В омуте твоих глаз только смерть

Ребята проснулись на рассвете, обнаружив меня со счастливой улыбкой и телефоном в руках на кухне, попивающую остывший зелёный чай с фруктовыми нотками, но объяснений не потребовали, Нобара только попросила отдохнуть днём, заметив красноватые глаза, и мягко потрепала по волосам, перенимая чашку с остатками чая, ловко заливая их в горло. Я возражений не имела – всю ночь провела за разговором с Сатору, в горле в какой-то момент пересохло, потому и заварила себе чашечку, ну, может не одну, и не две, и даже не три... Вообщем, с меня хватит чая на сегодня. Проводив друзей на тренировку, я направилась в душ, после чего, переодевшись в чистую одежду, не являющуюся формой техникума, взяла телефон и покинула общежитие, с нервной улыбкой на губах, появившейся от нетерпения, отправившись на станцию. Прибыла я на вокзал задолго до примерного времени возвращения «братца», однако никуда не уходила – сидела на перилах, нервно перебивая телефон меж пальцев, изредка включая устройство, чтобы проверить время и сообщения. Солнце, взошедшее над городом, приятно опаляло своим жаром открытые из-за голубой майки плечи и шею. Болтала ногами в серых кедах, прислушиваясь к тихому шуршанию джинсовых шорт чуть выше колена, удерживающихся на талии за счёт чёрного ремня с серебристой пряжкой. Я не думала ни о чём, просто ожидала учителя, желая лишь одного – поскорее вернуться к занятиям. Только ли этого? Хочу его обнять. Почувствовать эти тёплые руки на своих плечах. Услышать успокаивающий шёпот над ухом. Покачала головой, отбрасывая ненужные мысли прочь. Нет, только этого. На телефон пришло уведомление. Я тут же дёрнулась, разблокировав экран мобильного, открывая полученное сообщение: «Подъезжаю к станции, везу вкусняшки. Видишь, где бы перекусить? А то эти деды меня совсем утомили, даже позавтракать не успел!» Губы тронула задорная улыбка, а пальцы сами пробежались по клавиатуре, набирая ответ: «Да, я на станции. Тут рядом есть кафе со столиками на улице.» И вновь уведомление о новом сообщении. «Прекрасно, займи лучшее местечко! И закажи кофе на свой вкус.» И в конце ещё забавный улыбающийся смайлик в лице рыжего котёнка. Не удержалась и отправила ему ответный: котёнок, поднимающий лапку в жесте «будет сделано». После чего, убрав мобильное устройство в карман шорт, поспешила исполнить просьбу, сама не понимая, почему на лице появилась улыбка до ушей. Выбрав место в тени, дождалась официанта и заказала два латте с лавандовым сиропом, попросив в один добавить двойную порцию – помню, что Сатору необходимо большое количество сахара, чтобы стимулировать мозг, что, в свою очередь, необходимо для использования его проклятой техники. В детстве он также поедал много сладкого, чем в своё время и заработал кариес. И как бы Сугуру не просил его ограничиваться, Сатору мог за день съесть кило мороженого и заесть это парой кусков торта или пирожными с ванильным кремом. Меня всегда это раздражало, так как мне в доме Годжо не позволяли и кусочка сахара в рот положить, но сейчас я даже благодарна «братцу» за это – можно сказать, сохранил мне фигуру. Попивая сладкий кофе с нежной пенкой и лёгкой цветочной нотой на послевкусии, смотрела на людей за соседними столиками, задумываясь о том, как же, наверное, беспечна их жизнь – не знают о существовании проклятий, не боятся их, каждый день совершая грех за грехом, увеличивая их силу или создавая бесчисленное количество новых духов, сами того не осознавая, и при том так беззаботно улыбаясь. А я ведь хотела быть такой же. Да что уж там, хочу до сих пор порой. Просто жить в своё удовольствие, не волнуясь о том что могла бы предотвратить или изменить, эгоистично, но, возможно, счастливо доживая подаренную вторую жизнь. Кого я обманываю. Не могу я так. Я трусиха. Но боюсь я уже совсем не за свою жизнь, а за жизни тех, кого изначально так хотела спасти. И намерена это сделать. Возможно, стоит рассказать кому-нибудь правду о Сугуру