Кошки

Пуля пронзает плечо Де Витта, и Изабель видит на горизонте знакомую фигуру в этой чертовски знакомой шляпе и с этим его дурацким сак-во-я-жем. В тот момент ей кажется, что она сейчас точно грохнется в обморок: то ли от счастья, что ее чуть не пристрелили и таки НЕ пристрелили, то ли от счастья, что док, похоже, вернулся, то ли счастья, что всё закончилось, то ли просто от усталости, или может от того, что из ее руки вылилось, пожалуй, слишком много крови за сегодня, и восполнять ее никто не собирался. Он идет к ним навстречу, как какой-нибудь супергерой: в лучах рассвета, весь прилизанный и причесанный (видимо, постарался и поработал над своей заплывшей после побега из рудников рожей), со своим чемоданчиком и верным бантлайном в правой руке. — Так и думал, что вы ни черта без меня не можете, — фыркает он, ставя свой сак-во-яж (ну и дурацкое слово, думает Изабель, чем просто не сумка?) на землю и убирая револьвер в кобуру. Первая от шока отходит, конечно же, Моро, но всё, что она может выдавить из себя, это хриплое «ты…» И добавить про себя: «…черт возьми, как вовремя…» Он бросает на нее короткий, оценивающий взгляд. Пару капель крови с ее толком неперебинтованной ладони неслышно падают на сухую землю, смешиваясь с дорожной пылью и засохшей грязью. Исчезают где-то в бороздах следов от груженой телеги, которая проезжала тут, наверное, накануне вечером. — Я, — спокойно отвечает ей Маккой и едва заметно кивает, наглядно подтверждая свое присутствие. Нет, ей не снится. Он вернулся. — Де Витт бы вас пристрелил, как собачонок, если б не я, — продолжает свою тираду доктор, и Изабель с ним впервые согласна полностью. — Вот тут ты совершенно прав, золотце, — толком не соображая, что она говорит, подтверждает его слова Изабель. — Мисс Моро, вы что, со мной соглашаетесь? — он вопросительно изгибает бровь, наклоняясь и помогая Гектору связать потерявшего сознание Винсента. — С вами точно всё в порядке? — Абсолютно, — пьяным от усталости голосом продолжает Моро. — Хорошо, что ты вернулся, ну и ублюдок же ты. Она плюхается на деревянную скамейку: сотни чувств захлестывают ее, как будто она вдруг оказалась посреди бушующего океана на хлипкой лодчонке одна и совершенно не имела понятия, что делать. Лицо доктора Маккоя искажается еще большим удивлением: нет, не из-за того факта, что его только что назвали ублюдком (хотя при иных обстоятельствах он бы задал трепку этой обнаглевшей вуду-ведьме), а из-за первой половины ее фразы, где она почему-то решила высказать свою радость от его возвращения. Остальные до сих пор молчали, но потом, видать, пришли в себя, и стали интересоваться, откуда он вообще взялся, что произошло, зачем вернулся, но Маккой бросался односложными фразами, как Купер бросался ножами на их вылазках. То есть, метко и филигранно. Изабель почти не чувствует боли, но голова болит и кружится. Она не спала накануне: ходила туда-сюда, всё думала, чего-то ждала или, даже сказать, выжидала, как делала всегда, когда ее что-то нервировало или беспокоило. Чего или кого она ждала, Изабель тогда не знала или не хотела знать. Но теперь все осталось позади, и она может откинуть копыта прям здесь на часок-другой, пока Уэйн не соизволит притащить свою задницу и забрать Де Витта с собой куда-нибудь в преисподнюю. Желательно. Она откидывается назад, упираясь спиной в деревянную стену сторожки, закрывает глаза и выдыхает весь воздух из легких, как будто решила испустить дух прямо здесь. Слышит встревоженный голос Кейт. — Она слишком много раз использовала свой контроль и до последнего держала Де Витта, выводя его