноющее возбуждение, ненасытная натура вампира была иногда очень некстати. Лишь перетрахав кого-то по меньше мере в десяти различных позах и кончив столько же можно было почувствовать хоть какое-то удовлетворение. Вампирам всегда было мало. В какой-то степени я завидовал Роуз и Эмметту, им не приходилось сдерживать себя и их марафоны могли длиться неделями. С Элис же я практиковал воздержание, потому что секс ее не особо интересовал. Постоянные объятия, невинные поцелуи, касания — та малость, чем приходилось довольствоваться. Но после безумной жизни с Марией, я был уверен, что такой образ половой жизни мне пойдет на пользу. Я учился сдержанности во всем последние пятьдесят лет.       В руках у меня было два пакета с кровью. Я надеялся, что, осушив их, смогу почувствовать себя куда лучше. Голод теперь ощущался не только по отношению к крови, но и по физической близости. А эти два вида голода вместе имели разрушительный эффект.       Я обосновался подальше от больницы, на максимальном для слуха расстоянии, чтобы найти ее.       Марта прощалась с братом на парковке, крепко обняв его, а он нелицеприятно обо мне отозвался. Не удивительно, что мы друг друга на дух не переносим.       Но зато я понял, откуда ветер дует. Ее брат теперь решает, что он может диктовать Карлайлу, а что нет. Прекрасно! Вот уж не думал, что меня попросят держаться от нее подальше из-за этого идиота. Я стал ненавидеть его еще больше.       Руки так и чесались набить ему морду, поэтому чтобы унять приятный зуд предвкушения, что заведомо был обречен на провал, я открыл пакет с кровью и осушил его за десятую долю секунды, а затем и второй.       Этот протест против системы дался мне сейчас слишком легко. Если раньше я медлил, то сейчас пил живительную влагу с превеликим удовольствием.       По телу тут же побежала жизнь, жар в горле, что вечно напоминал о жажде, пропал, оставляя после себя приятный холод. Я снова почувствовал себя живым. Я чувствовал себя самим собой.       Это было ни с чем не сравнимое чувство блаженства. Когда тело вновь становилось полностью в твоей власти, когда мысли приобретали ясность, а злоба и ненависть испарялись, позволяя ощущать что-то помимо саморазрушительных эмоций. Я никогда не понимал, почему голод действовал на меня с такой силой, никто из Калленов не ощущал того же, я же становился полным ублюдком. Все что мог — думать о крови и убийствах, сейчас же я мог впервые за последние два месяца мыслить здраво.       Пора уже было наконец перестать играть по правилам Калленов. Их образ жизни точно мне больше не подходил. С воздержанием пора было кончать и становиться самим собой.       Первым делом я понесся по лесу, вдоль шоссе, за машиной Марты.       На вегетарианской диете я не был слабее физически, но я был злее, и из-за неконтролируемой ярости и адского пекла в горле делал ошибки. Непростительная для майора оплошность.       Но теперь все снова было под моим контролем. И если Элис готова ждать ответы на свои вопросы и заставлять ждать других, то я — нет. Я хочу узнать о ней и оборотнях все. Узнать то, что они с братом скрывают, а я уверен, что приехали они в Форкс не просто так, а из-за Калленов.       У меня была к ним масса вопросов, и видениям Элис о мирной счастливой жизни я не верил. Тут определенно был подвох, и я это чувствовал.       Ее машина привела нас на окраину Порт-Анджелеса, в какой-то тихий семейный район. Я увеличил дистанцию еще больше, держась на максимально далеком расстоянии.       По близости не было запаха оборотней, но кто знает, какие сюрпризы принесет этот вечер?       Наконец она остановилась у одного из домов и направилась к крыльцу. Я же забрался на высокую ель и просканировал жилище, уловив там лишь одно биение сердца.       