Неправильный

Помощник окружного прокурора Кейт Тиммонс был тот ещё гад, по общему мнению детективов двадцать третьего полицейского участка Санта-Барбары. Так считал даже возглавлявший их капитан Вито Гонсалес. Кейт Тиммонс был высоким светловолосым лощёным фертом с иронической усмешкой, будто застывшей на тонких губах. Сам себя он считал, видимо, завзятым остряком, потому что отпускал циничные шуточки, даже находясь на месте преступления. Вообще-то они были бы даже смешными, если бы не были такими гадкими. Крузу Кастильо, как и всем другим детективам двадцать третьего, не раз хотелось вмазать Кейту по зубам и испортить работу его дантиста. Но Круз только стискивал собственные зубы до хруста и терпел. Ссориться с прокуратурой — себе дороже. Это значило мгновенно уронить ниже плинтуса репутацию участка и помешать дальнейшим расследованиям. А Кейт Тиммонс мог изрядно испортить детективам жизнь, если бы получил к тому повод. Он и так ставил им палки в колёса: вечно придирался по мелочам, задерживал ордера на обыск, зачастую крайне необходимые чем раньше, тем лучше, упражнялся в своём левом остроумии, если детективам случалось в его присутствии свидетельствовать в суде… и так далее. Список претензий к Кейту Тиммонсу у двадцать третьего участка был длиною с руку. Но ему было на это плевать. А ещё он был расистом, хоть и не выказывал этого явно, но всё равно рано или поздно любому непредвзятому человеку становилось ясно, что Кейт терпеть не может всех цветных, в том числе и «голубых». И шуточки его, и гримасы носили вполне определённый смачный душок. Поэтому, когда на помощника окружного прокурора вдруг было совершено покушение, детективы двадцать третьего втихомолку позлорадствовали. И Круз Кастильо тоже. — Нашего змеюгу бомбанули, — радостно сообщил Крузу по рации дежурный полицейский сержант Мартин. — Только что. К его дому подъезжай, знаешь, куда? Угол Цветочной, возле церкви Воскресения Христова. Приём. — В каком смысле бомбанули? Приём, — уточнил Круз, который тоже ждал смены с дежурства. — В прямом, в кухню подложили взрывное устройство, полдома разнесло. Приём, — отозвался Мартин. — Любопытно, — протянул Круз и отключился, весело переглянувшись с напарницей, Кайлой Дженкинс, молодой хорошенькой мулаткой, свежеиспечённым детективом. Тиммонс уже сумел и её достать. Возле его дома, невзирая на ранний час, собралась небольшая толпа зевак, не пытавшихся, впрочем, проникнуть за жёлтую ленту, огораживавшую место преступления. Им, как и Крузу, было просто любопытно. Дом, кстати, не столь сильно пострадал, как это расписал сержант: взрывом выбило окна и покорёжило крышу в пристройке, где и находилась кухня. Под каблуками в маленьком патио, примыкавшем к ней, хрустело стекло. Круз непроизвольно поморщился. Тут уже работал сонно позёвывавший эксперт Гладстон, щёлкавший фотовспышкой, который и сообщил Крузу, что, по предварительным данным, устройство было на фотоэлементах и сработало от движения, когда Тиммонс вошёл на кухню в семь двадцать утра, то есть тридцать минут назад. Но сработало слишком рано — помощник прокурора не преодолел даже дверного проёма, так что не получил никаких увечий, его лишь поцарапало разлетевшимися осколками стекла. — Ну и обосрался, полагаю, — философски заключил Гладстон и снова широко зевнул. — Пойду проверю и допрошу заодно, — ухмыльнулся в ответ Круз и направился во двор. Там, впрочем, он сразу согнал с лица злорадную улыбку, и не только из соображений субординации. Кейт Тиммонс, язва и светский хлыщ, выглядел слишком плачевно, сидя на ступеньках машины парамедиков — закутанный в синее казённое одеяло и с пластиковым стаканчиком в руках, из которого он даже не пил, пребывая, кажется, в каком-то ступоре. На его лоб и правую щёку парамедики успели наклеить телесного цвета пластыри, но кожа Кейта была куда белее этих пластырей, а длинные изящные пальцы, машинально сжимавшие стаканчик, заметно подрагивали. Никто около него не суетился. Никто ни о чём не спрашивал. Круз нахмурился, подходя к нему. — Доброе утро. Ты один живёшь? — отрывисто спросил он, хотя уже знал ответ на этот вопрос. — Никто больше не пострадал? Кейт поднял на него светлые запавшие глаза и как-то странно повёл головой, словно подавляя нервную судорогу: — Один. И я тоже не пострадал, — кратко ответил он. — Ты будешь вести расследование, Кастильо? — Вероятно, я, — помедлив, отозвался Круз. — Это моя территория. И я на дежурстве, не успел смениться. Так что придётся тебе меня терпеть, Тиммонс. Тот снова странно дёрнул головой и ответил с кривой усмешкой: — А тебе — меня. Ваши небось пляшут от радости, что со мной такая жопа случилась, признайся. Помощник прокурора начал оживать, и это вдруг обрадовало Круза. — Поступали ли тебе угрозы, какие-то письма, звонки? — сделав вид, что не слышит подковырки, официальным тоном осведомился он. Тиммонс ещё раз зыркнул на него из своего одеяльного куля и отрезал, даже не раздумывая: — Нет. «Врёт», — внезапно понял Круз. Он привык доверять своему наитию. А оно сейчас подсказывало ему, что помощник окружного прокурора Кейт Тиммонс только что ему соврал. Но по какой причине? Во всём этом было что-то болезненно-странное. Но вслух Кастильо этого не сказал. Он только кивнул Кейту и, оставив вышедшую из дома Кайлу заполнять все требуемые бумаги, направился к машине. * * * На официальном допросе в двадцать третьем участке Кейт Тиммонс дал примерно те же показания: никаких писем и звонков с угрозами лично он не получал, врагов у него множество (это было сказано даже с гордостью), особенно среди тех, кому он поспособствовал попасть за решётку. «И не только», — меланхолично подумал Круз при этих словах. Ещё Тиммонс сообщил, что вернулся домой из ночного клуба, дом отпер, как обычно. Ничего подозрительного не заметил, на кухню зашёл выпить минеральной воды и освежиться, чтобы потом лечь и отдохнуть перед работой пару часов. Накануне вечером, заезжая домой переодеться перед визитом в клуб, он опять же не заметил следов взлома или постороннего присутствия. Следовательно, преступник проник в дом после ухода Кейта, если только не притаился где-нибудь так, что хозяин его не заметил, что было маловероятно. В ответ на небрежный вопрос Круза, в каком клубе тот провёл ночь, Кейт демонстративно поднял брови: — Это имеет значение? В «Пеликане». «Пеликан» был чрезвычайно пафосным и дорогим заведением, где стоимость бокала фирменного коктейля была равна недельной зарплате детектива двадцать третьего участка. Круз только молча кивнул, принимая ответ, в то время как остальные находившиеся в участке полицейские втихомолку переглядывались. После того, как за Кейтом закрылась входная дверь, все принялись возбуждённо пересмеиваться, комментируя происшествие с помощником прокурора. Почему-то это было Крузу неприятно, но толки тут же оборвал капитан, поинтересовавшийся, какого чёрта подчинённые мелют языками вместо того, чтобы работать. После чего все разошлись, сочувственно похлопывая Круза по спине — ещё бы, ведь теперь ему придётся постоянно возиться с говнюком Тиммонсом, который потребует немедленного раскрытия дела, ясен пень. А вот Круз не был так в этом уверен. Напротив, у него сложилось впечатление, которое он не озвучивал коллегам — что Тиммонс был бы рад, если бы дело о покушении закрыли прямо сейчас, спустив на тормозах расследование. Между тем всё к этому и шло. Данные экспертизы в доме Кейта показали, что на месте преступления не осталось отпечатков пальцев, преступник действовал в перчатках. Взрывное устройство было стандартным, каким пользуются начинающие бомбёры. Круз поднял из архива сведения обо всех, ранее замешанных в подобного рода делишках, например, во взрывах афроамериканских церквей. Все эти люди отсутствовали в Санта-Барбаре: кто-то умер, кто-то выехал, кто-то находился в тюрьме. Среди тех, кто был обязан своей отсидкой лично Кейту Тиммонсу и вышел на свободу, взрывников не было. Тиммонс перешёл дорогу местной наркомафии? Не их почерк. И уж в чём в чём нельзя было обвинить помощника окружного прокурора, так это в том, что он обслуживает интересы какого-нибудь мафиози. Тиммонс, конечно, был гадом, но гадом честным. Выйдя из участка к вечеру, Круз уселся в свой «Форд» и, немного поразмыслив, отправился в «Пеликан». Туда он вошёл со служебного входа, показав охраннику жетон и попросил о встрече с теми, кто работал здесь вчера. Тут же выяснилось, что ни бармен, ни охрана прошлой ночью Кейта Тиммонса не видели, да и завсегдатаем «Пеликана» он не являлся. Круз почему-то вовсе не удивился услышанному. Он снова уселся в машину и покатил прямиком к дому помощника окружного прокурора. * * * Кейт открыл ему дверь — босой, в длинном бежевом махровом халате, со спутанными влажными волосами, которые он только что вытирал полотенцем, теперь свисавшим с подлокотника кресла в холле. — Чего тебе, Кастильо? Какие-то новости? — резко спросил Кейт вместо приветствия, машинально приглаживая волосы. Круз не стал ходить вокруг да около, а ответил прямо: — Новостей никаких нет, кроме той, что ни в каком «Пеликане» в ночь перед взрывом ты не был. Я опросил там обслугу. Тебя никто не помнит, да ты там и не завсегдатай, оказывается. Зачем соврал? Только не ври опять, я ведь не поленюсь методично обшарить все ночные клубы в округе по списку, размахивая твоей фотографией. Тебе это нужно? Кейт молчал, как убитый. Лицо его снова стало очень бледным, как тогда, на ступеньках машины парамедиков. — И ещё мне сдаётся, — добавил Круз, так и не дождавшись ответа, — что ты не хочешь, чтобы расследование увенчалось успехом. Если бы ты этого хотел, ты бы с нас живых не слез: без конца бегал бы и названивал к нам в участок, угрожал бы, что дойдёшь до генпрокурора и тому подобное. Нет же, ты сидишь, как мышь под метлой. В чём дело, Тиммонс? Знаешь преступника? У него на тебя зуб за дело? Ответа он снова не дождался и тогда, вопреки желанию, мягко позвал: — Кейт? Тот вскинул на него затравленный взгляд, облизнул губы и наконец выдавил: — Да. Не для протокола, Кастильо. Я его знаю. — Его или её? — поколебавшись, продолжал Круз. У него почти сразу, как только Кейт начал вилять, возникли некоторые предположения относительно неудачного романа помощника прокурора, в ходе которого произошёл разрыв, и обманутая сторона принялась мстить. Уж очень топорно был организован этот взрыв — не как покушение на жизнь, а как предупреждение или месть. Кейт Тиммонс тоже долго колебался, прежде чем наконец ответить: — Его. Круз постарался, чтобы у него на лице не отразилось удивление, и надеялся, что это ему удалось. — Выходит, ты был в гей-клубе? — негромко спросил он и тут же добавил: — не хочешь, не отвечай, я всё равно спущу дело на тормозах. Кейт так отчаянно кусал губы, что у Круза сжалось сердце. — Да, — наконец прохрипел тот и на миг измученно прикрыл глаза. — Да. Я… пытаюсь забыть этого дурня. А он… такие номера откалывает. Но он уже свалил отсюда. Это была прощальная гастроль, — он принуждённо ухмыльнулся. — И я тоже уеду. — К нему? — вырвалось у Круза. — Нет, — Тиммонс чуть удивлённо покачал головой. — Там всё кончено, правда. Просто уеду, потому что всегда буду думать, что ты проболтаешься… и моей карьере конец. Его взгляд стал острым, испытующим. — Но ты же всегда можешь укокошить меня, — с такой же вынужденной усмешкой пробормотал Круз. — Послушай, я не собираюсь болтать и губить твою карьеру, даю слово. Должен же быть в прокуратуре хоть один говнюк, которого все дружно ненавидят, иначе жить станет неинтересно, кто ж нам будет палки в колёса вставлять? Кейт скривился: — Херасе, какой ты благородный, Кастильо. — Да, я такой, — невозмутимо подтвердил Круз. — Правильный, — гнул своё Кейт, прожигая детектива взглядом. Его бледные скулы порозовели. — Да, — снова глубокомысленно согласился Круз. — Именно так. Я правильный. Он вдруг сообразил, какой смысл вкладывает Кейт в это слово. Господь всемогущий, да он же просто стоит и клеит его! Круз в замешательстве кашлянул и торопливо заключил: — Значит, я потихоньку переведу это дело в разряд «висяков». Кейт глубоко вздохнул и проворчал: — Капитан тебя выебет. — Он предпочитает девушек, он тоже очень правильный, как и я, — Круз развернулся и выскочил за дверь, слыша за спиной сдавленный смешок Кейта Тиммонса. А потом он просто сел в машину и поехал домой.