Особое мнение

— Да ну тебя, — устало огрызнулся Нишиноя, швырнув в старшую сестру дедовой кепкой, которую Юрико поймала с грацией цирковой медведицы и нахлобучила себе на голову. — Не понимаю, — протянула Юрико, не отрывая взгляда от своего ноутбука. — Убей, не могу взять в толк: как ты ухитряешься стабильно заваливать современную литературу, когда по остальным гуманитарным предметам — балл выше крыши? — Не думаю, что сенсей хоть раз в жизни ставил что-то выше шестидесяти. Парень ушёл от прямого ответа. И вовсе не оттого, что сестра задавала этот вопрос с упорством, достойным лучшего применения — под разным соусом, в разных формулировках, но суть вопроса никогда не менялась, успев навязнуть в зубах хуже дерьмового натто. Нет. Просто ответ подразумевал «жаловаться на жизнь». А жаловаться, и уж тем более на жизнь, Юу терпеть не мог. Равно как и тех, кто, собственно, жалуется. Такие нытики почему-то воспринимались либо как очень паршивые, либо как вышедшие в тираж актёры. Для них внимание — что доза для героинового торчка со стажем. И боже упаси стать их жертвой: заговорят насмерть. А уподобляться подобной публике… ну уж нет. Лучше стразу застрелиться из дедовского наградного пистолета. — Шестидесяти! — Юрико назидательно подняла вверх указательный палец, на который наматывала проводок наушника. — А у тебя дай бог, чтоб двадцать выходило! Юу наградил сестру убийственным взглядом, но спорить не стал. Она была права. Сенсей с постоянством атомных часов лепил ему за тесты что-то в районе двадцати, а в ответ на любые вопросы советовал подумать головой. И хоть режь его, хоть ешь. Всё без толку. — Тебе бы найти кого-нибудь, у кого понимание всей этой высокохудожественной херни заложено в базовой комплектации, — между тем продолжила Юрико, каким-то чудом умудряясь и следить за происходящим на мониторе, и не терять нити разговора. — Желательно, какую-нибудь красотку: тогда ты из кожи вон вывернешься, но получишь нормальные для тебя девяносто. — Ты это на Киёко-сан намекаешь? Сестра сухо хмыкнула и уставилась на Юу полным снисходительного сочувствия и раздражения взглядом — как на ипохондрика со стажем, в который раз диагностировавшего у себя симптомы очередной неизлечимой гадости. — Да ладно! Киёко для тебя — не более чем клоунский атрибут. Что-то вроде накладного носа или парика. Часть твоей брони — чтоб в душу не лезли, — потянувшись до хруста в суставах и зевнув, рискуя вывихнуть челюсть, Юрико уточнила: — Неужели во всей школе не нашлось больше красивых девушек? Или ты ждёшь, что тебе на голову свалится Ямагучи Кристина и примется объяснять современную литературу? Кстати, я очень сомневаюсь, что она в этом разбирается. — Не выдумывай. Мне хватит просто человека, который сможет толково объяснить. И не важно, как он выглядит — хоть страшнее ядерной войны, — забросил на плечо сумку. — Всё, ушёл на каторгу, — и с решимостью приговорённого к смерти захлопнул двери. Кристина Ямагучи появилась в жизни Нишинои году, кажется, в десятом. Да, точно. Во время Олимпиады в Ванкувере. Тогда Юрико, большая поклонница фигурного катания, часами залипала перед телевизором, отгораживаясь от окружающего мира наушниками. Она никак не реагировала на задаваемые вопросы, не комментировала происходящее — просто пялилась в телевизор. Но однажды случилось то, чего не могло быть. Чего не было никогда. Юрико, как и всегда, спокойно таращилась в экран. Но вдруг, испуганно вскрикнув, буквально вырвала наушники из ушей и подпрыгнула на стуле, отчего тот угрожающе зашатался и сестра, не удержав равновесия, кубарем полетела на пол. — Неужели вместо фигурного катания врубили зверства исламских фундаменталистов? — не удержавшись, поддел сестру Юу. — Почти, — буркнула она и выдернула наушники из порта. По правде говоря, Нишиноя всегда считал, что бедняг-фигуристов попросту обязывают, угрожая самыми страшными пытками, выступать под замшелую, скучную и изрядно всем осточертевшую классику. И поэтому здорово удивился, услышав Rammstein. — О как! Кто-то набрался смелости и решил послать тот трэшак, под который они катаются, всерьёз и надолго? — Скорее, кто-то из тренерского состава чем-то упоролся, — отмахнулась Юрико. — Фигурист — существо подневольное. Скажут — будет кататься хоть под аутентичную музычку племени мумба-юмба в костюме Чубакки, хоть под Снуп Догга голышом. А трэшак — это то, что слушаешь ты, дорогой братец. — Не трэшак, а трэш-метал! Выучи уже название жанра, а? Юрико только фыркнула, скрестила руки на груди и демонстративно отвернулась, как бы всем своим видом говоря: "А вот и не поругаемся". Единственное, в чём Нишиноя с сестрой так и не смог найти общего языка, — музыка. Юрико слушала какую-то невообразимо приторную гадость, как тот жуткий ликёр, который Юу, будучи ребёнком, по незнанию стащил со стола из-под носа у взрослых. В голову даёт — будь здоров, но удовольствия никакого. — Не знаю про вашего пса-ищейку*, но работать под такую