Орден, который построит Джинн

Для веселия планета наша мало оборудована. Надо вырвать радость у грядущих дней. В этой жизни помереть не трудно. Сделать жизнь значительно трудней. В.В. Маяковский

      Кэйя              Кто-то касался его лба.       Кэйе очень хотелось, чтобы это был Дилюк. Осознал все свои ошибки и пришёл к телу умирающего, чтобы раскаяться, разрыдаться и рассказать, как сильно он скучал – а всё уже, а поздно, а раньше надо было думать. Понежившись в этой фантазии ещё немного, Кэйя признал, что, во-первых, он не очень-то умирает, во-вторых, тихая бездеятельная скорбь не в духе Дилюка, а в-третьих, руки почти наверняка женские – узкие, с тонкими, длинными пальцами и нежной кожей, едва-едва тронутой мозолями на подушечках.       По логике это должна была быть Джинн, но уж её-то руки и анемо прикосновения Кэйя узнал бы из тысячи тысяч – поэтому, чтобы разгадать загадку, пришлось всё-таки открывать глаза.       Сбоку от него на коленях сидела Нефритовое Равновесие, госпожа Кэ Цин.       – Поздравляю, – сказала она безэмоционально. – У вас мальчик, здоровый, вес – примерно… тонна.       Кэйя попытался повернуться к ней, но понял, что ноги и руки его не слушаются – более того, чувствует их он с огромным трудом.       – Я сломал позвоночник? – спросил он полувнятно и порадовался, что хотя бы голосом ещё владеет.       – Ни в коем случае, – Кэ Цин придержала его шею и помогла лечь удобнее. – Через вас прошла волна элементальной энергии и слишком сильно перегрузила организм – вы, если можно так выразиться, послужили ей проводником.       – И поэтому вы оставили меня лежать прямо на камнях, на полу пещеры? Чтобы заземлить?       Судя по тому, как замялась Кэ Цин, все просто забегались и банально забыли подложить ему под спину хоть что-нибудь. После некоторого раздумья она приняла решение проигнорировать вопрос и мягко коснулась чужих плеч.       – Чувствуете? – спросила Кэ Цин, и по телу от её ладоней пробежалась лёгкая-лёгкая щекотка. – Это совсем слабый разряд электро. Должен помочь нервам как можно быстрее восстановиться.       Ну, и на том спасибо. Из-за повязки угол обзора в лежачем состоянии был ограничен, но Кэйя всё равно смог покоситься направо и налево, чтобы оценить обстановку. Реальность оказалась такова, что до тела капитана кавалерии дела никому особо нет. Пещера почти опустела, за исключением парочки стражников у входа, огромной тёмной туши в углу и Джинн с Нин Гуан, которые переругивались неподалёку. Нет, не так – по их благовоспитанным меркам безобразно ругались друг на друга, размахивая руками и что-то доказывая.       – Итак, – сказал Кэйя, – надеюсь, пока я прохлаждаюсь в вашей власти, вы введёте меня в курс дела: что произошло и где все остальные?       – О, разумеется, с удовольствием. После того, как вы проигнорировали приказ не пользоваться элементарной энергией… – начала Кэ Цин, но Кэйя бесцеремонно её прервал.       – Золотце, не надо забываться, пожалуйста: я выполняю приказы только магистра Ордо Фавониус, а всё остальное расцениваю исключительно как дружеские советы.       – Действительно, так даже ещё интереснее. После того, как вы проигнорировали дружеский совет и дружеские отношения между двумя странами…       – Если в результате такой дружбы умер бы мой брат, – Кэйя решил, что надавить на эфемерные родственные связи здесь совсем не помешает, – я бы, ни капли не сомневаясь, сменил дружбу на вражду. Так что вместо того, чтобы зубоскалить и искать крайних, лучше поблагодарите Селестию и всех Архонтов, что дело в итоге разрешилось с наименьшими потерями.       – Вас, сэр Кэйя, предупреждали. Наши алхимики…       – Наши алхимики, – вновь угрожающе перебил её Кэйя, – тоже могут прийти в эту пещеру. И я вас уверяю, капитану Альбедо хватит знаний, чтобы понять, что здесь произошло. То, что вы пытались получить путём экспериментов – даже ведь не божественный, а просто элементальный зверь. Немного артерий земли, немного алхимии, и готово. И когда капитан Альбедо докажет, что абсолютно никаких рисков не было, что не могло одно яйцо устроить элементальный взрыв, я снова задам вопрос: ради чего чуть не погиб наш человек? И если ответ мне не понравится, я костьми лягу, но устрою вам интересную жизнь. Учитесь идти на компромиссы, госпожа Нефритовое Равновесие, пока вам их ещё предлагают.       Кэ Цин умолкла, недовольно поджав губы. Она знала, что Кэйя знает, и Кэйя знал, что Кэ Цин знает, и это шаткое равновесие между ними не давало соврать ни одной из сторон. Препаршивая ситуация, в которой оставалось только обменяться козырями.       – А где мастер Дилюк, с ним всё в порядке? – поинтересовался Кэйя вторым по насущности вопросом. Первый, всё же, касался новорождённой твари – интересно же узнать, из-за чего случился весь переполох. Такое ранжирование Дилюка бы наверняка оскорбило, но ему никто и не скажет.       – Перестанете меня перебивать – и узнаете, – закатила глаза Кэ Цин. – Итак, вы воспользовались элементальными силами, и как закономерный итог произошло то, о чём предупреждала госпожа Воля Небес: яйцо впитало энергию, и этого количества хватило, чтобы процесс рождения моментально запустился. В борьбе двух доминирующих элементов вашими стараниями победило крио. И вы всё-таки не правы, определённые риски были, просто…       – Просто настолько минимальные, что ими можно пренебречь, – если бы Кэйя мог кивнуть, он бы непременно это сделал. Заметив его телодвижения, Кэ Цин вновь опустила руки и пропустила через его тело ещё одну волну электричества. На этот раз в ногах и пальцах закололо, Кэйя счёл это хорошим знаком и попробовал пошевелиться: теперь пошло гораздо легче. – Кстати, вы сказали – мальчик? Почему?       Кэйя имел в виду: неужели биологически оно так похоже на самого обычного зверя? Но Кэ Цин расценила его вопрос по-своему.       – Скажите, сэр Альберих, – спросила она, – когда боги творили род человеческий, кого они создали первым – мужчину или женщину?       – Мужчину, конечно, – машинально ответил Кэйя. – То есть, не то чтобы я преуменьшал значимость женщин, но мы говорим о мифологии и религии, и в Монде легенда о сотворении человечества звучит именно так. Она достаточно распространена в Тейвате, вы наверняка с ней тоже знакомы.       – Разумеется, – Кэ Цин, кажется, даже немного оскорбилась. – Но цивилизация Лиюэ – древнейшая, и у нас сохранился свой пласт верований. Если объяснять вкратце и известными вам терминами… Изначальный Бог был слишком занят мироустройством, поэтому людей создала одна из его помощниц. Она заскучала в одиночестве на такой прекрасной, но пустой земле и решила, что новые живые существа развеют её скуку. Богиня пришла на берег реки, из лёссовой почвы начала лепить некое существо – и из-под её рук вышла первая женщина. Догадываетесь, почему именно так?       – Потому что Богиня сама была женщиной? – ответ казался очевидным.       – Потому что творцу нужны референсы. Богиня смотрелась в реку и видела там только своё отражение – и существо могла лепить лишь по своему образу и подобию.       Кэйя вновь вспомнил откровение, которое голосом Лизы явилось ему в самый последний момент – как под руку кто-то толкнул. Импринтинг. Вот почему Цисин хотели, чтобы существо вылупилось на их условиях, на их территории и от их рук. Потому что теперь, как бы Монд ни хотел вернуть украденное законному владельцу, сделать это уже не так просто.       Как известная сказка, которую приводят иногда начинающим юристам в качестве хрестоматийного примера. Кобыла родила, жеребёнок забился под телегу, а наутро народ начал судиться да рядиться, кому жеребёнок принадлежит по праву: хозяину кобылы или владельцу телеги. Кому ребёнка-то отдавать, люди добрые?       – Хотите сказать, что оно похоже на меня?       – Да нет, – скептически отозвалась Кэ Цин, – вы всё-таки красивее будете.       Кэйе захотелось немедленно поглазеть на «сына», и он начал шевелиться ещё активнее.       – Просто теперь маленький зверь прочно повязан с мондштадтскими артериями земли, – пустилась в объяснения Кэ Цин. – И не надо говорить, что они везде одинаковые: животные всегда различают такие вещи лучше людей. Можно сказать, здесь пуповина, от которой его только что оторвали. Место, где он может лучше всего пополнять запасы энергии, чтобы расти и развиваться. Кроме того, его запечатлело именно на вашем крио – а импринтинг, между прочим, почти что необратим, во всяком случае, естественным путём. Поэтому пора госпоже магистру Гуннхильдр выписывать вам декретный отпуск: пока проблема не разрешится, далеко и надолго вы отойти от пещеры не сможете. И, отвечая на ваш вопрос, мастер Рагнвиндр снаружи, как и все остальные. Пострадали сегодня только вы.       – Такая простая, такая банальная причина… – тяжело вздохнул Кэйя. – Ваше желание завладеть всеми богатствами мира и никому не сообщить секрет их поисков просто невероятно.       – Но вы не можете нас в этом винить, – легко пожала Кэ Цин плечами.       – Как человек и капитан – не могу, – подтвердил Кэйя. – Но вот как тот, чьи интересы диаметрально противоположны... ещё как. Помогите мне сесть, пожалуйста, не откажите страждущему.       Кэ Цин подала руку. Кэйя сначала сел, переждал головокружение, а потом кое-как встал, пошатываясь, словно пьяный.       – А ещё вы назвали меня отцом, а не матерью, – заметил он. – Почему? Потому что мама – крио энергия?       – Потому что подумала, что вы обидитесь, – дипломатично ответила Кэ Цин.       – Да куда уж сильнее после всего произошедшего…       С помощью поддержки Кэ Цин он дошёл до угла, куда забился маленький зверь. Тому уже успели натаскать каких-то веток, лапника, соорудили гнездо. Кэйя попытался заглянуть поглубже, чтобы разглядеть морду, но зверь лежал клубком, и видно было только бурые чешуйки. После того, как слаймы с их световой вечеринкой исчезли из пещеры, внутри резко потемнело, и разглядеть что-либо в мелких деталях стало попросту невозможно.       – Магистр Гуннхильдр, – позвал Кэйя. – Вам чем-то помочь?       Джинн и Нин Гуан повернулись к нему, и на лицах обеих явно можно было прочитать: «себе помоги».       – Вы пока не нужны, капитан Кэйя, – отрезала Джинн. – Идите, погуляйте.       – Да, – добавила Нин Гуан. – Вы всё, что могли, уже сделали. Идите.       Тон, с которым Воля Небес, обратилась к капитану ордена, Джинн явно не понравился, и она снова набрала в лёгкие побольше воздуха. Кэйя счёл за счастье действительно поблагодарить Кэ Цин и поковылять к выходу. Если ругаются обе, то дипломатического скандала точно не случится. Обе сейчас на взводе: подумать только, такой обман перед самым носом!       Снаружи солнечный свет ударил в лицо, перед взором поплыли чёрные круги: без поддержки Кэ Цин пришлось остановиться, прислониться к скале и проморгаться. Как только прояснилось, первое, что разглядел Кэйя – красное пятно, которое медленно превратилось в Эмбер, бдительно караулящую вход в пещеру.       – Ой, капитан, вы уже в порядке? – округлила она глаза.       – Не дождётесь, – пошутил Кэйя. – Как ты, сама-то в порядке? Смыла с себя слизь? Эти слаймы вроде бы самые обыкновенные, но лучше не рисковать. Если тебя здесь поставили в караул бессменно, то я могу подменить.       – Нет, всё в порядке, мы с госпожой Ганьюй по очереди! – отрапортовала Эмбер. – Я уже успела обтереться у родника, видите? Всё чисто.       Чисто, но мокро. Эмбер, видимо, стирала влажными ладонями слизь и с одежды тоже, потому что рукава её были потемневшими от влаги. Кэйя придирчиво осмотрел свои и скривился: вот уж кто уляпался по самые уши. Но кожу не жгло, а значит, можно и подождать немного. Всё равно слизь уже засохла и местами превратилась в мерзкую корочку, хуже не придумаешь. Ему, чтобы отмыться, придётся купаться целиком, прямо в одежде.       – Здорово, – рассеяно ответил он. – Хорошо. А скажи мне, пожалуйста, ты не видела, в какую сторону ушёл мастер Дилюк?       – Так вот как раз мыться и ушёл, – Эмбер указала рукой направление: меж скал, в зелёной ложбинке, трава была примята – видимо, именно этим маршрутом все по очереди и ходили к роднику отмываться. – Давно уже, с полчаса точно прошло. Он, наверное, на берег озера пошёл, подальше от всех. А может быть, уже даже в Мондштадт уплыл – лучше ведь, чтобы кто-то надёжный сопроводил преступников, да?       Очень походило на правду. Но Кэйя решил на всякий случай проверить, всё равно Джинн его выгнала и назад не позвала; чем ещё заняться-то. Он проследовал протоптанной тропинкой, присел перед родником глотнуть воды и смыть грязь с лица и рук, а потом направился к озеру той же дорогой, какой они пришли сюда.       Идти под горку, в одиночку, было гораздо бодрее, и путь не занял много времени. Тем более, чем дальше он шёл, тем послушнее становились конечности.       На берегу, испещрённом всевозможными следами обуви, лодок уже поубавилось – оставшимся людям придётся возвращаться в две-три ходки, не меньше. Кэйя огляделся, но не заметил ни души, а потому проследовал за единственной цепочкой следов, идущих вдоль самой кромки воды.       Дилюк сидел на траве, подложив под себя плащ и вытянув ноги, и на шаги даже не повернулся. Наверняка услышал и распознал ещё издалека – Кэйя шаркал ужасно, постоянно останавливаясь, чтобы вытрясти песок из ботинок.       – Почему не уплыл в город? – спросил Кэйя.       – Розария уплыла. Подумал, что могу ещё понадобиться здесь, – ровно ответил Дилюк и умолк.       Кэйе стало немного даже обидно.       – Что, даже не спросишь, как я себя чувствую? – поинтересовался он. – Всё ли в порядке?       – Если дошёл на своих двоих аж досюда, то всё в порядке, – пожал плечами Дилюк. – Зачем спрашивать очевидное.       В его словах была доля правды, но всё равно, мог бы и проявить участие к тому, кто совсем недавно сильно пострадал в бою! Пусть даже и по собственной инициативе. Кэйя повернулся к нему спиной, скинул ботинки, закатал штаны и зашёл в озеро по колено. Родник здорово помог освежиться, но отмываться, конечно, приятнее в широкой озёрной воде. Кэйя потёр щиколотки, предплечья, прополоскал конец хвоста и наконец-то почувствовал себя человеком.       – А я вот спрошу, – пропыхтел он. – Как ты себя чувствуешь?       – А ты как думаешь?       Что-то в тоне Дилюка заставило Кэйю бросить своё притворное спокойствие и всмотреться внимательнее. Пальцы Дилюка были крепко сжаты в кулак, нижняя губа подрагивала, будто он хотел не то разрыдаться, не то просто крепко высказаться.       – Послушай, – сказал Кэйя, осторожно приближаясь. – Тогда, в пещере, я кое-что понял в самый последний момент. Что Цисин водят нас за нос, и рождение зверя никоим образом Монду не навредит, только спутает карты самим лиюэсцам. Умирать за такое – верх идиотизма, я же не мог тебя просто оставить. Поверь, у меня всё было под контролем…       – Под контролем?! – заорал Дилюк, и Кэйя, не ожидавший этого, вздрогнул и сделал шаг назад, в воду.       – Не кричи на ме…       – Это у меня всё было под контролем! Я специально убедился, что рядом никого – ни Розарии, ни рыцарей – и пнул это треклятое яйцо, но ты влез под руку в последний момент! Откуда ты там взялся?! Зачем это сделал?! Бездна тебя раздери, почему ты всегда появляешься в самый последний момент там, где тебя не просят?       – А последнюю элементальную волну ты бы поймал силой мысли? – Кэйя, взбешённый такой самонадеянностью, такой самоуверенностью, тоже перешёл на злой, повышенный тон. – Надо было безучастно ждать, чтоб тебя размазало по полу пещеры?       – Я рассчитал! Траекторию! Этих волн! – на каждое слово Дилюк бил кулаком по земле. – Яйцо упало, я бы спокойно увернулся, но ты…       – Да никто бы не увернулся! – раздражение перешло в самую настоящую ярость, которой Кэйя сам от себя не ожидал. – Даже такой умница как ты! Тебе астрологи напророчили сдохнуть в этой пещере, а ты и рад. Жертва во имя города – это благая жертва, да? А потом бы мы с Джинн, обливаясь слезами, расписывали в официальных бумагах, как мастер Дилюк вообразил себя героем и случайно пострадал, но храбрые рыцари отомстили за его смерть. Продвинули бы кого-нибудь по службе под это дело…       Дилюк в ту же секунду сам оказался на ногах; рукой – на шее Кэйи.       – Я убью тебя, Кэйя Альберих, – прорычал он. – Я лучше сам тебя убью, чтобы больше такого, как сегодня, не видеть. Чтобы не слышать такого, как сейчас. Как ты только смеешь после всего…       – А как смеешь ты?! – Кэйя схватился за его руку и дёрнул на себя. – После всего?       Ему правда хотелось сказать что-то ещё, ударить больнее, чтобы Дилюк, наконец, понял и прислушался к его словам, выстроил у себя в голове логическую цепочку. Но рука на его шее, которая и так-то держалась просто за воротник, вдруг обмякла. Остановилась, прямо как когда-то давно, в таверне – почти сразу после возвращения Дилюка в Мондштадт, – когда они тоже чуть не подрались из-за проданного поместья и своих дурацких болтливых языков. Кэйя присмотрелся, понял, что губы у Дилюка всё ещё дрожат, и осознал, что дураков на этом берегу всё-таки двое.       