Дверь ей открыл полуголый мужчина в одних шортах и с банкой пива в руках. Он вальяжно облокотился о косяк двери и скучающим тоном произнес:       — Не думал увидеть тебя так скоро.       — Думал, что пришлешь мне свою брошюрку про оборотней и отвяжешься от меня? Как бы не так, — она сложила руки на груди. — У меня проблемы по волчьей части.       Значит это тот самый Марко, ее вожак, написавший книгу.       Я удивился ее грубости. Будь я на месте альфы, то надрал бы ей задницу за такой тон. Если я верно понимаю суть всего, что связано со стаями и волками, то авторитет и повиновение там являются чуть ли не главными атрибутами. Но этот Марко проглотил ее тон и едкие слова без видимых последствий для девчонки. Или же все только начиналось, и самое ужасное ждало ее впереди.       Мне стало интересно, как она вообще стала волком, как ввязалась в это. Понятно было, что с подачки брата, он точно был оборотнем как минимум несколько месяцев с тех пор, как его устроили в больницу. Заставил ли он ее стать такой же, или у нее не было выбора?       Проблема была в том, что я о ней мало что знал, а значит не мог до конца понять, что ею движет, как она будет действовать дальше, какие ошибки будет совершать. Я не знал ничего ни о ее мотивах, ни о ее жизни.       Все, что мне было известно, что ей всего семнадцать, и в прошлые выходные было ее первое обращение. На ужине она рассказала лишь о том, что их родители погибли много лет назади и что она жила в Сан-Диего последние несколько лет с тетей. И больше ничего. Но за всем этим должна была стоять своя история.       Судя по ее несмелым шагам в новой ипостаси, она не особо знает, что делает. А ее слова о книжке натолкнули меня на мысль, что ею никто и не занимается. Никто не обучает ее навыкам выживания в новой жизни, не помогает освоиться.       У вампиров создатель всегда был в ответе за обращенного вампира, потому что если твой новорожденный отпрыск сумеет очень сильно провиниться и публично нарушить правила, то за это поплатятся жизнью оба. Вольтури за этим тщательно следили. Хоть до Америки они и не особо часто доезжали, но каждый вампир знает, что обязан делать в первое время, пока новичок не освоится.       Ее альфе же было похоже абсолютно на нее наплевать, раз он ее совсем ничему не обучил. Но больше всего мне было не понятно, почему ее брат совсем ей не помогает? Почему девчонка должна по крупицам выуживать информацию, словно это ее не касается?       Я задумался о том, что было бы со мной, не будь у меня дара. Я бы пробудился в логове Марии. Потерянный и напуганный, но меж тем желающий сделать все что угодно, чтобы пожар в горле перестал пылать.       Что было бы, если бы она не обучала новорожденных, а просто пускала бы их в бой? Если бы она не объясняла основы нашей жизни, если бы ей было все равно? Я бы погиб в первый год, одичал, может поддался бы темной стороне еще быстрее и озверел бы как большинство вампиров из вражеских кланов. Там не обучали никого, делали из них неуправляемых машин для убийства.       И все же Марта не была вампиром, в ней не было ни капли из того, что бывает у нас. Никакой агрессии, явной опасности для общества, жажды крови, желания убивать… Она так сильно была похожа на обычного человека, что изменения в ней практически не прослеживались.       Но на самом деле я просто обманывался, что она похожа на простую смертную, а в реальности все эти изменения были огромными и значительными. По крайней мере для нее. И что-то явно ее тяготило.       Они оба вошли в дом, и больше мне на дереве ловить было нечего, но я все равно остался там сидеть, не желая при смене ракурса наблюдения выдать себя. Устроившись поудобнее на стволе дерева, я напряг слух.       — Адриан сказал, что он не чувствует волка вне полнолуния, но я чувствую. Такое может быть? — спросила Марта, заставляя меня нахмуриться, пока я общипывал от иголок ближайшую ветку. — Она управляет мной и моими действиями. Я не контролирую себя!       Ее голос был взволнованным, видимо, это и было то, что привело ее к нему. Я-то думал, что всему виной была наша близость, но нет. Похоже у нее есть проблемы гораздо хуже связи с вампиром. И даже на мой взгляд раздвоение личности звучало крайне не очень. Это похоже было на начальную стадию безумия, о которой написано в книге. Но пока что рано делать выводы, я решил послушать, что скажет альфа.       — Прямо-таки управляет? Как марионеткой? — скепсис в его тоне заставил меня чуть расслабиться. Все не могло быть так плохо, уж он-то знал бы.       — Ну, нет, — Марта стушевалась. — Это больше похоже на общение. Она общается со мной через реакции тела. Посылает сигналы, но иногда эти сигналы заставляют меня делать то, чего бы я в здравом уме не сделала.       Интересно, что я пропустил и что такого она сделала. Не убила же кого-то? Хотя это уж вряд ли, волчица была довольно спокойной для того, кто только что мог убить человека. Значит дело в другом.       — И что ты такого натворила, что идет вразрез с твоим мировоззрением?       — Не важно! Просто скажи, это нормально, что я ее чувствую или я просто схожу с ума?       Марко долго не отвечал и, судя по звукам, удобно устраивался на диване.       — Тебя пометил своим запахом вампир, в этом проблема?       Я закатил глаза.       В следующий раз я лично окуну ее в реку, прежде чем она уйдет от меня. И не важно, чем мы будем заниматься, даже если дышать друг на друга не будем, все равно искупаю так, чтобы кое-кто усвоил урок. Раз никто ее учить не собирается простым основам, то мой явный намек раз и навсегда покажет ей, что с запахами нужно в сверхъестественном мире быть осторожным.       — Никто меня не помечал. Что за непонятные животные замашки? Теперь постоять рядом с кем-то значит пометить запахом?       Да она совсем зеленая. Так и хотелось стукнуть по лбу этому придурку альфе.       — Милая, пометить запахом значит совсем другое. Когда тебя кто-то кусает, то на тебе остается довольно сильный запах этого человека. Он со слюной проникает под кожу и долго не выветривается. Обычно это показывает, что ты занята и у тебя есть партнер. По крайней мере половой.       — Ну спасибо, Джаспер! — пробубнила она.       Я усмехнулся.       Может надо было и поаккуратнее с ней, но я не особо в тот момент о чем-то волновался. Да и укусы были не настолько глубокими, так что запах должен был смыться после душа.       — Так, — протянул Марко, — я требую, чтобы ты мне все рассказала.       — А ты не поперхнешься от своей наглости?       — Ты хочешь, чтобы я помог тебе или нет? Из твоих бессвязных лепетаний ничего не понятно, — он сделал паузу и громко усмехнулся. — И еще одно. Не забывайся, дорогая, я ведь могу отдать тебе приказ. Хочешь почувствовать на себе еще раз, какого это делать что-то против своей воли? — опасные нотки появились в его тоне, и это мне совсем не понравилось. Кажется, расплата за ее язвительный тон скоро наступит.       — Какой ты противный, — она фыркнула, не особо впечатленная его угрозой. — Ладно.       Под словом «все» Марта, видимо, поняла «все на свете» и начала рассказывать в мельчайших подробностях о том, что произошло с ее момента возвращения в Форкс после полнолуния.       В начале я подумал, что умру со скуки, но она слишком много уделяла внимания моей персоне, что мне стало любопытно узнать, что она обо мне думает. Из ее слов я был неуправляемым кровожадным монстром, готовым напасть на нее при любой возможности. Опасный, дикий, играющий в игры, возможно честный и… потерянный. Хм. Последнее слово мне не понравилось, и я готов был вытрясти из нее это прилагательное, чтобы оно больше не приходило в ее голову. Я не был потерянным, а даже если и был, то уж точно не желал слышать сочувствующие нотки в ее голосе. Я терпеть не мог жалость.       