музыку ей точно понравилось. Брат и сестра дёрнулись, как от удара и, не сговариваясь, рывком обернулись и хором заорали: — Деда! Нельзя же так пугать! Дед, несмотря на возраст, умел перемещаться абсолютно бесшумно, как кот, чем до чёртиков пугал и удивлял внуков. Юу не знал, где дед обзавёлся своей способностью. Может, в армии научили. Хотя на кой чёрт лётчику навык диверсанта? — И с чего ты взял, что ей понравилось? — недоверчиво нахмурилась Юрико, но тут же хитро улыбнулась. —И где твои фирменные шутейки про «будь я лет на тридцать моложе»? — Даже будь я на тридцать лет моложе, с генеральскими погонами, внешностью голливудской звезды и деньгами Джеффа Безоса, я бы не стал рисковать, —серьёзно проговорил дед. — Эта девочка любого размажет по стенке. Дед Минео, полковник авиации в отставке, и в самом деле был в шаге от получения генеральских погон, тёплого кабинетика и должности в Минобороны. От превращения в штабную крысу, в общем. Но отказался по странной, на первый взгляд, причине. «Генералы не летают», — прямым текстом заявил дед какому-то министерскому проныре, что вился за ним хвостом, силясь всеми правдами и неправдами заставить согласиться. Но дед был непреклонен. Нет — и точка. В итоге его несостоявшееся генеральство стало объектом бесчисленного количества приколов. И раз уж дед упомянул свои погоны в серьёзном контексте, то… Это повод задуматься и прислушаться. — Врёшь, — заключила Юрико, хотя уверенности в её голосе не было ни на йоту. — Ты на неё посмотри: как она может кого-то размазать? — Я не имел в виду буквально… — Да хоть буквально, хоть фигурально, — всплеснула руками сестра. — По-моему, она на такое просто не способна. — Не скажи, — покачал головой дед. — У этой твоей Ямагучи взгляд снайпера. Она на мир смотрит, как сквозь оптический прицел. И держит палец на спусковом крючке: не так дёрнешься — получишь пулю в лоб. Строго говоря, Нишиноя никогда всерьёз не вникал в то, чем загонялась его сестра (это только дед готов был с удовольствием слушать трёп внучки часами). Мог лишь перечислить — так, список без подробностей. Ну, да, фигурное катание. Ну, какие-то слащавые придурки, названия которых и не выговоришь. Ну, всякая антинаучная хрень про НЛО (хоть Юрико и клятвенно уверяла, что смотрит такое только «для поржать»). Ну, компы. Но тогда, наверное, впервые в жизни он с интересом впился глазами в экран: очень уж хотелось понять, чего такого увидел на льду дед. Вдоль бортика не спеша ехала представительница Японии. «Кристина Ямагучи» — гласил титр. Женственная, изящная, грациозная. Как все фигуристки. Любая из них на льду превращается в сказочную фею — только что крылышек за спиной не хватает. Любая выглядит прекрасно: хоть сейчас на обложку журнала. Но эта девушка… Она выглядела не просто прекрасно. Ослепительно. Ни чёрный, с грубыми вставками из какого-то тёмного меха, костюм, ни тяжёлый, инфернальный макияж не портили спортсменку. Наоборот. Каждая деталь, каждый штрих складывались в гармоничный, выверенный до мелочей образ, который венчала чарующая, слегка клыкастая улыбка — как-никак, Ямагучи на льду играла оборотня (спасибо сестре, просветила!). И волосы — языки расплавленной платины (интересно, сколько времени и сил убил неизвестный парикмахер, чтобы длинные распущенные волосы не мешали при прыжках?). Казалось, фигуристка ничего такого не делала: просто катилась вдоль бортика и улыбалась. Но почему-то складывалось такое впечатление, что дворец «Пасифик Колизиум» — её собственность, а никак не Ванкувера, что зрители, которые неистовствовали на трибунах, — не просто толпа зевак, болеющих за представителей разных стран, а её личные фанаты. Нет. Не фанаты. Фанатики, сродни религиозным. Крылышки? Ей? Вульгарно. Глупо. Единственное, чего не хватало Ямагучи — короны. Не лёгкой диадемы, не невесомой тиары, а старинного тяжёлого обруча с частоколом острых шипов. Символа абсолютной власти. Одно не давало покоя. Что натолкнуло деда на аналогию со снайпером? Может, его внутренний радар решил ни с того ни с сего объявить забастовку? Но вот камера, повинуясь невидимому оператору, совершила «наезд», дав максимальное приближение — и Нишиноя едва не навернулся на пол, как минутой назад его сестра. Ещё ни у кого он не видел таких настолько потрясающих, и настолько же кошмарных глаз. Тёмно-синие, как ночное небо, у краёв, к центру они резко меняли цвет и рисунок: пронзительно-бирюзовая туманность с золотистыми прожилками. Застывший во времени взрыв сверхновой. Но смотрели эти глаза пристально, цепко и холодно. В них не было ни грамма тепла, в них не отражались нормальные человеческие эмоции. — Ё-моё, это ж сколько бабла надо было выкинуть за такие линзы?! — Юрико одной фразой ухитрилась и удивиться, и восхититься, и позавидовать, и даже по-доброму высмеять девушку по ту сторону экрана. — Думаешь, линзы? — А то. Ну, конкретно таких ты в открытом доступе не найдёшь, но под заказ… Сейчас под заказ да за приличное вознаграждение тебе сбацают что угодно — хоть шаринганы, как в «Наруто», хоть полёт «Энтерпрайза», хоть рассвет над Гималаями. Так в жизни Юу появилась Ямагучи Кристина. Без стука, без разрешения. С другой стороны, зачем разрешение королеве? Да, он воспринимал фигуристку как королеву, но… другой планеты, что ли. Другого измерения. Как некий недостижимый и в действительности не существующий абсолют. Героиня аниме? Да, наверное, это будет наиболее подходящим аналогом. Ведь не встретишь же на улице условную Сейлор Мун! И бессчётные выступления, ледовые шоу, которые без конца смотрела Юрико, вереницы интервью, проскакивавшие в интернете, реклама, где девушке снова пришлось изображать оборотня (авторы как пить дать вдохновлялись её выступлением в Канаде) — всё это реалистичности ни капли не добавляло, а лишь усиливало схожесть с аниме-сериалом. А два здоровущих билборда по дороге от дома до школы, как заведённые гонявшие рекламу — ту самую, с женщиной-кошкой, пумой оборотнем, «Всё меняется — Puma остаётся» — и вовсе перевели реальную Ямагучи в плоскость компьютерной игры. Ну да, красиво. Да, реалистично. Но — виртуально. Точка. Нечего тут думать или обсуждать.

***

Школа. Это чёртово заведение умудрялось портить Нишиное настроение с надёжностью швейцарских часов и скоростью гоночного болида. Причём, делало это с завидной регулярностью. Сегодня не стало исключением. Современная литература, на которую парень убил уйму времени (и всё без толку!), не позволила нормально подготовиться к тесту по английскому. Итог — ещё одна катастрофа. Если не произойдёт чудо, то на тренировочном лагере можно будет поставить жирный крестик фломастером. И теперь Юу без особого энтузиазма тащился на тренировку. Да, на площадке паскудное настроение исчезнет, но пока он колоссальным усилием воли старался не сорваться на Хинату, который вцепился в либеро репеем и отцепляться решительно не собирался. Блокирующий устроил настоящий допрос с пристрастием — о лагере, о командах, которые там будут… Нишиноя отвечал скупо, односложно. Сейчас каждый новый вопрос и необходимость отвечать (Хината же не отвяжется!) раздражали всё сильнее, по экспоненте, разгоняя до плохо контролируемого бешенства. Пока его удавалось удерживать на поводке воли, но долго так продолжаться не могло. А о том, что будет, если это самое бешенство прорвётся наружу, Юу думать решительно не хотел. Его гнев больше всего походил на залп РСЗО (да чтоб тебя, деда, с твоими военными аналогиями!): несмотря на навороченность систем наведения и опыта артиллеристов, эти штуки всегда (вообще всегда!) лупят по площади. Все, кто волей случая оказался в зоне поражения… за них можно только молиться. К счастью, в ситуацию вмешался Танака: влепив Хинате ощутимого леща («Ай, больно! За что?!»), посоветовал не лезть к людям с расспросами направо и налево. А затем скосил на Нишиною предупреждающий взгляд: мол, давай без глупостей. Тот лишь тускло улыбнулся в знак благодарности. Друг успел вовремя: карандаши ракет РСЗО опасно смотрели вверх. … Раздевалка, как ни странно, была почти пустой. В ней обнаружились омерзительно бодрый Энношита и мрачный Кагеяма. Танака тут же принялся причитать необязательных игроков («Мы ж из-за них сольём всё, что можно и что нельзя!») и не затыкался даже когда открыл двери зала: — Ладно, я ещё понимаю, третьегодки чего-то писали и теперь их оптом и в розницу кошмарит сенсей, но куда провалились Цукишима и Яма… — Танака осёкся на полуслове и застыл без движения, как статуя, удивлённо глядя куда-то вниз, на площадку. — Эй, Танака, не тормози! — тоном, не терпящим возражений, велел Энношита, подкрепляя слова звонким подзатыльником. — Если не разомнёмся перед… Ого! — вытаращив глаза, выдохнул спортсмен и тоже уставился вниз. — А это ещё кто? На площадке под самой сеткой сидел… зверь. Похожий на кота, но гораздо крупнее. С длинными, стройными лапами, густой, пятнистой, как у гепарда, шерстью, миниатюрной изящной головой, которую венчали громадные круглые уши. От уголков глаз вниз, к пасти, сползали угольно-чёрные полосы, похожие на дорожки от нефтяных слёз. Зверь метнул на притихших парней нечитаемый взгляд и зевнул, обнажая острые клыки. А затем с царственным достоинством прикрыл глаза и опустил морду на лапы, всем своим видом словно говоря: фи, скучные вы, двуногие. Нишиноя только улыбнулся. Он понял, что за зверь заглянул в гости. Когда-то дед, натура страстная и увлекающаяся, загорелся идеей завести такое чудо природы. Но его пыл быстро остудила мама. Порывшись в интернете, она приложила деда фактами, дескать, стоит такой — продай почку, купи кота (правда, в это либеро не очень-то и поверил: скорее всего, мама просто сгущала краски. С другой стороны, такой кошак ведь не хомячок, значит, и цена будет явно не мышиной), прокормить такого тоже вопрос серьёзных финансовых вливаний. Дед пытался возражать — денег хватит, в конце концов, кот же не слон, но