Любимый друг или просто любимый?

— Когда часы пробьют двенадцать, с тобой мы в новогоднем закружимся танце, — пела я любимую песню. Вечер двадцать девятого декабря, а я только собралась наряжать ёлку. Вот, что бывает, если заработаться. Тяжело вздохнув, я посмотрела наверх, на нишу над дверью. Там лежит ёлка. Единственная проблема — ниша на высоте двух с половиной метров (спасибо трёхметровым потолкам). Пойду, что ли, за стулом. Взяла стул одиноко стоящий в коридоре. Притащила. Встала. Подумала: «Может повеситься?». Надо только сдвинуть стул на пару сантиметров. Сдвинула. Вспомнила что ёлка сама себя не достанет, а помирать без новогоднего настроения, сделанного ёлкой, не особо хочется. Подвинула обратно. Открыла нишу (вот это достижение!). М-да уж, самой мне эту махину в полтора метра не достать. Пришлось слезть со стула и взять телефон в руки. Контакт «Птеродактиль для салата» у меня на быстром наборе. — Серый, спасай! Я салат готовлю, а горошек не купила! — «паниковала» я. — Иди в жопу, у тебя каждый год одна и та же шутка, — устало вздохнул друг. Я вспомнила, что накануне нового года у него всегда много работы, и, скорее всего, он устал за день. — Ладно, прости, — я почему-то чувствовала себя виноватой. — Так, что ты хотела? — Да так, просто позвонила узнать как дела, — мне не хотелось напрягать его, прося приехать ко мне, чтобы просто достать ёлку. — Не верю. Ты всегда звонишь только если тебе от меня что-то надо, — его серьёзный тон пугал. — Правда, Серёж. Я подумала, что никогда не звонила просто узнать как ты. Решила исправиться, тем более скоро новый год, — оправдывалась я. — Устал сильно. Спектаклей очень много. Я только пришёл домой, как ты позвонила. — Тогда не буду мешать. Отдыхай, — не дожидаясь ответа, я отключилась. А ведь правда. Мы столько дружим, а я всегда звонила только если хотела увидеться или поболтать. Ещё если мне нужна была помощь, как сейчас. Но никогда — спросить как дела. Я частенько пропускала и приветствие, сразу переходя к делу. Теперь меня мучает совесть. И настроение ставить ёлку пропало. Да и зачем? Новый год я встречаю одна. Родители в другом городе, да и мы не общаемся давно, я разорвала все связи. Друзья празднуют с семьями. Я никому не нужна. Обойдусь без праздника. Пойду лучше кофе попью. Я пила кофе и смотрела в окно. Снег, люди суетятся. В воздухе витало предпраздничное настроение. И только мне было плохо до слёз. Я одна. Я всегда стремилась к этому, но рядом были люди. Я и не думала, что без них буду страдать. Но даже сейчас я не видела кого-то рядом с собой. Родители постоянно повторяли, что я обязана принимать окружающих меня людей любыми и не имею права прекращать общение, если они мне не нравятся. Они твердили, что выйдя замуж я буду связана по рукам и ногам, став собственностью мужа. Я начала бояться этого. Вот результат — я мучаюсь одна, но и с кем-то не могу. В холодной квартире я мёрзла, горячие слёзы на щеках обжигали. И всё-таки я поставлю ёлку. Я должна заботиться о себе, а не плевать на праздничное настроение, которое дарит радость, только потому что одна. И опять я залезла на стул, открыла нишу. Потянула ёлку на себя, надо только аккуратно наклонить. Казалось что это легко, я вот-вот достану, но не удержала ёлку, которая падая задела меня. И я не устояла на стуле. Я не помню момент падения, но помню боль, дикую боль, от приземления. Чёрт. Я даже не понимаю где больно. Казалось бы – высота небольшая, но падение оказалось ужасным. Рука на которой я лежала, дико болела в локте, дальше я её не чувствовала. Надо сесть. Дышать трудно и больно. Кажется всё серьёзно. Надо доползти до телефона. В глазах темнело, сознание уплывало. Я не успею вызвать скорую. С этой мыслью я потеряла сознание. Очнулась уже в больнице. — Очнулись? Молодцы. Как себя чувствуете? — надо мной навис человек в белом халате. — Как после падения со стула. А как я тут оказалась? — нахмурилась я. — Ваша соседка услышала шум, решила зайти к вам. У неё был дубликат ваших ключей. Войдя, она увидела что вы лежите на полу без сознания, в обнимку с ёлкой. Вызвала скорую, Вас увезли. — Чёрт. Я ничего не сломала? Сколько я ещё тут буду? — сыпала я вопросами. — Вы сломали руку. Трещина на кости, в нескольких местах. Собственно это можно понять по гипсу. Пару сломанных рёбер. Ушиб бедра, несколько царапин и ссадин. Много неприятного, но ничего критичного. Сотрясения нет, хоть это и удивительно. Если хорошо чувствуете себя, то можете заполнить бумаги об отказе о госпитализации и пойти домой. Я неловко взглянула на гипс. Очнулась и не заметила. Я молодец, конечно. — Я подпишу