Веритасерум

Эта неделя выдалась довольно напряженной, особенно пятница: я проводил итоговые контрольные работы сразу у трех курсов. Учитывая, что одновременно в классе присутствовали лишь два факультета, это означало шесть контрольных работ за день. По сути, результаты должны были показать, удалось ли вместить в головы студентов всю программу первого полугодия в два месяца - январь и февраль. И вот, последний урок, последняя контрольная. Третий курс, Слизерин по традиции в комплекте с Гриффиндором. Они пишут теоретическую работу по уменьшающему зелью: история возникновения, вариации приготовления, последствия ошибок, а также список ингредиентов. Мы долбили это зелье два долгих месяца, с самого начала января. Полагаю, вся эта информация должна уже отскакивать от зубов! Что же, скоро узнаем. Конечно, мне не придется проверять все свитки в одиночку - этим мы обычно занимаемся вместе с профессором Снейп - Гермионой, разделив бремя бумажной работы пополам. Вышла интересная ситуация с нашим преподаванием: нас обоих зовут профессор Снейп, и мы преподаем один и тот же предмет. В итоге, это оказалось нам на руку: мы всегда можем подменить друг друга. Впридачу студенты всегда находятся в тонусе, не зная, кого из нас увидят на следующем уроке. Я усмехнулся: всё же наши подходы к преподаванию сильно различаются! Но в целом, они дополняют друг друга. Я обычно резок, требователен, а жена нянчится со студентами, как с малышами. Я бы никогда так не смог, но должен признать, что некоторым это действительно лучше помогает усвоить материал. Мы с женой сработались настолько хорошо, что казалось, действуем, как единый организм, всегда зная, когда нужна помощь второму. Иногда мне даже приходит в голову шальное подозрение, что Гермиона использует легилименцию - настолько точно она продолжает начатые мной лекции. Конечно, это шутка, ведь я бы почувствовал вторжение, да и она не стала бы делать этого без моего ведома. Также, вдвоем, мы посменно работаем и в больнице Святого Мунго: ведь мистер Фрэнк Дэвис, как известно, более не может помогать главврачу с зельями. Прошедшая неделя, действительно, была очень непростой, и я ждал выходных, словно манны небесной. За исключением проверки контрольных, у меня было несколько идей, которые также очень ждали воплощения в жизнь: к концу учебного года необходимо решить вопрос с переездом, а значит, уже пора выбрать несколько лучших вариантов, подходящих для осмотра с Гермионой. Слышно только скрип перьев и шелест свитков. Я сижу за преподавательским столом, и проверяю контрольные, написанные ранее другим, шестым курсом, о долголетних эликсирах. Нельзя сказать, что результаты слишком хороши: напиток живой смерти, любовные и приворотные зелья не просты в приготовлении, кроме того, многие студенты явно путаются в составляющих, которых в любом долголетнем эликсире всегда большое количество: ведь именно количеством комбинирующихся магических свойств растений и составных частей животного происхождения создаётся долголетний или нерушимый магический эффект. Однако, именно на шестом курсе и начинается действительно сложная программа, а зельеварение продолжают изучать только лучшие студенты. Лучшие… Во все времена единицы были достаточно хороши, чтобы имело смысл хотя бы задуматься о карьере Мастера Зелий. Помню, одна студентка поражала меня своими способностями. Я усмехнулся своим мыслям: неужели это настолько редкий дар, что каждый талантливый зельевар должен становиться моей женой? Наконец, контрольная написана, последний урок этой тяжелой недели подходит к концу. Я собрал свитки невербальным беспалочковым, чем заслужил ошарашенные взгляды студентов. Иногда я развлекался, показывая ученикам это умение. Как правило, как и в этот раз, я добавлял нечто из разряда: - Нет ничего удивительного в невербальных заклинаниях, а также и в беспалочковой магии. Любой волшебник может