и особых рангах... – Давно ждёшь? Длинные пальцы обвили мою шею, спускаясь ниже, к талии, приобнимая, после чего я почувствовала мягкий поцелуй на макушке, и довольный смешок раздался над ухом, а следом – шуршание бумажного пакета. – Вот, попробуй обязательно! Такая вкуснотища. Там три вида шоколадного мусса и плотный бисквит, пальчики оближешь. – Сатору весело улыбнулся, поставив угощение в контейнере на стол, после чего уселся на место рядом, а не напротив, взяв свою порцию кофе. – Ммм, как я люблю! Как догадалась, признавайся – опять вещие сны? Я невольно вздрогнула, опуская взгляд в десерт. Улыбка вмиг сошла с лица, а брови сдвинулись к переносице. Верно, вещие сны. Я же якобы вижу будущее... – Хей, я же шучу! – заметив моё состояние, мужчина с виноватым выражением лица приблизился ко мне, укладывая ладонь на колено. – Ну, прости дурака! Джу-чан, – последнее он едва ли не простонал, чем привлёк ненужное внимание – окружающие обернулись, с интересом уставившись на нас. – В-всё в порядке, забудьте. Я просто голодная, вот и всё, – соврала нелепо, но ничего путного в голову не приходило. – Джу-чан, – ласково позвал он, пододвигаясь ещё ближе, отставляя кофе в сторону, – помнишь, что я говорил про ложь? – Помню, – отречённо бросила, перебирая меж пальцев завязки на шортах. Мои ладони уверенно перехватили, заставляя поднять взгляд на собеседника и чудом успеть отодвинуться назад, чтобы не соприкоснуться губами с нахальной улыбкой. Щёки вспыхнули жаром, но скорее не от смущения, а от негодования. – Что вы делаете? – буркнула, вырывая ладони, чтобы отодвинуться подальше от ненормального. А в ответ раздался тихий, но такой довольный смех. – Вчера была столь открыта и честна, даже братом назвала, а сейчас, – Сатору смолк, с интересом разглядывая моё лицо сквозь повязку, не переставая загадочно улыбаться. – Как прошло собрание? – резко перевела тему, прекрасно осознавая, что она собеседнику неприятна, вновь опуская взгляд на десерт, медленно таявший на пластиковой подложке. Годжо заметно помрачнел, откинулся на спинку своего стула и резко выдохнул. – Как прошло, как прошло... вот чего ты заладила об одном и том же? Хреново прошло, – фыркнул он, закидывая руки за голову, – эти деды меня скоро доканают. Так и хочется размазать их самодовольные рожи по стене. – Тогда вас сочтут не лучше проклятий, – хмуро отозвалась, горько усмехаясь, после чего взяла пластиковую ложку из набора рядом с салфетницей и, сняв крышку с угощения, осторожно отломила кусочек десерта, отправив в рот. Шоколадный мусс растёкся по языку, тая, мягко обволакивая своей неприторной сладостью, сглаженной горьковатым бисквитом с кофейной пропиткой. На губах моих вновь появилась улыбка. – И пусть, знают же, что ничего не сделают мне, я ведь... – Сильнейший, – закатила глаза, вновь усмехаясь, после чего отправила второй кусочек в рот, – от вас избавятся иначе – отстранят от занятий, если и вовсе не используют ваших учеников в качестве заложников. Это ведь они пытались избавиться от Юджи тогда, подставив под удар всех первогодок. – Пусть только посмеют, мало им точно не покажется, – улыбнулся широкой улыбкой учитель, вновь глядя на меня. Между нами повисло недолгое молчание. Мне не хотелось поднимать взгляда на него, хоть и любопытно было, почему же он так быстро закончил свою пылкую речь о Старейшинах, потому я молча ковыряла торт, с виноватым видом поедая его. Когда же от приличного куска осталась только половина, я наконец не выдержала и обратилась к «братцу»: – Ну, что такое? – Ничего, – невинно ответил он, по-прежнему улыбаясь, подперев ладонью щёку, – любуюсь твоей улыбкой, вот и всё. Щёки вспыхнули с новой силой, но виду я не подала, стараясь сохранить быстро утекающую невозмутимость на лице. – Вы повторяетесь. – Ну, что ты сегодня такая вредная? Или в реальности не столь мил я тебе? – Сатору вновь приблизился, будто дразня, после чего перехватил мою ладонь с занесённой ложкой с куском торта, и