из особняка. Вуду забирает у нее силы, док. «И очень много, красотка», — думает Изабель, но стоически терпит. Напрягается и чувствует, как рана на руке открывается: теплый поток бежит вниз по ладони. Свежая кровь. Рядом мяучит Стелла. Всё еще с закрытыми глазами она пытается нащупать другой рукой свой мешочек с травами, мысленно молясь, чтобы там ну хоть что-то да осталось, иначе придется просить Маккоя в очередной раз спасти ей жизнь, а ей так не хотелось быть у него в долгу, ведь денег у нее нет совсем… Платить ему, ровным счетом, нечем. Какая-то ткань шуршит совсем рядом — это Маккой подправляет плащ и садится рядом с ней на лавочку. Она, не открывая глаза, знает это — запах его одеколона чувствует. Он ей отчего-то запомнился. — Ну, мисс Моро, давайте вашу руку, я осмотрю. Она приоткрывает один зеленый глаз и недовольно косится на него, мол «че тебе надо, ты моя мамаша что ли?» Он, безусловно, понимает этот взгляд, однако от предложения не отказывается. Изабель бесит, что ей приходится ему подчиняться в этой ситуации, но она понимает, что если тут сейчас помрет, то Стелла сдохнет с голодухи, а Маккою будет слишком хорошо житься на этом свете, так что черта с два, как говорится «один шаг назад — два шага вперед!» Так что она делает свой один шаг назад — протягивает ему руку. Маккой так скептически пялится на ее почти развязавшийся бинт, что ей даже становится стыдно, как какой-то мелкой девчонке. Ну развязался и развязался, пока она через стену перелазила по этой сраной виноградной лозе, чтоб Де Витта схватить. Она хотя бы что-то делала, пока этот старый хрен где-то прохлаждался. Мужчина деловито распахивает свой чемоданчик чудес, достает оттуда свежий белоснежный бинт, какую-то склянку, еще склянку, припарку и маленькие щипцы. Он так педантично убирает этими щипцами прилипший к ране бинт, насквозь пропитанный алой кровью, что Моро молча закатывает глаза и едва сдерживает поток язвительных фраз, но внутренний голос настойчиво командует ей заткнуться нахрен и молча наслаждаться процессом, в конце концов, когда ж еще педант-Маккой будет так за ней ухаживать. Ну, разве что она еще где-нибудь да поранится. А что, звучит как план. «Дура», — смеется про себя ведьма и, не сдерживаясь, смеется вслух от этой мысли. Маккой переводит на нее вопросительный взгляд. — Что-то не так, мисс Моро? — Да не, Маккой, всё отлично. Подумаешь, мы схватили главговнюка в его собственной цитадели и меня даже хватило на то, чтобы запудрить ему мозги, так еще этот главговнюк чуть нас только что не пристрелил, а в итоге еще и ты вернулся. Вполне обычный день. — Если твой сарказм цел, значит, и рука заживет, — мудро замечает мужчина, очищая рану. — Зачем ты вернулся? Она спрашивает это вдруг серьезно и тихо, так, чтоб другие не слышали. — Ты ж нас бросил. Дай угадаю, хочешь поделить выигрыш за поимку Де Витта? Тебя же деньги интересуют? Маккой отчего-то весело усмехается, кажется, его эта мысль не оскорбляет, а даже забавляет, причем очень. — Отлично, мисс Моро, вы наконец начинаете понимать обычный ход моих мыслей. Но в этот раз всё немного сложнее. Я — перфекционист. И он аккуратненько разматывает бинт. — Перфе… чего? — Говоря вашим грубым языком, меня раздражают незаконченные дела, и в этот раз у меня появилось чувство незаконченности дела, что начало меня нервировать, так что я вернулся, чтобы завершить всё. — Только не говори, что у тебя совесть взыграла, у тебя ж ее нет! Док спокойно нажимает ей припаркой на рану чуть сильнее, чем следует, и Изабель вскрикивает. — Ауч! — Сиди молча. И продолжает бинтовать ее руку, напевая