достичь такого мастерства, необходимо лишь учиться, и никогда не останавливаться на достигнутом. Если умею я, значит, можете научиться и вы. Чаще всего студенты молча внимали, а вопросы задавали Гермионе. Надеюсь, студенты не сильно ее донимают. Дети поспешили прочь из класса, я же задержался, но лишь для того, чтобы привести кабинет в порядок. Парты сами собой выстроились в идеально ровные ряды, стулья встали на свои места. Все же, я перфекционист. Можно было оставить и как было, но мне хотелось порядка. Доска, полы очистились от пыли, воздух освежен. Эти нехитрые действия помогают мне оттачивать невербальные заклинания, и с каждым разом я справляюсь с этой бытовой магией все лучше. Сегодня мне понадобилось всего лишь около полутора минут. С помощью невербального размноженного акцио я собрал свитки в магическим образом расширенный кошель, и решительно вышел из кабинета. * * * О, Мерлин! Наконец, уроки закончились! Я должна рассказать Северусу обо всём! Я бежала в сторону кабинета зельеварения, и конечно, встретила его - Северус шел быстрым шагом мне навстречу, мантия его развевалась точно также, как и двадцать лет назад. Он смотрел прямо перед собой, и единственным отличием от того, старого профессора Снейпа, было то, что он… Улыбался! Да, он улыбался мне! Конечно, это не была его первая улыбка, которую я видела: за последний год мы провели много времени вместе, и пережили много поводов для хорошего настроения. Но эта картинка из детства так не вязалась с улыбкой! Я на секунду замерла, мне понадобилось приложить некоторое усилие, чтобы вспомнить, что я больше не ученица, и Снейп - не мой преподаватель, наводящий ужас своей строгостью. Он быстрым шагом приблизился ко мне, и даже позволил себе короткое объятие. В коридоре никого, кроме нас, не было, видимо поэтому он даже не постеснялся наклониться к самому моему уху, и прошептать: - Я так устал, пойдём скорее домой! Я решила, что любые разговоры могут подождать несколько минут, и согласилась. Мы шли рядом, и когда я мысленно представила, как мы выглядим со стороны, я не смогла сдержать смешка: мантии наши одинаково развевались на ходу, одежда была одинакового черного цвета, короткие манжеты и воротнички одинаково сверкали белизной. Одна фигура высокая, широкоплечая, вторая - более мелкая. Думаю, только мои каштановые волосы нарушают эту гармонию строгости и четкости. Что ж, немного диссонанса не помешает даже супругам Снейп! Я улыбнулась своим мыслям, на секунду забыв обо всех своих страхах. По каминной сети мы тотчас же переместились из кабинета Мастера Зелий прямиком в мою гостиную квартиры в маггловском районе Лондона. Отряхнув пепел с мантии, я первым делом заключила мужа в объятия, и прильнула к нему долгим поцелуем. Это была наша ежевечерняя традиция: в школе мы вели себя крайне прилично, но каждый вечер, оказавшись наконец вдвоем, я тут же нарушала всякую дистанцию, и Северус с удовольствием отвечал на мои ласки. Его рука скользнула по моей щеке, и убрала выбившийся локон за ухо: - Гермиона, у нас много дел, ты ведь это знаешь? Конечно, я знала. Эти два месяца у нас не было ни одного свободного дня: преподавание, проверка работ, подготовка к урокам, смена в Мунго, и так по кругу. - Минуту, дай мне всего минуту, - прошептала я, прислонившись щекой к его груди, а он крепко обнял меня. Хотелось, чтобы эта минута растянулась подольше, но она оказалась такой короткой! Слишком короткой. Я глубоко вздохнула, и отпустила мужа. - Надо наскоро перекусить, давай закажем пиццу? Не хочется ничего готовить, - я включила свой мобильный, как всегда по прибытию домой, и сделала заказ. - Нет возражений, - Северус переоделся в маггловский костюм с помощью невербальной беспалочковой магии, и я как всегда удивилась его мастерству. Никак не могу привыкнуть. Мне без палочки пока что магия не дается, надо бы взять пару уроков у