совершенно наглым образом съел её содержимое. – Торт не понравился? – Понравился, – хмуро ответила, глядя на плотную ткань, скрывающую его глаза. – Может, поссорилась с кем из ребят? – Нет. – Проснулась не с той ноги? – не унимался мужчина. – Нет. – Тогда парень бросил! – Сатору! Мой выкрик привлёк очередное ненужное внимание, из-за чего жар охватил лицо с новой силой. – Вчера мне просто было страшно, что вы уехали, и сдержать мою силу больше некому, вот и всё. – Вру-ниш-ка, – по слогам довольно пропел мужчина, большим пальцем правой руки вытирая уголок моих губ, испачканный в муссе из белого шоколада, после чего показательно облизнул свой палец, с довольной лыбой глядя точно на меня, – сегодня и приведём в исполнение наказание. – Сатору, – позвала я нерешительно, отодвигая пустую подложку из-под торта в сторону, с серьёзным выражением глядя на учителя; жар, охвативший щёки, на время утих, как и головные боли, которые сегодня удавалось подавлять новыми медикаментами, – что именно вы обсуждали на собрании? Речь ведь шла вовсе не о программе обмена, как сказала Сёко? – Не-а, – пожал плечами мужчина. Подобное поведение раздражало похлеще этой самодовольной улыбки и глупых шуток. – Не скажете? – Почему же? Могу сказать, но только если сегодня пройдёшь с успехом нашу тренировку. – А наказание? – А наказание будет, если провалишь её. Так сказать, стимул к уверенной победе. Давай, допивай кофе и жди меня, я оплачу завтрак и вернусь. – Он быстро поднялся на ноги, придержав стул, взял свой стаканчик с остывшим недопитым лавандовым кофе и направился к официанту у входа, желая расплатиться. – Угу, – сухо отозвался собственный голос, когда ответ уже и не требовался. Понуро опустив голову, допила латте, не без удовольствия вышкребав остатки пены со дна, после чего, бегло осмотрев улыбающихся гостей, подмечая, как они непринуждённо проводят время, направилась в сторону аллеи, где уже ожидала «братца». Хорошее настроение, с которым я шла на эту встречу, улетучилось в первые же минуты разговора, и почему-то я не могла найти причину для этого. Мне хотелось его обнять и одновременно с этим оттолкнуть как можно дальше, больнее, чтобы не видеть эту чёртову улыбку. И одновременно с этим хотелось наслаждаться его голосом, искренне улыбаясь, слушая комплименты, которые раньше мне никогда не доводилось слышать – в прошлой жизни поводы для улыбки можно было по пальцам пересчитать. Ненавижу себя за эти противоречивые чувства. – Пойдём? – Сатору заботливо потрепал меня по макушке, замечая, что я ушла глубоко в мысли, не заметив даже его возвращения. Я с неохотой убрала руки в карманы и медленно кивнула, последовав за учителем. Мы молча шли по оживлённым кварталам Токио, встречая радостные лица в столь ясный и добрый день, будто располагающий вовсе не к занятиям, а к непринуждённой прогулке, не требующей внимательности и осторожности. А с Сатору всегда приходится быть начеку. Всего пара фраз – и мне уже нет веры. Всего пара фраз – и между нами вновь возникнет та стена, что появилась после смерти Сугуру и распалась лишь с моим поступлением в техникум, и то далеко не сразу. Всего пара фраз – и я могу потерять всё. Да, я привязалась и к Сатору, пусть сама того и не желала, но ведь только благодаря его занятиям я могу оставаться в техникуме. Только благодаря ему я вообще жива. В висках вновь запульсировал разъедающий мысли яд, заставляя прижать холодную ладонь к всё ещё разгорячённой коже в попытках унять боль. Да, я уверена – Старейшинам известно обо мне. Не зря же собрание прошло немногим позже произошедшего инцидента на территории средней школы, в которой учился Ёсино. Нанами – потрясающий человек, сильный маг и самоотверженный друг, я точно знаю, но вот врать он совсем не умеет. И, полагаю, в своём отчёте он не смог бы солгать о вышедшей из-под контроля силе одной из учениц. – Настя... – послышалось совсем рядом, голос, словно до боли знакомый, мягкий и кроткий. Обернулась в надежде