Орден, который построит Джинн

      Кэйя              Кли дулась.       – Плохая, – бубнила она под нос, шаркая туфлями по мостовой. – Кли не нравится, зачем она приехала?! Пусть уезжает назад!       – Давай-давай, – подначил её Кэйя, у которого уже рука отваливалась волочить Кли за собой. – Скажи ещё погромче, чтобы госпожа Нин Гуан услышала, и подари магистру Джинн несколько бесценных минут ужаса и позора.       – А чего она? – возмутилась Кли, но довольно тихо.       Впереди, в нескольких метрах, бок о бок шли Джинн и Нин Гуан, предельно вежливо беседуя о ничего не значащих вещах. Вообще, конечно, вид глав двух стран, вместе посещающих воскресную службу в Соборе, был умиротворяющим для всех горожан – посмотрите, какая между этими двумя идиллия.       Но только не для Кли, у которой внезапно и подло отобрали любимую Джинн.       – Пойми, Искорка, – вздохнул Кэйя, – наш магистр принадлежит всему городу, а не лишь тебе одной.       – Но сегодня же воскресение!       – Даже по воскресениям.       Не нужно было быть гением, чтобы догадаться: вечером Кли наверняка будет строчить в своём личном дневнике о том, что это Самый Худший День в её жизни. Вряд ли она ещё скоро забудет такую обиду и простит Нин Гуан.       Физически Кэйя присутствовал в этом мире, но мысленно решал непростую задачку: куда лучше будет сесть в Соборе. Рядом с Джинн – не вариант, раздосадованная Кли может и диверсию какую-нибудь устроить. На последние ряды – потом весь город станет шептаться, что капитана наказали. Может, вообще стоило оставить Кли в ордене, у Альбедо или Лизы?..       И из-за своей задумчивости Кэйя прозевал момент, когда кто-то приблизился к нему со спины и осторожно дотронулся до рукава.       Только великолепная, отточенная годами реакция позволила ему повременить с Глазом Бога и вместо этого просто перехватить чужую руку. Фишль отпрянула назад, и он тут же отпустил, надеясь, что не сжал пальцы слишком сильно.       – Она окликала тебя пару раз, братец Кэйя, но ты не слышал, – сказала Кли с интонацией: ну вы поглядите, какие эти взрослые медлительные и несообразительные!       – Прости, прости, задумался, – Кэйя помахал рукой. – Доброе утро, что-то случилось?       – Доброе утро, о капитан…       По одному лишь виду Фишль можно было сказать, что да – случилось, но она не знает, как об этом рассказать. Обычно бойкая и самоуверенная, она комкала рукой подол своего роскошного платья и разговаривала почти что нормально, без пафоса и замашек истинной принцессы. Но время поджимало, а потому Кэйя решился на то, чего он не делал обычно, прекрасно зная, как трепетно Фишль относится к этой теме.       – Эми, милая, – позвал он, и та вздрогнула и вскинулась, явно не ожидая услышать своё настоящее имя. – Пожалуйста, расскажи, если это так важно. Ты же знаешь, что всегда можешь положиться на меня и Ордо Фавониус?       – Я знаю, но… – Фишль осеклась, но потом вдруг твёрдо кивнула. – Дело в том, что пара искателей приключений накануне вернулись в гильдию очень воодушевлённые. Они сказали, что в одной из пещер Монда – повторяю дословно – обнаружили волшебное яйцо, но его охраняли чудища, и лучше было не рисковать в одиночку. Посему славные герои решили в скором времени собрать целый отряд. Но одолели меня страшные сомнения, не дурное дело ли здесь замешано, и я тотчас же поспешила на поиски благочестивых рыцарей, охраняющих покой города…       К концу речи Фишль вернула себе самообладание, выпрямила спину и заговорила куда более воодушевлённо, хотя немного путанно. Но Кэйя похолодел ещё при слове «яйцо» и сам будто потерял на какое-то время способность мыслить внятно.       – Что?.. – сказал он и тут же спохватился. – Нет, нет, не повторяй, я тебя услышал…       Быть такого не могло. Таких невероятных совпадений, что именно сегодня, именно сейчас Фишль решила рассказать именно нужному человеку, и что это прямо самое настоящее яйцо – «космического хаоса» оно там или нет…       Потом Кэйе стало смешно от собственной паники, и он себя одёрнул. При чём здесь совпадения? Рыцари и осведомители уже несколько дней прочёсывают территорию Монда, а гильдия по молчаливой договорённости обычно старается не лезть туда, где работает орден – вот и получалось, что нужное место могли найти либо те, либо другие. Причём, как правило, опьянённые удачными находками и вином, счастливчики в тот же вечер растрезвонивали в таверне о своих открытиях – на радость Кэйе и Полуночному Герою. Так что в любом случае о таинственном яйце он узнал бы сегодня вечером, сам или от осведомителей. Но суть заключалась как раз в том, что вечером было бы уже слишком поздно. И Ордо Фавониус потеряли бы такой значимый кусочек информации, если бы Кэйя и Джинн годами не пытались вкладывать в головы мондштадтских детей, что орден защищает этот город и всегда готов прийти на помощь даже самым храбрым и умелым, даже тем, у кого есть Глаз Бога. Во всяком случае, не один раз Фишль или Беннет прибегали к нему с вопросами.       Что же касается яйца… Смех смехом, но доктор Эдит говорила: это крайне популярный фольклорный мотив, потому что и в живой природе рождение нового существа из яйца происходит часто – законы биологии ещё никто не отменял. Пусть в свете последних событий встреча с яйцом звучала забавно, но, по крайней мере, теперь можно откинуть варианты со стихийными явлениями и выстраивать свои предположения на менее шаткой основе.       – Слова мои вам кажутся шуткой? – с подозрением уточнила Фишль, озадаченная отсутствием какой-либо реакции.       – Наоборот, – Кэйя потрепал её по плечу. – Ты справилась лучше всего ордена, принесла очень ценные сведения. Эти искатели приключений называли точное место?       Фишль – продуманная девочка – передала кусок карты Каньона Светлой Короны, где довольно чётко была отмечена точка входа в пещеру. Неудивительно, что патрули не дошли дотуда: ни дороги, ни обходного пути – одни скалы, да такие, что без планера и снаряжения не добраться. Их любимый, но немного ленивый Анемо Архонт проделал неважную работу, когда ровнял рельеф местности.       – Они бы нашли там сокровища? – полюбопытствовала Фишль, которую явно поедала совесть: возможно, своей «предательской» выходкой она оставила товарищей без хорошего куша.       – Только неприятности, – честно ответил Кэйя, наскоро проглотив слово «пиздюли» – нужно, нужно через силу приучать себя к приличной речи, чтобы вот так, в окружении детей, не вырвалось случайно! – Но теперь они достанутся исключительно моим рыцарям, так что всё в порядке.       – Благослови вас Анемо Архонт, капитан Кэйя, – вежливо, под стать воскресному дню попрощалась Фишль и убежала, даже не помахав рукой Кли напоследок. Торопилась, скорее всего, чтобы никто из гильдии не увидел её рядом с рыцарями и не сопоставил утечку информации – и очень даже зря. Едва ли кто-то целенаправленно подумает на неё; день, когда искатели приключений научатся держать язык за зубами и меньше сплетничать у всех на виду, наступит явно не скоро.       Кли такой недостаток внимания, разумеется, обидел ещё сильнее, и в итоге последние ступени Собора они преодолевали целую вечность. Оказавшись внутри, Кэйя вспомнил, что так и не решил, куда лучше сесть. Он медленно пошёл вдоль рядов, надеясь, что отличная идея придёт в самый последний момент, но на его пути вдруг возникла сестра Виктория.       – О, нет, капитан Кэйя, – хмуро сказала она. – Не так быстро. Сегодня в Соборе присутствует глава другого государства и прочие иностранные гости, а потому я хочу, чтобы вы немедленно нашли сестру Розарию и удостоверились, что она заранее рассказала вам всё, что хотела. Повторения прошлого воскресения не будет.       – Не будет! – поклялся Кэйя. – Бросьте, сестра Виктория, всё в порядке, я больше ни о чём Розарию не просил. Она сегодня присматривает за порядком снаружи и в Собор не зайдёт.       – Так вот сперва напомните ей об этом, – не пошла на компромисс сестра Виктория. – Иначе я и вас тоже не пущу.       Их разговор мог привлечь ненужное внимание, и последнее, что Кэйе сейчас хотелось – так это чтобы во всех регионах узнали, как заместителя магистра Мондштадта отказываются пускать в городские заведения. Но в его руке всё ещё лежала ладошка Кли, и было совершенно глупо продолжать таскать её за собой по улицам, как и оставлять одну в Соборе.       Накануне Кэйя, конечно, слукавил, когда сказал Дилюку, что ни за что не доверит Кли человеку без Глаза Бога. Жил в Монде один-единственный, которому бы он вручил маленькую подрывницу без страха и опасений.       Аделинда.       Вообще-то в обязанности горничных не входила подработка нянькой, но, само собой, за детьми в особняке Рагнвиндров присматривали хорошо. Однако можно только вообразить, как тяжело удержать от проказ непоседливого ребёнка с пиро Глазом Бога, которого в довесок подначивает другой, лукавый и изворотливый. Молодая Аделинда тогда ещё, разумеется, не дослужилась до старшей горничной, но храбрости среди всех работников ей было не занимать. Она могла хоть голыми руками схватиться за горящую занавеску и засунуть её в ведро с водой, а потом строго отчитать виновников. В каком-нибудь другом доме прислугу за подобное обращение с хозяйскими детьми давно бы уже выгнали, но Крепус, занятый работой, не успевал караулить Дилюка и Кэйю целыми сутками, а потому благосклонно воспринимал любые попытки уменьшить ущерб и разрушения.       Поэтому Кэйя не сомневался: Аделинда, если нужно, и без Глаза Бога отберёт у Кли бомбочку и затушит фитиль прямо пальцами, но ещё скорее – распознает злостные намерения заранее. Её, в конце концов, долгие годы тренировали двое безрассудных мальчишек.       – Доброе утро, благослови вас Барбатос! – затараторил Кэйя, подлетев к скамейке, занятой людьми с «Рассвета». Дилюк выгнул брови, но прерывать не стал – добрый знак расположения. – Госпожа Аделинда, не откажите в маленькой просьбе – присмотрите недолго за Кли? Я по делам, туда и обратно…       – Доброе утро, капитан Кэйя, – Аделинда вежливо склонила голову, но тут же выпрямилась. – А вы всё в делах, как я погляжу, даже в воскресный день. Ну-ка, мастер Дилюк, подвиньтесь немного.       Кли даже понять ничего не успела, как оказалась на скамье, зажатая между Аделиндой и Дилюком. Последний заметно поёжился – но, на удивление, снова промолчал. А вот Кли уже открыла рот, чтобы начать возмущаться, но не успела. Аделинда ловко переключила её внимание на себя и втянула в разговор. Одновременно она помахала рукой Кэйе: что стоишь, ты же бежал куда-то, разве нет?       И Кэйя, выдохнув с облегчением, действительно побежал.       Ему пришлось не только спуститься в нижнюю часть Мондштадта, но и скрыться в пустом переулке: ещё не хватало, чтобы кто-то увидел, как капитан кавалерии карабкается на крыши, цепляясь за перила чужих балконов. Розария для слежки всегда выбирала места повыше, и если он хотел её скорее отыскать, начинать надо было именно с верхотуры.       Но первым делом Кэйя внезапно для самого себя наткнулся на Кэ Цин. Та стояла на четвереньках на краю крыши, высматривая что-то внизу, а рядом с ней устроилась – кто бы мог подумать! – Розария.       Жаль, что вчерашние штаны для верховой езды госпожа Нефритовое Равновесие уже сменила на нечто более свободное и удобное – такой вид пропадал. Кэйя осторожно кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание.       – Доброе утро, дамы, – поздоровался он. – Что-то интересное происходит внизу?       