мужа. - Гермиона, - Северус был явно настроен на рабочий лад, - у нас сегодня контрольные работы третьего, четвертого, и шестого курсов. Придется хорошо поработать. Я уже проверил почти все работы четвертого курса, и часть шестого, но осталось еще довольно приличная куча свитков. - Когда же ты успел хоть что-то проверить? - я восхищалась его работоспособностью. - Пока другие студенты писали свою контрольную, мне же надо было чем-то заниматься, - он пожал плечами. Я в очередной раз восхитилась, и проходя мимо, чмокнула его в щеку. Наконец, мы сели за стол, и у меня появилась возможность высказать свои опасения: - Я кое-что услышала сегодня, Северус! Совершенно случайно. Но это никак не выходит у меня из головы. Знаешь, я как обычно, сидела в библиотеке… Да! Не смейся, пожалуйста! - Северус хмыкнул, поедая кусок гавайской пиццы, обильно сдобренной дополнительным сыром, - в общем, я услышала разговор - за книжной полкой директор МакГонагалл разговаривала с Хагридом… Минерва сказала, - я постаралась вспомнить точные слова: «Рубеус, ты должен молчать, только молчи! Иначе я заколдую тебя!». Понимаешь, с ней ведь явно что-то не то! С самого нашего появления в этом году она изменилась! В прошлом году она была так добра ко мне, а сейчас будто ей и вовсе неприятно меня видеть! Не понимаю, чем я заслужила такое отношение? - я опустила глаза в тарелку, ковыряя свой кусок пиццы. Северус очень серьезно посмотрел на меня: - Не думаю, что дело в тебе, милая! Мне тоже кажется, что с Минервой что-то не так. - Но почему? Я не понимаю! Вы же дружили! И ко мне она раньше всегда была так добра… - я действительно не могла понять. Северус вдруг замер, кусок пиццы остановился на полпути от тарелки, зрачки его сузились, и обе руки непроизвольно сжались в кулаки. - Что? Что случилось? - казалось, я никогда не видела его таким напряженным, даже тогда, в Азкабане. Снейп оставил недоеденный ужин, встал из-за стола, тяжело облокотившись на него руками и направив в пол невидящий взгляд: - Я должен ненадолго отлучиться, - проговорил он хриплым голосом, чем еще больше напугал меня. - Что?… Куда? Почему сейчас? Это… Как-то связано с МакГонагалл? - я вскочила, бросившись к нему, - я пойду с тобой! Он лишь покачал головой: - Я тебе обещаю все рассказать… Потом, - не поднимая на меня глаз, и ни слова больше не добавив, он исчез в камине. Я осталась одна, не понимая, что происходит, и куда он ушёл. Это дурацкое состояние, когда тебя не посвящают в планы! Черт бы побрал этого Северуса! Потом он опять, как всегда, все супер-логично объяснит, но что мне остается сейчас? Мерлин, как же раздражает это незнание! Шагая по комнате вперёд-назад, я размышляла, что могло так повлиять на мужа. Иногда так хотелось научиться легилименции! Ох, надо взять у него пару уроков… Или наоборот, стоит прибить его скалкой, когда вернется! * * * Как же я не понял этого сразу, еще в самом начале семестра? Но надо убедиться наверняка. Я шагнул из камина в свой кабинет в Хогвартсе, и быстрым шагом направился прямиком к выходу, а затем по знакомой тропинке в Запретный Лес. Несмотря на весенний месяц март, к ночи стало подмораживать. Проглянувшая уже было молоденькая травка замерзла, и теперь хрустела под ногами. Хижину лесника было видно издалека, ее окна светились теплым уютным светом, а из трубы на крыше шел легкий дымок. Не желая, чтобы Хагрид услышал меня заранее, последние пару сотен метров я пролевитировал. Когда же с помощью заклинания «Алохамора» я распахнул дверь, Хагрид выглядел удивленным, но и только. Выяснилось, что можно было обойтись и без экивоков: он был очень сильно нетрезв, и несмотря на этот неприятный факт, всё еще продолжал пить огневиски. Даже если бы я пришёл с салютом и оркестром, он не смог бы как следует сфокусировать на мне взгляд. Кажется, он плакал, но я не стал разглядывать, и не промедлив ни секунды, произнес: - Легилименс, - в ту же секунду я беспрепятственно проник в его сознание. Пьяное сознание полугиганта было довольно путаным, и пробиваться сквозь деформированные и нестабильные воспоминания было непросто. ___ Вот он в библиотеке, испуганно смотрит на Минерву, которая говорит, нахмурившись: «Рубеус, ты должен молчать, только молчи! Иначе я заколдую тебя!» ___ Вот он прячется за кустами, и выглядывает на перрон. Он сжимает в руке зонтик, хотя дождя не предвидится. Руки потеют, и он очень нервничает. На станции останавливается красный Хогвартс-Экспресс, из его вагонов выходят студенты, профессора… И наконец, выхожу я - Северус Снейп. Галантно подаю руку красавице Грейнджер, кольцо поблескивает на ее пальце… В эту секунду Хагрид направляет зонтик в нашу сторону, и зажмурившись, бросает непростительное заклинание. Гермиона оседает на пол, а навстречу Хагриду летит зеленый луч моей авады. ___ Он открывает глаза в больничном отсеке мадам Помфри, смотрит на соседнюю койку, и видит там мою Гермиону. Слезы застилают глаза, и ничего не видно. - Мисс Грейнджер, простите меня, мисс Грейнджер, я не хотел… - Хагрид срывается на рыдания. ___ Теперь он в кабинете директора, сидит в кресле и смотрит себе под ноги, склонив голову низко на грудь, а Минерва нависает над ним, повторяя: - Они меня обманули! Они отняли всё! Рубеус, ты должен помочь мне восстановить справедливость! - Да, конечно, профессор МакГонагалл. Всё, что угодно, профессор МакГонагалл! - он явно не совсем понимает, что происходит, но верит директору на сто процентов, и во всем с ней соглашается. Минерва смотрит на Хагрида в упор: - Империус, - и направляет кроваво-красный луч чистейшей энергии прямо в грудь Хагриду. ___ Ошарашенный увиденным, я стоял и смотрел на полувеликана, а он молча опрокинул еще один стакан огневиски, своими размерами больше похожий на ведро. Крупная слеза скатилась по его щеке, и я собрал ее во флакон. Совершенно пьяный Рубеус был не в состоянии сопротивляться, и вполне вероятно, даже ничего не заметил. Я тут же наложил на великана обливиэйт. Его зрачки разъехались, и подернулись легкой дымкой. Помедлив секунду, я наложил еще один, посильнее. Без этих воспоминаний ему будет легче жить. Обливиэйтом нужно уметь пользоваться с ювелирной точностью: малейшая ошибка может привести к потере всей памяти, а значит, человек превратится во взрослого младенца. В свое время такое заклинание наложили на одного из преподавателей ЗОТИ, профессора Локхарта. Тому пришлось учиться заново говорить, ходить, даже держать ложку. Я не желал такой участи Хагриду, и точно ограничился последними месяцами. Он будет помнить всё примерно до начала лета. Рисковать и оставлять ему больше воспоминаний - например, до сентября, я не стал. Ведь Минерва скорее всего начала обрабатывать его заранее. Еще более аккуратно, не оставляя следов, я вернулся в свой кабинет. Мне необходимо было подумать в спокойной обстановке. Минерва сбрендила! Она хотела убить Гермиону! О, Мерлин, это невозможно, как же так? И что мне теперь с этим знанием делать? Похоже, у своей жены я научился как следует паниковать, это смешно. Я взял себя в руки, глубоко вздохнул, восстанавливая ритм дыхания и очищая мысли от эмоциональной шелухи. По всему выходит, что сегодня мне необходимо нанести еще один визит. Я помедлил возле каменной горгульи - мне надо было еще немного собраться с мыслями: - Кошачья мята, - горгулья приняла пароль, и отодвинулась, так что я смог беспрепятственно пройти на винтовую самодвижущуюся лестницу, которая доставила меня наверх, в директорский кабинет. Этот кабинет когда-то, достаточно непродолжительное время, занимал и я сам, но сейчас в нем царила МакГонагалл: стол накрыт аккуратно выглаженной скатертью с вышитыми на ней цветами; повсюду чистота - ни пылинки, ни раскиданных книг. Даже портреты бывших директоров висят в одну линию, расположенные по