увидеть источник звука, но позади плелась лишь незнакомая старушка с пакетом из фруктового магазина. – Ох, простите, не подскажете, как пройти к цветочной лавке? – хрипло вопросила она, вежливо улыбаясь, глядя при том на меня своими маленькими тёмными глазами, такими добрыми и скромными, что аж сердце сжалось. Просто показалось. – Вам прямо по улице и на первом же повороте налево, бабусь! – широко улыбнулся Сатору, махнув рукой в верном направлении. – Спасибо, молодые люди, удружили, – старушка слабо кивнула и медленно, словно ноги еле держали её, поплелась вперёд. Я проводила её взглядом, на мгновение задержавшись на спине, замечая тяжёлый тёмный силуэт проклятья, скрючевшегося так, что своим хвостом оно сжимало её колени, сдавливая, наверняка, до боли. И так ехидно улыбалось, будто зная, что перед ним – маги. – Сатору, – шепнула нетерпеливо. – Да знаю я, знаю. Не хочешь сама попробовать? – Мужчина задорно усмехнулся, обнажая ряд белоснежных зубов, явно получая удовольствие от сменяющейся картины на моём лице. – Знаете же, что всё только испорчу, так зачем провоцировать? – Почему же провоцировать? Для изгнания необходимо всего одно простое заклятье и едва уловимый жест, проклятая энергия проходит сквозь пальцы и разрезает объект изгнания словно нож масло... – Сделайте всё сами, – хмуро бросила я, вжимая голову в плечи. Отчего-то мне стало не по себе. То ли так на меня повлияло предложение мага, то ли слуховая галлюцинация, внезапно возникшая будто в самом сознании. Качнув головой, пытаясь унять надоедливую боль, поспешила вперёд, в то время как старушка заворачивала за угол. Краем глаза заметила расстворяющееся в воздухе проклятье и спешащего ко мне учителя. – Сатору, – вновь позвала я, разглядывая светлые плиты тротуара под ногами, – мне жаль, что вчера вам пришлось слушать мои истерики. – Во-первых, тебе, – вновь настоял мужчина, возвращая на лицо незатейливую ухмылку. – Я говорила, что не хочу пересекать грань рабочих отношений... – А я говорил, что ты моя любимая сестрёнка, – меня уверенно обхватили, перебросив руку через шею, оперевшись локтем на правое плечо, после чего прижали ближе к себе, заставляя отвернуться, чтобы не встретиться взглядом с собеседником, – мы одни, нас никто не слышит из ребят, так чего смущаться? Вчера же так хорошо общались! – Может, и хорошо, – пришлось нехотя согласиться – всё равно не отстанет. – Вот, то-то же! – он тихо прыснул, сдерживая смешок, и убрал свободную руку в карман. – К тому же, тебе ведь стало легче, стоило выговориться? Так почему бы и не поистерить? – Ну, вы... – Ты! – шутливо повысил голос Годжо. – Ты, – закатила глаза, начав вымаливать прощение у небес – а иначе за что мне такое наказание в лице несносного старшего брата, – наверняка устал после разговоров со стариками, а я, не подумав, позвонила среди ночи. – Ну, тут тебе повезло, я как раз с магазина возвращался, да и спать не думал вовсе, так что было приятно услышать знакомый голосок. – Ага, повезло. – Брось, я правда был рад, – спокойнее проговорил он, отпуская наконец меня, – и все же почаще называй меня «братом». – Я не называла! – вспылила, сжав ладони в кулаки, и плотно сомкнула от обиды губы, чтобы не сказать лишнего. – Вот, вот эту ярость сейчас и используем. Давай, включай режим берсерка. Я вмиг побледнела, а жар, укрывший щёки, медленно угасал подобно затухающему от порывов ветра пламени костра. Вокруг нас – достаточно оживлённая площадь, не центральная улица, конечно, но и не «мёртвая зона», вроде той, что находилась на территории техникума. Мысли буйным вихрем зашелестели в голове. Я медленно подняла взгляд на учителя, приоткрыв рот от негодования. – Не волнуйся, немаги привыкли не замечать то, что действительно может быть опасно. Твои красные очи они уж точно пропустят! – Я не о том, – голос ослушался, внезапно дрогнув, – а если я... – Я буду рядом, – спокойно прервал мою недосказанность мужчина, сложив руки на талии, – ни тебе, ни кому либо