мама была непреклонна и продолжала давить фактами: таких активных зверей надо выгуливать и подолгу, иначе они разгромят дом к чёртовой бабушке. Дед тоже просто так сдаваться не собирался: да Мидори-чан будет счастлива утречком побегать с таким красавчиком! Мидори — очередная дедова пассия — действительно была фанаткой кошек, но Юу очень сомневался, что её любовь распространялась на диких представителей семейства. Сам парень — что уж там! — особо не горел желанием выгуливать гиперактивного кота, а такая кара неизбежно обрушится на его голову, если деду вдруг приспичит свалить с очередной длинноногой красоткой на условный Бали. Ему вполне хватало и Ринго, бешеной собаки Азумане, способной измотать до полусмерти даже самого подготовленного спортсмена. И, наверное, именно поэтому он решил лично вбить последний гвоздь в крышку гроба этой безумной идеи, осторожно уточнив, возможно ли подружить такого кота и попугая, на что мама категорично заявила: нереально. Кот будет воспринимать птицу как добычу — инстинкты не тараканы, как-никак. Дед моментально скис и, посмотрев на дремавшего в клетке гигантского гиацинтового ара, — своего любимца в течение долгих десяти лет — признал поражение. И теперь точь-в-точь такой же зверь преспокойно лежал посреди площадки. Просто лежал. Не проявлял агрессию, не пытался спрятаться или убежать. Значит, кот не заблудился, не забрёл в зал по ошибке, а пришёл вполне целенаправленно, одним своим присутствием деморализовав начисто всю команду. — Ничего себе котик! — выдохнул Шое. — А ты уверен, что это вообще кот, Хината? — не сводя со зверя тревожного взгляда, поинтересовался Танака. — Это ж какой-то леопард! И… Господи, Нишиноя! — набросился на друга, почти успевшего спуститься на площадку, Рюноске. — Ты совсем придурок?! Чего тебе не стоится ровно?! Эта тварь тебя схомячит и не подавится! И что нам потом тренеру врать? Что нашего либеро сожрал леопард?! — Никакой это не леопард, а всего лишь сервал, и сожрать хоть меня, хоть тебя он просто не сможет, — спокойно парировал тот. — К тому же, он, похоже, домашний. — Сер… кто? — переспросил Танака. — И с какого перепугу ты решил, что этот монстр домашний? Либеро снисходительно улыбнулся. — Сервал, такой африканский кот, — пояснил он и, к ужасу Танаки, протянул зверю руку. Сервал лениво поднялся на все четыре лапы, потянулся, выгнув дугой пятнистую спину, не спеша подошёл ближе. Какое-то время зверь, казалось, придирчиво изучал протянутую руку, сканируя её внимательными янтарными глазами, а затем… потёрся об неё ушастой головой и оглушительно заурчал. Как самый обыкновенный домашний кот. Со стороны лестницы донёсся дружный вздох облегчения. — Господи, да куда же он прова… — на лестницу выскочил запыхавшийся Ямагучи. Быстро оценив обстановку, он увидел Нишиною, гладившего сервала. Из уст Тадаши вырвался вздох облегчения. Это заметили все стоявшие на лестнице. — Нельзя же так пугать, кот! — Так это твой? — первым подскочил Танака. За ним маячил Хината, который смотрел на Ямагучи огромными глазами. — Да… Нет… Не совсем — Тадаши смутился от такого внимания. Но спасение пришло, откуда не ждали. — Есть тут одна чокнутая, это её кот, — бросил Цукишима, окинув острым взглядом на сервала, которого продолжал ласкать Нишиноя. — Чего сразу «чокнутая»? — почему-то обиделся Тадаши. — Потому что, если бы не закон, она бы таскалась с тигром на поводке! — ощетинился Цукишима. — Скажи спасибо, что за такое в Японии грозит приличный срок. — Она просто любит кошек, — проворчал Ямагучи. — Кошек? — скривился блокирующий. — Не смеши, твоя сестрица — фанатка шерстяных монстров! Причём, чем страшнее чудовище, тем лучше! — Ух ты! — Шое буквально подпрыгнул от переполняющих его эмоций и, не обращая никакого внимания на ремарку Цукишимы, тут же засыпал Тадаши вопросами. — Так у тебя сестра есть? И чего ты не рассказывал? А как котика зовут? А можно погладить? — вопросы сыпались нескончаемым потоком, окончательно смутив Ямагучи. И, не дожидаясь ответа, быстро скатился вниз, бесстрашно подскочил к сервалу и провёл ладонью по плюшевому боку. Зверь, лежавший на животе, мгновенно вскочил, оглянулся и угрожающе зашипел. Хината испуганно шарахнулся в сторону. — Ты ему не нравишься, — тоном эксперта резюмировал Танака. — Ему вообще незнакомые люди не нравятся, — развёл руками Ямагучи, словно оправдываясь. — Да ну? — скептически усмехнулся молчавший до этого Энношита. — По твоей логике, кот должен был и Нишиною обшипеть! — Наверное, он решил, что с меня хватит и твоего постоянного шипения, — съязвил либеро и ловко поддел пальцами чёрный клёпанный ошейник сервала, на котором был выбит какой-то длиннющий номер, похожий на номер чипа, и кличка питомца. — Финчер? — кот отозвался мелодичным мяуканьем. — Здорово у твоей хозяйки фантазия работает, ничего не скажешь! — В смысле? — уточнил Хината, успевший снова подобраться ближе к сервалу. Финчер напряжённо приподнял голову, но