Если он опасался, что Розария с Кэ Цин могут перепугаться и случайно навернуться, то совершенно зря. Обе резко повернули к нему головы, что Дилюковы хищные птицы, а потом Розария бодро подскочила и отволокла Кэйю за локоть на противоположную сторону.       – Роза, – прошептал Кэйя, – это что ещё такое? Ты должна была бороться со злом, а не приводить его на мондштадтские крыши!       – Отстань, – отмахнулась Розария. – Кэ Цин тоже не в восторге от наших рыцарей, вот и бдит, чтобы её драгоценной госпоже ничего не угрожало. Пусть лучше под моим присмотром, чем сама будет везде шариться. Я сперва думала просто за ней присмотреть, но это оказалось куда занимательнее, чем мне казалось. Представляешь, она совершенно не уважает Архонтов!       О-о-о, так вот в чём дело: Розария внезапно нашла себе подругу по разуму. Редко её можно было увидеть увлечённой чем-то, но, кажется, Кэ Цин со своей прямолинейной и своеобразной идеологией пришлась по душе. Признаться, в чём-то Кэйя хорошо понимал подобную точку зрения; вероятно, в нём говорила кровь его предков… а может, и осознание, что уж ему-то помощь Архонтов в этой жизни точно не светила.       – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – вздохнул он. – Просто держи её подальше от ордена и не выпускай из города. Я, честно говоря, тебя искал по другому поводу: сестра Виктория просила напомнить, что в Соборе она тебя видеть сегодня не желает ни под каким предлогом.       – Свершилось! – Розария подняла руки к небесам. – Должно быть, сам Барсибатос направил её мысли в нужное русло. Успокой сестру Викторию, даже близко не подойду. Могу, кстати, и не только сегодня, так ей и передай.       – На такую щедрость, боюсь, даже Барсибатос не способен, – поддел её Кэйя. – А теперь самый главный вопрос от меня: у нас всё хорошо?       Разумеется, не по одному велению сестры Виктории он отправился на поиски Розарии. Это «у нас» Кэйя подчеркнул голосом особо, как бы намекая: сейчас не время для самостоятельных решений и принципиальности.       – У нас всё плохо, – в своей обычной манере ответила ему Розария, – но не хуже обыкновенного, если это тебя утешит. Постарайся уж не испортить за сегодняшний день это хрупкое равновесие.       Обратно на службу Кэйя успел еле-еле; даже двери пришлось осторожно придерживать, чтобы не хлопнуть ими и не привлечь всеобщее внимание. Мест на скамейках, разумеется, уже не осталось. Можно было попытаться приютиться возле Дилюка, но тот ещё в прошлый раз дал понять, что не испытывает огромного восторга лицезреть Ордо Фавониус рядом с собой в Соборе. Ничего не оставалось, кроме как остаться подпирать соборную стену.       Первых рядов, где сидела Джинн, отсюда видно за чужими головами не было, поэтому Кэйя сосредоточился на Кли. Та вертелась как флюгер от Аделинды к Дилюку и, кажется, весьма недурно проводила время, отложив пока свои обиды в сторону. Вот Дилюк поднял руку – замешкавшись, неуверенно – и всё-таки погладил Кли по светлым волосам.       Эту ужасно умиротворяющую картину хотелось навсегда запечатлеть в памяти, и под голоса сестёр Кэйя ненадолго прикрыл глаза.       Потом кто-то осторожно потрепал по плечу, привлекая внимание. Перед ним стояла Донна – романтичная, милая девушка, которой никогда не стать хозяйкой дома Рагнвиндров – и в её глазах светилось участие.       – Просыпайтесь, капитан Кэйя, – прошептала она. – Служба вот-вот закончится.       Он встрепенулся, дёрнулся, ударился головой об колонну – и в самом деле окончательно проснулся. Судя по солнцу, освещающему Собор сквозь цветные витражи, время уже приближалось к полудню, да и церковный хор заканчивал последнюю песню.       – Архонты, Донна, простите! – схватился Кэйя за голову. – Сам не знаю, как это вышло…       – Барбатос знает, как вы тяжело работаете, он простит, – тихо сказала Донна и сочувствующе погладила его кончиками пальцев по рукаву формы, – а вот сестра Виктория – вряд ли.       Она тихонько шмыгнула на своё место, будто и не случилось между ними никакого разговора; огладила юбку. Повезёт, если только одна наивная и добросердечная Донна наблюдала за мирно дремлющим у стены – точно лошадь в стойле – капитаном...       Лиза сегодня вечером может сколько угодно разбрасывать укоризненные взгляды, но весь активный состав Ордо Фавониус стимулирующими средствами напоит, и начнёт прямо с Джинн и Кэйи. А может, лично ему следует прибегнуть сразу к помощи Альбедо и невероятным алхимическим препаратам… Кэйя один раз после такой надбавочки три дня носился как угорелый, а потом больше суток его не могли добудиться никакими способами. Пришёл в себя он только в больничном крыле Собора, где его готовились не то лечить, не то сразу отпевать.       Где-то там, впереди, Кли вцепилась в Аделинду и не отлипала. Подавив в себе малодушное желание сбежать до того, как её сдадут обратно на руки Ордо Фавониус, Кэйя собрался с силами и отлепился от стены.       День неумолимо продолжался.              – Вы меня в гроб загоните, – уныло, монотонно сказал Альбедо. Он за годы жизни в Мондштадте нахватался типичных человеческих фразочек, но употреблял их так, что аж оторопь брала. Как-то раз он даже интересовался у Кэйи: тебе как, нормально через слово поминать Архонтов и Бездну, ничего не жмёт нигде? Кэйе, честное слово, не жало. Он так и ответил, что его мондштадтская половина подобные обороты всецело одобряет и поощряет, так что хватит глупые вопросы задавать.       Сам Альбедо так и не приучился взывать к Архонтам, но на заметку мысль взял и свою речь с тех пор разнообразил.        – Не прибедняйся, Джинн как-то справляется, и ты справишься, – преувеличенно бодро сказал Кэйя. – Подумаешь, попросили поработать магистром пару дней. Зато ты не идёшь на благотворительный вечер – всё, как ты и хотел!       – Вы вообще не спрашивали меня, чего я хотел, – педантично поправил его Альбедо.       – Конечно, не спрашивали. Это называется субординация.       Замена одного капитана на другого влекла за собой куда более серьёзные последствия, чем казалось. Ордо Фавониус, лишившись на целый вечер всей своей верхушки, практически сиротел – и за магистра в нём вынужден был остаться Альбедо. Полбеды, коли бы всё ограничилось одним днём. Но, если разговор с Нин Гуан пройдёт успешно, кому-то определённо придётся отправиться ловить нарушителей границы, и в ордене вновь произойдёт резкая ротация кадров.       Именно поэтому Альбедо сейчас сидел в кабинете магистра и наводил порядок на столе согласно своим вкусам. Кэйя обошёл стол сбоку и полюбовался, как его мыски покачиваются в воздухе: стул принадлежал Варке вообще-то, и если высокой Джинн ещё было более-менее удобно, то Альбедо до пола не дотягивался.       – Ладно, не драматизируй, – Кэйя переставил армиллярную сферу, которую Джинн в минуты задумчивости любила вращать, на книжную полку, чтобы освободить место на столе. – Тебе всего-то нужно проверять патрули и читать утренние донесения. Всякие мелочи вроде судебных слушаний подождут, а пропавшими кошками займутся лейтенанты. Поверь, куда более выгодное положение, нежели у нас с Джинн. Но я к тебе, собственно, не за этим. Будь добр, сделай так, чтобы я не смог уснуть в ближайшие пару дней.       – Это твоя фирменная шутка, или ты просишь у меня зелья? – поднял брови Альбедо. – Почему не у Лизы?       – Она организует мне лекцию о спасении души и тела и выдаст что-нибудь совсем слабенькое, – отмахнулся Кэйя. – И это не шутка, у меня сейчас на них даже сил нет. Не волнуйся, для всех остальных зелья сварила Лиза, но лично мне нужно что-нибудь покрепче. Отосплюсь потом, когда всё закончится.       – А в прошлый раз лекцию Барбара организовала мне, – заупрямился Альбедо. – Сказала, что мы с тобой – криминальный дуэт, за которым нужен глаз да глаз; что ты всегда увлекаешься процессом и забываешь о последствиях, а я тебе в этом потворствую. Но я могу её понять: на тебя даже целительская магия не действовала, а я ходил вокруг и уверял всех – и себя в первую очередь – что такого эффекта мои зелья обычно не дают.       – Мо-о-ожет быть я немного переборщил с дозировкой и немного подзабыл твои рекомендации… – протянул Кэйя и получил в ответ Очень Укоризненный Взгляд.       Подумать только, ещё два года назад Альбедо не умел так вовсе. Смотрел как в пустоту, равнодушно, с каплей научного интереса – и не более того. Всё-таки в постижении искусства человеческих эмоций он продвинулся далеко; во всяком случае, познал необходимость их выражения. Раньше это всё казалось ему бесполезной шелухой.       – Я при тебе выпью, – поклялся Кэйя. – Ровно столько, сколько отмеришь. Альбедо, я серьёзно собираюсь закончить всё за двое суток. Мы уже знаем, где наша проблема находится территориально, и решим её – с помощью Лиюэ или без. Но – Бездна подери, Каньон Светлой Короны! Я своими силами дотуда просто не дойду, не говоря уже о том, чтобы сражаться.       Альбедо нехотя поднялся и поманил за собой. Вообще-то, Барбара была не права: ничего он Кэйе не потворствовал, даже наоборот, с возрастающим интересом наблюдал за здоровьем и благополучием. Мотивировал он это недостатком данных о том, чем люди Каэнрии отличаются от остальных жителей Тейвата. К примеру, как сказывается на их развитии переизбыток солнца? Непривычный климат? А что там с проклятьем?       Они поднялись на второй этаж, в алхимическую лабораторию. Сахароза приветливо помахала рукой и вернулась к усеянному колбами столу: кажется, проводила какие-то замеры и заносила их в толстый потрёпанный журнал.       – Она нас не услышит, – заверил Альбедо, заняв противоположную сторону лаборатории. – Когда Сахароза занята, все посторонние звуки для неё – просто белый шум. Ты ведь пришёл не только за зельем, так?       – Так, – сознался Кэйя, устраиваясь на табурете. Альбедо загремел склянками – зелье он явно собирался смешивать прямо здесь и сейчас. – Я хотел, чтобы ты ещё раз послушал всё, что я знаю, и сделал какие-нибудь выводы.       Альбедо махнул рукой – видимо, его занятость не превращала окружение в белый шум – и Кэйя начал историю с яйцом с самого начала, стараясь не упустить ни одной детали. Была у него эта особенность: он гораздо лучше переваривал и рассортировывал информацию тогда, когда рассказывал её кому-нибудь на манер учителя. Иногда даже делал и менял выводы прямо по ходу своего рассказа.       Раньше они с Дилюком так и готовились к любым экзаменам: один рассказывает, второй слушает – оба запоминают. Теперь, чтобы заставить Дилюка хоть немного побыть терпеливым слушателем, нужно было как следует его сперва обработать морально.       – И всё-таки яйцо… – пробормотал Альбедо, смешивая на подложке какие-то цветные порошки. – Не знаю, какой ты вывод хочешь от меня, но послушай: в этом деле замешан как минимум один профессиональный алхимик. А раз так, то весь… проект, эксперимент, исследование, называй это как хочешь, находится в ведомстве Цисин. Это здесь, в Мондштадте, про алхимию практически никто не знает. Там же есть особый департамент, есть союз алхимиков, и без их ведома никто даже чихнуть не посмеет.       – У нас тоже есть союз алхимиков, – заспорил Кэйя.       – Правильно. Он состоит из трёх человек, и его возглавляю я. И возжелай я в своей лаборатории на Хребте вырастить нового живого человека или создать оружие массового поражения – никто из вас об этом не узнает, потому что я и отчитываться не стану, а на проверки у вас не хватит ни знаний, ни ресурсов. Ты же не думаешь, что учитель отправила меня в Монд только потому, что здесь жила Алиса?       