датам директорствования. Висит здесь и мой портрет, но он, как и следовало ожидать, еще пустой. Портрет оживает лишь со смертью хозяина, а я еще планирую пожить. - Чем обязана Вашему визиту, профессор? - Минерва подняла глаза от записей, которые делала, сидя за рабочим столом, и исподлобья взглянула на меня. - Добрый вечер, директор! Я принес Ваш заказ - Вы просили сварить сыворотку правды. Взмахнув палочкой, я отлевитировал несколько флаконов к ней на стол. Флаконы выстроились ровно в ряд. - Благодарю, а теперь Вы можете быть свободны, - ответила директор, вновь опустив взгляд на студенческую работу, которую она еще не закончила проверять. Минерва явно не была настроена на разговор, но он был необходим мне, и я не собирался уходить ни с чем. - Минерва, Вы наложили империус на Хагрида. Зачем? - я решил поговорить с ней безо всяких хитростей и подковерных интриг. Все-таки мы много лет знакомы, и работали бок о бок. Она медленно отложила свитки с работами в сторону, и теперь уже более внимательно посмотрела на меня. - Откуда эта информация, Северус? - От самого Хагрида. Легилименцией я владею не хуже прежнего, как Вы можете догадаться. Я играл на опережение. У Минервы не будет необходимости поить меня веритасерумом, или иначе добиваться правды, ведь я и так всё рассказал. Минерва помедлила, и это стоило ей дорого. - Легилименс, - в тот же миг я проник в ее сознание. * * * - О, Мерлин! Она наложила на Хагрида империос?! - этого не может быть! Ведь империос - это же запрещённое, непростительное! Минерва… Как же так??? Я молча ждал, пока эмоции улягутся, и мы сможем продолжать разговор спокойно. Я уже неплохо знал свою жену: ей необходимы эти несколько минут, чтобы пережить взрыв, и после она становится способна мыслить логически. - Почему ты не сказал мне, куда собрался? Я тут осталась одна, ничего не понимая… - Необходимо было знать точно, прежде чем представлять обвинение, - я спокойно объяснил. Взрыв Гермионы постепенно утихал, она понемногу пришла в норму, и задумалась: - Может быть, имеет смысл поставить в известность Гарри? У тебя же есть доказательства? - Да, есть. Но надо понимать, если мы это сделаем, то Минерву неминуемо ждет Азкабан. А мы точно знаем, что она там долго не протянет. Гермиона посмотрела на меня очень ласково, но возразила: - Ты всё еще плохо знаешь Гарри, - она улыбнулась одними уголками губ. - Я очень не хочу, чтобы МакГонагалл попала в тюрьму. - Мне самой все кажется так странно! Будто и она - тоже под империосом? - глаза Гермионы округлились от ужаса. - Нет, Герми, она организовала всё по собственной воле, - я продолжил уверенным голосом. - Ты и у нее побывал? Но ведь это было смертельно опасно! Макгонагалл - очень сильная ведьма! Что, если она на самом деле хотела меня убить? Или тебя? Что, если она тебя могла… - Гермиона была явно взволнована, а значит, снова требовалось несколько минут, чтобы она смогла переключиться с эмоций на факты, и начать мыслить здраво. - Я бы не узнал этого, если бы не спросил, - я мягко, но настойчиво продолжал повествование. - Вряд ли она могла бы тебе всё просто так рассказать, - наконец, моя жена начала размышлять. - Согласен, - я лишь подтверждал правильность каждого шага. - Значит, ты и к ней в разум заглянул? - Гермиона закрыла рот ладонью. - Да, - я тихо ответил, - но я не собрал доказательств, и я не думаю, что хочу их иметь. - Северус, я не понимаю! - Гермиона в отчаянии заломила руки. - Как ты и предположила… Она любила меня. Или думала, что любила. В любом случае, Минерва действительно была уверена, что это она - моя самая близкая душа, потому она и согласилась провести ритуал… Хотя и сильно тянула с ним. Гермиона будто потеряла дар речи, и после паузы я продолжил: - Она наложила на Хагрида империос, но она знала, что ни один из нас не умрет. Мы с тобой - под защитой дубльдума, а Хагрид ведь полугигант, на него