больше не шипел, лишь развернул в сторону блокирующего длиннющие усы, что заметил и Шое: — Тадаши, а почему он усы вперёд вывернул? Это нормально? Вывиха усов у него не случиться? — Да, это нормально, — ответил незнакомый женский голос. — Кошки скверно видят вблизи и для ориентации в пространстве используют вибриссы. И вывихнуть их для кошачьих невозможно, хотя спасибо за заботу. Нишиноя поднял голову и… от удивления забыл, как говорить и дышать. Да, чёрт побери, спроси его кто-нибудь в тот момент, как его зовут, — не вспомнил бы. На ступеньках, рядом с Тадаши, стояла Ямагучи Кристина — олимпийская чемпионка, любимица режиссёров, журналистов и камер — и безмятежно улыбалась. Вот только брат с сестрой были абсолютно разными. И дело было вовсе не в том, что Тадаши был в стандартной форме Карасуно, а Кристина в прикиде форменного кибергота — чёрная кожа, заклёпки, кислотные вставки, даже кончики волос приобрели вырвиглазно-зелёный оттенок. Между ними не было ничего общего. Разный цвет волос, глаз, разные черты лица… Семейное сходство? Да его бы не раскопал даже самый фанатичный из археологов. Если только генетик с секвенатором. О том, чтобы обнаружить их родство, что называется, на глаз, не могло быть и речи. Наверное, всё-таки хорошо, что Юу не стал донимать Тадаши расспросами по поводу родства со знаменитой фигуристкой, хотя чёрт то и дело тянул за язык… Тем временем начали подтягиваться остальные игроки, закономерно впадая в ступор, стоило им только заметить Кристину. Объяснимо: не каждый день увидишь в своей школе лицо компании Puma. Тем более в настолько экзотическом виде. Похоже, не узнал девушку только Хината. Странная штука: на площадке он был внимательным и собранным, а вот в остальном отличался исключительной рассеянностью и невнимательностью — даже если бы рядом со школой приземлилась летающая тарелка, Хината вполне мог бы её и не заметить. — Мне кажется, или я её где-то видел — тихонько прошептал Шое Танаке. А вот Рюноске вспомнил мгновенно. — На билборде возле школы, блин! — тоже шёпотом рявкнул Танака, и, тут же забыв о Хинате, призвал на помощь всё своё обаяние и улыбнулся фигуристке. — Простите, вы же Ямагучи Кристина? — девушка повернула к нему голову и обворожительно улыбнулась в ответ. — Олимпийская чемпионка? — девушка хранила молчание, продолжая улыбаться. Рюноске, видимо, истолковав её молчание как разрешение задавать любые вопросы и обращаться с любыми просьбами, выдал такое, что Нишиноя едва сдержался, чтобы не придушить друга прямо на месте: — А вы можете дать автограф вот этому похитителю чужих кошек? — кивнул на либеро и сервала. Улыбка на лице фигуристки мгновенно погасла, а на лице застыла маска мучительной усталости. И вот так всегда, будто говорила Ямагучи всем своим видом. Скоро нельзя будет даже дома в душ сходить, чтобы из крана или из душевой лейки кто-нибудь не заорал: «Ой, а можно автограф?!» — Ну вот, а я так надеялась, что обойдёмся без автограф-сессии, — простонала девушка, страдальчески посмотрев на Танаку. Сам же Рюноске покраснел так, будто только что попросил фигуристку не об автографе, а о фотосессии обнажённой — и только потом понял, что именно ляпнул. — Простите, просто… это… — принялся сбивчиво не то оправдываться, не то извиняться Танака, — В общем, у нашего либеро есть сестра с лютым характером. И она — ваша страшная фанатка. Юрико ж, если узнает, что вы приезжали сюда, а её братишка не удосужился попросить автограф, сожрёт и его, и нас за компанию. Без соли и масла! — скорчил уморительно-умоляющую гримасу. — Ну пожа-а-луйста! А то помирать совсем не хочется! — снова смерил недоверчивым взглядом изображавшего биотрактор Финчера. — И … такими темпами ваш кот сменит хозяина… Кристина только улыбнулась, слегка вскинула брови, демонстрируя удивление и сомнение одновременно, и отмахнулась — словно стряхнула капли воды с ладони. — Не сменит. Сервалы — звери верные. К тому же ваш друг — не первый человек, которого Финчер принял сразу. Что же касается… — А первый, наверное, Тадаши, да, Ямагучи-сан? — перебил девушку прямолинейный Хината. Кристина дёрнулась, как от удара, втянула голову в плечи и, мгновенно состроив жалобную гримасу, протянула: — Ой, а можно без этой ужасной «Ямагучи-сан»? Просто Кристина, ладно? — Хината уже открыл было рот, чтобы что-то возразить, но фигуристка тут же вскинула вверх ладонь, призывая к молчанию. — Я при каждом подобном обращении чувствую себя столетней бабкой! — Или нашкодившей пятилетней креветкой, которой грозит серьёзный нагоняй, м? — ехидно уточнил молчавший до этого Цукишима, и, окинув девушку тяжёлым взглядом исподлобья, всё так же ехидно продолжил: — Вроде, тебе далеко не пять, но с тех пор ты не выросла ни на сантиметр. — Надо же, — вкрадчиво промурлыкала Кристина, — не знала, что Бурж-Халифу говорить научили, — плавно повернула голову к Цукишиме и, мгновенно сделавшись серьёзной, потребовала: — Ну-ка, сделай вот так, — сжала