бумаги и пойду домой. Не хочу новый год встречать в больнице. — Хорошо, но следите за своим состоянием, будет хуже — сразу идите к врачу. Сейчас я выпишу вам рекомендации, потом в регистратуре заполните бумаги и можете идти. В итоге освободилась я через час. М-да, новый год в гипсе. «Повезло» мне. А я ещё и одна. Вдвойне «повезло». И как мне домой добираться? Пешком не дойду, на такси страшно. Ночь, как никак. Может позвонить Серёже? Но он устал. Да и получится, что я опять звоню потому что мне что-то нужно. Но другого выхода нет. — Серёж, привет, — мой голос слегка дрожал. — Что-то случилось? — он сразу понял что дело плохо. — Я слегка упала со стула, и сломала руку, рёбра, ушибла бедро и оказалась в больнице. Я отказалась от госпитализации, и теперь мне надо домой. Приедешь за мной? Пожалуйста, — мне очень не хотелось его просить, но пришлось. — Говори, куда ехать. Я продиктовала адрес, и мы попрощались. М-да уж, уже тридцатое декабря, а вот так закосячила. Весёлый новый год будет. Серёжа приехал через двадцать минут, а ещё через тридцать мы были у меня дома. Лифт был сломан, поэтому Горошко вызвался меня тащить на горбу, на шестой этаж. Первые три он терпеливо тащил меня за локоть, помогая, на четвёртом я уже была у него на спине, обхватив его талию ногами, а шею руками. Точнее одной рукой, вторая просто была где-то в том районе. Мы наконец-то на моём шестом этаже. Актёр облегчённо выдохнул, спустив на пол. — Можешь у меня остаться, а то уже поздно, — мне не хотелось отпускать его ночью одного. Немного подумав, Серёжа ответил: — Хорошо. Он сам постелил себе в гостиной на диване. Это был не первый раз, когда зеленоглазый оставался у меня. Мы давно дружим, иногда в плохую погоду, когда он оставался у меня, Серёжа решал не идти домой под дождём. — Сама переоденешься? — А? Да, переоденусь. Спасибо, Серёж. Я рада, что ты у меня есть. Честно, — я заглянула ему в глаза. — А я рад, что у меня есть ты. С тобой не скучно, — он улыбнулся, — Люблю тебя, подруга. Ну да, ты любишь друзей. Я не сомневалась. Вот бы перестать быть твоей подругой. — Спокойной ночи. — Сладких снов, — я скрылась в спальне. *** — Я бы сказал "Доброе утро", но знаю, что ты ответишь «утро добрым не бывает», поэтому промолчу, — Серёжа ворвался в мою спальню так, будто тут был миллион долларов, о чём я ему и сообщила. — Миллиона к сожалению нет, но есть одно горе луковое, которое стоит куда больше, особенно если продать чёрным трансплантологам, — он увернулся от подушки, которую я кинула в него. — Тогда я в душ. — С гипсом? — скептично поднял он бровь. — Тащи пакет с кухни. Засуну в него руку, и можно спокойно принимать душ, — вспомнила я один лайфхак, о котором мне когда-то рассказала мать. Друг ускакал на кухню, напомнив мне лошадку. В итоге я спокойно приняла душ, а когда вышла в гостиную, увидела что ёлка уже стоит на том же месте, куда я её всегда ставила. Впрочем, это неудивительно, Серёжа в прошлом году мне помогал с ёлкой. Коробки с игрушками стояли вокруг ёлки. — Будешь украшать или только командовать? — поинтересовался друг. — Буду украшать, но большинство работы на тебе, как понимаешь, — и снова укол совести, — Если ты согласен. — Если бы я не хотел помочь тебе, меня бы здесь не было. — Логично, — согласилась я. На то чтобы повесить игрушки на ёлку, мы убили час. Это был час веселья и счастья. Да, я кажется впервые была по-настоящему счастлива. Потом полчаса на то, чтобы развесить мишуру по дому. Я постоянно шутила «Упади со стула, будет вместе страдать на новый год!», а Серёжа смеялся и говорил «А кто тогда будет за тобой ухаживать?». Закончив, мы развалились на диване, сложив друг на друга конечности. — Люблю тебя, — произнесла я, неожиданно даже для себя. — Знаю цыплёнок. Мы же друзья. — Не как друга, — я послала всё к чертям. Что ответит, то ответит. Если не признаюсь — не узнаю что он думает и чувствует. — Знаю, я тоже тебя люблю, теперь уже, видимо, не подруга. Я улыбнулась в ответ. *** Тридцать первое декабря, одиннадцать часов, пятьдесят шесть минут. Я уже в платье, Серёжа в рубашке с расстёгнутым воротником и брюках. Мы сидим за столом, на фоне играет музыка. Провожаем старый год. — Немного грустно что год кончается, в нём было много хорошего, — призналась я. — В новом году будет ещё лучше, ведь теперь мы вместе, — мой, теперь не друг, подарил мне улыбку. По каналу на включённом телевизоре началось поздравление президента. — Каждый год одно и тоже, — заметила я. И вот, долгожданный бой курантов. Серёжа открыл шампанское, и разлил по бокалам. — С новым годом, любимый, — теперь действительно любимый.