Ничего Кэйя не думал. Историю Альбедо он знал преотлично, потому что поначалу тот даже не думал что-либо скрывать и утаивать; просто не видел в этом смысла. Теперь уже, конечно, научился делить информацию на своевременную и не очень.       – А ты уже начал? – заинтересовался Кэйя. – Ну, выращивать?       – К сожалению или к счастью, я ещё не достиг уровня учителя, и знаний мне не хватает, – хмыкнул Альбедо.       Он, наконец, удовлетворился полученной смесью, залил её жидкостью – хотелось бы надеяться, что просто водой – и принялся методично взбалтывать в колбе. Понюхал, кивнул и протянул Кэйе.       – Она и должна быть такой? – опасливо спросил Кэйя; цвет вышел болотистым, а консистенция густая; на вид – совсем как ряска у пруда в конце лета. – Ну… ты же даже не варил ничего и не нагревал…       – Не все вещества требуют долгой термической обработки, – терпеливо ответил Альбедо. – Пей.       Пресловутая ряска на вкус однозначно приятнее. В детстве Кэйя достаточно много времени провёл, барахтаясь с Дилюком во всех возможных водоёмах Монда, и ему было с чем сравнивать. Наверное, неземное отвращение всё-таки отразилось на его лице и здорово позабавило Альбедо, потому что тот уточнил:       – Невкусно? Прости, не подумал, что тебе, как Кли, нужны вкусовые добавки в зелья.       – Хватит уже, дай лучше запить, – прохрипел Кэйя и присосался к протянутому графину с водой. Судя по совершенно неалхимическому виду – узорный бок, вычурная ручка, – стоял он здесь именно для бытовых целей, а не экспериментальных.       На натужные хрипы обернулась Сахароза, но, удостоверившись, что гость находится под присмотром главного алхимика и не тянет своевольно руки к реагентам, вновь уткнулась в расчёты.       – Ты, кстати, не прав, – немного избавившись от мерзкого привкуса, сказал Кэйя. У него на глазу аж слёзы выступили, и он стёр их тыльной стороной ладони. – У нас в Мондштадте есть отдел расследования магических преступлений, название рабочее. Разумеется, помимо восьмого подразделения «магических штук» под руководством капитана Нимфы, которое нынче всё ушло в экспедицию.       – Но? – уточнил Альбедо.       – Но он состоит из одной Розарии. И поскольку официально так и не был принят в связи со… смещением с должности человека, отвечавшего за этот проект… В общем, Роза терпеть не может, когда об этом упоминают. Но если ты вздумаешь проводить слишком опасные эксперименты втайне от нас, то, вероятно, познакомишься с концептом поближе.       – А, – покивал Альбедо. – Сестра Розария.       На почве подозрительных экспериментов, прогулок по горам и тёмного прошлого у них с Розарией конфликт уже возникал. Обе стороны остались не очень довольны друг другом, но, насколько мог Кэйя судить, разошлись с миром. Однако что там творилось в голове у Розарии, строго следящей за всей нелегальщиной Монда, знал один только Барбатос. И то не факт.       Медленно, но верно болотистая жижа внутри Кэйи начинала действовать. Сперва – бодрящий эффект, как после пяти кружек сумерского кофе, потом – купирование всех симптомов усталости. В общем, оно того стоило, даже несмотря на мучительный откат.       – Ну-с, мне пора собираться, спасибо за помощь, – помахал он рукой, но Альбедо шагнул вбок и преградил путь.       – Вот бумага, – сказал он. – Вот перо и чернила. И ты не выйдешь отсюда, пока не напишешь расписку для Барбары. Я приложу её к твоему бездыханному телу, если ты снова загонишь себя до крайней степени и рухнешь на месте.       И Кэйе волей-неволей пришлось подчиниться.                     К огромному изумлению Кэйи в поместье Гуннхильдр вечером его впустили безо всяких проблем и сразу повели вглубь комнат.       – Вы – почётный гость, – вежливо сказала горничная в ответ на его молчаливое удивление. – Проследуйте сюда, пожалуйста.       Вместо большого зала для приёмов сопроводила – ни больше, ни меньше! – в дамскую гардеробную и, не успел он задать наводящие вопросы, захлопнула дверь за спиной.       – Не пугайтесь, капитан, – раздался голос Джинн из-за цветастых ширм. – Это я попросила привести вас ко мне.       Кэйя заглянул с опаской: он, конечно, видел Джинн в любом виде, но не стоило так явно демонстрировать это при слугах госпожи Фредерики. Однако тревожился он напрасно: прекрасная наследница клана, полностью одетая, стояла на скамеечке и созерцала суету вокруг, пока горничные возились с подолом её платья.       – Изумительная, – сказал Кэйя. – И это не пустая похвала, поверьте.       Было отчего восхититься: Джинн походила на изысканное произведение искусства, на изящную статуэтку лучшего скульптора. Кэйя бы пожал руки всем и каждому причастному к созданию шедевра. Единственное, что омрачало вид – отсутствие радости в её глазах, но и это поправимо: на людях Джинн расцветёт и будет источать благосклонность, как её учили.       – А что под юбкой? – мимоходом полюбопытствовал Кэйя.       Джинн могла бы ответить вслух, но, к ужасу горничных, просто подобрала подол и без лишних слов задрала. Под платьем на ней были тонкие, облегающие бриджи до середины бедра, и Кэйя показал большой палец в знак одобрения. Наверняка этот элемент одежды добавили без ведома матушки, но Джинн прекрасно знала, что иногда нужно «удирать огородами» или доставать из воздуха оружие, и без малейших сомнений собиралась пожертвовать платьем ради удобства.       – Вы, капитан, тоже сегодня блистаете, – улыбнулась Джинн. – Давно я уже не видела вас при полном параде.       Заслуга в блистательности была ни разу не капитанская. Кэйя отловил в коридорах Ноэлль и попросил срочно сделать что-нибудь хорошее, чтобы все ахнули. Альбедо в спину издевательски крикнул: «Возьми костюм, который мне пришлось себе покупать!» – всё никак не мог простить, что на торжественный приём чуть не заслали его. Но Ноэлль перетрясла весь гардероб у Кэйи дома и составила из парадной и выходной одежды вполне себе отличный комплект: что-то среднее между официозом Ордо Фавониус и элегантностью торжественного приёма.       – Не посрамлю достоинство рыцарей Мондштадта! – отдал честь Кэйя. Джинн одобрительно кивнула и мягко отстранила от себя горничных.       – Всё, довольно, – попросила она. – Это платье не станет лучше, а нам уже пора, приём вот-вот начнётся. Отпускайте меня.       Платье не предусматривало перчаток, и Кэйя, чтобы не хвататься голыми руками, по-джентльменски подставил плечо – помочь Джинн спуститься вниз. Та осторожно приземлилась, звонко цокнув каблуками, и поспешила прочь. Пришлось наспех поблагодарить горничных и устремиться за ней.       – Какой у нас план? – спросила Джинн сразу после того, как они свернули в пустые коридоры.       – Ты играешь роль самой прекрасной женщины Тейвата и перетягиваешь на себя внимание, я играю роль самого блистательного и надёжного рыцаря ордена, а потом зажимаю Нин Гуан где-нибудь в углу и задаю ей решающий вопрос, – предложил Кэйя. – Главное – ни в коем случае не встревай в наш с ней разговор. Ты сегодня – лицо Мондштадта, не стоит ввязываться в политические игры от имени всего города. Пусть лучше это выглядит так, будто лиюэской делегацией заинтересовалась наша разведка.       – После приёма встретимся или в моей комнате, или уже в ордене, – твёрдо кивнула Джинн. – Как бы ни закончился сегодняшний вечер, будем действовать, не дожидаясь утра.       Кэйя воровато оглянулся и, убедившись, что поблизости никого нет, сунул в руку Джинн склянку с зельем.       – Стимулирующее, – пояснил он. – Довольно мягкое, я захватил у Лизы.       – А тебе? – Джинн сразу же откупорила флакон и выпила содержимое одним глотком. Это её доверие приводило Кэйю в немыслимый ужас. Если вдруг однажды жизнь повернётся не самой благопристойной частью, и ему придётся играть за другую сторону… Его могут вынудить, например, подать совершенно другое зелье, которое Джинн, его хорошая, родная Джинн выпьет без малейших вопросов, и даже задыхаясь в агонии до последнего не поверит в чужое предательство.       – А я уже, – Кэйя демонстративно похлопал себя по бокам, показывая, что больше с собой ничего нет; правда, опустил тот момент, что его зелье было вовсе не от Лизы. – Теперь у нас, во всяком случае, есть весомый стимул разобраться в ситуации как можно быстрее. До того, как наступит откат и мы отключимся прямо посреди улицы.       – Надо постараться, – Джинн тоже оглянулась и, пока никто не видит, засунула пустую склянку за занавеску, на подоконник. – Потом заберу и выкину. Идём. Тебе нужно выйти через этот коридор в главный холл, а оттуда уже – в банкетный зал. А я найду матушку. Не забудь, если вдруг что-то случится, передашь мне сообщение через любую горничную. И… давай всё-таки постараемся не испортить матушкин вечер.       – Этого мне бы хотелось меньше всего, поверь…       Чтобы каждый мог по достоинству оценить задумку с гербом на платье, волосы Джинн горничные перевили сапфировыми нитями и уложили на правое плечо. В неярком коридорном освещении мелкие драгоценные бусины загадочно блестели, отчего казалось, что кто-то просыпал сверху волшебную пыльцу.       Многие, точно зачарованные, потянутся сегодня к этой красоте и понесут в другие страны вести о прекрасном магистре Монда. Но, признаться, Кэйе всегда больше по душе была другая Джинн: та, которая гуляла за руку с Кли, засыпала щекой на остром уголке книги до вмятинки на коже и одним движением руки воздвигала защитную стену из ветра.       Не теряя времени даром, он быстрым шагом пересёк коридор, вышел в холл и влился в толпу.       Шумные, торжественные приёмы Кэйе, по правде говоря, даже нравились. Можно беспрепятственно попивать вино из услужливо подставленного бокала, прогуливаться между гостями, собирать самые свежие слухи в усиленном режиме и подсматривать из тени за чужими тайными встречами, сделками и свиданиями. Но сегодня ему пришлось заменить алкоголь на – кто бы мог подумать! – виноградный сок. Из всех предложенных напитков лишь он походил внешне на вино, а строить из себя трезвенника перед публикой по меньшей мере глупо. Разумеется, в любом ином случае можно было не мучить себя и взять настоящее вино, просто цедить его весь вечер со скоростью черепахи – но мешать градусы с зельями Альбедо стал бы только совсем отчаянный и бесшабашный человек.       Да и следить за чужими разговорами Кэйя не успевал, вынужденный больше вести свои собственные. Как капитану Ордо Фавониус ему пришлось поздороваться чуть ли не с каждым главой гильдий и организаций, справиться о здоровье и делах, пообещать долгое и плодотворное сотрудничество, заверить в безопасности дорог…       Уже к концу первого часа морально Кэйя чувствовал себя как отжатый закатник, из которого по капельке выцедили весь сок. Он подхватил с подноса бокал с водой – выполоскать изо рта виноградный привкус и освежиться – и наконец-то смог немного притормозить и осмотреть весь зал.       Нужно было найти людей из лиюэской делегации и понаблюдать за их действиями, но взгляд Кэйи невольно прикипел к танцующей посреди паркета паре. Остальные вежливо расступались перед ними и беззастенчиво глазели, и в том Кэйя винить их не мог.       Джинн и Дилюк рядом вообще иногда смотрелись так, будто судьбой друг другу предназначены, – и если бы Кэйя не знал обоих лучше, то сам бы подумывал о том же. Даже издалека было видно, что оба улыбаются: рука Джинн в чужой руке, тела так близко, что даже зазора между ними нет, алое и светлое вперемешку. Половина зала сейчас завидовала Дилюку, другая половина – Джинн, и только Кэйя, наверное, завидовал обоим сразу и немного по-другому.       – Что, – раздался голос у него над ухом, – любуетесь, капитан Альберих?       Кэйя нервно дёрнулся и обернулся, потому что не ожидал, что госпожа Фредерика снизойдёт сегодня до разговоров с ним.       Выглядела она… на удивление обычно. Да, красивое платье и причёска, да, фамильные украшения и горделивая осанка. Но всё-таки на фоне некоторых гостей, разодетых в пух и прах, – слишком просто. Это могло значить лишь одно: весь сегодняшний приём был устроен не столько ради налаживания дипломатических отношений, сколько ради Джинн, блистающей в свете люстр. А танец с первым женихом и богатейшим человеком Мондштадта только добавил шарма к её образу.       Удивительно, конечно, как твёрдая духом Джинн в руках своей матери абсолютно добровольно становилась послушной марионеткой. И куда более удивительно – это всегда работало в положительную сторону.       – Чувствую чувства, – доверительно сказал госпоже Фредерике Кэйя. – Знаете, такие интересные ощущения, как будто мой лучший друг уводит моего любимого человека.       – Вот только Джинн – не твой любимый человек, – заметила госпожа Фредерика. – А Дилюк – не твой лучший друг.       – Ауч, ну зачем вы так! – поморщился Кэйя, приложив руку к груди, а про себя подумал: вот уж мастер выбирать формулировки! Ну кто бы ещё мог так едко и двусмысленно уколоть словами...       Окружающие их разговора не слышали. Госпожа Фредерика улыбалась, и, разумеется, у всех складывалось ощущение, будто она остановилась перекинуться парой слов с представителем Ордо Фавониус, выразить благодарность за верное служение городу и всё такое. Никогда в жизни она не стала бы выметать сор из избы, и дочь тоже соответствующе воспитала. Не произойди на днях шаткое примирение Джинн с Дилюком – та всё равно бы подала руку и позволила повести себя в танце.       – Осуждаешь? – вдруг спросила госпожа Фредерика.       – Что?.. – переспросил Кэйя, но тут же догадался, что она имела в виду. – Нет, разумеется, нет. Как можно. Этот вечер – великолепный шанс и для вас, и для города, и, в первую очередь, для Джинн укрепить свои позиции. Напротив, я преклоняюсь перед вашей прозорливостью.       Госпожа Фредерика посмотрела снисходительно. Действительно, будто бы ей нужны такие дешёвые похвалы, и тем более – от неопытного юнца.       – Вообще-то я подошла сказать: если вдруг ты потерял Волю Небес, то она оставила в зале вместо себя секретаря, а сама прячется на правом балконе.       Кэйя наскоро огляделся. Действительно, Ганьюй, блаженно улыбаясь, беспрестанно кивала в ответ какому-то тучному торговцу, пытающемуся добиться её благосклонности. Это он напрасно, конечно; речи его совершенно точно обтекали секретаря Цисин и надолго в её голове не задерживались. Лиюэсцы прибыли сюда не ради контрактов и на всякую чушь размениваться не собирались.       – Спасибо, – поблагодарил Кэйя. – Я в самом деле собирался отправиться на поиски Воли Небес. Если позволите…       – Я отправлю своих людей на ту сторону зала, – сказала госпожа Гуннхильдр. – На случай, если что-то пойдёт не так… Не кривись, капитан Кэйя, они не станут подслушивать. Простая мера предосторожности. И всё-таки постарайся дать мне знать, если вы вздумаете устроить здесь бойню – дипломатическую или бесстыдную базарную.       – Ничего не будет, всего лишь разговор! Я не посмею испортить ваш вечер, просто напомню незваным гостям о правилах приличия.       Он отдал честь, и госпожа Гуннхильдр поклонилась ему, сдержанно и аристократически. Но, судя по шепоткам вокруг, их обмен любезностями незамеченным не остался. Люди смотрели и мотали на ус: Ордо Фавониус и аристократия Монда ныне в прекрасных отношениях!       Чудесный, замечательный бонус от госпожи Гуннхильдр.       Если Нин Гуан действительно на балконе «пряталась», то это надолго; и Кэйя не стал торопиться. Вместо этого он сделал круг по залу, выцепил в толпе русую макушку и, протиснувшись вперёд, взял Лизу под локоток.       – Прекрасная госпожа танцует? – осведомился он.       – Такому мужественному милашке грешно отказать, – промурлыкала Лиза, разрешая увести себя в центр зала.       Танцевать с Лизой было просто и удобно: она, подвижная и грациозная, никогда не путалась в шагах, не оттаптывала ноги и позволяла вертеть себя как угодно. Эдакая легковесная кокетка. Мужчины как правило велись на её очарование слишком легко и соглашались на любое Лизино предложение, забывая о том, что перед ними лучшая выпускница Академии за прошедшее столетие. Эту науку – быть дурочкой напоказ – она совершенно точно подхватила где-то в Сумеру и потом закрепила своими умными книжками о человеческих чувствах, желаниях и пороках.       – Как проходит вечер? – вполне искренне поинтересовался Кэйя. – Успела выбить из кого-нибудь выгодные контракты?       – А то! – оживилась Лиза. – Всё просто замечательно: наконец-то я смогла поймать всех этих мудрых, власть имущих толстосумов в одном местечке. Я решительно настроена выбить для перспективных мондштадтских детей возможность бесплатно обучаться за рубежом, в нормальных школах и академиях. Какая потеря: те, кто сумел бы через десяток лет сдвинуть с места тяжёлый булыжник науки, просиживают штаны в воскресной школе. Нет, так не годится.       – Надо попросить магистра учредить ежегодную городскую премию за социальную работу, – пошутил Кэйя. – Ты, может, и ленишься, когда речь идёт о работе в ордене, но ни один ребёнок от тебя не уйдёт несчастным!       Лиза засмеялась.       – А получит эту премию всё равно госпожа Фредерика, – заметила она. – Нет уж, спасибо, не ради славы и почёта я этим занимаюсь. Зачем мне тогда связи в мировых научных кругах, если я ими не сумею распорядиться правильно?       Ну вы только посмотрите, какая умница.       Ещё пару минут насладившись приятным танцем, Кэйя наклонился к уху Лизы и пробормотал:       – Если ты пока закончила со своими делами, не протянешь ли руку помощи? Мне нужно поговорить с Нин Гуан во-он на том балконе. Ты не могла бы ненавязчиво поприсутствовать снизу и покараулить?       – Чтобы посторонние не подслушали, или чтобы госпожа Воля Небес не перепрыгнула через перила балкона, спасаясь от твоего настойчивого внимания? – хихикнула Лиза. – Конечно, покараулю, можешь на меня рассчитывать. Сейчас отдышусь и выйду прогуляться в сад.       Признаться, Кэйя и сам не знал, какой исход вероятней всего – даже принимая во внимание невероятную картинку, где Нин Гуан в самом деле перекидывает ноги через парапет и прыгает вниз, подобрав юбки, лишь бы не отвечать на капитанские вопросы.       – Спасибо, Лиза, – поблагодарил он. – Прости, что даже сегодня, в нерабочее время, прошу тебя побыть рыцарем Ордо Фавониус.       – Ай, ну какой из меня рыцарь! – Лиза легонько шлёпнула его ладонью по плечу. – Обычный библиотекарь, а теперь, стараниями нашего магистра, ещё и самую капельку секретарь. А у секретарей выдающихся личностей выходных не бывает. Отсчитывай десять минуточек – и можешь приступать. Удачи тебе, капитан Кэйя. От твоих слов зависит благополучие Монда.       Непонятно, хотела Лиза его поддержать или предостеречь последними словами, но Кэйе легче не стало в любом случае. Если здесь и сейчас ему не удастся проложить мостик к сердцу – точнее, к разуму, потому что наличие у госпожи всея Лиюэ сердца ещё никто не доказал – Нин Гуан, то им с Джинн в итоге придётся очень тяжко. Они и без того недавно рискнули, пойдя на прямой конфликт с Фатуи, а теперь им предстоит доставить множество неприятных мгновений всем присутствующим на мероприятии иностранным гостям.       Отвратительная перспектива.       Ничего, мрачно решил Кэйя. Ничего. Когда всё закончится, он пойдёт в таверну и напьётся с Розарией и Венти так, что Дилюку придётся за шкирку вытаскивать их пьяные тела наружу. Чтобы ни единой мысли в голове, чтобы с утра все проблемы на фоне раскалывающейся головы показались мелкими и незначительными…       Нин Гуан в самом деле стояла на балконе в одиночестве, с бокалом вина в руке, и пристально смотрела куда-то вглубь мондштадтских переулков. Она даже не пыталась сделать вид, что ей интересен торжественный вечер, хотя обычно мероприятия подобного рода лиюэсцы, ценители контрактов и деловых партнёрств, не упускали. В любое другое время Кэйя бы удивился, но сейчас точно знал, что занимают её голову иные мысли, безрадостные и непростые.       – Добрый вечер, госпожа Воля Небес! – бодро поздоровался он. – Вы довольны сегодняшним приёмом? Мондштадт уже отвык от шумных вечеров с гостями из разных стран – надеемся, что мы не ударили в грязь лицом и ничем не обидели драгоценных партнёров.       – Приём великолепен, – рассеянно ответила Нин Гуан. – Госпожа Гуннхильдр – прекрасная хозяйка. Эта поездка в Мондштадт принесла нам только положительные эмоции, сэр Альберих.       – Я рад, я рад, – Кэйя знал, что нужно подвести разговор к интересующей его теме осторожно, аккуратно и исподволь, но всё же не видел в этом смысла. А потому сосредоточился и небрежно добавил. – Значит, вы уже нашли то, что потеряли?       – Потеряла? – эхом отозвалась Нин Гуан.       – Да, потеряли. Например, чьё-то драгоценное яйцо.       Она – подумать только! – даже в лице не изменилась. Ни единый мускул не дрогнул, глаза не выдали растерянности, хотя Кэйя гордился тем, что умеет «читать» людей даже по малейшим признакам.       – Боюсь, я не совсем вас понимаю, – Нин Гуан была сама вежливость. – Что за яйцо? Это какая-то сложная метафора? Если хотите что-то узнать, сэр Кэйя, то лучше спросите об этом прямо, не играйте в загадки.       – Бросьте, – засмеялся он. – Вы ведь сами только вчера в открытую искали способ покинуть город и надзор Ордо Фавониус. Мы с вами оба прекрасно знаем про яйцо, которое вы стремитесь найти и вернуть назад в Лиюэ – согласитесь, нельзя просто взять и случайно угадать такую специфическую вещь. Я лишь надеюсь, что вы проявите благоразумие и согласитесь на сотрудничество.       – Иначе – что? – Нин Гуан отпила из своего бокала и склонила голову к левому плечу.       – Иначе в завершение вечера магистр Джинн объявит о введении военного положения на территории Монда, – просто сказал Кэйя. – Примерно как вы несколько лет назад поступили с Разломом и в результате выдворили всех лишних людей за пределы страны. Сделаем это прямо здесь, перед всеми иностранными гостями.       – Вы на это не пойдёте, – отрезала Нин Гуан твёрдо. – Закрытие границ, даже ненадолго, обнажение внутренних проблем – всё это отбросит Монд в прошлое, вернёт вас к тому, с чего вы начинали четыре года назад, сэр Альберих.       На примере Инадзумы весь мир успел убедиться, чем страшна изоляция. Крах экономики, гражданская война, неудачные сделки и коррупция. Последнее Мондштадту, конечно, после ухода практически всей верхушки Ордена, не грозило: самым ужасным проявлением коррупции у них были разве что яблоки Герты да бесплатное вино для Венти. А вот испорченные отношения с другими странами и приостановка торговых соглашений сильно ударят по стране. Во время нападения Ужаса Бури они смогли выкрутиться. Смогли бы и сейчас, если бы не одно «но».       По-другому Нин Гуан никак не напугать.       Одной-единственной вещи боялась Воля Небес, раз развела такую секретность вокруг цели своего приезда: гласности. В самом деле, Кэйя понятия не имел пока, как Цисин связаны с опасностью, засевшей где-то в мондштадтских лесах, и связаны ли вообще. Но предугадать мысли Нин Гуан совершенно не трудно: Монд прилюдно объявит о своей проблеме, закроет границы и бросит все силы на разрешение ситуации. А потом заставит тех, кто перенёс яйцо, подписать любые бумаги о причастности Цисин, и предаст материалы дела огласке. И тогда Лиюэ пострадает вслед за ними.       