ещё ничего не будет угрожать. – Что ты хочешь вытворить в этот раз? – устало потёрла переносицу, в бесчисленный раз проклиная себя за то, что вновь повелась на это. – Всего лишь научить тебя использовать собственную силу во благо, в первую очередь для себя. – Уголки его губ дрогнули в улыбке, задавая необходимое настроение – Сатору серьёзен и больше не шутит. Резко выдохнула, собираясь с силами, и попыталась прочувствовать бурю эмоций, покалывающим чувством плавно растекающуюся по венам, медленно подбираяясь к сердцу, где, если верить магам, и сосредоточена проклятая энергия. Жар разливался по телу вслед за проклятой силой. Густым туманом покрывался рассудок, не давая собраться с мыслями и придумать способ это остановить. – Сатору! Я теряю контроль! – медлить смысла нет. Если я сейчас сорвусь, пострадают в первую очередь окружающие люди – просто прохожие, старушки, молодые ребята, бегущие в школу, и спешащие на работу взрослые – просто немаги. – Открой глаза, – голос раздался откуда-то издалека, но я послушно выполнила просьбу. Мир покрылся алыми пятнами, будто утопая в крови. Силуэты всё также размывались – невозможно было различить ни людей, ни дорогу, ни здания – кромешная тьма из кроваво-красных оттенков. Сатору заметил изменение белков и продолжил, – отлично, что ты видишь? – Ничего. Я не вижу совсем ничего. – Хорошо, попробуй вернуть себе зрение. И как ты, чёрт тебя дери, глупый лис, себе это представляешь? Хотелось зарядить чем-нибудь, да побольнее. Но пришлось успокоиться и, сомкнув веки, сосредоточиться на внутренних ощущениях. С успокоением приходила и боль – режущая, обжигающая, раздирающая на куски. – Не могу! Адски больно. – Попробуй ещё. Не бойся, я рядом. – Спустись и сам попробуй! – я сделала несколько шагов вперёд на его голос, но вдруг замерла, словно услышав что-то. Что-то приглушённое, словно очень далёкое. Алое пространство всколыхнулось где-то справа. Виски взорвались от резкой боли. До крика. Схватилась за голову, зажав ладонями неестественно горячие участки кожи. По губам растеклось нечто солоновато-горькое, густое, с привкусом стали – кровь хлынула из носа, стекая густой струйкой по подбородку. Моя голова раскалывалась – казалось, реальность переставала существовать, сменяясь безликой картинкой, жаркой и слишком громкой. Отовсюду, словно эхом, разносилась одна единственная фраза: Ей пора на операцию. Слова смутные, трудно различимые, но это мой родной русский язык. И голос чужой, незнакомый, холодный, как сталь, вовсе равнодушный. Заткнись! – Я пойду, – тот же спокойный, тихий тон, принадлежащий голосу, что я слышала раньше. Но дальше, тише, печальнее. Слышу визг колёс, от которого в ушах начинает звенеть – он пробивается даже сквозь собственный голос, душераздирающий крик, молящий о спасении, и затем гудок машины. Прежде, чем успеваю опомниться, ощущаю резкий рывок в сторону и удар обо что-то достаточно мягкое. – Да уж, для подобных тренировок ещё рановато. Сжимаю ткань формы Токийского магического техникума, утыкаясь в неё носом, разгорячённым лицом, обхватываю его таз ногами и прижимаюсь, как можно ближе, тихо всхлипывая. – Понял, возвращаемся, – спокойно произносит его голос, а руки мягко подхватывают меня под бёдра, не пошло, бережно и осторожно, словно выхода совсем не остаётся, после чего мужчина неуверенно поднимается на ноги, чуть покачнувшись, и что-то говорит прохожим, явно собиравшимся уже звонить в службу спасения. Я не слушаю, не хочу, не могу, сил просто не остаётся. Медленно приоткрываю глаза, укладывая подбородок на плече учителя, и протяжно выдыхаю, ощущая, как устало горло – воздух покидает лёгкие с заметной хрипотцой, лёгким свистом. Алый цвет исчезает, уступая место другим краскам, и я замечаю краем глаза лицо своего спасителя. Сатору напряжён, не улыбается как прежде, и словно стискивает зубы от разочарования, злости. Подозреваю, что злость та направлена вовсе не на меня, но сердце всё же болезненно сжимается