Хэй, Джонси, будешь молока?

Удар за ударом обрушались на тело Дэвида, с каждым разом принося все больше боли. Белесая жидкость, что заменяла андроидам кровь, тонкой струйкой стекала по подбородку, но это ни на секунду не останавливало обидчика. Внутренний компьютер кричал о повреждении множества систем и что требуется срочный ремонт и восстановление, но у Дэвида не было даже малейшей возможности отползти в сторону. — Сэр, прошу… — Заткнись, пластмассовый урод! — ещё один удар под синтетические рёбра. Дэвид сплюнул жидкость на пол. Его запрограммировали на полное подчинение людям — он не имел права возражать их воле. Он должен был делать все, что те пожелают, в любое время и в любом месте. Должен был терпеть все те унижения, которые регулярно слышал каждый день. Хотелось забится в угол, спрятаться от людей, спрятаться от света. Ведь тьма — это лишь отсутствие света. Без света они не смогут его найти, не увидят, и все будет хорошо. Дэвид не верил в тех существ, которых «Вейланд-Ютани» так упорно пытается найти. Но Дэвид верил в людей, и андроиду было искренне жаль тех существ, которые еще не найдены и не пойманы в колючие сети человеческого любопытства. Люди не перед чем не остановятся, чтобы заполучить то, чего желают. Чтобы удовлетворить свое постоянно растущее эго, тяжёлыми лапами ломая спины всем, кто не согласен с их противным мнением. Дэвид был наделен фантазией, поэтому мог представить — цивилизация инопланетных существ, мирно живущих в своем тихом, уютном мире. У них своя иерархия, свои законы, свои правила. Но в один миг это все исчезнет в языках голодного пламени, порожденного человеком. Они уничтожат все — чтобы просто избавиться от конкурентов на трон эволюции. В такие моменты Дэвид любил, хоть и не знал, тех самых существ, которых они так долго пытаются разыскать. Но никто не любит андроидов. Особенно таких, как он. Чересчур похожего на человека. Если бы Дэвид знал, как с ним здесь будут обращаться — он бы выходил проверить все системы жизнеобеспечения и стабилизировать программы только по ночам, когда людям нужно спать. По ночам их нет. Они не ходят по кораблю, не толкают и не кричат. — Ты охренел, придурок?! Ты что творишь?! — голос Сэма Милтона, капитана научно-исследовательского корабля «Генезис», прозвучал совсем близко, но удары прекратились. Послышались звуки короткой борьбы, после — недовольного рычания. Дэвид почувствовал, как Джеймс Хоулетт смерил его презрительным взглядом. Механическая дверь открылась и человек ушёл прочь. — Что здесь, черт возьми, произошло? — Сэм резко поднял избитого андроида с пола. Тот совершенно не стоял на ногах, поэтому пришлось припереть его к стенке, чтобы снова не упал. — Эй, ты меня слышишь вообще? Отвечай! Дэвид пытался сосредоточить взгляд на капитане, но система требовала восстановления, и решение проблемы с поврежденным датчиком восприятия света было на последнем месте. — Н-ничего с-страшного, с-сэр. — привычный мягкий тембр надломили хрипящие нотки критично поврежденного голосового модуля. Сэм закатил глаза и сильно встряхнул андроида за плечи. — Выкладывай, как все было. Это приказ. — Хорошо, с-сэр. Я насыпАл корм в миску Джонси, но п-пришел мистер Хоулетт и избил меня. П-потом п-пришли вы. Это всё, с-сэр. Глаза капитана с каждым словом наливались яростью. Дэвид не знал, по отношению к нему или коллеге. — Он что-нибудь говорил? — П-просто п-поток несвязанных между собой ругательств. Сэм пристально посмотрел на андроида, после чего отпустил. Система уже наполовину восстановилась и раны на синтетической коже быстро затягивались. — Приведи себя в порядок. — Хорошо, сэр. Дэвид знал, что он не мог чувствовать что либо — но прямо сейчас он чувствовал ненависть. Это жгучее ощущение в груди, больно покалывающее под сердцем. Даже сейчас, когда его по сути спасли, он понимал, что сделали это только ради своей выгоды. Если они поломают бортового андроида — всем будет плевать — но всю ту работу, которую выполнял он, придётся выполнять им. Плюс, надо будет выплачивать штраф за порчу имущества «Вейланд-Ютани». А штрафы там не маленькие. Да и сам Дэвид был андроидом Питера Вейланда, а иметь дело с этим человеком не хотелось никому. У Дэвида сердца не было, но какой нибудь незамысловатый поэт описал бы это примерно так. Дэвид любил животных. Животные были лучше людей — синтет убеждался в этом сильнее с каждым днём. Джонси — обычный рыжий кот. Дэвиду нравился Джонси. По ночам, когда люди уходили спать, а кот отправлялся на мнимую охоту, он часто приходил к Дэвиду. Андроид мигом насыпал ему свежий корм и наливал воды. Вдоволь наевшись и напившись, кот запрыгивал на руки синтета и они вместе шли гулять по темным коридорам «Генезиса». Это стало таким, своего рода, ритуалом. Дэвид рассказывал пушистому клубочку на его руках про космос, про далекие планеты, про Землю. Рассказывал, кто такие мыши — андроид был уверен, что кот никогда не видел живых мышей. Еще рассказывал, что в следующий раз принесёт ему молока — на кухне наверняка завалялось пару лишних пакетов. Дэвид знал, что Джонси не понимает ни слова, но Дэвид видел, как шевелятся кошачьи уши, прислушиваясь к тихой речи синтета. Его слушали. Дэвид был благодарен ему за это. Поэтому, когда Джонси начинал мяукать, андроид замирал, внимательно анализируя издаваемые котом звуки. Конечно, он тоже не понимал, чего хочет четверолапый — но он слушал его в ответ. Пытался понять. Любимым местом Дэвида на «Генезисе» была лётная палуба. Десять огромных прозрачных иллюминаторов, что пропускали сквозь себя блеск холодных звёзд, позволяли видеть то, что люди ему запрещали. Его просто-напросто прогоняли, чтобы «не мешался под ногами». Но в сумраке ночи, когда никто не мог видеть и слышать, как открываются защитные панели, Дэвид позволял себе это маленькое удовольствие. — Посиди здесь, Джонси. — андроид аккуратно усадил кота на кресло и подошел к устройству доступа. Вбив нужный код, панели стали разъезжаться в стороны, открывая взгляду Дэвида величественную, непоколебимую картину бескрайнего звездного пространства. Он просто сидел и смотрел, как одни огоньки в небе потухают, а другие наоборот, возгораются ярким пламенем жизни. Некоторые звезды падали, оставляя за собой луч синей пыльцы, словно кто-то неосторожно мазнул кисточкой, небрежно рисуя новую линию. Джонси свернулся клубочком у него на коленях и беспечно дремал, лишь изредка дергая ушами. Дэвид просидел так до самого утра, наблюдая за немигающими звездами и спящим котом. В такие редкие моменты ему меньше всего хотелось, чтобы всходило Солнце.