Авада Кедавра действует не так, как на людей. Но она надеялась, что ты уснешь навсегда. Или надолго. И за это время я тебя забуду… - я опустил глаза. Наконец, к Гермионе вернулся дар речи: - Как? Но… Она же гораздо старше тебя! Ты был ее учеником! - воскликнула она. - Да? - я ухмыльнулся, - что ж, нам с тобой это не помешало. Гермиона снова закрыла рот рукой, осознав, что ситуации в чем-то очень похожи. - Но она всегда была на нашей стороне! - моя жена никак не могла принять тот факт, что Минерва ей больше не добрый друг. - Послушай, мне тоже трудно было поверить, но есть, как есть, - я подошел к моей любимой так близко, что видел только ее глаза, округлившиеся от страха, - но ведь я люблю тебя! Разве этого не достаточно? Ты - моя самая близкая душа, моя любовь и моя жена, - я наклонился ближе, и закрыл глаза, вдыхая запах ее волос. - Да, но МакГонагалл… - Гермиона не договорила, на полуслове она закрыла глаза, и я почувствовал на губах тепло ее дыхания. - Она не станет больше нам вредить, она дала мне слово, и я ей верю, - не удержавшись, я легонько коснулся губами сначала кончика носа своей жены, потом щеки, губ, и дождавшись ее ответного движения, будто сорвавшись с цепи, принялся со всей накопившейся за день страстью целовать ее. Я целовал Гермиону так, будто не мог насытиться. Любого поцелуя было мало, и я понял, что она чувствует то же самое. Не тратя времени на такие глупости, как поиски спальни, мы срывали одежду друг с друга прямо тут, в гостиной. - Милый… Северус… Любимый! - Гермиона шептала мне на ухо, от чего я только еще больше хотел ее, хотел ее целиком, от кончиков волос до кончиков пальцев. Начиная от ее страхов, заканчивая ее счастьем. Она нужна мне целиком. Я еще не привык к тому, что Гермиона отвечает мне взаимностью, но страсть управляла мной, и скоро все мысли исчезли. Осталась только бархатная кожа под кончиками пальцев, учащенное тепло дыхания, и любовь - всеобъемлющая, обнимающая весь мир. * * * Отдохнуть в эти выходные совсем не получилось: сначала мы вместе проверяли контрольные работы, а потом Сев настоял, что мы должны осмотреть несколько вариантов жилья для нас. Я не могла бы себе позволить ничего подобного, но похоже, что у Северуса скопилось приличное состояние. Мне оставалось только поражаться тем вариантам, которые он выбрал. Больше всего нам обоим понравился небольшой домик в Хогсмиде, окруженный стриженным газоном и клумбами. В доме был отличный обжитой подвал, который легко можно приспособить под лабораторию, два просторных этажа жилой площади, и конечно, уютная терраса. Если мы и правда можем себе его позволить, то это был бы отличный выбор! К тому же, так близко к Хогвартсу! Естественно, в доме присутствовал камин для путешествий, и небольшая башенка-совятня. Всё, что нужно! Есть место для библиотеки, и детские комнаты, просторная хозяйская спальня с отдельной ванной комнатой, и даже две гостевых спальни. Мы успели просмотреть пять или шесть вариантов, и совсем устали. - Северус, думаю, нам стоит подождать и подумать, хотя бы до следующих выходных! Нельзя покупать нечто настолько грандиозное, как дом, прямо в первый же день поисков! - я опасалась, что лучший вариант мы еще не видели, к тому же цена мне казалась заоблачной. - Знаешь, я ведь с самого Нового года присматриваю нам жилье, и показал тебе не первые попавшиеся варианты, а результаты тщательного отбора, - Северус сказал это будничным тоном, как будто это было само собой разумеющийся факт, - мне бы не хотелось ни одного лишнего дня жить на твоем попечении, - он улыбнулся, и обнял меня за талию. - О Мерлин! Ну вот действительно, этого не стоит опасаться. Тебя волнует мнение общества? Того самого, которое забыло, что ты - герой войны? - Меня волнует мое собственное мнение, Гермиона, и оно говорит мне, что наше жилье должно быть нашим общим, - ну как Северус умеет говорить таким