в груди. Закрываю глаза и отдаюсь в его руки, в надежде, что вновь очнувшись, не услышу больше этих голосов. Шелест травы и осенней листвы. Тянущийся вокруг тонким шлейфом аромат свежеприготовленного омурайсу. Радостные крики где-то вдалеке. Приглушённый шум телевизора. Приятная прохлада от смоченной в родниковой воде плотной ткани на лбу. Открывать глаза совсем не хотелось. Было лишь одно желание – лежать так и наслаждаться этим чувством. – Проснулась? – мягко поинтересовался «братец». Раздался шорох – он приблизился, пододвигая ко мне тарелку с завтраком. – Валялась в постели целый день. Настолько истощена? Хоть глаза в силах открыть? – Угу, – буркнула, отворачиваясь на бок. – Что «угу»? – Меня толкнули в спину, по-доброму, но достаточно настойчиво. – Ты вставать собираешься? – Угу, – недовольно. Натянула на себя одеяло, закрываясь с головой от надоедливого «будильника». – Значит, так? Обиделась? – Угу. – Сильно? – Мгм. – Я твои мычания не разбираю, – резко выдохнул Сатору, почёсывая затылок. – Не сильно. – Ладно, я тут завтрак приготовил, он ещё горячий. Сёко сказала, что тебе надо хорошо питаться, чтобы восстанавливать силы. – По звуку можно было понять, что он поднялся на ноги, потянулся и направился на выход. – Спасибо, – свернулась в комочек, продолжая зачем-то удерживать у макушки одеяло. – Обращайся, – он остановился, положив ладонь на ручку двери. – Послезавтра начинается программа обмена. И... ты же помнишь, что последует за поражением в прошедшей тренировке? – Раздалось согласное, но несколько разочарованное «угу». – Так вот, наказанием послужит домашний арест. Носу не смей показывать во время программы обмена. – Почему? – я обернулась, резко распахнув глаза, чуть пожмурившись от ослепительно яркого света, льющегося через открытое окно с улицы – день обещал быть жарким. – Наказание не обсуждается. Вечером вернёмся к нашим занятиям, обещаю, что не будет ничего, что может причинить тебе боль... – Это не ответ! Почему я не могу наблюдать за ребятами? – Увидимся вечером, – непринуждённая улыбка, и силуэт «братца» исчезает за дверью ровно в тот момент, когда в деревянную поверхность врезается брошенная мной подушка. – Аргх! Откинулась на спину, прижав ко лбу свалившееся набекрень полотенце, тихо взвыв от разочарования. Весь план коту под хвост. Точнее лису. Белому такому, с ясными голубыми глазами. После завтрака отправилась к Сёко, желая узнать что-нибудь у неё, но женщина была холодна и молчалива – похоже, Сатору застал её раньше, и сообщил то, что мне знать явно не стоило. И от этого становилось так дурно. Бессилие и осознание того, что мне придётся сидеть, как Рапунцель, одиноко в башне – ну, или в комнате, не так важно, – и просто наблюдать за ходом времени, осознавая, что за дверью плещется жизнь. Ага, щас! Вот прям покорно села и жду своего часа. Разбежался. Весь вечер пыталась узнать побольше, допытывая учителя, но он, однако, даже не отшучивался в своих ответах, просто отрицал всё и качал головой, усложняя занятия. В конце концов всё окончилось очередной головной болью и поражением. Хоть что-то не меняется. На следующий день мы вновь попытались поиграться с моим зрением, но «проклятье» всё никак не хотело подчиняться воле своего владельца, а потому идея Сатору провалилась с треском. Пришлось вернуться к моей технике – обращению проклятой энергии в оружие. К рассвету, стоило «братцу» меня окончательно вывести, удалось создать небольшой клинок, но дольше минуты удержать эту форму не получилось. Маг попросил не расстраиваться и пообещал, что после программы обмена найдёт способ иного контроля. Я согласилась. Притворилась, что соглашаюсь. Утром проснулась «с петухами». Выражение, конечно, образное, так как петухов у техникума отродясь не было, но проснулась я действительно рано, едва ли не через час после того, как легла. До начала соревнования оставалось пять часов, возможно чуть меньше или чуть больше. Собралась по-быстрому, взяла телефон и... и