Дураков всегда и везде было ровно двое.       – Прости, – сказал Кэйя. – Родной мой, прости, я просто испугался – давай попробуем поговорить спокойно?       – Да, – ответил ему Дилюк. – Прости. Давай поговорим.       Они расцепились, вернулись назад к расстеленному плащу и уселись на разные его концы.       – Ты не можешь просто так переживать за то, что я пострадаю, – сказал Кэйя. – Я работаю в Ордо Фавониус, постоянно хожу на задания. Иногда случаются серьёзные травмы. Моя жизнь сопряжена с большим риском, и я не помню ни раза, чтобы ты настолько сходил с ума от беспокойства. Ты ведь сегодня рядом стоял и видел, что удар по мне пришёлся ни разу не смертельный – никаких повреждений даже.       – Я – могу, – отозвался Дилюк, мрачно разглядывая собственные мыски ботинок. – Переживать, как ты выразился. А разница в том, что сегодня ты решил подставиться вместо меня. Я не знаю, что происходит в твоей голове, не могу просчитывать вероятности с такой же быстротой, не всегда достигаю самого дна интриг. Всё, что я увидел в ту секунду – как ты загораживаешь меня, а потом ловишь элементальный удар. Знаешь, кто уже делал нечто похожее раньше? Мой отец. Только не говори, что не подумал об этом.       Ну… хорошо, Кэйя не подумал. Его гораздо больше занимали интриги Цисин вокруг яйца и балансирование между Мондом и Дилюком, а события разворачивались слишком стремительно. Ещё и сейчас в разговоре надбавил, напомнив про поступок Эроха, – молодец, ничего не скажешь.       – Я не знал, что… тебя это до сих пор беспокоит… с такой точки зрения? – попытался выразиться правильно Кэйя.       – А я должен был просто забыть?! – Дилюк вновь повысил голос, но тут же медленно вдохнул, выдохнул и успокоился. – Кэйя, ту ночь я не забуду никогда. И я не хочу, чтобы ещё хоть кто-нибудь отдавал свою жизнь за меня – тем более, ты. У меня ведь правда больше не осталось никого…       Он озадаченно замолчал, пропустив последнее слово.       – Ну, давай, – подначил его Кэйя. – Скажи. Я ведь сказал.       – Ты и позавчера уже сказал, – огрызнулся Дилюк. – Ладно! У меня больше не осталось никого родного. Семьи. Кроме тебя. Доволен? У нас с тобой непростые отношения, но представь, что я буду чувствовать, если ты вдруг умрёшь за меня – по-настоящему, не как сегодня. Да даже сегодня я не смог понять, что этот удар не смертельный. Просто стоял в ужасе и вспоминал умирающего отца. Так что… не смей. И вообще, с какой стати начал кричать на меня ты?       – Разговаривать иногда как люди – это так здорово, да? – вздохнул Кэйя. – А теперь послушай сюда: я понимаю твою проблему. Но никогда не буду стоять в стороне, если тебя начнут убивать у меня на глазах. Ты злишься, когда я слежу за Полуночным Героем и лезу в твои дела, но я это делал и делать буду.       – Это лишнее, – мотнул головой Дилюк.       – Я потерял тебя дважды, – сказал Кэйя.       Дилюк озадаченно нахмурил брови.       Что, не сошлась математика? – подумал Кэйя. Ты ведь тоже знать не ведаешь, что пережил я и какие у меня теперь моральные травмы, а всё ковыряешься в них и ковыряешься каждый день, и всё-то тебе сходит с рук. Так вот теперь сиди и слушай. Мы потому разговоры и откладываем постоянно, что не хотим, чтобы было ещё больнее. Потому что не умеем прощать в первую очередь себя.       – Первый раз – когда ты ушёл из Монда, – Кэйя отогнул один палец. – Но тогда мне было просто горько. А второй – когда погас твой Глаз Бога. Ты, можно сказать, умер у меня на руках, Дилюк, потому что по стечению обстоятельств я как раз держал его… Хотел переложить на другое место. И я ничего не мог поделать. Ты умирал у меня на руках двое суток, а я не знал где, почему и как. И если бы ты правда умер, то так никогда бы и не узнал. Мне пришлось бы рассказать Аделинде и Эльзеру о том, что тебя больше нет. Мне пришлось бы похоронить тебя в пустой могиле, рядом с мастером Крепусом – ты ведь сам сказал, что другой родни у тебя не осталось, так кто ещё? Я хоронил тебя мысленно двое суток, Дилюк. Репетиция мне не понравилась, не умирай больше, пожалуйста.       Вот теперь Дилюк на него посмотрел – с невыразимым ужасом.       – Я не знал, что ты знаешь, – пробормотал он.       – Видишь, какой сюрприз? – развёл руками Кэйя. – Сначала мастер Крепус, потом ты. Я с твоего Глаза Бога потом ещё долго глаз не сводил. До сих пор не могу избавиться от привычки, частенько ищу, чтобы проверить. У меня была интересная жизнь, Дилюк, и я ненавижу, когда кто-то или что-то пытается отнять то, что мне дорого. Всё, хватит. Лучше я буду контролировать всех и каждого, чем снова терять.       – Аделинде говорил?       – Конечно, нет. Ещё не хватало… А вот Джинн в курсе. Перед ней тебе бы тоже лишний раз извиниться не помешало.       Дилюк вздохнул и устало потёр лицо руками.       – Я правда всё просчитал, – сказал он. – Эта последняя волна от яйца из-за смещения положения прошла бы немного боком. Если бы я прижался к земле, то меня бы не задело. Что ты там кричал про астрологов, кстати?..       Значит, всё-таки даже в взбешённом состоянии слушал, что ему внушают. Эту тему бы Кэйя постарался замять, честно говоря, но раз уж в запале вылетело – поздно отнекиваться.       – Я иногда заглядываю к Моне Мегистус, – признался он. – Вы, наверное, лично не знакомы, но ты точно её помнишь – переехала в Мондштадт с полгода назад, снимает дом в городе у старика Гёте. Она умеет читать будущее по звёздам – не кривись, пожалуйста, правда умеет. Эти предсказания всегда сбываются. Она увидела, что тебе грозит большая опасность, но моё вмешательство может помочь. А потом образуются новые семейные узы.       – И ты полез только из-за… каких-то паршивых предсказаний? – справедливо возмутился Дилюк. – А если она всё-таки ошиблась? А если речь шла не об этом? Какие вообще новые семейные узы…       – Она не ошиблась, поверь, – Кэйе не хотелось думать, что сейчас, как насмешка судьбы, на них вдруг правда свалится какой-нибудь метеорит, а произошедшее в пещере – всего лишь случайность. Такое слишком подло даже для звёзд. – Я всё время думал, что семейные узы – это про нас с тобой… ну, ты понимаешь. А она про яйцо это дурацкое, оказывается, говорила.       Он наскоро, вкратце пересказал беседу с Кэ Цин. На фразе про «отцовство» Дилюк даже изобразил что-то вроде улыбки – оттаял уже, значит.       – Вот так-то верить всяким звёздам, – проворчал он. – Мог бы и догадаться: куда нам новое что-то строить? Со старым ещё не разобрались…       – А давай, – Кэйя подсел чуть ближе, – сыграем в игру? Будем по очереди задавать друг другу вопросы и честно на них отвечать. По-моему, сейчас как раз самое время. Мы уже проорались, успокоились, можем вести адекватную беседу. И время свободное есть. Как всё удачно складывается.       – А если мне не о чем тебя спрашивать?       Кэйя всплеснул руками.       – Скажешь тоже. У меня иногда за день к другому накапливается гора вопросов, а тут три года прошло. Давай, не упрямься. Я больной человек, мне нужно потакать.       – Ты больной разве что на голову, – не согласился с ним Дилюк.       Но больше ничего не добавил, и Кэйя воспринял это как положительный ответ. Не может быть такого, чтобы за всё это время Дилюк в самом деле не задавался вопросами о жизни Кэйи: до их фееричного расставания или после. Или даже о тех временах, когда они и вовсе ещё не познакомились. И Кэйя был готов морально ответить почти на всё, если это как-то им поможет, а не усугубит ситуацию.       – Я первый, – быстро сказал он, пока Дилюк не передумал. – Ты когда-нибудь курил?       – Серьёзно? Это твой вопрос? – поднял брови Дилюк.       – Да, я абсолютно серьёзен. Хочу знать про тебя.       – Мне доводилось, – кивнул Дилюк. – Как-то раз нужно было сойти за своего в одной группе людей… бандитов, проще говоря. Отказ от курева они могли расценить как оскорбление. Честно, если бы не привык за свою жизнь к запаху гари, который постоянно сопутствовал пиро стихии, я бы вообще не смог. Как вы только эту мерзость…       – А что ты раньше не сказал? – забеспокоился Кэйя. – То есть, я понимаю, почему, в этом и смысл игры… Я не курю же, например, возле детей или тех, кто не переносит запах. Перед тем, как зайти к Лизе, вообще стараюсь проветриться целиком. А ты загадочно молчал и молчал всё время.       – Я работаю в таверне, – закатил глаза Дилюк. – Снаружи всё время кто-нибудь да курит, а потом приходит внутрь. Мне просто не нравится, но я могу перетерпеть. Моя очередь задавать вопрос. Когда ты начал курить?       – В смысле? – аж опешил Кэйя. – Ещё же при тебе. Когда с Розарией начал близко общаться…       – Тогда это было подростковое баловство, а сейчас ты всерьёз. Когда устаёшь или злишься, например, всегда тянешься за сигаретами. Ты начал после… ну… после меня?       Удивительно то, что Дилюк замечал и запоминал даже такие незначительные привычки. Видимо, весь прошлый год они действительно пытались бессознательно примириться и ужиться с новыми версиями друг друга. Совсем как раньше.       – Не знаю, огорчит тебя это или обрадует, но ты здесь ни при чём, – Кэйя вздохнул. – Я начал курить после Эроха. Отчасти по той же причине, что и ты: стал начальником важным шишкам в шпионской сети, выстроенной другим человеком. Мне нужно было вести себя взрослее, хитрее, грубее. Тем более, мы часто имели дело с контрабандой, а алкоголь и табак здесь – первейшая продукция. Ну к тому же, нервное время настало. Так и потянулось. Мой вопрос: что у тебя под перчатками?       – Руки?.. – Дилюк повертел их перед своими глазами, будто пытался убедиться, что с ними всё в порядке. – Ты разве не видел? Например, когда мы недавно отмывались вместе от слизи слаймов.       – Не успел рассмотреть. Ты так долго пользовался Глазом Порчи, что у меня неизбежно возникли подозрения – мало ли?       Дилюк безропотно стянул перчатки. Он их носил с самого детства, практически не снимая, на первых порах даже спал в них. Получить полную пригоршню самого настоящего огня – дело довольно опасное. Носители такой нестабильной силы как пиро чаще всего наносили вред себе раньше, чем окружающим. Без огнеупорных перчаток им ходить строго воспрещалось – во всяком случае, до тех пор, пока они не учились обращаться со стихией ювелирно.       Кэйя перехватил чужие кисти, подтянул к себе и повертел. Руки как руки, с огрубевшей кожей от меча, со старыми шрамами от ожогов. Где-то добавилась парочка новых: один явно от ножа, второй – элементальный, но хорошо заживший, а потому почти не распознаваемый.       – Да ты везунчик, – восхитился Кэйя. – Видел я как-то людей после низкосортных Глаз Порчи…       – Как видишь, мне скрывать нечего.       Кэйя отпустил его руки, но Дилюк ловко перевернул ладони и уже сам ухватился за пальцы Кэйи.       – Что под перчатками у тебя?       – Ты издеваешься? – возмутился Кэйя. – Не обязательно зеркалить вопросы, такого в правилах игры нет! И лично я никогда не владел Глазом Порчи.       – Но я-то твои руки с тех пор нормально тоже не видел, – невозмутимо пожал плечами Дилюк. – Так что под перчатками?       Вообще-то, его вопрос не был лишён смысла. Дилюк хотел знать, как Кэйя справился со своей обретённой стихией, помог ли ему кто-то, насколько болезненными были первые попытки использовать Глаз Бога. Полностью наверстать упущенные ими годы уже не выйдет, но можно понемногу восполнить пробелы.       – Прячу подарочки от элементальной энергии, – ответил Кэйя, снимая перчатки, и, вдруг сообразив, что Дилюк может понять это по-своему, тут же исправился. – От крио, в смысле. Не от… ну, ты понял.       Поперёк правой ладони у него проходил белёсый, плохо зарубцевавшийся шрам. Лёд тогда глубоко прорезал руку, Кэйя был далеко от Мондштадта, и пришлось обойтись первой помощью. Он и сам не понял, как так получилось: вместо того, чтобы вытолкнуть энергию крио наружу, вогнал её себе прямо в ладонь: болезненный, но очень поучительный опыт. На пальцах повсюду остались мелкие белые зазубрины – от острых краёв льдинок. А кожа местами носила на себе отпечатки холодовых ожогов.       До того, как Розария взяла его под своё крыло, Кэйя действовал методом проб и ошибок. Конечно, крио стихия не такая яростная, как пиро, но тоже может доставить немало проблем.       Дилюк с интересом провёл пальцем по рубцам на коже.       – В Снежной каждый ребёнок знает, что делать при обморожении, – сказал он. – Меня тоже там многому научили. Это сколько ты должен был времени провести во льду, чтобы повреждения дошли до нижнего слоя кожи?       – Э… – протянул Кэйя. – Помнишь, как я заморозил дождь вокруг себя, когда получил Глаз Бога? Вот если вморозить под воду целую руку, а рядом не окажется ни одного носителя пиро или просто человека, способного помочь, то выковыривать её оттуда можно очень долго. Видишь, даже в Соборе ничего не смогли поделать.       Дилюк нахмурился, сжал его руку в последний раз и отпустил. Запоздало Кэйя подумал, что и эту фразу он мог воспринять на свой счёт. Если бы остался в Монде, если бы был рядом, пока Кэйя учится овладевать новой силой…       – В общем, вот, – неловко сказал Кэйя. Перчатки назад не надел, просто заткнул за пояс. Шрамов он ни капли не смущался – подумаешь, не уродство же. Просто белёсые полоски и узловатые рубцы под кожей. Таких нет только у того рыцаря, который город защищать не хочет. Но привычка носить перчатки оставалась почти с каждым носителем Глаза Бога надолго – без них постоянно преследовало ощущение, будто чего-то не хватает. Как если носить долгие годы кольцо на одном и том же пальце, а потом снять: будешь постоянно тереть это место и судорожно вспоминать, не потерял ли ты что-то важное. – И снова моя очередь задавать вопрос. Дилюк, зачем ты продал поместье?       Поместье каждый раз вставало между ними, мешало выстраивать нормальный вменяемый диалог. И Кэйя твёрдо решил, что нужно раз и навсегда с этим разобраться, потому что должно же быть хоть какое-то объяснение помимо ненависти или глупой обиды. Он даже приготовился к тому, что Дилюк скажет: «я собирался умереть, Кэйя, мертвецам нажитое с собой не унести». Но Дилюк мялся и тянул время, словно правда слишком отвратительна.       – Я не помню, – сказал он и, заметив, как Кэйя открыл рот, чтобы начать спорить, поднял руку. – Нет, погоди, я сейчас объясню. Ты знаешь, что происходит с людьми, которые лишились Глаза Бога? Они теряют цель, волю к жизни, а иногда и рассудок. Становятся куклами без души. Со мной случилось… что-то подобное, если можно так сказать. Возможно, Глаз Порчи уравновесил моё состояние, и худшего не произошло, я точно не понимаю, как это работает... Но всё, что было связано с Мондштадтом, в один миг словно стёрлось из моей памяти. Мне стало всё равно. Я видел только одну цель – месть за отца. Поэтому я… не помню, как решил продать поместье. В письме Аделинда упоминала, что винокурня разоряется, нужны деньги, вот и…       – Ты помнил меня? – спросил Кэйя совершенно вне очереди.       – Да, – кивнул Дилюк. – Ты был связан со смертью отца. С орденом. Я не думал о вас ничего хорошего.       – А о Джинн?       – И о ней тоже. Мне не стыдно, если ты хочешь об этом узнать. Я будто блуждал в тумане и шёл на огонёк, а огоньком стала месть. Не хочу себя оправдывать, но это не лучшее время в моей жизни. Это словно был не я… точнее, я, но только самая худшая и тёмная часть.       – Нормальная, – сказал Кэйя. – В тебе нет тёмных частей, Дилюк. Вэл не зря же зовёт тебя лучиком. Чем-то ты ей приглянулся, я даже не знаю! Обидно, знаешь ли, что ты нравишься ей больше меня.       – Прости, – Дилюк смотрел куда-то на горизонт, туда, где за озером высились стены Мондштадта. – Я очень сильно обидел тебя с поместьем и с деньгами этими. Но мне тогда казалось – так будет справедливо, так хотел бы отец. Снимешь на них хорошее жильё или обустроишь своё... Про то, как ты распорядился деньгами, мне рассказала Аделинда только после нашей ссоры в таверне.       – Ты тоже прости. Я думал, ты сделал это со зла, чтобы раз и навсегда указать мне моё место. Я думал: но ведь обратись ты в письме ко мне или к Варке, мы бы придумали, как помочь тебе удержать винокурню. Мы бы могли договориться с Эльзером, поднять старые знакомства. Выделить некую сумму из городского бюджета. Но ты решил всё сам, раньше, чем мы успели вмешаться. Я, наверное, до сих пор держал в себе эту обиду, но больше, конечно, не стану. Итак, твой вопрос?       Кэйя ожидал, что Дилюк, раз уж он возвращает сегодня чужие вопросы, сейчас скажет: почему ты отдал деньги за поместье на благотворительность от моего имени? Почему ты не попытался найти меня в Снежной? Или попытался, но не смог? Хочешь ли ты вернуть назад наш дом детства?       Но Дилюк спросил:       – Что случилось с Эрохом?       И внутри Кэйи всё оборвалось.       – Может, мы лучше поговорим про Каэнрию? – жалобно попросил он.       – Кэйя, пожалуйста, – Дилюк с силой растёр пальцами глаза. – Я никому за всю жизнь, наверное, не говорил «прости» и «пожалуйста» с такой частотой, как тебе, – даже отцу. Ответь на мой вопрос: что случилось с Эрохом?       Это было слишком болезненно. Это было то, что повязало их с Джинн похлеще совместной юности. Эрох до сих пор постоянно всплывал в их мыслях, разговорах и иногда даже поступках – можно сказать, точно в зеркало в него всматривались и невольно сравнивали с собой – что, казалось, его призрак навсегда поселился у них за плечами.       Такое, пожалуй, слишком сложно объяснить кому-либо – но это ведь Дилюк. Он должен понять.       – С инспектором Эрохом случился он сам, – начал Кэйя. – В его руках была неимоверная власть, но ему всё казалось, что этого слишком мало. Он пошёл на сделку не с теми людьми, допустил коррупцию в ордене, распустил своих подчинённых и подарил им чувство вседозволенности. Удивительно, как такой умный человек не разглядел вовремя, куда катится Ордо Фавониус с подобным подходом. То, как он обошёлся с отц… с Крепусом было лишь каплей в море, но эта капля оказалась последней лично для меня. Сперва я хотел просто отомстить ему, но потом Джинн начала собственное расследование; всплывало всё больше и больше фактов, и я понял, что этот сорняк нужно вырывать с корнем. Мы… многого в итоге добились.       Он замолчал. Вопрос Дилюка тянул за собой множество других, но Кэйя даже в игре, где нужно отвечать исключительно правдиво, имел всё-таки право пропускать то, о чём он пока говорить не хотел.       – На Эроха завели дело. Но я к тому времени уже связался с Вэл и узнал много интересного помимо его должностных преступлений в Ордо Фавониус. Его собирались изгнать из страны или заключить под стражу, но, Дилюк… Я понимал, что он силён и опасен. Эроха нельзя было оставлять у себя за спиной; такие всегда наносят удар, если им предоставить лазейку. Я подстроил его побег и… В общем, ты можешь спать спокойно. Он нас больше не побеспокоит.       Кэйя опасался, что Дилюк продолжит задавать уточняющие вопросы, но, к его удивлению, тот заговорил сам.       – Я хотел отомстить ему, – сказал он. – Я мечтал отомстить ему и пришёл в бешенство, когда узнал о суде и о побеге. Почему-то в восемнадцать я был уверен, что однажды вернусь в Монд, и эта тварь всё ещё будет сидеть в своём кресле, и вот тогда я разделаюсь с ним. И вдруг – новость о том, что кто-то уже его разоблачил. Долгое время я думал, что он ушёл от наказания, а потом до меня долетели слухи, что в деле замешан ты. Только тогда я стал догадываться, что к чему. Однако всё равно чувствовал досаду. Почему? Это ведь я должен отомстить за отца, никто другой не имел права!       Выворачивать друг перед другом душу оказалось гораздо проще, чем казалось. Можно даже сказать, весьма заразительно.       – А вот теперь, – Дилюк повернулся лицом, полностью, и Кэйя с удивлением понял, что тот совершенно спокоен, – я начинаю понимать, что из всех людей ты – единственный, у кого тоже было право отомстить.       Дилюк пересел ближе. Кэйя наклонил голову и на пробу боднул его в плечо – Дилюк по инерции подставил бок, чтобы Кэйе удобнее тянуться. Тогда Кэйя тоже подвинулся ближе и просто прижался лбом, отказываясь отстраняться.       – Не страшно, если это ты, – прошептал Дилюк. – Как хорошо, что это был именно ты.       И эти простые слова дали Кэйе гораздо больше, чем любые поступки. Признав право Кэйи на месть, Дилюк дал понять, что тот всё ещё часть семьи Рагнвиндров. Куда лучше, чем если бы он вновь попросил звать себя «братом» или разрешил говорить про Крепуса как про «отца».       Они ещё немного посидели вот так, а потом Кэйя решительно отстранился.       – Я больше не хочу играть, – твёрдо сказал он. – Я хочу кое-что тебе объяснить. Давно хотел, но сейчас ты так внимательно слушаешь – глупо будет упустить шанс. Не объяснить даже, а объясниться.       – Ну, давай, – Дилюк скрестил руки на груди и уставился пристально.       – Я не похож на вас с Крепусом, я не хочу и не собираюсь умереть ради Мондштадта – вот примерно как ты намеревался сделать сегодня.       Дилюк на фразе о том, чего Кэйя не собирается делать ради Мондштадта, сильно напрягся и, наверное, хотел что-то возразить, но Кэйя прервал его взмахом руки. Пусть учится слушать от начала до конца не перебивая.       – И даже ради тебя, Дилюк, умирать тоже не собираюсь. А всё потому, что ради вас с Мондштадтом я хочу жить. Да, героически умереть за родину – сейчас я к тебе обращаюсь, не к себе, не придирайся к словам – почётно и красиво. Но единоразово. Гораздо сложнее жить за родину и делать её с каждым днём всё лучше и лучше. Так что я предпочитаю побыть на этом свете ещё немного – сколько мне позволят – и успеть за это время хоть что-то: для себя, для других. И тебе советую о том же самом задуматься. Каким ты Мондштадту в долгосрочной перспективе полезнее, живым или мёртвым?       – Я задумываюсь, – сказал Дилюк. – Наверное.       – А ты задумайся не «наверное», а «точно». Пока я в тебе вижу только стремление поскорее свернуть где-нибудь шею, но так, чтобы всех этим осчастливить.       Дилюк, наверное, обиделся на него за такие слова, но очень уж Кэйе хотелось всё это высказать. Нелегко волноваться за человека, который не слишком ценит свою жизнь. Дилюку повезло пережить три года его самоубийственного путешествия, и больше передавать все полномочия в руки судьбы Кэйя был не намерен.       Он развернулся с размаху шлёпнулся спиной на плечо Дилюка, да так, что тот даже пошатнулся.       – А ты не слишком наглеешь? – спросил он.       – Нормально, – Кэйя убедился, что сбрасывать его никто не торопится, растаял от такого проявления тепла и счастливо вздохнул. – Поговорили о возвышенном, а теперь давай о серьёзном. Мне будет нужна твоя помощь в одном очень непростом деле.       – В каком? – Дилюк явно забеспокоился. – Снова охотиться за магами Бездны? Сражаться с драконом? Архонты, да у тебя даже поиск деревянных вёдер превращается в какую-то катастрофу.       – Отправить Джинн в отпуск дня на три.       – О, – согласился Дилюк, – это посложнее будет, ты прав. Какие варианты?       – Послушай, я хочу, чтобы ты разрешил ей пожить на винокурне, – серьёзно сказал Кэйя. – Без тебя, одной. Её там все на руках носить будут, особенно Аделинда. Откормят, дадут отоспаться, не подпустят к работе. Урожая винограда, конечно, пока ещё нет, но прочие фрукты-ягоды уже вызревать начинают. Но главная причина в том, что «Рассвет» сейчас – самое охраняемое место Монда. За ним столько людей следит, что мне даже магистра туда не страшно отправить.       – Справедливое замечание, – призадумался Дилюк. – Я не против, поживу в таверне эти дни. Но, думаешь, Джинн согласится? Мы с ней всё ещё… не в самых лучших отношениях.       – Да брось, – отмахнулся Кэйя. – Если бы она не хотела мириться, то и не стала бы. Мы с тобой, вон, тоже не в самых лучших отношениях и много чего друг другу не простили, но общаемся ведь.       – Не всё за один раз, ясно? У меня не такое большое и щедрое сердце, – Дилюк, прямо как в юности, надавил пальцем под рёбра туда, где было ужасно щекотно. Вот до сих пор же, гад, помнит. Кэйя в отместку дёрнул его за огненную прядь, которая качалась прямо перед глазами, а потом не удержался, намотал на палец и завил колечками. В жизни не встречал людей с более непослушной причёской. В дождь Дилюк и вовсе кудрявился так, как будто его отловили озорные горничные и завили щипцами.       Так их и нашла Джинн. К счастью, они услышали чужие голоса заранее и отодвинулись друг от друга, усевшись на приличествующем расстоянии. Однако напоследок обменялись ухмылками и заговорщическими взглядами.       – Капитан Кэйя, вот вы где. А мы вас уже обыскались, – сказала Джинн так, будто не сама ещё недавно отправила его погулять и проветриться.       Под «мы» она, видимо, подразумевала себя и Нин Гуан, которая безмолвно следовала за Джинн. Поодаль застыла парочка «Миллелитов». Один осматривал окрестности на предмет чудищ и прочих неприятностей; СБ-шник же в упор разглядывал Кэйю. С этим ясно всё, первым делом по возвращении домой побежит докладывать своей прямой начальнице, кто в Мондштадте самый хитрый и коварный…       – Магистр Джинн, – в присутствии дам, тем более высокопоставленных, сидеть было дурным тоном, и Кэйя поднялся, безуспешно пытаясь отряхнуться от песка. Его одежда после слаймовой бани пришла в настолько плачевное состояние, что сделать ей хуже уже вряд ли бы получилось. – Собираетесь в город?       – Да, нам с госпожой Нин Гуан больше здесь делать нечего. Я поменяюсь местами с капитаном Альбедо, помощь лучшего алхимика в пещере сейчас пригодится.       – И ваша, сэр Кэйя, тоже, – добавила Нин Гуан. – Вернитесь, пожалуйста, как можно скорее: ребёнок без вас плачет.       Вот теперь она намеренно не стала скрывать сарказм в голосе. Мол, сам набедокурил, сам теперь и расхлёбывай – сиди у маленького зверя до тех пор, пока алхимики и учёные не решат, как быть дальше.       – У нас с вами уговор, – напомнил Кэйя. – Контракт даже. Мне нужно допросить преступников, и я бы не хотел, чтобы до этого момента с ним контактировал кто-либо из Лиюэ.       «Знаю я ваши штучки», – хотелось ему добавить, но Нин Гуан и без того всё прекрасно поняла.       – Уверены, что вёдра того стоят? – зловеще спросила она.       Конфликта с Лиюэ, что ли?       – Всё, что могло случиться, уже случилось, – отрезала Джинн. Было до ужаса интересно, чем закончился их спор на повышенных тонах в пещере. По виду Джинн не похоже, чтобы она осталась в проигравших. – Прошу, капитан Кэйя, вернитесь на место. Уверена, капитан Альбедо разрешит проблему, как разъединить вас с элементальным зверем, в самые кратчайшие сроки. После этого возвращайтесь в город. Мастер Дилюк, вы с нами или?..       – С вами, – Дилюк тоже поднялся и свернул грязный плащ, небрежно зажав его под локтём. – Здесь моя работа окончена, мы договаривались только на помощь в бою. Всё остальное – не мои тревоги.       Кэйя отдал честь, подхватил ботинки и босиком свернул с берега в лес. Мужику-СБ-шнику, конечно, безопасность глав государств можно доверить, но наличие рядом Дилюка как-то внушало гораздо больше спокойствия.       У пещеры его уже ждали. Кэ Цин нервно расхаживала туда-сюда по поляне, изредка брезгливо поднимая ногу и обтирая её от слизи слаймов об траву. Но слизь была повсюду, и не очень-то это помогало.       – А вот и вы, – сказала она. – Мы вас заждались уже.       – Давайте проясним, – поднял обе ладони Кэйя, останавливая её обвинительные речи. – От меня требуется что? Только сидеть где-нибудь рядом?       – Да, в поле видимости зверя, – кивнула Кэ Цин. – Он начинает нервничать без вас. Эта стадия развития предположительно продлится около двух-трёх недель.       Вот столько в пещере и торчите, раз человеческих просьб слушать не умеете, – подразумевалось между строк.       – Отлично, – ошарашил её Кэйя своей радостью. – Тогда я лягу в пещере спать, и если меня разбудит хоть кто-нибудь помимо мондштадтского алхимика, капитана Альбедо, вам всем не поздоровится. Хорошего вам караула, госпожа Кэ Цин.       И оставив её, изумлённую, пялиться вслед, Кэйя действительно вошёл в пещеру, отгрёб из лежанки зверя себе немного ельника, постелил в углу и улёгся спать. Вообще-то зелье Альбедо ещё не закончило своё действие, но Кэйя был уверен, что уснёт всё равно как миленький. После элементальной встряски организм устал гораздо сильнее, чем просто после тяжёлого рабочего дня.       Со спины грузно шлёпнулся на пол зверь. Подкатился поближе и, кажется, тоже завалился спать. И даже если потом поползут слухи о непритязательном капитане Альберихе – плевать. Ему ещё предстоит серьёзная битва с бюрократией в Мондштадте, когда придётся допрашивать преступников, доказывать масштаб их действий и выбивать компенсацию из Лиюэ.       Силы следовало экономить.              ***       – Вот сволочи! – гаркнула Эула и впечатала кружку в столешницу, придав своим словам весомости. – Это ж надо – такой план придумать!       – Эх, Лоуренс, – укорил её Кэйя. – Приличные девочки так не выражаются.       – Трезвые приличные девочки так не выражаются, – поправила его Эула. – А мы уже далеки от этого состояния.              Возвращение Эулы Кэйя пропустил, валяясь в пещере. Он решил пользоваться чем дают и выспался по внутренним ощущениям аж на неделю вперёд. Изредка сбрасывал дрёму, когда его будил Альбедо и просил то отойти подальше, то подойти поближе, то активировать Глаз Бога для чистоты эксперимента. Потом его растолкала Ганьюй.       – Всё получилось, сэр Альберих, – вежливо сказала она. – Учёные сумели переключить внимание ребёнка с вашего крио на моё, так что вы можете быть свободны. Я останусь здесь.       – Здесь? – зацепился он за главное, неловко потирая глаза после хорошего сна. – Не заберёте зверя в Лиюэ?       – К сожалению, это пока невозможно, – скорбно поджала губы она. – Маленький зверь чувствует себя в безопасности только в этой пещере, нужно подождать, пока он подрастёт. Учёные ничего не могут поделать. Прошу простить нас.       Кэйя погладил существо по твёрдым, плотным чешуйкам на шее и засомневался.       – Мы оставим с вами караул из рыцарей на всякий случай, – пообещал он, не уточнив, кто кого и от кого будет охранять. – Я распоряжусь приносить вам пайки…       – О, нет, это лишнее, – замахала руками Ганьюй. – Не волнуйтесь, сэр Кэйя, мне довольно и даров леса.       После той сцены, когда адепт слизывала кровь с лица, Кэйя даже не сомневался, что самый убеждённый вегетарианец Тейвата в любом лесу не пропадёт.       Всё его бдение в пещере заняло суток двое, не больше. Мондштадт за это время без капитана не рухнул, но Джинн, конечно, измоталась больше обыкновенного, чем дала Кэйе нехилый такой стимул разобраться с гостями из Цисин как можно скорее.       Первым делом он, морально как следует подготовившись, отправился допрашивать преступников. Те признались во всех своих грехах очень легко и бумаги подписали даже не глядя – что хочешь подсовывай. Нин Гуан, которая, как и было обговорено заранее, при допросе тоже присутствовала, наверняка скрипела зубами от ярости, выслушивая сбивчивые признания, как незадачливые алхимики планировали взрыв в Ордо Фавониус.       От отравления капитана, правда, сперва попробовали отговориться, потому что с фонтейнским торговцем договаривались только на безобидный поиск информации. Но всё же снабдили его средством, понижающим устойчивость к алкоголю! Здесь очень пригодились записи Сахарозы. Кэйя положил на стол отчёт экспертов – Сахароза не поскупилась, расписала все ужасы того, что могло бы случиться с капитаном – и преступление тоже пошло в общий зачёт.       Судя по взгляду Нин Гуан, в Лиюэ с дружественным визитом Кэйя в ближайший год мог и не торопиться. Развернут на границе только так.       – Наши юристы оценят убытки и вынесут решение о размере компенсации, – пообещала она, когда её подчинённые уводили преступников под расписку, что те переходят в ведение Цисин.       – Наши тоже, – ответно пообещал ей Кэйя. Разумеется, мондштадтские юристы и в подмётки лиюэским не годились, но не мог же он промолчать.              – Не волнуйся, капитан Кэйя, – слишком трезво для человека, который только что выхлебал пару кружек вина, сказала Эула. – Всё компенсируют, и даже не только деньгами. Выбью из них до последней моры, до последней нервной клеточки. Давайте, говорите, чего желаете! Они теперь на любые уступки пойдут, лишь бы замять этот инцидент.       – Думаешь? – хмыкнула Джинн, рассеянно водя пальцем по кромке своего бокала.       Потребовалось немало усилий уговорить её прийти в таверну. Кэйя сказал, что не хочет обсуждать больше Лиюэ на трезвую голову, и предложил всем капитанам обмозговать текущие дела за бокалом вина в Доле Ангелов. Эула и Герта поддержали тут же, Альбедо пожал плечами – ему действительно было всё равно. И Джинн пришлось согласиться, хотя, как магистр, она могла бы и прикрикнуть и остановить безобразие.       Таверна пустовала: Дилюк закрылся пораньше и Чарльза отпустил со смены. Конечно, Эула, не заставшая последние события, сильно удивилась сдвигам в отношениях неприступного мастера и Ордо Фавониус. Так, слово за слово, бокал за бокалом, пришлось ввести её в курс дела.       – Уверена, – Эула подбоченилась. – Ну? Кому что нужно от Лиюэ? Им я буду мстить с небывалым удовольствием.       – А получится снизить таможенные пошлины на вино? – сразу заинтересовался Дилюк.       – Ой, – окликнул их Кэйя, – будьте реалистами, пожалуйста. За такие привилегии их яйцо должно было сперва половину Монда разнести, не меньше.       – Получится, – проигнорировала его Эула. – Распишите мне вопрос подробнее, мастер Дилюк, чтобы я могла его изучить.       – Нет-нет, – Джинн побарабанила пальцами по столу, привлекая чужое внимание. – Пострадал от их действий город, значит, варианты компенсации предлагать мне. Эула, у нас выйдет перезаключить контракт о поставках руды в Мондштадт на более выгодных для нас условиях?       – Выйдет, – Эула раздавала обещания щедро, с видом коронованного правителя.       – Если нам удастся снизить пошлину, то я увеличу ежеквартальные отчисления в казну Мондштадта на полтора процента, – сказал Дилюк и скрестил руки на груди.       – Заманчиво, но нет, – Джинн резко повернулась к нему и уставилась прямо в глаза. – Поставки руды для города важнее. Серьёзного финансового дефицита мы не испытываем, но вопросы перевооружения стоят гораздо острее.       – На дополнительные денежные вложения можно пригласить заграничных мастеров по оружию или выкупить нужные чертежи. Обдумайте это, магистр Джинн.       – Для винокурни «Рассвет» торговые пошлины совершенно точно не являются неподъёмными, я внимательно изучаю всю документацию, которую мне приносят. Мастер Дилюк, что кроется за вашим внезапным интересом?       – Ой, как здорово, – прошептала Герта, закусывая своё пиво луковыми кольцами. – Я уже успела соскучиться по таким интересным представлениям.       – Эула, – позвал Альбедо. – Как насчёт расширить ассортимент поставок алхимических ингредиентов из Лиюэ? Их союз алхимиков сильно меня ограничивает, они сократили список разрешённых веществ всего до тридцати двух позиций. Мотивируют это тем, что не могут продать особо опасные компоненты тому, кто не состоит в их тесной дружеской компании. Мне приходится каждый раз беспокоить капитана Кэйю, чтобы пополнить запасы лаборатории Ордо Фавониус.       – Вот-вот, – поддакнул Кэйя. – Нам с Лизой уже надоело подделывать документы.       – Это как вы, интересно, достаёте недостающие ингредиенты? – заинтересовалась Эула.       – Мы не произносим это слово при магистре Джинн! – трагически зашептал Кэйя, перегнувшись через стол.       – Да, – с сарказмом поддакнула ему Джинн. – Мы не произносим при магистре слово «контрабанда».       Герта засмеялась.       – А давайте лучше пересмотрим контракты на продовольствие? Железяки, порошочки и вино – это хорошо, но есть людям обычно хочется сильнее. А?       Кэйе было очень интересно: каково сейчас Дилюку, единственному трезвому на этом празднике жизни? Как долго нужно самого себя дрессировать работой трактирщика, чтобы не чувствовать лишним среди веселящейся компании? Хотя, может, ему просто нравилось ощущать превосходство и возвышаться над всеми за трактирной стойкой.       – Эй, Лоуренс, а я, может, тоже что-нибудь хочу от Лиюэ, – пожаловался он. – Как-никак, я главное пострадавшее лицо!       – А тебе-то что? – искренне изумилась Эула. – Ты – бедный капитан кавалерии. Ни бизнеса на твоих плечах, ни укомплектованного отряда, ни международных контрактов. Хочешь, бутылку рисового вина тебе из Лиюэ попросим?       – Фу, – скривился Кэйя. – Гадость. Вот так всегда, стараешься для города, стараешься, а в итоге всё равно живёшь на одну капитанскую зарплату. Трактирщик, повтори-ка мне…       Он задумался, что именно хочет повторить. Дилюк, верный своему слову, решил доказать Кэйе, насколько разнообразен ассортимент Доли Ангелов, а потому весь вечер методично смешивал ему самые необычные коктейли. Содержание алкоголя в них было минимальным, но вариативным, поэтому напивался Кэйя ужасно медленно и ужасно качественно.       Дилюк протянул бокал чего-то нового. Кэйя понюхал: стойко пахло яблоками, но цвет жидкости при этом – нежно-розовый.       – Что за чудеса алхимии, – пробормотал он, смело делая глоток.       Разумеется, это оказалось так же вкусно, как и всё остальное. Но если Дилюк думал, что сможет таким образом отучить Кэйю от Полуденной смерти, то его в будущем ждало жестокое разочарование.       – В общем, пишите все свои пожелания, – заключила Эула, – и постараемся реализовать их по максимуму. Лиюэ своими экспериментами задолжали нам по гроб жизни.       – Эула, остынь-ка, – осадил её Кэйя. – Ты ещё не настолько пьяна. Цисин даже на один пункт из вышеперечисленного могут не пойти, а мы тут на целый конец света наговорили. Сейчас их юристы сядут в кружок, покумекают, и получим мы в итоге компенсацию в виде трёх вёдер. Точнее, двух, потому что третье я разбил прямо на глазах госпожи Нефритового Равновесия.       – А я Яньфэй найму, – нехорошо улыбнулась Эула. – Лучший юрист Лиюэ, как-никак.       Кэйя справедливо сомневался, что дружба идёт у «лучшего юриста Лиюэ» рука об руку с профессиональными обязанностями, и тут же донёс свои сомнения до публики. Эула в ответ на это только расхохоталась.       – Она недолюбливает Нин Гуан, и у неё есть небольшой конфликт с Цисин, – объяснила она. – Поверь, ради возможности насолить им она точно возьмётся за наше дело. Кроме того, ей нравятся трудные загадки, над которыми нужно подумать. В общем, не обещаю неземных благ, но в накладе мы точно не останемся. Тем более, этот зверь всё ещё на нашей территории. Как он выглядит, кстати?       – Страшный, – честно сказала Джинн. – Как… как…       – Как очень некрасивый дракон, – подсказал Альбедо, который в драконоведении, спасибо учителю, был спецом получше остальных.       Кэйя безумно жалел, что лежал без сознания и не застал выражение лица Нин Гуан, когда она увидела, что именно вылупилось из яйца. Бесценно, по заверениям Джинн. Они вдвоём встали над нелепо копошащимся на полу пещеры детёнышем; тот по запаху крио как раз нашёл своего «папу» и уткнулся ему в бок тупорылой мордочкой.       И первое, что вырвалось изо рта Джинн, было: «Ну, Мондштадт богат на интересных драконов». Нин Гуан повернулась в ярости, и дальше случилась та самая памятная брань, отголоски которой Кэйе довелось увидеть при пробуждении.        Джинн рассказывала всё это с каменным лицом; Кэйя ржал так, что слезы из глаза потекли.       – Точно, как очень некрасивый дракон, – согласилась Джинн. – Ой, мастер Дилюк, всё, мне больше не наливай. Завтра у меня последний рабочий день, нужно быть трезвой и собранной.       Фразу эту Джинн выговорила с непередаваемым выражением, будто на её плечи переложили все тяготы Тейвата разом, и теперь она с честью и высоко поднятой головой их несла. Мученица нашлась – в отпуск её отправляют на три дня…       – Всего-то на три дня, Джинн, – сказал Кэйя вслух. – Погуляешь по виноградникам, поешь сытную и здоровую еду. Считай, на лучший курорт Монда едешь, подлечить здоровье и нервы. А мы здесь пока разберёмся с бумажной волокитой, свяжемся с госпожой Яньфэй. Вернёшься как раз к самому интересному.       – А тебе отдохнуть? – Эула протянула руку и сочувствующе отвесила щелбан. Кэйя всегда был в полном восторге от её манер: даже сейчас она пила, придерживая кружку настолько элегантно, что хоть сию минуту на торжественный приём. И это всё сочеталось с совершенно дикой манерой вести дружескую беседу.       – А у меня Вэл уехала отдохнуть на неделю, – загрустил Кэйя. – Я ей давно обещал, а то ещё как поднимет бунт на корабле. Теперь, пока она не вернётся, на мне не только Монд, а ещё и… это.       Он никогда не обсуждал подробности своей шпионской работы ни с кем, кроме магистра, хотя все остальные капитаны прекрасно знали, чем капитан занимается в ордене в свободное от отсутствующих лошадок время.       Ему, конечно, выразили сочувствие, но искренности он дождался разве что только от Джинн. Герта по большей части развлекалась, Эула злорадствовала, про Альбедо и говорить нечего: ему самому бы отпуск тоже не помешал, а ещё лучше – командировка на Драконий Хребет. После двух тяжёлых дней в пещере и каверзных задачек с элементальной энергией он был белее обычного – теперь-то точно сравнялся с мелом. Правда, не в том смысле, в котором хотела бы его учитель.       Дилюк на тему нескорого отпуска остался нейтрален, и хотелось надеяться, что в глубине души он всё-таки его пожалел.       Кэйя попытался встать и понял, что его уже ведёт в сторону.       – Мне, пожалуй, тоже хватит, – задумчиво сказал он. – Выйду-ка я, подышу немного свежим воздухом и вернусь.       – Знаем мы, каким ты свежим воздухом идёшь дышать, – проворчала Эула, показав двумя пальцами жест, будто держит сигарету.       Вообще-то Кэйя действительно собирался выйти просто так, но теперь Эула подала хорошую идею, которая понемногу становилась всё более навязчивой. Что ж, он не собирался ограничивать себя в плотских желаниях, а потому прихватил сперва с кухни спички – Дилюк наградил его недовольным взглядом, но одёргивать не стал – и вышел на улицу.       