тоном, что возразить ему совершенно невозможно? - Хорошо, тогда давай примем решение прямо сейчас! Этот дом отличный… Но ведь он такой дорогой! - Я побывал в Гринготтсе, и уточнил свой баланс. Все варианты укладываются в наш бюджет, - он говорил безапелляционно, - конечно, я понимаю, что ты захочешь материально участвовать в этой сделке, хотя такой необходимости и нет. Предлагаю тебе такую схему: каждый вкладывает столько, сколько может, а документы оформляем на совместное имущество. - Но Северус, - я вспыхнула, и опустила глаза, - я не смогу набрать половину, даже если продам квартиру, и все вещи, которые остались от родителей. - Я же говорю: столько, сколько можешь. Гермиона, если ты вообще не вложишь, я все равно составлю документы на совместное имущество, которое передается по наследству. Это - самое малое, что я могу тебе дать. Я бы хотел, чтобы все наши дети в будущем были защищены. Но я уважаю твое желание участвовать в покупке. Как же непривычно было смотреть на вещи под таким углом! С Роном я всегда сама заведовала финансами, я сама старалась делать хоть какие-то накопления, и сама следила за оплатой счетов. Если мы планировали серьезную покупку, то именно я всё изучала, думала и считала. Рон же чаще всего даже не знал заранее, сколько денег получит на работе, и когда. Его зарплату часто задерживали, или выплачивали меньше обещанного. Когда же наконец он получал деньги, то первое, что он делал - хорошенько гулял. Развлекался с коллегами, или вдруг неожиданно делал детям дорогие подарки. Я его потом ругала за то, что надо было иначе расставлять приоритеты, но он не умел этого, и даже не пытался. Периодически мне приходилось оплачивать его долги, поскольку он забывал, у кого и сколько одолжил. Мне такое было непонятно, для меня долг - крайняя мера, и если я и брала что-то в долг, то возвращала его в самую первую очередь, как только получала следующую выплату. И не важно, будь этот долг мой, или его - я платила, потому что бюджет у нас был общий. Хотя… Если подумать, это мои деньги были общими, а его зарплата принадлежала ему. Я нахмурилась. Как я могла этого не замечать, а ведь это было ужасно несправедливо! Я тряхнула кудрями, и улыбнулась. С Северусом я могу не переживать - видно, что он умеет распоряжаться средствами и в целом финансово грамотен. Кроме того, его профессионализм ценится довольно высоко, и соответственно оплачивается. А еще, похоже, что у него образовались довольно серьезные накопления: он мог себе позволить купить этот дом в Хогсмиде совсем без моего участия… И все равно готов записать половину на меня. Я не привыкла к тому, чтобы меня так опекали и баловали! Такую заботу даже сложно принимать! О Мерлин, это одновременно и прекрасно, и тяжело - ведь надо переучиваться! Мы сделали наш выбор в пользу замечательного уютного домика в Хогсмиде, и к маю запланировали переезд. Свою квартиру в Лондоне я решила продать, а вырученные деньги вложить в семейный бюджет. Все-таки я не совсем бессеребренница, и тоже могу привносить что-то в наш общий достаток! * * * С началом новой недели начались и новые трудности. Большой процент студентов провалил контрольную, а значит, что-то мы с Гермионой упустили в преподавании. Необходимо было срочно восполнять пробелы в знаниях. И новые темы тоже никто не отменял. Но самым сложным стал разговор с Минервой. Прямо на завтраке стало понятно, что с ней происходит что-то неладное: она осунулась, под глазами залегли тяжелые темные мешки, и за одни выходные она будто вдруг сильно постарела. После завтрака она попросила меня зайти в ее кабинет поговорить. Казалось, директор была совершенно безучастна к тому, что происходит со студентами и школой, и даже не произнесла свою ежедневную утреннюю речь. Остальные преподаватели, а также студенты, будто ничего не заметили. Мы обменялись многозначительным взглядом с женой, и я отправился в