ничего! Этот чёртов прохвост запер дверь! И окно, как выяснилось позже. Ну, чё, пиздец. Нет, а как иначе описать эту ситуацию? Мне настолько не доверяют? Впрочем, и правильно делают. Но я же не Наполеон, чтобы так легко сдаваться, да и комната – не Москва, отступать есть куда. Около часа я молча бродила из угла в угол, прислушиваясь к шагам за дверью, но, похоже, ребята просыпаться в такую рань не желали, да и на тренировку не спешили, значит, помощи ждать неоткуда. Придётся по-старинке. Нашла видеоурок по взлому окон в интернете, включила, нашла похожие предметы в своей комнате – карандаш, невидимки, линейка железная, резинка, и начала пытаться провернуть то же, что показано в ролике. Получалось, мягко говоря, не ахти, но и выламывать окно было нельзя. Потому я честно пыхтела над этой задачей, потратив не мало сил и нервов на неё, явно вспомнив не одно русское слово. К третьему часу моих страданий окно наконец поддалось, с тихим скрипом открываясь. Радости не было предела, но радоваться времени не было. Взяла свои вещи – давно отложенные на этот день, и бросилась к лесу, где и будет проходить соревнование Токийского и Киотского техникумов. Многие деревья уже были мелко помечены русскими буквами средь коры, чтобы сейчас мне не пришлось плутать на пути к определённой точке, которую отыскивать пришлось довольно долго – та самая пристройка, где в манге и аниме появился Сугуру со своей свитой. Во внутреннем кармане плотной тёмно-зелёной джинсовой куртки лежал сигнальный пистолет и два заряда для него – красный и зелёный. В левом кармане – телефон. Всё, что нужно для моего плана. Выстрелить в Сугуру красным дымом, пометить, набрать Сатору, сообщить, что дым от меня, после чего выстрелить зеленой шашкой по направлению своего отступления, через лес к техникуму, чтобы он точно знал, где буду я, если Сугуру пустит за мной по следу проклятье. План простой. Единственное, что могло бы мне помешать – вороны Мэй, кружившие над лесной чащей, именно поэтому я одеялась максимально незаметно – куртка с чёрным капюшоном из хлопковой ткани, что крепился к джинсе за счёт пуговиц, чёрная футболка, тёмно-серые джинсы и зелёные кеды с чёрными шнурками. Поправила тёмную тканевую маску на лице и остановилась, укрываясь в тени высокой ольхи, давая себе передышку. Сверилась со временем – ещё около получаса. Успокойся. Всё получится. Один выстрел, звонок, выстрел, и бежишь, что есть мочи. Потом всё закончится. Больше не придётся прятать свои мысли. Сугуру будет раскрыт. И пальцы Сукуны останутся в техникуме. Событиям Сибуя сбыться просто не дано. Сегодня всё закончится. Я резко выдохнула, выглядывая из-за дерева, изучая обстановку вокруг, и резко нырнула обратно в тень, услышав шум метрах в тридцати от себя – полагаю, я просчиталась, соревнование уже началось. Блеснула вспышка проклятой энергии. Токийских ребят разделяют. Медлить нельзя. Развернулась и, слегка изменив маршрут, метнулась как можно дальше от поля брани, надеясь, что останусь незамеченной. Шаг стих, остановилась в нужной точке и притаилась за стволом тёмного дерева, наблюдая за «гостями», устроившимися на крыше с такими довольными лицами, словно это – заведомо проигранная шахматная партия, у них всё просчитано, каждый ход оппонента. Возможно. Возможно, так и было, до моего прихода. Пока я помню, что этот мир – плод воображения мангаки, написанный им и идущий по определённому сюжету, лишь изредка отклоняясь от маршрута, но всё равно возвращающийся к нему, – я смогу обернуть игру в свою пользу. Махито сидел на краю крыши, свесив правую ногу, весело ей болтая, словно ребёнок, а левую прижав к себе, рядом расположился Сугуру, сидя в позе лотоса на бледной черепице, не отводя взгляда от горизонта, словно ожидая кого-то – судя по всему, мастера проклятий, того психопата, что из костей побеждённых им магов делает вешалки. Ханами стоял в отдалении от них, с равнодушным видом наблюдая за происходящим. Всё хорошо, он ещё не