Долго анализировать меня она не стала, а перешла к сегодняшней прелюдии к сексу, которая, увы, им не закончилась.       — Это все волчица, она набросилась на него. Я возбудилась за одну секунду, за чертову секунду. Знал бы ты, что ее раскрепощенность заставила меня вытворять.       Я еле сдержал смех.       Женщинам нравятся плохие парни, и нет ничего странного в том, что она потекла при нашей близости. Тело подалось само на мои ласки? Так оно подводит и вампиров, и людей. Достаточно лишь спускового крючка: запаха, слова, прикосновения и твое тело тебе не принадлежит. То, что ты отрицаешь головой, телом охотно принимается. Похоже просто кто-то врет сам себе.       Я абсолютно не увидел в ней сопротивления. Она так смело посасывала мой язык, стонала, как твердо сжимала мой член рукой и готова была принять его в себя.       Марта хотела этого не меньше, чем я.       — Значит, ты утверждаешь, что чуть не переспала с вампиром против своей воли? — в голосе альфы было лишь веселье и насмешка.       — Да, ну то есть не совсем. Сначала я этого не хотела, она сделала первый шаг. И только потом уже захотела я. Ты сам понимаешь, что, когда возбужден, не всегда можешь контролировать себя, вот и мой контроль растворился.       Марко хмыкнул, по звуку делая глоток из жестяной банки.       — Ладно, можешь обманываться сколько хочешь по этому поводу. А я пока отвечу на другой твой вопрос.       — Я не…       Марта хотела возразить, но он не позволил.       — С брата своего пример не бери. Я же говорил, что у него проблемы с волком. Он его подавляет и поэтому не чувствует никакой связи, лишь пустоту, которая пугает. — оборотень замолкает, и в доме происходит какое-то копошение, после чего он вновь продолжает. — Обычно мы начинаем чувствовать волка через года два или три после обращения, но бывают и исключения. Обычно из-за стрессовых и опасных ситуаций. Мы не подготовили тебя, а сразу отправили в Форкс. Ты в этом мире совсем новичок, и она скорее всего решила защитить тебя своим проявлением, так как знает куда больше твоего. И, судя по всему, ты ей понравилась, раз вы нашли общий язык, а еще ей, видимо, понравился кое-кто другой. Так бы она вряд ли подпустила к себе настолько опасного вампира.       — Но, погоди, Марко, у нас ведь не бывает этого раз и влюбился.       У меня тот же вопрос. Уж чего-чего, а мне бы не хотелось связать свою жизнь с оборотнем. Я вообще не хотел никаких отношений, поэтому буду рад, если он сейчас скажет, что это какая-то глупая шутка.       — Он ей просто понравился, — альфа говорил с ней таким тоном, словно она ребенок, который задает глупые вопросы. — Вы, самки, — Марта фыркнула на его слова, — ищите в мужчинах защитника, сильного самца. О да, — он протяжно замычал и усмехнулся, — она должно быть при виде его шрамов и грозного лица трепещет внутри, закатывая глаза от удовольствия. С таким и пару создать не страшно. Понятно, что она в нем нашла. А волчица никогда не примет в пару того, кто ей не нравится. Она показывает тебе, что следует к нему присмотреться. Она одобрила его в качестве возможного кандидата на роль твоей пары.       Хоть одна хорошая новость. Две межвидовые пары в семье — это слишком.       — А если бы не одобрила?       — О, тогда было бы все как у Адриана. Ты говоришь, что Элис вызывает у него странные эмоции и реакции? Вот, что бывает, когда не в ладах с самим собой, да еще и волк кусается.       А вот это просто прекрасная новость. Прости, Элис, но я не могу в очередной раз не посмеяться над иронией судьбы. Как же ты вообще собираешься влюбить его в себя, если он всеми фибрами своей души и раздвоенной личностью против этого? Где то счастье, что ты видела в своих видениях? Тот парень совсем тебе не подходит.       — Но Элис видит, что они будут вместе.       — Значит твой брат наконец примет себя в будущем. И волк смирится с выбором. Кто знает, что у него там внутри происходит?       А вот с этим я бы поспорил. Будущее изменчиво, и пока что Элис делает все, чтобы Адриан ее не принял. Я ей помог однажды, это смогло сгладить первое плохое впечатление о ней, битва была выиграна, но в этой войне ей было не победить. Все было против нее.       Мне было тяжело держать за нее свечку в этих отношениях, потому что одновременно я был бы рад, если бы она была счастлива, но, с другой стороны, было пятьдесят лет нашей спокойно скучной жизни, которая меня устраивала. Сейчас я вижу, что это была каторга для меня, но все равно не могу отпустить ее раз и навсегда. Я зол, что она променяла меня на идиота, что ее не ценит и вытирает об нее ноги.       Я понимал, что это всего лишь вампирская привычка. Когда живешь с кем-то столько лет тяжело расстаться, и я бесился, что ей все так легко далось. Словно я для нее ничего не значил. Но я забыл, что Элис жила в своем собственном мире и не умела о чем-то долго сожалеть. Она всегда знала, что в будущем ее ждет что-то хорошее. Она переступала через невзгоды, ссоры, неудачи так быстро, потому что точно знала, когда они обернутся в другую сторону.       Пора было уже наконец позволить ей строить свое дырявое счастье, каким бы оно ни было. Займусь Мартой, оборотнями, их планами в Форксе. Отвлекусь. С ней я забываю о Калленах, до тех пор, пока ее брат не всплывает в разговоре.       — Почему нельзя рассказать все про оборотней сразу? Почему я должна мучиться в неведении, я не понимаю? — громкий недовольный голос девчонки прервал мои мысли.       Похоже я потерял нить их разговора.       — Ты должна сама найти ответы на большинство вопросов. Только так ты сможешь познакомиться с собой, научиться доверять волку. Ты должна прочувствовать это все, а вместо этого ты хочешь всего и сразу, — он упрекал ее, а мне хотелось упрекнуть этого альфу. По мне так он был не прав. Она имела право знать. — У вампиров может так и есть, но нам нельзя торопиться. Тебе придется учиться на своем опыте.       Без наставника? Как же она собирается набивать шишки, если ее некому подстраховать? Если она даже боится запрыгнуть на дерево, то как она чему-то научится? Она постоянно выключает свой, как она любит говорить, суперслух, потому что он ее раздражает. А это прямая дорога к тому, что при любой опасности ее просто убьют, пока она будет моргать. У нее нет шансов против вампиров. Никаких. А оборотням нужно уметь защищаться, потому что они слабее нас в обычные дни. Уж вряд ли она научится всему сама.       Мария была куда более лучшим лидером, чем этот Марко. Я никогда не привязывался к новорожденным, но мне по крайней мере было не все равно.       — Все еще не понимаю, — Марта гневно гнула свою линию, и если бы я мог, то послал бы ей волну решимости.       Альфа вздохнул и нехотя произнес:       — Представь, если ли бы ты с самого первого обращения могла, ну скажем, хотя бы знать, что происходит с тобой в полнолуние. Как ты думаешь, Марта, смогла бы ты жить спокойно после тех картин, как ты собственноручно разодрала человека на части и съела его?       Парень замолчал, а я, кажется, понял к чему он клонит.       — Ты думаешь она там по лесу бегает и хвостом листву подметает? Да ты бы сама от себя шарахалась. Ты бы возненавидела себя всей душой, поверь мне. Это картины не для слабонервных.       Да уж. У них и вправду все было по-другому. Я снова судил по их виду как по нашему, но альфа был прав.       