Нин Гуан определённо судила по себе: её Ночная Орхидея поступила бы именно так. Под некоторым, скажем, давлением люди имеют свойство признаваться абсолютно в любых грехах и утягивать за собой тех, на кого укажет палач. Кэйе же Джинн, вообще-то, обычно так делать не разрешала, но Нин Гуан об этом знать не стоило.       – Мы на это пойдём; тем более, нам даже известно точное местоположение, – не менее твёрдо ответил ей Кэйя. – Если только вы не решитесь на сотрудничество, чтобы обе наши страны остались в итоге в выигрыше. Мы не просим о многом: расскажите, что происходит, помогите справиться с проблемой и забирайте своё яйцо. Нам нужна лишь безопасность Монда.       Нин Гуан повертела в пальцах ножку бокала. Затем отставила его на перила и призвала курительную трубку, заранее набитую табаком.       – Признаться, я вас недооценила, сэр Альберих, – протянула она. – Но теперь, разумеется, буду иметь в виду.       Вот оно, самое неприятное. Кэйя уже давно усвоил правило, что раскрывать свои способности и таланты можно только перед теми, кто уже никогда ничего не расскажет, в самый последний миг их существования. Тех же, с кем ещё предстояло работать, лучше оставлять в относительном неведении, преподносить итог как череду случайностей и закономерностей.       Но с Нин Гуан бы это не сработало. В глазах остальных регионов нынешний Монд справедливо считался мелкой сошкой, и таланты в нём водились соответствующие, региональные. Теперь же, вернувшись в Лиюэ, Нин Гуан определённо обновит данные своей разведки, и госпожа Ночная Орхидея перенесёт капитана кавалерии Ордо Фавониус из одного своего списка в какой-нибудь другой – а в том, что у неё такие списки имеются, Кэйя даже не сомневался.       – И всё-таки я ошиблась: не похожи вы на вашего лиюэского коллегу. Она никогда не выскажет утверждение вслух до тех пор, пока не будет абсолютно уверена в его правоте и состоятельности. Вы же предпочитаете тыкать пальцем в небо и следить за реакцией собеседника: попали? Не попали?       – Но я же на этот раз попал, – напомнил ей Кэйя. – Так стоило ли растрачивать себя на бесконечные проверки?..       Нин Гуан провернула трубку на пальце, пожала плечами, будто пытаясь сказать: да дело ваше, конечно.       – Вы не против, если я закурю? – спросила она.       – Не против, но, боюсь, что в отличие от мастера Рагнвиндра не сумею поднести вам огонька, – Кэйя похлопал себя по бокам. – Не подумал, что на торжественном вечере мне могут пригодиться спички.       – Там, за дверью, нас с вами караулит целый штат людей, как ваших, так и моих. У кого-нибудь да найдутся.       – Ах, если бы они были моими… – пробормотал Кэйя. – Это люди хозяйки особняка, а ими я командовать, пожалуй, не рискну.       Но всё же вышел за дверь и попросил помощи. Довольно быстро для Нин Гуан принесли спички, дверь на балкон закрылась, и они вновь остались вдвоём в тишине. Нин Гуан принялась неторопливо раскуривать трубку, за неимением тампера прижимая табак прямо своим кольцом.       – Буду кратка, – наконец, сказала она, – но начну с самых истоков. Вы, конечно же, знаете эту историю, как Лиюэ остался без Архонта.       – Конечно же, – кивнул Кэйя. – Весь Тейват знает.       – Вот, – Нин Гуан указала на него кончиком трубки. – В этом-то и корень проблемы: знает весь Тейват. В других регионах Архонты могут не являться людям столетиями, устраивать жестокие репрессии или отказываться помогать своему народу, могут здравствовать или быть немощными, но лишь история Лиюэ стала достоянием общественности. Вы в политике что-то да понимаете. Наша страна – лакомый пирог, кто откажется воспользоваться ситуацией и, вслед за Снежной, отщипнуть кусок?.. Верно, никто. Долгое время мы искали выход и решили, что укреплять Лиюэ нужно всеми возможными средствами.       Госпожа Воля Небес не была неправа. Сейчас их спасали только деньги, репутация, влияние и волшебный коллективный мозг Цисин, но в любой момент ситуация могла перемениться.       – Властелина Камня с нами больше нет, – продолжила Нин Гуан. – Адепты не всегда вовремя снисходят до помощи простым смертным. Как вы могли узнать из последних слухов, у нас всё в порядке с вооружением. Но, кроме того, нам нужно и живое оружие. Поэтому мы начали проект по выращиванию… скажем, «божественных зверей», послушных нашей воле. Дрессированных, если вас не устраивает предыдущая формулировка.       Возможно, если бы Кэйя не был знаком с Альбедо и не знал его историю досконально из первых уст, он бы не отреагировал так бурно. Возможно, родись он у обычной мондштадтской пары, не воспринял бы всё слишком остро. Но судьба распорядилась иначе, поэтому на словах про «выращивание» по его спине пробежал холодок, а потом его накрыло непередаваемым ужасом.       – А знаете, кто ещё в своё время выращивал сторожевых собачек? – сказал он, мимоходом удивляясь, как спокойно прозвучал его голос. – Рейндоттир из Каэнрии. Вы же… вы же умная женщина, госпожа Нин Гуан, и наверняка хорошо знаете историю. Если не нравится пример пятисотлетней давности – просто посмотрите на Драконий Хребет с его уничтоженной цивилизацией, вам же в окошко Небесного Дворца хорошо видно. Вы решили спасти Лиюэ или же окончательно уничтожить?       – Именно поэтому я и не хотела говорить, – клубы белого дыма от трубки в сумерках придавали Нин Гуан таинственности. – Это не такие сторожевые собачки, наши – совсем маленькие и ручные. Разумеется, перед тем, как приступать к эксперименту, я много совещалась с людьми, адептами и представителями иных рас. Мы не собирались идти по тому же самому пути, что и Каэнрия, и обращаться к достижениям алхимии. Вместо этого мы выбрали то, что даровано нам самой Селестией и основами мироздания: силу элементов и артерии земли. Попробую объяснить разницу. Алхимия пытается создать искусственную жизнь по образцу и подобию настоящей. Сила элементов же лишь изменяет развитие зарождающейся естественным путём жизни. Этот проект растянут во времени: год, два года, пять лет – столько, сколько понадобится, чтобы яйцо проклюнулось.       Что там он желал ещё с полчаса назад, напиться в таверне с Розарией и Венти? – с тоской припомнил Кэйя. О, нет, в свете открывшихся новостей эта идея была уже не так привлекательна. Не тот уровень, чтобы качественно избавиться на целые сутки ото всех бренных тягот. Лучше он напьётся с Джинн.       Как-то раз, ещё до ухода Варки из Монда, они уже пьянствовали самым безобразным образом – и, эй, у них правда имелся повод и неимоверное желание отключиться хотя бы ненадолго. Начали дома у Кэйи ранним вечером, а закончили к утру на соборной площади, где их, к счастью, первыми нашёл не Варка или госпожа Гуннхильдр, а Розария с Барбарой.       Вообще-то, Кэйя даже помнил всё, что они творили ночью. И Джинн тоже помнила, люди с целительской магией редко страдали провалами в памяти. Если бы у Кэйи была привычка рассказывать в подпитии о своих самых страшных тайнах, он бы ни капли вина в рот не взял до конца своих дней – но нет, подобной ошибки он совершить не мог. Всё остальное за ошибку не считалось, хотя момент, где он вдруг расплакался и принялся сетовать на то, как ему тоскливо и тяжело, можно бы и вырезать.       А всё остальное – повторить.       – Сэр Альберих? – позвала Нин Гуан, видимо, заметившая его отсутствующий взгляд.       – О, простите. Я просто задумался над тем, что вы сказали. Хорошо, госпожа Нин Гуан, предположим, мне понятна ваша мысль. Допускаю, что вы действительно коллективно просчитали все риски, что это не так опасно, как я себе вообразил. Тогда почему в Монде уже вторую неделю творится полное безобразие?       Это был явно не самый приятный вопрос из возможных, но ключевой в их ситуации.       – Потому что, как вы уже поняли, одно из яиц украли, – спокойно ответила Нин Гуан. – Двое из задействованных в проекте остались крайне недовольны тем, что мы поставили безопасность во главу угла. Они были уверены, что с помощью комбинации алхимии и стихийных элементов добьются куда более ошеломительных результатов. Украли – и сбежали на территорию Монда. И теперь мы можем наблюдать последствия такого решения. Я собиралась тихо, быстро и без лишнего шума забрать их назад в Лиюэ, но не ожидала, что безумный эксперимент настолько затронул вашу жизнь.       Предположим, не настолько. Если бы не предупреждение мага Бездны, Кэйя бы оставался в полном неведении – да, слаймы, да, пол обрушился, справились – и молодцы. Но всё случилось так, как случилось.       Потом его накрыло волной ужаса повторно.       – То есть, вы хотите сказать, что на территории Монда сейчас два алхимика проводят запрещённые Селестией эксперименты? И гнев её рухнет не на Лиюэ, а на нас?       Воображение у Кэйи всегда было очень живое, поэтому вид полыхающего Мондштадта представился ему очень ярко и реалистично. Как-то он сказал Дилюку, что не испытывает восторга относительно погибших цивилизаций – и не соврал. Монд ему было даже чуть жальче остальных, потому что он здесь, Бездна подери, жил!       – Чтобы произошёл катаклизм, нужно нечто чуть большее, чем одно яйцо, сэр Альберих, поверьте, – покачала головой Нин Гуан. – В реальности вам стоит беспокоиться об ином. Мы не знаем, чего эти воры уже успели добиться, в каком состоянии сейчас яйцо и что именно появится из него на свет – не хотелось бы ловить посреди леса совершенно непонятную тварь, неистовую и несущую смерть и разрушения. Кроме того, выброс излишков элементальной энергии при рождении может оказаться довольно серьёзным.       – Например, немного поменяет рельеф Монда, – пробормотал Кэйя, вновь припомнив бомбы Кли, снёсшие кусок утёса.       – Например, – склонила голову Нин Гуан. – В любом случае, тому, кто финальной каплей спровоцирует вылупление, мало не покажется – основной удар придётся именно на него. Отлетит рикошетом. Думаю, вы такого исхода не желаете. Мы тоже не желаем, потому что иначе нам придётся взять за это ответственность и возмещать ущерб. И я, признаться, не знаю, как возместить обрушение скалы посреди леса. Но если всё закончится только этим, буду счастлива. Однако лучше всё-таки не доводить до крайности и прервать эксперимент, пока не поздно. Вы согласны со мной, сэр Альберих?       Он кивнул.       – Ваши условия?       Нин Гуан постучала кончиком курительной трубки о перила, выпустила ещё несколько дымных выдохов и решительно отозвала её назад.       – Выступим в поход безотлагательно, – принялась перечислять она. – Мои люди плюс ваши люди. Главная сложность в том, что категорически запрещено пользоваться элементальной силой возле яйца: если я правильно понимаю суть эксперимента, оно просто впитает её и пробудится куда быстрее. На наше с вами счастье у тех людей, что украли яйцо, нет Глаза Бога. И, видимо, они не нашли себе в компанию достаточно лояльного носителя элементальной силы. В общем, как следует подумайте, кого вы возьмёте с собой в поход.       В этих словах Кэйя углядел небольшое противоречие.       – Двое алхимиков и невылупившееся яйцо, – перечислил он. – С кем будет сражаться наша маленькая армия?       – Вы можете удивиться, откуда я столько знаю про нелегальный эксперимент, если даже в глаза его не видела, – Нин Гуан не оправдывалась, а, скорее, насмехалась. – Дело в том, что мы, просчитывая риски, естественно предусмотрели все сценарии. И включающие алхимию, и силу элементов, и их комбинацию – иначе как бы мы пришли к выводу, что это слишком опасно, и отбросили вариант в сторону. Элементальные эманации яйца привлекают к себе разных тварей: в первую очередь – слаймов, но и хиличурлы тоже могут появиться. Вряд ли они отдадут нам яйцо без боя.       – То есть, ваши алхимики сидят в таком зверинце и в ус не дуют? – поразился Кэйя.       – Не задавайте мне глупые вопросы, – процедила Нин Гуан. – Лично я в том зверинце не сижу и чужие мысли не читаю. Вероятно, у них достаточно наработок, чтобы защитить место своего пребывания от назойливых гостей – например, элементальные барьеры. Вы же сами умеете такие воздвигать, и на постоянной основе тоже. Позвольте мне закончить. Оставшиеся условия просты: вы позволите забрать нам и людей, и яйцо, подпишете контракт о неразглашении тайны, и на этом всё. Мы в свою очередь возместим вам весь ущерб. Надеюсь, наши страны сохранят дружественные отношения после данного инцидента.        Последние слова Нин Гуан сказала так монотонно и заученно, что Кэйя понял: период переговоров завершён. Он в глазах Нин Гуан был не тем человеком, с которым она готова обсуждать на чужом балконе какие-то политические и экономические тонкости.       – Погодите, погодите, у нас тоже есть условия, – поднял он руку. – Ничего невыполнимого. Прежде, чем вы заберёте преступников в Лиюэ, вы дадите мне допросить их.       Взгляд Нин Гуан стал резким и колючим, и Кэйя поспешил оправдаться:       – Никаких тайн, клянусь. Вы сможете присутствовать при допросе – только так, чтобы они вас не видели – и вмешаться, если вам покажется, что я переступаю черту.       – И позвольте поинтересоваться причинами? – подняла брови Нин Гуан.       Кэйя замялся на миг, потому что так далеко разговор не планировал и пока ещё не знал, как лучше подступиться. Лиюэ пообещали возместить любой ущерб, но, зная их юристов, наличие «ущерба» сперва нужно было доказать. Нин Гуан очевидно подразумевала нападения слаймов, но в итоге пострадали лишь пара лоз на винокурне, да дети перепугались. С лиюэсцев станется торжественно преподнести городу пяток виноградных саженцев и испариться. С другой стороны, воры за полторы недели попортили Монду немало крови – чего только стоила попытка подпоить людей в таверне или взрыв в штабе ордена. Но без прямого признания связать их с этими преступлениями будет нелегко, особенно если учесть, что Ордо Фавониус старательно скрыли происшествия. Подними он эту тему сейчас – и к началу разбирательств у Лиюэ на руках будут все доказательства невиновности их алхимиков.       И тут Кэйю осенило. Они же действительно скрыли все происшествия – и Нин Гуан пока не могла о них знать никоим образом – кроме одного.       Кэйя замялся ещё сильнее, но на этот раз уже демонстративно.       – Пообещайте не смеяться, – мрачно попросил он.       – Не думала, что я похожа на человека, который смеётся над чужими горестями, – Нин Гуан напряглась, он это чувствовал. – Говорите как есть, сэр Альберих. Мне тоже важно знать, к чему готовиться.       – Ваши алхимики украли ножницы, бечёвку, три ведра, миску, поварёшку и корзину, – перечислил по памяти Кэйя.       «И что?» – читалось во взгляде Нин Гуан. Видит Бездна, Кэйе не хотелось позориться, даже разыгрывая спектакль, но выбора не было. Тем более, от спектакля здесь только лишь причина замаскировать более серьёзные преступления. А так – всё чистая правда.       – Сперва они обокрали Спрингвейл – деревню возле Мондштадта – а затем винокурню «Рассвет». Разумеется, мастер Рагнвиндр не столь мелочен, чтобы считать ножницы и бечёвки. Но вот жители деревни на полном серьёзе требуют от меня поимки преступника. Вы можете предложить просто возместить нам ущерб, но это не так работает – им важно, чтобы орден был на стороне людей даже в мелочах, и все преступления раскрывались. Если вы мне не верите, я вам заявления о кражах принесу из своего кабинета. Мне нужно, чтобы воры сознались во всех своих преступлениях в Монде и подписали соответствующие бумаги… я не буду включать стоимость вёдер в сумму компенсации, поверьте. Скорее всего, даже если их уже на щепки расколотили, деревенские жители будут счастливы просто свершившейся справедливости.       Вообще-то, Кэйя знал, что Нин Гуан его поймёт. Во-первых, у неё самой под крылом были такие же простые, обычные люди, которых бытовые проблемы всегда заботили больше глобальных. Во-вторых, она и сама вышла из этой среды и когда-то в юности до хрипоты сражалась за каждую мору на базаре. Но сейчас связываться с тремя украденными вёдрами ей точно не по статусу.       – Хорошо, сэр Альберих, я… понимаю, – она явно проглотила фразу наподобие «может, всё-таки компенсацию за вёдра в тройном размере? И строго между нами?» Я согласна на ваше условие. Остальное предлагаю обсудить уже в дороге. Мы будем ждать вас у штаба Ордо Фавониус…       – Спустя два часа после завершения торжественного вечера, – перебил её Кэйя. – Магистр Джинн сейчас занята, и мы не будем отрывать её от дел. Мондштадту не нужна беспричинная паника и слухи среди гостей города.       – Будь по-вашему, – Нин Гуан устало прикрыла глаза. – Нам нужно будет заключить письменные соглашения, и мой секретарь их заверит. Думаю, это тоже можно оставить до того момента, как к нам присоединится госпожа магистр Гуннхильдр.       Она, не прощаясь, покинула балкон, аккуратно прикрыв за собой дверь. Кэйя внутрь особняка не последовал; опёрся на перила и глубоко подышал воздухом. Аромат от курительной трубки всё ещё витал вокруг – интересно, что именно курила Воля Небес? Точно не обычный табак.       Дождавшись, пока все возможные соглядатаи Нин Гуан отбудут за своей госпожой, Кэйя перегнулся через перила и негромко позвал в пустоту:       – Лиза, ты здесь? Всё слышала?       – Конечно, – Лиза появилась под балконом – как будто соткалась из ночной мглы. – Хочешь моё мнение?       – Хочу, – признался Кэйя.       – Если в академии Сумеру такой способ выращивания «ручных собачек» не поместили в запретную секцию библиотеки, значит, не нашлось повода его туда помещать, – сказала Лиза. – И я не только о том, что до алхимика Рейндоттир им ещё учиться столетиями.       Эту загадку предстояло обдумать: Лиза явно не хотела говорить о своих выводах прямо, чтобы не переврать их и не ошибиться, но могла показать направление мыслей. За это Кэйя был ей очень благодарен.       – Спасибо, – сказал он. – Вернёшься в зал?       – Конечно, – Лиза шутливо помахала рукой. – Иди работай дальше, мужественный капитан. Ордо Фавониус нуждается в твоём твёрдом плече.       Кэйя вздохнул, поправил растрепавшиеся волосы и признал правоту Лизы. Раз уж его допустили до этого вечера, нужно хотя бы на час оставить свои тревоги по поводу лиюэсцев и заняться другими, не менее важными делами.              ***       Объединённое смешанное войско из мондштадтцев и лиюэсцев, не теряя времени, выступило в поход прямо ночью – на лодках, от задней части города. Кэйе было ужасно интересно, наденет ли Нин Гуан платье, и если да – как она потом будет карабкаться по скалам Монда. Но госпожа Воля Небес проявила завидное благоразумие и пришла в практичном брючном костюме, будто на двухдневный визит захватила с собой по меньшей мере половину гардероба. Когда пришлось пробираться сквозь траву по колено и карабкаться по остовам старых руин, состроила тщательно вымеренную гримасу – фу, этот ваш Монд, грязь да бездорожье. Вот у нас в Лиюэ...       Кэйя даже не оскорбился. Ведь и правда, в Лиюэ даже через самые безлюдные горы перекинули подвесные мостики, и путешествовать по ним можно если не с комфортом, то хотя бы без карабканья по высоким пикам.       Почти перед самым местом назначения решили устроить привал. Вся ночь ушла на то, чтобы по очереди переправить ораву людей на другой берег, а утро – чтобы преодолеть особенности рельефа Каньона Светлой Короны. Но это было даже к лучшему. Красться и таиться выгоднее в тенях, но вот сражаться с неизвестным целой толпой, не сработавшейся и разношёрстной, нужно при дневном свете. Иначе в потёмках можно перестрелять не врагов, а друг друга.       Уставшие от долгого и муторного перехода люди разбились на небольшие группки, устроившись на камнях и корнях деревьев, чтобы пообедать. Но Кэйе не хотелось есть; стимулирующее зелье кипело в крови, и он жаждал бежать, действовать, сражаться! В памяти, однако, тут же всплыли укоризненные лица Альбедо и Барбары; пришлось пересилить себя и взяться за паёк.       После еды Джинн подозвала к себе всех мондштадтцев и принялась им что-то втолковывать. Кэйя было тоже поднялся, но Джинн махнула ему рукой – сиди на месте и не дёргайся, ты тут не нужен. Знать, просила всех или не вмешиваться в действия капитана или, наоборот, присматривать с особой тщательностью.       В шаге от остальных, скрестив руки на груди, стоял мрачный Дилюк. Джинн решительно подалась вперёд, схватила его за рукав, подтащила поближе и сказала что-то прямо в лицо. Вот такая – решительная, жёсткая и одухотворённая – она нравилась Кэйе непередаваемо сильно. Настоящий лидер, перед которым склонится кто угодно. А платья и побрякушки пусть остаются госпоже Нин Гуан, ей они идут сильнее.       Фредерика Гуннхильдр подобные рассуждения точно бы не одобрила: истинный правитель должен быть гармоничен во всём! Но и Кэйя тоже имел право на личные вкусы.              ****       Сразу после окончания торжественного вечера он, игнорируя протесты горничных, вломился в комнату Джинн. Та сидела на низком пуфике, устало вытянув ноги, и медленно и заторможено вытаскивала из волос шпильки; высвобожденные локоны один за другим падали на плечи.       – Молодая госпожа, вы разрешения не давали, – горничная, конечно, Кэйю за руки не хватала и из комнаты не выпихивала, но поведение всецело не одобряла.       – Теперь даю, – ответила Джинн, глядя через большое зеркало в бронзовой оправе. – Оставьте нас. Я сама всё сниму.       Горничные нехотя послушались.       – Матушка твоя не ворвётся с мечом наперевес? – искренне полюбопытствовал Кэйя. – Ни разу у тебя не было такого, чтобы любовники без штанов сбегали от неё через окно?       – А ты бы побежал? – с не меньшим интересом уточнила Джинн.       – Нет, – признал он. – Только если бы ты меня сама с подоконника столкнула. Я бы попробовал договориться, наверное, защитить свою и твою честь...       – Вот и я ни за что бы не выбрала таких трусов, чтобы бежали от матушки без оглядки, – заключила Джинн. – Не стой столбом, капитан Кэйя. Или помогай мне, или рассказывай, чем закончилась твоя беседа с Нин Гуан. Я с ума от беспокойства сейчас сойду, и так еле вытерпела до конца вечера.       Кэйя, разумеется, выбрал оба варианта сразу. Пересказ того, что пропустила Джинн, занял мало времени: как раз хватило осторожно выпутать из светлых волос сапфировые нити, расстегнуть цепочки и браслеты и расшнуровать корсет платья.       Джинн, переварив информацию, встревожилась, но не испытала экзистенциальный кризис подобно Кэйе. Этому было две причины: во-первых, она не имела ничего общего с Каэнрией, а во-вторых, не знала полной истории Альбедо. Мысль о недопустимости и опасности подобных экспериментов, несомненно, пришла ей в голову: Джинн хмурилась и неодобрительно качала головой. Однако паниковать не стала, и хорошо – одного Кэйи в этом деле вполне достаточно.       – Значит, у нас счёт пошёл на часы, – заключила она, с шорохом выпутываясь из платья.       – Точно, – ответил Кэйя стене. Комната Джинн не сильно изменилась со времён её детства: всё такая же светлая и обезличенная, наполненная только полезными и важными вещами. – Нам нужно срочно решить, кто отправится к Каньону Светлой Короны кроме меня. Я бы хотел...       – Я не останусь в Мондштадте, – твёрдо сказала Джинн. – Даже не думай, на этот раз бросить меня в кабинете дожидаться итогов не выйдет.       – Именно это я и хотел сказать, – вздохнул Кэйя. – Без тебя нам, к сожалению, никуда. На международной арене я не имею права говорить от имени всего Монда. Заместитель заместителя магистра! Нин Гуан плюнет на меня и слушать даже не станет, и мы вновь останемся в дураках. Нет, Джинн, командовать должна именно ты, а кроме того...       – Караулить Нин Гуан, – Джинн подошла со спины, похлопала по плечу. Она уже была в своей привычной рыцарской форме, но пока ещё без пиджака, в одной только облегающей чёрной рубашке, заправленной в штаны. – Я всё понимаю. Что ж, тогда как поступить с Альбедо?       Вопрос тяжёлый; алхимика лучше всего взять с собой – ни Кэйя, ни Джинн не обладали достаточными знаниями, чтобы оценить состояние эксперимента и взвесить правду и ложь в словах Нин Гуан. Но тогда город останется без единого боеспособного капитана, чего тоже допускать нельзя. Палка о двух концах...       – Альбедо останется замещать магистра, он уже достаточно вжился в роль, – решил Кэйя. – У Нин Гуан хватает людей, так что нам не придётся уводить половину рыцарей. Но всё-таки боевые способности носителей Глаз Бога частенько превосходят обычных людей, даже если не брать в расчёт элементальную силу.       – Дилюк, – загнула палец Джинн. – Розария.       – Эмбер, – добавил Кэйя. – И довольно на этом.       Сперва Джинн явно хотела опротестовать его выбор, но потом призадумалась, и вот так в тишине они пошли коридорами особняка к выходу. Наверняка думала она о том же самом: если всё пойдёт не так и «тварь» вдруг взлетит, надежд на мечи мало. Пусть лиюэскому адепту будет хоть какое-то подспорье. История показывала, что Монду просто ужасно, отвратительно везло на драконов – Дурин, Урса, и вот недавно Двалин...       Гости всё ещё разъезжались, госпожа Гуннхильдр провожала их, так что Джинн повела не к парадному входу, а к чёрному. Там, тихо протиснувшись в небольшую калитку, им удалось избежать лишнего внимания и спокойно двинуться к ордену.       – Джинн, – спросил Кэйя задумчиво, высматривая в ночных небесах границы известных ему созвездий. И как только Мона что-то в них вообще читает?.. – Скажи, а что ты будешь делать, если я вдруг окажусь вне закона?       – Сегодня? – Джинн осмотрелась по сторонам, будто уже готовилась прятаться от посторонних. – Брошусь матушке в ноги и буду рыдать, что ты не специально.       – А если серьёзно? – не повёлся на её шутку Кэйя.       – Ну, не знаю, – Джинн призадумалась. – Наверное, вывезем тебя как-нибудь за территорию города, а потом переправим в Сумеру.       – Почему именно туда?       – А куда ещё, в Лиюэ, что ли? В Сумеру у Лизы много знакомых, которые не будут задавать лишних вопросов. Но ты всё-таки постарайся сдержаться и не оскорбляй Нин Гуан, думай о чём-нибудь хорошем… Без тебя мы здесь все с ума сойдём от работы. Мне иногда кажется, я тебе что угодно прощу, только если ты пообещаешь и дальше поддерживать Ордо Фавониус.       Честно говоря, Кэйе ужасно нравился этот контраст. Дилюк – такой неприступный внешне, суровый, с хмурым лицом – что тогда, что сейчас по большей части руководствовался своим огромным, ярко пылающим страстным сердцем. Чувства, положительные или отрицательные, отвечали за его поступки, и они же не давали ему потом жить спокойно, когда к делу подключался разум и раскладывал произошедшее по полочкам. Джинн же, нежная и тонко чувствующая, привыкла сперва думать головой. Она взвешивала решение, выбирала наиболее логичное, а после подключала сердце и страдала, если его голос противоречил разуму.       Кэйя уже размышлял об этом. Пожалуй, Джинн бы и впрямь простила ему и «Каэнрию», и «будущий план» – если в настоящем он клянётся поддерживать Мондштадт на плаву.       Пока же, однако, у него была свобода продолжать свою работу и без душераздирающих признаний – и это замечательно.       – Собирай всех, – велела Джинн на ступенях ордена. – Я – переодеваться. Собрание через полчаса в зале.       – Может, ради скорости стоит ограбить приезжих и позаимствовать их лошадей? – пошутил Кэйя.       – Архонтов ради, капитан, это же Монд, – махнула рукой Джинн. – Каньон Светлой Короны. Какие лошади, право слово... разве что только крылатые. Лучше ограбьте местных торговцев и позаимствуйте их лодки. Не будем шокировать госпожу Волю Небес нашими непроходимыми дорогами дольше, чем необходимо.       ***              Нин Гуан со своими людьми персонально разговаривать не стала; то ли заранее раздала команды в отеле, то ли все уже были натренированы на случай возникновения подобной ситуации. К этому моменту Кэйя уже понял, что вовсе не Миллелитов она взяла с собой: во всяком случае, точно не рядовых. Мужчина в плаще, с пышными усами, точно из СБ-шников, – достаточно взглянуть на его повадки. Высокий как жердь – это Кэйя услышал от самой Нин Гуан – учёный, руководитель проекта, не то алхимик, не то специалист по артериям земли. Про остальных узнать толком не удалось, и Кэйя только надеялся, что никаких сюрпризов с их стороны не будет.       После непродолжительного отдыха Нин Гуан вышла вперёд, и все потянулись ближе, собравшись полукругом возле неё.       – Итак, – голос у неё был просто замечательный, хорошо поставленный и чёткий. – Ещё раз напоминаю вам о деталях плана. Мы с госпожой магистром Гуннхильдр останемся здесь на случай, если что-то пойдёт не так. Ваша главная задача – схватить преступников живьём и вынести яйцо наружу, чтобы прервать его подкачку энергией. Если ситуация отличается от той, что я описала – действуйте по обстоятельствам.       – Можно ли подобраться скрытно? – задал вопрос Кэйя. – Обязательно идти в лобовую атаку?       – Ничего не выйдет, – мотнула головой Нин Гуан. – Ганьюй провела разведку местности: поляну перед пещерой заполонили слаймы и хиличурлы. Вам придётся прорываться с боем.       Адепт, которой Кэйя сам перед привалом показывал карту и объяснял дорогу, кивнула, подтверждая слова Нин Гуан. Она отказалась от пайка, выпила одной только воды, и всё время тихо сидела в стороне, проверяя состояние своего лука.       – Что ж, в таком случае предлагаю не терять время, – Кэйя демонстративно размял руки. – Чем дольше мы тянем, тем предоставляем противникам больше возможностей приготовиться к нашему появлению. Если они постоянно следят за окружением, то вполне могли заметить лодки на Сидоровом озере.       – Верно, – Нин Гуан внимательно обвела всех взглядом. – Вместо меня командование примет на себя Кэ Цин.       – Вместо меня командование примет на себя капитан Альберих, – мгновенно отреагировала Джинн самым что ни на есть доброжелательным тоном. Хотя, разумеется, при живом-то капитане рядом рыцари Мондштадта не станут слушаться приказов посторонних. Кэйя отобрал только тех, чьи навыки боя выше среднего и кто не был измотан дневными патрулями. Иногда в реальном бою наличие сил и бодрости играет куда более значимую роль, нежели умение махать клинком.       Эмбер и Розарии сразу после ночного собрания Кэйя предложил обратиться к Лизе за стимулирующими средствами. Дилюку не стал; тот мог, во-первых, категорически осудить, а во-вторых, чисто на силе упрямства пробегать пару суток без сна. Очередное отличие от Дилюка-из-прошлого: в юности он, не выспавшийся хоть самую малость, был похож на недовольную сову. Так же лупал глазами и хохлился.       «Лупал», раздражённо подумал Кэйя. Просто замечательно – спасибо, Эмбер, вот как привязалось слово из твоего лексикона, так теперь и не отвяжется ещё долго.       – Вперёд, – скомандовал он рыцарям. – Не отставайте.       На прощание Джинн не дала ему никаких напутствий, лишь молча кивнула. Всё, что нужно, они уже успели обсудить заранее – теперь оставалось только довести дело до благополучного исхода.       – Капитан Кэйя, – Эмбер замедлила шаг, чтобы поравняться, на ходу изогнулась и посмотрела прямо в лицо. – Лучникам в узкой пещере, когда там столько людей, делать нечего. Мне держаться госпожи Ганьюй или…       – Или, – сказал Кэйя. – Лучше держись нас и страхуй. Ганьюй – адепт, она и без Глаза Бога способна на многое. За ней, может быть, никто из нас не угонится. Твоя задача – подстрелить то, что окажется в воздухе. А если никто так и не взлетит – просто помогай нам по мере сил. Хорошо?       Эмбер закивала и отстала. Розария в координировании плана действий точно не нуждалась, ей предстояло сражаться в первых рядах. Оставался один Дилюк. Кэйя так долго и так задумчиво буравил ему взглядом спину, что тот почувствовал, не выдержал и обернулся.       – Что? – сварливо пробухтел он.       Во всех языках Тейвата не нашлось бы нужных слов, чтобы донести беспокойства Кэйи до Дилюка, и при том не впасть в немилость. Не было простого способа сказать: знаешь, а ты, вероятно, умрёшь в этой пещере, потому что так предсказали звёзды одному астрологу. Поэтому, пожалуйста, держись поближе ко мне, и я, если что, смогу как-нибудь вмешаться.       Не то чтобы Кэйя не верил звёздам. Просто за месяцы работы с Моной он уяснил, что их ответы зачастую расплывчаты и не подразумевают прямое толкование. Так что не стоило воспринимать всё буквально.       – Ничего, – ответил ему Кэйя. – Иди вперёд. Не забывай про осторожность.       Пропустить пещеру было невозможно при всём желании. Возле неё толклись десятки разноцветных слаймов. Иногда они соприкасались друг с другом, вызывая слабую реакцию, и тогда поляну подсвечивало яркими брызгами. Если бы Кэйя носил с собой фонтейнскую камеру, то непременно постарался бы запечатлеть для будущих поколений.       Ганьюй, шедшая сбоку, вдруг резко вскинулась и издала предупреждающий возглас. Откуда-то сверху, из-за скалистых навесов, на них вылетела бутылка. Первой отреагировала Розария: подалась вперёд, поймала её на копьё плашмя и отбила в сторону. Соседние кусты тотчас вспыхнули тёмным, плотным и очень вонючим пламенем.       Ни слова не сказав, Ганьюй хлопнула Кэ Цин по спине и почти что взлетела по вертикальной скале наверх, едва касаясь туфлями крохотных выступов, перемахнула через край и пропала из вида.       – Вперёд! – крикнула Кэ Цин, нацелив свой меч прямо на вход в пещеру. – Рассредоточьтесь согласно плану! Прорывайтесь внутрь, следите за флангами!       И началось безумное месиво.       Кэйя ввинтился в ряды слаймов, охнул, когда его шибануло реакцией пиро и электро, и принялся размахивать мечом направо и налево. Сверху больше не прилетело ни одной бутылки – Ганьюй своё дело знала.       За рыцарей Кэйя почти не переживал. Они все были неплохо натренированы и со слаймами и редкими хиличурлами как-нибудь бы справились. Дилюк и Розария в паре протиснулись ко входу в пещеру и расчистили небольшое пространство для учёного из Лиюэ. Тот, присев на корточки для лучшего угла обзора, пытался снять стихийный барьер, охраняющий подступы к яйцу.       – Слаймы хлынут внутрь, как только я его уберу! – крикнул он. – Будьте готовы!       – Есть ли возможность сперва разделаться с врагами, а потом снимать барьер? – прокричала ему Кэ Цин. Признаться честно, с ролью командира она справлялась неплохо: постоянно перемещалась, следила за всеми, и один раз даже оказалась возле Эмбер и придержала её руку – напомнила, видимо, про запрет на элементальные силы.       – Это займёт слишком много времени, нам нужно поторопиться! – ответил учёный.       Со скалы, прямо в центр слаймовой массы, спрыгнула Ганьюй, взрыв каблуками сухую землю.       – Люди обезврежены, – сообщила она, ни к кому конкретно не обращаясь. – Сосредоточьте свои силы на яйце, мне трудно будет к нему подойти.       На щеке у неё алел кровавый отпечаток. Ганьюй слизнула его, размазав по губам ещё сильнее, и улыбнулась, показав нечеловеческие клычки.       Про неё ходило множество слухов: добросердечный и работящий адепт Лиюэ, заядлый вегетарианец, который и мухи не обидит. Но люди, кажется, забывали, что Ганьюй участвовала в войне Архонтов на стороне самого жестокого и кровавого божества всея Тейвата. И не за добрый характер её так ценил Рекс Ляпис.       Кэйя только понадеялся, что воры стараниями Ганьюй лишь слегка потрёпаны, но всё-таки живы.       – Готовьтесь! – закричал учёный. – Готовьтесь! Сейчас!       Но, как оказалось, подготовиться к такому было совершенно нереально. Стоило барьеру исчезнуть, волна слаймов и хиличурлов хлынула внутрь пещеры и заполонила всё свободное пространство. Люди Нин Гуан и рыцари остались по большей части снаружи в попытках сдержать вторую волну, Кэйя же проскочил внутрь. Он опасался двух вещей: во-первых, оставлять Дилюка без присмотра, а во-вторых, перекладывать ответственность за яйцо на кого-то ещё.       Последнее опасение оказалось напрасным. Никто бы и так не приблизился к центру пещеры: ни слаймы, ни люди.       За свою жизнь Кэйя никогда не видел яиц божественных зверей или их детёнышей, а потому понятия не имел, как они должны выглядеть. Яйцо перед ним было большим – по грудь высотой, не меньше – и буро-коричневым. И волноваться за то, что до него доберутся слаймы, не следовало, поскольку яйцо уродливыми, ослепляющими вспышками испускало элементальные волны и сметало всё на своём пути. Но примерно через десять-пятнадцать метров их силы начинали ослабевать, а затем и вовсе сходили на нет.       Первым делом Кэйя инстинктивно попытался выставить ледяной щит. Потом, вспомнив, что Глаза Бога под запретом, поспешно отступил назад, лавируя между кувыркающихся слаймов. Их из-за реакций откидывало ещё дальше, но те упорно ползли вперёд и сдаваться не собирались.       – Это вообще нормально? – заорал Кэйя так, что эхо подхватило его голос и закружило под куполом пещеры.       – Да! – ответил ему лиюэский учёный. – То есть, нет! Нужно срочно вынести яйцо наружу или хотя бы сдвинуть с места. Или сломать источник, который его подпитывает, но его для начала нужно найти! Присмотритесь к испускаемым волнам: они имеют свой интервал, интенсивность и окраску! Больше всего яйцо напиталось энергией крио и пиро…       Кэйя помянул Бездну злым словом. Только люди науки могли в опасной ситуации начать разглагольствовать о подобных вещах вместо чётких команд.       Розария с Дилюком мгновенно поменялись местами: до того она буравила свой путь по центру, а Дилюк сдерживал тех, кто напирал с боков. Теперь же, когда копьё было совершенно бесполезно против элементальных волн, она уступила место в авангарде Дилюку и его двуручному мечу. Меч, закалённый силой хозяина, на пробу принял на себя элементальный удар – и весьма успешно.       Кэйе разумнее всего было оставаться в тылах и как можно быстрее уничтожать противников на пару с Кэ Цин. Даже без своего Глаза Бога она металась как маленькая молния, рассекая всё на своём пути. Признаться, сперва так Кэйя и намеревался поступить. Просто великолепно, как быстро они, чужие люди, организовали командную работу и успешно придерживались хорошей тактики.       Но потом он повернул голову, посмотрел на Дилюка, который медленно, крохотными шагами приближался к яйцу, и вдруг с невероятной чёткостью, со снизошедшим на него неправильным, леденящим душу спокойствием понял, что звёзды всё-таки сошлись в нужной точке. Прямо здесь и сейчас, над этой самой пламенной макушкой.       Спроси кто-нибудь Кэйю, откуда такая уверенность, – и он бы не знал, что ответить. Он бы вообще был неимоверно счастлив ошибиться. Но паршивые звёзды Моны Мегистус насмешливо шептали ему в уши, что до яйца Дилюк дойдёт исключительно ценой собственных конечностей.       А может, это шептали не звёзды, а здравый смысл: чем ближе к яйцу, тем больше чистой энергии несли в себе волны. Всё равно что пытаться накрыть своим телом бомбу Кли: тем, кто встанет подальше, опалит волоски на руках, а тому, кто бросится вперёд, разворотит внутренние органы. Пока Дилюк с Розарией справлялись вполне успешно, но чужое зловещее предсказание не давало пустить всё на самотёк.       Кэйя пробился ближе к Кэ Цин и привлёк её внимание.       – Меняем план, – потребовал он. – Ты больше знаешь про этих паршивых алхимиков. Чем они напитывают яйцо? Как может выглядеть устройство?       – Никак! – ответила она. – Судя по интенсивности, это последняя стадия – оно уже напиталось. Яйцо лежит там, где наружу сочится сила артерии земли. Сейчас внутри оболочки идёт борьба за доминирующий элемент, пиро пытается вытеснить крио или наоборот – отсюда и волны. Чтобы это остановить, нужно отодвинуть его от артерии земли. Мы на правильном пути!       – Да нихуя, – пробормотал Кэйя.       Что-то во всём этом было не так. Нин Гуан старательно запугивала его на балконе последствиями – и вместе с тем отправила в самое пекло своих людей, не снабдив какой-то потрясающей защитой. Кэ Цин с учёным больше волновались о том, что яйцо проклюнется, чем за свои жизни – они не могли настолько любить пустынные, бесполезные холмы Монда. Пока руки кромсали слаймов, мысли Кэйи безуспешно пытались за что-то зацепиться.       Что говорила ему Мона?       Что говорил маг Бездны?       Что говорила Лиза?       И самый главный и потрясающий в своей глупости вопрос: что больше любит сам Кэйя, целый Монд или живого Дилюка?       Начинать следовало с простого. Слова Моны запомнились лучше всего, потому что гениальный астролог в прошлый раз почти что впечатала их в мозг обвинительным, возмущённым тоном. Но Кэйя очень сомневался, что «занять чужое место» означало словить грудью удар, предназначающийся не ему. Замена одного пострадавшего на другого абсолютно бессмысленна, какой положительный исход следует ожидать в таком случае? Верх глупости. А вот поменяться с Дилюком местами так же, как он совсем недавно сделал с Розарией…       Под ноги что-то попало; Кэйя споткнулся, удержался и посмотрел вниз: между слаймами, покрытое густой слизью, каталось целое и невредимое деревянное ведро. Кэйя подхватил его за ручку и, дождавшись очередной волны от яйца, прицельно метнул вперёд: ведро, конечно же, разлетелось в щепки, но в месте удара образовалась брешь. Стало быть, если даже жалкая деревяшка сгодится, то его меч и подавно – эксперимент себя оправдал.       Кэ Цин метнула многозначительный, нечитаемый взгляд. Кэйя сообразил, что, во-первых, Нин Гуан рассказала ей про слёзную, душещипательную эпопею с мондштадтскими вёдрами и ворами и про капитана, у которого сердце за простых жителей болело. А во-вторых, что за это конкретное ведро компенсацию от Лиюэ он точно не получит – Кэ Цин, если надо, на суде станет клясться и божиться, что именно послужило его гибелью.       Кэйя подозвал к себе одного из рыцарей, оставил его ассистировать Кэ Цин – хорош бы он был, бросив её одну в этой круговерти – и ринулся к яйцу. Первая волна на его пути оказалась крио; её, слабенькую, меч принял очень легко. Дальше Кэйя целенаправленно сместился вбок так, чтобы идти за Дилюком: брешь, которую он проделывал в волнах, больше напоминала широкий след, какой оставляет за собой лодка на воде.       Но чем ближе он подходил к яйцу, тем сильнее понимал, что дело не только в волнах. Энергия давила, и будь они не носителями Глаза Бога, а обычными людьми с нетренированными стихиями телами, наверняка потеряли бы сознание.       Решение нужно было принимать быстрее.       Маг Бездны сказал, что всё рождается маленьким. Боги, умирая, обрушивают на мир небывалую волну энергии, потому что прожили слишком долго и накопили невиданную мощь, но маленький зверь из яйца?.. Вся энергия уходит у него на то, чтобы сформироваться и проломить скорлупу! Лиза сказала, что подобные эксперименты в Сумеру не называли запретными. Значит, они не могут сравнять Монд с землёй? А вот Нин Гуан говорила: «наверное», «может быть», ведь если обещанного не случится, как легко потом пожать плечами: всего лишь вероятность, и кому какое дело, что её там меньше сотой доли процента.       Но Лиза всё-таки говорила что-то ещё. Что-то простое и насмешливое, так и вертящееся на языке, зато в нынешней ситуации многое объясняющее.       Дилюк в паре шагов от яйца вдруг выбился из своего ритма, отвлёкся на слайма, который с другой стороны пещеры выпустил струю огня ему прямо в лицо, и следующую волну поймал так криво, что меч его не выдержал и треснул. А может быть, мощность энергии превысила все мыслимые и немыслимые лимиты. Он, превозмогая давление, сделал последний рывок и с нечеловеческой силой пнул яйцо ногой так, что оно, как неваляшка, опрокинулось набок и откатилось в сторону. Но новая, последняя волна уже зарождалась в нём. Скорлупа привычно запульсировала ярким светом.       Есть ли шанс, что Дилюк, не имея тех сведений, что были у Кэйи, решится призвать пиро и как-то защитить себя? Или он выберет мифическое благополучие Мондштадта, как полагается народному герою и защитнику?       И Кэйя решил, что всё-таки в данную секунду он любит Дилюка больше, потому что город – он где? Он далеко. Да даже до Джинн отголоски не докатятся. А Дилюк – вот же, совсем рядом; и сделать так, чтобы он остался цел и невредим – проще простого. Один щелчок пальцев с мысленным призывом к крио, потому что добежать и подставить свой меч уже не выйдет.       Что с того, если из яйца вылупится тварь? Шестеро людей с Глазами Бога смогут как-нибудь сообща поставить элементальный защитный барьер – тот же лёд Кэйи всегда великолепно выполнял эту функцию. Смогут подстрелить или даже поймать любое чудище. Тем более, если оно маленькое и новорождённое. В чём вообще проблема? В том, что если щит не выдержит, отдачей потом расплющит самого Кэйю разве что; Нин Гуан же предупреждала. Если её словам вообще стоит доверять. А то звёзды вон уверены, что всё обойдётся.       Почему лиюэсцам так важно, чтобы яйцо не вылупилось?       – Запрещено! – закричала Кэ Цин где-то вдалеке. – Никому не сметь пользоваться элементальной энергией! Это опасно!       Опасно знаешь, что? Стоять напротив взбешённого яйца, выродка тупых чужих экспериментов.       Дилюк будет крайне недоволен этим поступком, наверняка даже придёт в ярость. Особенно если рассказать ему про предсказания звёзд.       И уже призывая крио щит и толкая его вперёд Дилюка Кэйя вдруг вспомнил, о чём говорила Лиза когда-то. Если бы у него осталось время, он бы засмеялся от понимания того, как всё легко и просто – стоило ли вообще ломать голову и бояться? «Импринтинг», высмеивала давным-давно его умная Лиза. Ты, капитан Кэйя, как в детстве потянулся к огню, так теперь всю жизнь и…       А потом яйцо треснуло, и после того, как щит Кэйи обратился в крошево, прямо ему в лицо прилетела волна чистейшей элементальной энергии – родной крио, кстати. Ну, хоть в чём-то Нин Гуан не соврала, и на том спасибо.       А дальше вслед за щитом рассыпалось и сознание.