ушёл, время есть. Набрав в грудь побольше воздуха, расслабленно опустила плечи и достала сигнальный пистолет с красной шашкой, перезарядила устройство и прицелилась из тени, направив дуло точно на Сугуру. Это должно ненадого выбить его из колеи. Палец скользнул на курок, уверенно расположившись на нём. Выдох. Выстрел. С громким хлопком и шипением шашка вылетела из пистолета, направившись к мастеру проклятий. Стянула маску вниз, с радостью выдыхая, и вдруг замерла, широко раскрыв глаза. На плече Сугуру расположился мелкий уродливый дух, своим широким ртом поглотив дымовой сигнал. Это тот монстр Тоджи Фушигуро. Сделала шаг назад, не отводя взгляда от заинтересованных моей персоной проклятий особого ранга. Гето медленно обернулся, выдавливая из себя улыбку, и взглянул, казалось, точно на меня. – Взять нашего гостя. Бросаюсь бежать, не разбирая дороги. Он знал. Знал, что я здесь. Чувствовал или видел. Предугадал и это. Чёрт! Сжимаю в левой руке пистолет, словно выроню его – и всему конец. Пальцами правой кое-как нащупываю в кармане телефон и достаю, судорожно выбирая номер учителя среди прочих контактов. Включаю громкую связь, так как на бегу прикладывать телефон к уху – бессмысленно и опасно. Не хочу, как героиня какой-нибудь дорамы, навернуться на первом корне и пропустить звонок. Гудки резко смолкают. – Сатору! – кричу я в трубку, тяжело дыша. Виски пульсируют, в горле ком, голос заметно дрожит. – Проклятья особого ранга! – Дыхание прерывается. – Беги. Хранилище. Пальцы Су... Что-то с силой бьёт меня по спине, сбивая с ног. Кое-как успеваю закрыть голову руками и кубырем откатиться в сторону, но телефон под весом моего тела ломается прямо в руке, не дав завершить звонок. Приоткрываю глаза – всё плывёт, но бледный силуэт с тряпкой на половину тела распознать могу. Хватаюсь за пистолет, кое-как нащупываю помятый заряд в кармане, перезаряжаю, поднимаю вверх и нажимаю на курок. Ничего. Капсула повреждена. – Тебе незачем сопротивляться, – возникает в голове голос Ханами, тягучий, холодный. И впрямь ощущение не из приятных. Поднимаюсь на ноги и, достав шашку из пистолета, с силой бросаю её в ближайшее дерево, но дым так и не появляется – толстые корни возникают из-под земли, поглощая снаряд, зарывая его глубоко под землю. – Я не хочу делать тебе больно, ему ты нужна живой. Оборачиваюсь, Проклятье уверенно движется в мою сторону, понимая, что сил бежать у меня просто не осталось – я еле дышу, делая резкие свистящие вдохи. Сражаться я также не могу – только не сейчас, только не рядом с Сугуру. Его сила – поглощать проклятия, обращая их в плотные сгустки энергии, после чего перенимать их навыки и память. Сейчас, как и говорила Сёко, я больше напоминаю Проклятье, когда пытаюсь контролировать свою энергию, и проверять, поглотит ли меня Сугуру, не желаю вовсе. Нервно усмехаюсь, отступая назад, и бегу в чащу, медленнее, но смелее – ну, упаду опять, и что, сломаю ногу, руку – заживёт. Неподалёку раздаются голоса. Чувствую всколохи проклятой энергии, и понимаю, что они слишком слабы. Джунпей действительно присоединился к соревнованиям. Он там, сражается, наверняка рядом с Кугисаки. Если продолжу бежать... Прежде, чем я успеваю сообразить, куда теперь, меня резко отталкивают вновь, вбивая в дерево, обхватывая грудную клетку и шею, удушая чем-то, похожим на корни. К глазам подступают слёзы. Скребу ногтями по коре, ногами бью путы, но всё тщетно, сил не хватает. Хватайся. Бери. Это всё твоё. Голос возникает в голове внезапно, резко, спасительным светом озаряя мысли. Пальцы окутывает тёмная дымка проклятой энергии. Белки глаз медленно окрашиваются в алый. – Беги туда! Я слышал шум! – Это голос Джунпея! Нет, только не сюда! Прошу! Шаги приближаются. Мальчишка спешит к нам. – Кугисаки, тут кто-то есть! Сильная проклятая аура! Я поднимаю взгляд на Ханами и опускаю руки, закрывая глаза от бессилия. Я не могу. Не могу рисковать всем, что такой ценой заполучила. Простите. Я подвела всех.