После того, как Дилюк разогнал всех завсегдатаев таверны, округа опустела. Те, кому не хватило, спешно сбежали в Кошкин Хвост, надеясь успеть догнаться до закрытия, а остальные – разошлись по домам. Поэтому Кэйя с комфортом устроился в одиночестве за одним из уличных столиков и с наслаждением закурил.       Раздались тяжёлые шаги. Кэйя поднял голову: по улице мимо него волочилась Мона Мегистус, и сама волочила огромную сумку – судя по очертаниям, забитую какими-то овощами и фруктами.       – Вам, может, помочь, госпожа астролог? – участливо поинтересовался Кэйя.       Мона остановилась, посмотрела, кто её окликает, и фыркнула:       – Своё добро не тянет.       Бросить женщину в беде, даже такую гордую, Кэйя не мог, а потому торопливо затушил сигарету и соскочил с места.       – Брось, давай донесу, тебе же домой?       Мона ещё немного побуравила его взглядом, но потом милостиво согласилась. Сумка оказалась действительно неподъёмной – и как только тащила?! Видимо, наличие внутри «своего добра» давало такой чудодейственный эффект.       – Очень удачно мы сегодня встретились, – сказала Мона. – Раз всё, что было напророчено, уже сбылось, то звёзды хотели ещё кое-что тебе поведать.       – Как ты это определяешь? – покосился на неё Кэйя. – Просто смотришь в отражение, и такая: а, ну вот это нужно обязательно рассказать определённому человеку, а вот это нет.       – Если звёзды решили мне что-то открыть, значит, у них есть цель, – пожала плечами Мона. – И иногда моя задача как астролога состоит в том, чтобы не просто прочитать, но и донести их волю. Так вот, послушай. В самом конце тебя ждёт выбор всей твоей жизни. Что бы ты ни желал сейчас, настанет миг, когда тебе придётся выбирать заново.       – Какой выбор? – перебил её Кэйя. Вдоль позвоночника пробежалась неприятная холодная волна.       Мона осталась его репликой недовольна.       – Тебе, наверное, лучше знать? – проворчала она. – Мы всё-таки про тебя говорим?       Вообще-то, ничего нового Мона сейчас не сказала. Кэйя всю свою жизнь делал выборы, и, конечно же, последний должен оказаться самым-самым крепким, выдержанным, как лучшее вино из подвалов «Рассвета». Но он не любил, когда жизнь лишний раз напоминала ему об этом. Как будто гигантские песочные часы показывала, а он с ужасом наблюдал за улетающими вниз песчинками.       – Извини – покаялся он. – Продолжай, пожалуйста.       – Звёзды хотят, чтобы ты знал. – Мона развела руками в воздухе, и перед Кэйей зависли чаши весов, созданные из водяных капелек. Это было довольно красиво – любила всё-таки астролог театральные жесты, как бы сама ни отрицала. – Обычно для того, чтобы сделать выбор, мы сперва бросаем на свои внутренние, моральные весы крохотные камешки – в зависимости от обстоятельств. Этот туда, этот сюда – и вот уже одна из чаш медленно, но неуклонно тянется вниз, и в итоге выбирать нам гораздо легче.        Водяные весы, следуя за рукой Моны, щедро разбрасывающей по чашам капли, пошатнулись.       – Звёзды хотят сказать, что я плохо метаю камни? – улыбнулся Кэйя, хотя ему было совсем не смешно.       – Звёзды хотят сказать, что ты, Кэйя Альберих, бросаешь сейчас на весы булыжники, – ухмыльнулась Мона. Поток воды, разверзшийся над одной из чаш, сломал к Бездне весы и даже выплеснулся частично в реальный мир, забрызгав ноги и сделав на мостовой небольшую лужу. Мона поводила в воздухе рукой, разгоняя остатки капель. – В принципе, это всё, что меня просили передать. Понимай как знаешь – а лично я не в курсе, о чём идёт речь, так что язык мне отрезать не надо, пожалуйста. Спасибо за помощь!       И, выхватив у него из рук сумку, Мона устремилась к своему дому. В голову Кэйи закрались подозрения, что этим маршрутом она пошла только для того, чтобы встретиться с ним – её звёзды умели и такое.       Кстати о звёздах: метафоры у них, конечно, были совершенно отвратнейшие. Весы? Булыжники?..       Впрочем, самое главное из напутствия Кэйя, пораскинув мозгами, всё-таки вынес. Выбор на то и выбор, чтобы колебаться и мучиться, но булыжники он сейчас бросает на ту чашу весов, которая лично ему – без учёта долга и всяких жизненных обстоятельств – кажется наиболее симпатичной.       И Кэйя зашагал обратно, в сторону таверны, где было светло, радостно и шумно, и где его ждали замечательные вина и самые лучшие люди на свете. Звёзды с неба весело освещали ему дорогу, и он так же весело помахал им рукой в ответ.                     _____________________       _____________________              Примечание, которое не уместилось в примечание.              Если вы дочитали аж досюда, то наверняка очень терпеливый человек (288 страниц чистого джена по фансервисному фандому, вы действовали наверняка!), и ещё пара слов «от автора» погоды уже не сделают.       Так вот, пара слов от автора (их можно пролистать).       Я создала этот профиль только с одной целью: написать и не потерять макси по Геншину, который мне бы хотелось прочитать самой. О, эта любимая привычка: хочешь погладить свои кинки? Иди и напиши текст. Через месяц забудешь содержание, перечитаешь и будешь поглажен по всем фронтам. Но в процессе что-то пошло не так, и этот фик вместо меня начали читать вы : )       Он вышел ровно таким, какой и задумывался – за исключением, может, некоторых добавленных\убранных сцен. Я рассуждала: надо накрутить интриги, чтоб аж волнительно стало, а потом пшик! – и оказывается, что проблемы-то никакой и нет кроме потерянных вёдер. Ещё раз: этот текст я изначально создавала исключительно для себя. И где-то на середине вдруг поняла, что его читают и другие люди (вы у меня были незапланированные), и что под конец они могут… ну, разочароваться ввиду отсутствия интриги, ха-ха, и запинать бедного автора ногами.       Если чувствуете в себе такое намерение – ю а велкам, я не против, а вам хоть полегче станет.       Но вы должны знать, что автор счастлив и ни о чём не жалеет!              А ещё – совершенно случайно, это вышло непреднамеренно! – у меня сегодня день рождения. Я его обычно не отмечаю и не придаю значения, но сам факт, что этот фик закончился в более-менее памятный день, довольно забавный)))              А теперь благодарности!       1. Всем, кто исправлял косяки в ПБ. Серьёзно, спасибо большое, я ваши ники в лицо помню и кланяюсь в ножки. Все нужные исправления были оперативно учтены, честное слово!       2. Всем, кто оставил награды. Мне ценны абсолютно любые знаки внимания, даже просто просмотры, но вы меня ошарашили в хорошем смысле. А кое-кто даже дважды, да? : D       3. Всем, кто комментировал. Ну вы солнышки! Мне было так приятно каждый раз благодарить вас персонально, и теперь не менее приятно отблагодарить всех вместе. Теперь я даже познала, что такое "постоянные читатели" в контексте макси!       4. Всем, кто ставил лайки. По секрету: я задала этому фику моральную планку в 20 лайков, но вы на момент выкладки эпилога перевыполнили её в... эээ... математика не мой конёк... 3,65 раз, а значит, вы в 3,65 раз круче! Юху!       5. Всем, кто читал. Не знаю, нравилось вам или нет, – но раз вы дошли аж досюда, то этот текст развлекал вас целых 288 страниц. И это классно, потому что читательские эмоции и внимание всегда делают автора счастливее (то есть, добавляют плюсики не в шапку фанфика, а в карму). Надеюсь, фик делал вам так же приятно, как и мне.       6. Моим друзьям и старым читателям, которые не знают о существовании этого профиля (а если теперь уже случайно наткнулись, то делают вид, что не знают). Товарищи, вы не в курсе, но я очень счастлива, что вы не читали мой текст. Это развязало мне руки, и я писала, не оглядываясь на вас. Пусть так всё и остаётся)))       7. Незарегистрированному пользователю, который оставил отзыв под 9,5 главой про тройничок между главными героями (то есть, про смешанные отношения и полиаморию, а также предложение повысить рейтинг до нц-17, прямая цитата). После этого каждый раз, когда я писала новую главу, этот комментарий мерещился мне по поводу и без… Спасибо большое, дорогой аноним, за то, что сделал процесс написания текста в разы интереснее .___.              Если вам есть, что сказать – буду рада. Мне всегда приятно поболтать с людьми о чём угодно (это заметно, знаю), и не важно, хвалят они меня, ругают или просто рассказывают что-то отвлечённое.       Комментарии на последнюю главу – всегда самые ценные, потому что хоть как-то могут заполнить пустоту в сердце автора, который только что расстался со своим детищем навсегда.              Всем большое спасибо!