Любимый друг или просто любимый?

— Тихо, тихо! — родной, чуть хриплый спросонья голос успокаивал, — Опять кошмар? — Если бы просто кошмар, — нервный смешок, граничил с истерическим, — мне опять снились те дни. Те дни, когда детство кончилось. Те дни, когда выходя из дома, многие подписывали договор на добровольную смерть. Те дни, когда колыбельной были выстрелы и взрывы. Те дни, когда валерьянка была верным спутником, а сумка с документами и деньгами была наготове, ведь неизвестно, когда придётся бежать. Они до сих пор всплывают в голове мутными, нагоняющими страх и тоску образами. Из-за них меня мучают панические атаки и постоянные кошмары в которых я вижу те ужасные мгновения. А ведь кто-то потерял тогда родных и близких… В первый же день, я поняла насколько беспомощна. Это ощущение такое ужасное. Я понимала, что не могу ничего сделать, несмотря на то, что хотела. — Всё хорошо, всё прошло, — успокаивающе шептал мне на ухо Серёжа. — Ничего не хорошо. Тогда погибло столько ни в чём не виноватых людей, а я ничего не могла сделать! — Также, как и многие другие. ОМОН был на стороне митингующих, у вас не было шансов. — Мне от этого не легче. Их начальство подкупили. Если бы они отказались выполнять приказ, их бы убили на месте. Почему человеческие жизни меряются деньгами?! Почему спокойствие и здоровье могут забрать так просто, даже не подумав?! — у меня началась истерика, впрочем, ничего необычного. Тогда я не проронила не слезинки, успокаивая других. — Знаешь, а ведь я и не думала, что могу попасть в такую ситуацию. Мне всегда казалось, беда обойдёт стороной, — мой взгляд был устремлён в потолок, из глаз текли слёзы, скатываясь на виски. Перед глазами стояла картина, как мама кричала достать валерьянку, пытаясь дозвониться родным, чтобы узнать, всё ли хорошо. Она тогда и меня заставила выпить. Тысячи жертв среди мирных жителей. Пострадавшие сотрудники спецслужб. Захваченный аэропорт и больницы. Представители правоохранительных органов, с отрезанными головами. Тогда случилось многое, что до сих пор мучает тех, кто видел всё это своими глазами. — Ты опять ушла в себя, — Серёжа придвинулся ко мне, опираясь на одну руку, а другой убрал мои волосы, прилипшие к мокрым вискам, — Ляжешь спать или ещё не можешь? — Ложись без меня, я приду в себя, попью воды и лягу. — Если я усну, ты до утра просидишь. Пошли, пропьёшь и ляжем вместе. — Я тебе уже говорила, что ты лучшее о чём я могла мечтать? — Теперь сказала. Пошли! Я рассмеялась, вставая с постели и побежала на кухню. Моё зеленоглазое чудо шло следом, зевая. Мы сели за маленький стол, друг на против друга. Я села на стул с ногами, поставив подбородок на колени. — Знаешь, иногда мне кажется, что ты всего лишь мой сон. Я не могла привлечь такого как ты, — мои губы затронула горькая усмешка. — Не дури. Я не настолько хорош, чтобы быть недостижимым для обычного человека, — ответила моя, чертовски красивая, мечта. — Мы не вместе. Даже не знакомы. *** Я открыла глаза. Комнату освещал маленький ночник, с которым я сплю. В доме никого, я живу одна. — Любовь к актёру, чувство древнее как мир. Люди часто не придают ему значения. Но что если я потеряла сон, увидев человека, в котором узнала себя? Я понимаю, что ничего не будет, но не могу перестать следить за его жизнью, надеяться на встречу, — мой тихий голос нарушил ночную тишину, — А ведь я всегда твердила, что любовь не для меня, что я никогда не буду зависимой от кого-то. Паршиво не спать до утра, из-за не взаимной любви. Он такой же как все те, с кем мне не быть вместе.