ладонь в кулак, спрятав большой палец под остальными. Неужели она на глаз определила какую-то травму? Хотя даже это было не самым удивительным. Обычно ершистый и неуступчивый Цукишима безоговорочно подчинился. Даже не спросил, зачем. Фигуристка, окинув внимательным взглядом кулак блокирующего, вновь ослепительно улыбнулась. — Арахнодактилия, — вынесла вердикт она. — И дисплазия соединительной ткани. Вместе с этим гипермобильность суставов. Если к этому добавить высокий рост, нескладное телосложение и близорукость, то… — развела руками. — Я бы на твоём месте уже бежала проверяться на синдром Марфана. Цукишима опасно сузил глаза и сквозь зубы процедил: — Кто тебя вообще из серпентария выпустил, Ямагучи? Но девушка с отменным хладнокровием пропустила ядовитый укол мимо ушей. Или умело сделала вид, что пропустила. Или — возможно! — собиралась что-то сказать, но не успела. Молчавшие до этого Карасуно, словно очнулись ото сна и, как по команде, принялись наперебой расстреливать девушку вопросами. — Синдром Марфана — это что-то типа синдрома Дауна? — Чегой там про соединительную ткань и мобильность? — Эта гадость очень опасна? — Что за Бурж-Халифа такая? — А из какого вы университета? — Кота в честь американского режиссёра назвали? — Арахно-как-его-там — это пауки в голове, что ли? — На лёд падать очень больно? Нишиноя лишь мысленно присвистнул, успев поразиться, восхититься и позавидовать терпению фигуристки. Любой другой человек на её месте уже давно схватился бы за голову и попросил бы задавать вопросы по очереди. Ямагучи же слушала молча, на перебивая. Интересно, это природный талант или общение с бесчисленными репортёрами научило? Тем временем Карасуно, кажется, успели выдохнуться. — Так, похоже, вопросов пока больше нет, — резюмировала Кристина, едва зал погрузился в тишину, которую нарушало лишь оглушительное урчание Финчера. — Но, прежде чем на них ответить, я бы попросила вас всех представиться, — обезоруживающе улыбнулась и развела руками, словно оправдываясь. — Как меня зовут, вы все и так знаете, а я же знаю только Тадаши и вот этого клона Генерала Шермана, — небрежно щёлкнула пальцами в сторону Цукишимы. Тот лишь недовольно цыкнул в ответ, но фигуристка не обратила на него никакого внимания. Она словно полностью обратилась в зрение и слух, медленно переводя взгляд с одного волейболиста на другого, и те, представившись, старались как можно быстрее отвести взгляд. Нишиноя, прекрасно помнивший, насколько жутким и тяжёлым был взгляд этой девушки, наивно считал, что был готов. Как бы не так! Одно дело — видеть подобный взгляд с экрана, в конце концов, Кристиан Бейл в «Американском психопате» тоже здорово нагонял жути. И совсем другое — столкнуться с подобным вживую. Глаза Ямагучи-старшей, казалось, выворачивали наизнанку, разбирали на атомы, вытаскивая душу, изучали под микроскопом. А затем мгновенно собрали назад. И, поставив порядковый номер, занесли в список. Юу не сомневался, что девушка запомнила поимённо каждого и лишь отчаянно надеялся, что этот её внутренний список не окажется расстрельным. В этот миг взгляд фигуристки изменился. В нём появились одобрение и цепкий научный интерес. Он даже как будто потеплел, этот взгляд, хотя сказать наверняка было сложно. Это как сравнивать минус двести двадцать на Плутоне и минус двести ровно на Уране. Вроде, никакой разницы: дубак что в фас, что в профиль, но чисто психологически минус двести воспринимаются куда легче. Тем временем Кристина отвернулась, переключив внимание на Кагеяму, а Нишиноя только теперь понял, что за всё время этого изматывающего зрительного контакта он даже не подумал отвести взгляд. Может, именно это заставило Ямагучи-старшую «повысить» его с уровня «потенциальная угроза, в случае опасности уничтожить» до «подопытный кролик». Правда, либеро так и не успел решить, хорошо это или плохо. — Это… — подал голос Кагеяма. — Кристина, а генерал Шерман — это кто вообще? — Кагеяма! — гневно прорычал Савамура и наградил связующего самым грозным взглядом, на который был способен. — Твоя бестактность… — Никакой бестактности не вижу, — прервала его Кристина. — Я ведь сама просила обращаться ко мне нормально. — Но это… как-то… совсем невежливо, — сбивчиво пробормотал капитан, стараясь не встречаться с фигуристкой взглядом. — Глупости, — девушка нетерпеливо сморщила хорошенький носик. — Так только в Японии считают. — Ага, — снова встрял в разговор Цукишима и язвительно уточнил: — В Танзании, похоже, местные абсолютно другого мнения. Совсем у них дикие представления об этикете. — Танзания? — искренне удивился Савамура. — Причём тут Танзания? — Родилась она там, — фыркнул Цукишима. Фигуристка улыбнулась самой искренней и наивной улыбкой, пожала плечами и развела руками, как бы говоря: «Ну, да, как-то так оно и есть». Но на самого беднягу блокирующего посмотрела так… Если бы у взгляда была масса, то этот весил бы примерно как Фудзи. — И нечего на меня