себе что-то под свой крючковатый нос. Потом они сидят вдвоем на лавочке. Джон с Кейт в сторонке обсуждают что-то, Кейт устало смеется, хотя по улыбке понятно, что она, кажется, уже оттаяла к своему собеседнику. Джон тоже улыбается, в первый раз за столь долгое время. Вымотался. Но доволен. Гектор устало рядом храпит, распластавшись на кусочке пожухлой желтоватой травы. Железная Бьянка верно лежит рядом с ним, охраняя хозяйский сон. Де Витт все еще в отключке — доктор любезно вырубил его на достаточно долгое время, чтобы при транспортировке Уэйну не пришлось бороться с недовольным положением вещей грузом. Кстати, о Уэйне. Он до сих пор не приехал. «Не помер ли часом в дороге», — мрачно думает Изабель, хотя старается не нагружать еще трещащую голову темными мыслями. — Надеюсь, с Уэйном все нормально, — тяжело вздыхает она. — Я переживаю за него. — Мисс Моро, вы привязчивы, как кошка, — неожиданно отвечает ей Маккой таким странным заявлением. — Да неужели? — она ухмыляется, переводя на него взгляд поблескивающих в хитром прищуре зеленых глаз. Уж очень похожих на кошачьи. Или Маккою просто кажется. — Мне казалось, что кошки — существа гордые и свободолюбивые, им никто не нужен. И Моро гордо вскидывает подбородок. Выглядит это, по меньшей мере, забавно, потому что она даже встать толком не может из-за усталости. Всё, что ей остается, — гордо поднимать свой темный нос к светлеющему небу, воображая себя независимым существом. Доктора Маккоя забавляет эта мысль, и он позволяет себе тонкую улыбку, пока Изабель пялится в небо. Стелла, сидящая рядом с хозяйкой и безуспешно пытающаяся добиться от нее хоть какого-то внимания, вдруг спрыгивает с насиженного местечка, подходит к мужчине и начинает тереться пушистым бочком об его ногу, видимо пытаясь убедить хотя бы его ее погладить. Маккой переводит выразительный взгляд на хозяйку кошки. — Гордость и независимость, говорите, — оценивающе качает он головой, — ну, похоже, в случае с вашей кошкой фокус сломался. — Стелла, вот ты шерстяная предательница, — шипит на нее ведьма. Маккой берет кошку на руки и утешающе скребет ее за ушком. — И как ты с ней живешь, доброе ты существо? — обращается к пушистой участнице дуэта доктор. Стелла жалостливо мяукает. Будто специально. — Да, я бы тоже не вынес, если бы мне пришлось жить с вуду-ведьмой, которая вечно режет себе руки и посылает меня отвлекать лысых уродцев в дурацких пончо. Бедняжка. — Золотце, отвянь от моей кошки. — Ну, меня она хотя бы золотцем называет, а тебя просто кошкой. Жизнь несправедлива, верно, киса? Стелла снова выразительно мяукает. — Обнимитесь и вместе отсюда катитесь. Моро раздраженно взмахивает здоровой рукой, закатывая глаза. Стелла громко урчит и трется маленькой головой о пушистое фиолетовое жабо господина Маккоя. Моро ей даже слегка завидует. Вот ж чертова кошка. — Кошки чрезвычайно умные создания, — подмечает Маккой. — Очень искренние. У них всё по глазам видно. Изабель поворачивается к нему и скептически морщит нос. То ли виной тому было проживание в диких землях Луизианы, то ли постоянный контакт с животными, но ее лицо всегда напоминало Маккою кошачью морду: внимательный взгляд и плутоватое выражение лица, глаза с прищуром и вечная привычка двигать носом, втягивая воздух. Она так прямо глядит на него, наверное, впервые за весь их диалог. Не мигая. Как охотник выслеживает дичь, так Изабель смотрит на Маккоя. Спокойно. Внимательно. Ровно. Почти не дышит. И Маккой с каким-то болезненным удовольствием подмечает, что Изабель, как и ее любвеобильная кошка, все-таки чертовски рада его видеть.