Горы и снег

Золото сумерек отражается от блестящего непокрытого льда, и горы в конце концов окутывает темень. Криомант стоит на белоснежной вершине, и напущенный для эстетики снегопад играется его мантией. Капюшон срывается с головы. Холодные ожоги на лице отзываются старой болью - той, из-за которой он сейчас здесь, владеет бездушными высотами и низинами, замороженными, тоскливыми и опасными. Холодильник, Чилладжер, Ледолог, Отморозок, Криомант, Хадукен, Снежный король - у него много имён, но не любит он одного Снеговика, потому что оно занято по справедливости. Криомант нарочно спускается в тундру за тыквами и создаёт у себя дома тупоумных, но забавных големов, с которыми долго кувыркается в сугробах, по-детски смеётся и перекидывается снежками, пока они не падают, отброшенные импульсом или козой, на обледенелую реку. Но на сегодняшний день тыквы перевелись, да и Криомант что-то излишне привязался к последнему другу и не способен был его поменять. Сторожит ледяные пики и не связывается со зловредами, не ходит в рейды в тундру или снежную тайгу, - только взбирается на скалы и наблюдает за суматошной резнёй. Наводит выбитую у игрока подзорную трубу на железную бандуру, которая отмутузила его когда-то, на меховые шапочки крестьян и брови илладжеров. Не переживает ни за кого, но ищет глазами знакомого колдуна. Когда страсти заметает ночным снегопадом и растворяются бесхозные арбалеты и флаги, он спрыгивает с трибуны в рыхлый снег, надевает кожаные сапоги и бредёт в запустевшую деревню, где не шастают зомби под фонарями и не отстреливаются приятели-зимогоры. Обхаживает дома, то и дело выкидывает из инвентаря подобранные двери, водит рукой по станкам и кроватям, и небо тускнеет в разы. Криомант уверен, что погода зависит от его настроения, - но тем не менее, рад за добровольный уход осиротевшего, изрешеченного в бою голема. Иначе поляжет и всесильный Снежный король. Белые крупинки обметают разорённую ферму, пороги, груды сена, вчерашнюю шумную площадь, овец в загончике, - только их блеяние и хруст сапог нарушают ночную тишину. Облака плотно застилают звёзды тёплым серым покрывалом. Красные глаза Короля всё чаще останавливаются на руинах, безмолвных избушках. Будь здесь хоть один выживший крестьянин, Криомант сам запугал бы его до полусмерти, забросал снежками в шутку. Илладжеры помотали бы рукой у виска, а на взаимность от дружелюбных жителей надеяться было немудрено, - и Криомант искал момента, чтобы в оживлённой провинции хоть на пол-утра исчез или зазевался голем. Опоздал. Во мраке полей щебечут эндермены, пищат зайцы. Криомант уходит к ним вслепую, покоренный кромешной темнотой, и только сапоги его покрякивают на тонком снегу. Он проваливается к застывшим озерным лонам и едва находит лазейку оттуда, купается в холодной воде со спрутами, заплетается на скользком русле рек. Криперы прислоняются к нему и доводят до ужаса молчаливостью и внезапностью своего появления, чёрными бездонными глазницами и ухмылкой, словно вырезанной ножницами. Подзорная труба не видит дальше трёх чанков, метель бьёт в лицо, Луна изменяет путнику и уходит на покой... Но рассвет наступил, долг и неотвязное чувство локации привели Криоманта в прежние горы, чтобы он и дальше безуспешно приручал коз, медленно лепил себе величайшую снежную крепость, глядел далеко вниз, на долину ледяных шипов и заветные изумрудные, цветочные равнины. И духа Криоманта не будет где-либо ещё, кроме его студёного царства, - и он узнает о берёзовых чащах, о джунглях и болотах, о саваннах только из уст драгоценного эвокера. Но у него свои зловредские дела, подопечное войско поборников... А Криомант был один. Козы не слушали его и бодались из вредности, жили своей козьей жизнью, а снеговики не держались на льду дольше трёх суток. Он коротал век, не боялся уже свалиться куда-то кроме рыхлого снега, встречал снегопад раньше других и пробирался на ощупь в облачной дымке, - но неизменно брехал на каждого гостя, как было у него в заводе, даже не чувствуя никакой неприязни. Грубо отзывался на колкости, будто не понимал юмора, - и беспощадно морозил новоявленного приятеля, и стаптывал сапоги кругом горной цепи, неутешно укрываясь от мук совести и страха. И никогда не находил успокоения, и его душа остывала всё глубже и сильнее, до боли и без права вернуть как было. Криомант иногда грёзил о том, чтобы замереть статуей в сугробе навсегда, как медный голем, и мир извинил его прегрешения при виде чистосердечного раскаяния. Однако, этот мир не ждал и выкручивал ясную зарницу, расчищал небо, делал попытку и освобождал Снежного короля от тяжёлых дум, - и он улыбался бледному Солнцу, наклонялся за метким снежком.