так смотреть! — продолжил Цукишима, отводя глаза. — Информация о Танзании открытая, спроси у своей страницы в Википедии! И не надо строить из себя разведчика-диверсанта, чью легенду вот-вот похоронят! — Опаньки! У меня есть страница в Википедии? — удивилась Кристина. — Если её автор — ты, то могу себе представить, сколько отборнейшей ерунды там написано. Ещё пять минут назад Нишиноя был уверен, что Ямагучи-старшая — как открытая книга: что она чувствует, то и отражается в мимике, а глаза — прикол человеческого восприятия: необычный цвет, умноженный на кучу чрезвычайно приставучих и живучих суеверий, дают настолько бронебойный эффект. Теперь же он отчётливо понимал: всё это — лишь маска. Кристина, похоже, прекрасная актриса, способная сыграть что угодно: от грозной и смертельно усталой жительницы трущоб до инопланетянки. Да, это будет убедительно, да, красиво. Но вот что она думает или чувствует на самом деле… об этом оставалось только гадать. — Сестрёнка, — в разговор осторожно влез Тадаши. — Он в чём-то прав, — кивнул на Цукишиму. — Про разведчика так точно. Тебе стоит больше людям доверять, ведь не каждый непременно репортёр, жадный до жареных сенсаций. Какое-то время брат и сестра просто смотрели друг на друга, словно вели безмолвный диалог. Затем Кристина вздохнула и на мгновение прикрыла глаза, признавая правоту Тадаши. И принимая собственное поражение. — Я постараюсь, — пообещала фигуристка и, хитро улыбнувшись, обратилась уже ко всем: — Ну, будут вопросы про львов и носорогов? Хотя, — задумчиво прищурила глаза и потёрла пальцем подбородок, — пожалуй, лекцию о Танзании оставим на потом. А сейчас — бегом разминаться, а я пока отвечу на уже заданные вопросы. — Хоть скажи, в какой точке этого ада ты родилась? — зачем-то спросил Танака. — В Дар-эс-Саламе, — неожиданно для себя ответил вместо Кристины Нишиноя. — Совершенно верно, — девушка медленно повернула голову, в глазах светился уже знакомый ледяной интерес. — Догадался, или автором моей странички в Википедии является всё-таки не Цукишима? — Второе. Цукишима, конечно, паразит, но разве он стал бы перевирать даже место рождения? — Его в первую очередь — так, чтобы меня позлить. И вместо Дар-эс-Салама как пить дать указал бы Багамойо. — Багамойо? — Нишиноя вопросительно уставился на фигуристку. Он точно где-то слышал это название, но, как назло, никак не мог вспомнить, где именно и в каком контексте. — Именно, — отозвался вместо Кристины Цукишима, старательно глядя исключительно на Нишиною. Блокирующий явно избегал взгляда Ямагучи-старшей. — Она со своим адским неприятием любых посягательств на человеческую свободу ненавидит даже город, в истории которого действительно когда-то был крупный невольничий рынок. Хотя прошлому лучше всего оставаться в прошлом. — С таким подходом к истории человечество будет обречено наступать на одни и те же грабли, — сухо парировала Ямагучи. — До тех пор, пока окончательно не самоубьётся. Так, — гулко хлопнула в ладони. — Хватит мне зубы заговаривать, ноги в руки и бегом разминаться. Финчер, — сервал мгновенно перестал урчать и внимательно посмотрел на хозяйку. — Будет уже пузом паркет полировать! Ко мне! Кот, словно тут же забыв о существовании Нишинои, в три длинных прыжка оказался рядом с Кристиной. Да уж, вот Азумане обзавидуется! Его чёртова Ринго на команды никак не реагирует. Хотя... Вот оно что! Команды! Азумане всегда просит, а собаки, если верить интернету, отлично различают интонации. Кристина же ставит задачу. — Ого! — в повисшей тишине выдохнул Азумане, глядя, как дикий африканец по команде «ко мне!» рысью поскакал к хозяйке и послушно улёгся слева от неё. — Он слушается! — Конечно, — пожала плечами фигуристка. — А что? — Да ничего, просто его неуправляемая собака ежедневно превращает дом в зону боевых действий, — ехидно заметил Нишиноя, — А на улице косплеит баллистическую ракету. Вот наш ас и завидует. В глазах девушки на мгновение вспыхнуло искреннее удивление. — Что ж там за монстр такой? — а вот голос Ямагучи звучал ровно и доброжелательно. — Маламут? Или кто-то из гончих, вроде веймаранера? — Нет… не эти, — пробормотал вконец смущённый парень и протянул Кристине телефон. — Вот. Только… по-моему… в общем, она и правда не слушается. Может, она не такая умная, как рассказывал заводчик? — Бордер-колли, — констатировала факт фигуристка. Именно констатировала факт, а не спросила: в её голосе не было ни намёка на неуверенность. И, подняв на аса Карасуно насмешливый взгляд, убийственно-ровным тоном уточнила: — Купился на славу бордеров как самой умной породы? — дождавшись неуверенного кивка, продолжила: — Дело вовсе не в том, что твоя собака не унаследовала качеств породы. Ответь, пожалуйста, вот на какой вопрос: талантливые дети, попав в чужую страну, что быстрее выучат — законы этой страны или нецензурную лексику? — Это… риторический вопрос? — неуверенно уточнил Азумане. — Это она своим опытом хвастает, — колко