Человечность в первый год жизни вампира отсутствует практически полностью, другие эмоции разрывают тебя изнутри, заставляя делать ужасные вещи. Нам некогда сожалеть. Моя совесть замолчала в тот момент, когда я впервые вонзил зубы в шею какой-то женщине и почувствовал первую каплю крови.       Моя человечность так до конца и не проснулась, но я видел ее в других и знаю, как некоторых Калленов душит совесть за каждую отнятую жизнь, даже животную.       Я был на себя жутко зол, когда не оставил живого места на теле той девушки, что убил летом. Это была ужасная картина, что даже Питер сторонился меня первые два дня. А вот разодрать человека на части и съесть… Пожалуй это было куда ужаснее обычного убийства.       — Она помогает тебе, держа в неведении, — продолжил Марко. — Как думаешь, смогла бы ты пережить превращение, если бы волчица не взяла верх над тобой и не трансформировалась, задвинув тебя на подкорки сознания? Та боль, что ты ощущала, — это еще цветочки. Когда ты будешь готова увидеть все своими глазами от начала и до конца, ты будешь сдирать с себя кожу и молить о смерти. Ты будешь гореть заживо и потеряешь сознание. И будешь терять его снова и снова во время превращения, будешь ненавидеть эти мгновения. И только когда ты привыкнешь к этой адской агонии, что будет сопровождать тебя десятилетиями, только тогда ты сможешь себя контролировать. Только когда боль станет твоей тенью и вторым именем, ты поймешь, что значит быть оборотнем.       Роуз как-то сказала, что лучше бы ее превратили в оборотня, но узнай сестра всю правду, вряд ли бы так думала.       Я испытывал дикую боль лишь однажды, при превращении, и каждый из вампиров ее помнил. Это самые адские и долгие дни в жизни каждого из нас. И если Марта чувствует это каждый месяц, то я ей не завидовал, мог лишь сочувствовать, чего делать не любил.       — Ты не готова узнать, услышать, увидеть всю правду, Марта. Ты просто не сможешь это принять. Так что будь благодарна этому защитному механизму и волчице за то, что тебе не приходится все это знать и чувствовать. Расщепление сознания — это лучшее, что у тебя есть, поверь. Это поможет тебе принять себя со временем. Поэтому не торопи события. Познавай себя медленно. Чувствуй, разговаривай, находи общий язык с ней…

***

      Я долго думал, что написать.       Мне не хотелось извиняться, но если она хочет услышать это от меня, то я мог сделать это только так. В лицо я бы ей сказал, что мы оба этого хотели и я все прекрасно знаю, поэтому и решил играть на ее правилах.       Кнопочный телефон был странной вещью, на мои быстрые движения он реагировал своей феноменальной тупостью и отсутствием должного реагирования. С ним нужно было обращаться нежно и ласково, что б его.       В итоге я набрал всего лишь одно слово.       Прости.       И отправил.       Она уже была дома, наверняка ложилась спать или уже спала, но мне хотелось решить все до завтрашней встречи в школе.       Меня ждала очередная скучная ночь, дырка в крыше, через которую было видно небо, и тлеющая в зубах сигара. Если и курить, то лучше что-то поприличнее сигарет. У сигар был глубокий насыщенный вкус, они не воняли так отвратно и приносили удовольствие. Их нужно было смаковать, что могло занять меня как минимум на час, пока я рассматривал клубы дыма, пытаясь ни о чем не думать. Идеально для того, чтобы скоротать время.       Телефон противно запищал. Я глянул на него нехотя, оттягивая момент истины.       К чему в итоге пришла ее дурная голова? Какую тактику она изберет? Будет избегать, делать вид, что ничего не было? Пошлет?       Ничего из этого меня бы не устроило, но второе было бы лучшим из возможных вариантов.       Но она меня удивила.       Тебе не за что извиняться. Было и было. Увидимся в школе.       Вот как?       На моих губах расплылась довольная ухмылка.