заметил Цукишима. В ответ фигуристка улыбнулась, пристально посмотрела на Асахи и, скосив на блокирующего глаза, что-то прошипела на незнакомом Нишиное языке. Цукишима недовольно скривился, а вот стоявший за спиной сестры Тадаши покраснел настолько, что стал похож на свёклу. — И что вся эта фигня значит? — удивился Танака. — Это суахили, — к удивлению либеро, вместо Кристины ответил её брат. — сестра обозвала Цукишиму… — пару раз щёлкнул пальцами, вспоминая нужное слово, — кажется, отродьем гиены, упомянула продажных женщин и… — Ямагучи-младший стыдливо умолк. — … ряд действий сексуального характера, совершаемых с особым цинизмом, — нисколько не смутившись, продолжила вместо окончательно стушевавшегося брата девушка и перевела взгляд на аса. — Вот тебе и наглядный пример: Тадаши — парень умный. И память у него отменная. Я часто говорила при нём на суахили, но запомнил братишка только отборную матерщину. С твоей собакой такая же история. К тому же ты, наверное, по незнанию подкрепил её поведение. — Получается, и дом разрешил громить тоже я, — удручённо уронил Асахи и уставился в пол. — Возможно, — фигуристка дёрнула головой. — С другой стороны, ей может быть просто скучно. Бордер-колли — порода пастушья, следовательно, более чем активная: в прошлом представители бордеров наворачивали вокруг вверенной им отары десятки километров. Теперь умножь активность на высокий интеллект. Получишь атомную бомбу в компактном формате. Если ты не нагрузишь бордера как физически, так и интеллектуально, то он сам найдёт себе занятие. И — поправь, если ошибаюсь, — развлечения этой собаки мало кому понравятся. — И что с ней делать? — Как это что? Обратиться к кинологу, — Кристина слегка развела руками и иронично улыбнулась: мол, разве это не очевидно? — Кристина, может, ты сможешь что-то сделать? — осторожно поинтересовался Ямагучи-младший. — Тадаши, я не специалист, — отмахнулась девушка. — Но ты ведь смогла справиться с той лысой собакой? Как её там? Ксо… Ксоли… — Не заморачивайся, она сама название этой мексиканской твари не выговорит, — саркастично предложил Цукишима другу и с вызовом уставился на фигуристку. — Ксолоитцкуинтли, — без запинки произнесла Кристина и почти ласково улыбнулась. — Но конкретно ты, Цуки, можешь сокращать название породы до «ксоло»: ты и после десятого повторения не запомнишь, — пригвоздила вердиктом блокирующего и добила: — Эволюция на тебе здорово отдохнула. Цукишима прожёг девушку яростным взглядом и криво усмехнулся, явно собираясь выдать очередную колкость. Неизвестно, чем бы закончилась перепалка, ведь блокирующий явно шёл на эскалацию конфликта, но в ситуацию вмешался Тадаши, осторожно возвращая диалог в прежнее русло: — Сестрёнка, но ведь эти ксоло — аборигенные собаки, разве нет? И работать с ними, вроде как, куда сложнее, — в ответ на удивлённо вскинутую бровь сестры развёл руками и обезоруживающе улыбнулся. — Я почитал о них, когда твой ненормальный приятель придумал завести себе маламута. По-моему, этот слон точно хуже и десятка бордер-колли. Может, ты хоть одним глазком посмотришь, что там с собакой Азумане-сана? Пожалуйста? Кристина тяжело вздохнула. — Ладно, — сдалась она. — Но не сегодня. — А сегодня совсем-совсем никак? — предпринял последнюю попытку уговорить сестру Тадаши. — Совсем-совсем, — отрезала та. — Мне нужно ещё рассчитаться за математику с одним шантажистом. — Боже, сестрёнка, ты что — опять её списала? — дождавшись утвердительного кивка, хлопнул себя по лбу. — Ты неисправима! С твоей памятью легко можно выучить что угодно — хоть ядерную физику! И как ты рассчитываться будешь? Снова щёлкать мышью до трёх ночи? — Ты мне льстишь: я безнадёжна! — ухмыльнулась фигуристка. — А учить эту твою математику дико скучно. И мне совершенно незачем щёлкать мышью «до трёх ночи», как ты выразился: пару раз размажу его по карте — и всё. Сам отстанет. Кстати, Тадаши, все уже давно разминаются, один ты языком чешешь, — грозно нахмурилась. — Давай-ка на площадку, или я твой язык завяжу морским узлом, — хищно оскалилась. — Простым или прямым? —поддел сестру тот. — Якорным! — в голосе девушки лязгнул металл. Кажется, шутки кончились, и если Тадаши сейчас же не заткнется, то его сестра запросто организует для Карасуно тренировку на выживание. — Шпион-сан права, Ямагучи, — на площадку спустился тренер Укай. — Шпион?! — тоненько пискнул Хината. — Ага, — тренер с философским безразличием забросил руки за голову. — Хотя старик Некомата мог бы отправить кого-то менее приметного и известного. — Не шпион, а двойной агент, — Кристина ловко, как фокусник, выудила откуда-то целую гроздь флэшек и протянула тренеру. — Такой же кейс у Некомы, — в ответ на недоверчиво прищуренные глаза тренера повела плечами. — Я очень хочу посмотреть на вашу легендарную битву за помойку. — Правильно — «на мусорной свалке», Ямагучи-сан, — иронично усмехнулся тренер. — Не вижу разницы, — отзеркалила его улыбку Кристина.