кабинет директора. Я шел к ней, полный противоречивых чувств, и со страхом ожидал узнать, что она хочет обсудить. Неуспеваемость студентов? То, что я увидел в ее памяти? То, как она наложила империос на Хагрида? Что из всего этого? Или что-то совсем другое? Каменная горгулья послушно отодвинулась, пропуская меня в кабинет директора, я поднялся по самодвижущийся винтовой лестнице, вошел в кабинет, и остановился в ожидании. - Директор, - кратко поприветствовал я МакГонагалл, легко наклонив голову. Я хотел показать, что несмотря на всё произошедшее, я уважаю ее, и признаю в ней как ее силы, так и право на кресло директора школы. А также право на ошибку. Все бывшие директора на портретах были на месте, и со спокойным интересом разглядывали меня. Минерва же сидела в кресле, накрыв плечи вязаной шалью, и смотрела в окно. При моем появлении она даже не шелохнулась. Я молча ожидал. Прошло несколько долгих минут, прежде чем МакГонагалл заговорила, и тихий голос ее звучал как-то по-старчески. - Северус, мальчик мой… - она закашлялась, - я обязана тебе тем, что всё еще нахожусь здесь, а не в Азкабане, поверь, я вполне осознаю это, - она снова надолго замолчала, и стало слышно, как весенний ветер завывает за окном, сам же я не шелохнулся, - А также я должна просить прощения за те невзгоды, которые принесла тебе в этом учебном году, - казалось, Минерва стала меньше, в своем огромном кресле она будто тонула, - знаю, что ты пережил непростые годы, и вот теперь, когда ты был так близок к счастью, я своей рукой отбросила тебя назад, в отчаяние, повернувшись во тьму. Минерва в который раз замолчала, и я тоже молчал, вспоминая те долгие месяца под оборотным зельем, когда я работал на износ, и мечтал об одном - вылечить Гермиону, потом вспомнил о долгих голодных и одиноких днях в Азкабане посреди холодных ветров Северного моря, потом я мысленно улыбнулся, вспомнив нашу с Гермионой свадьбу прямо в тюремной камере. Она добавила мне в лекарство веритасерум, она хотела знать, люблю ли я ее… Глупышка, разве могло быть иначе? Неожиданно Минерва прервала молчание: - Северус, я не знаю, простишь ли ты меня, и достойна ли я прощения? Все эти глупости и мерзости я совершила только потому, что люблю тебя. Знаю, - она жестом остановила меня, когда я хотел возразить, - что это не может быть оправданием. И знаю, что возможно, это и не любовь вовсе. Поверь, я наказываю себя сама каждый день куда жестче, чем меня можешь наказать и ты, и аврорат вместе взятые. Минерва снова замолчала: слова явно давались ей нелегко. Она по-старчески закашлялась, и наконец продолжила: - Я не могу изменить прошлого, и эта вина останется со мной до конца. Но я хочу сделать всё, что в моих силах, чтобы в будущем у школы Хогвартс, и у вас… С женой… Была надежда… Минерва снова замолчала, на этот раз надолго. Я не смел пошевелиться, и уже начал думать, что она задремала, как она вновь продолжила: - Я стара, Северус. Я никак не хотела в это верить, особенно когда увидела тебя таким молодым. Но надо признать: мне уже скоро девяносто лет. И хотя возраст - это только цифра, на самом деле у меня просто нет больше сил. МакГонагалл наконец подняла на меня взгляд, а я все также стоял, склонив голову, и терпеливо слушал: - Профессор Снейп, я прошу у Вас прощения, и прошу Вас принять должность директора школы чародейства и мастерства Хогвартс. Снова в кабинете повисла звенящая тишина. Директора на портретах с интересом переводили взгляды с Минервы на меня и обратно. В душе у меня бушевала буря: и злость, и обида, и жалость, и уважение, и счастье - всё сплелось в единый клубок, а я не давал эмоциям взять верх надо мной, и ждал, когда они утихнут настолько, что я смогу снова логически мыслить. Минерва ждала моего ответа, а я искал верные слова: - Директор, я должен признать, что эти двадцать лет, которые я провел между жизнью и смертью, погребенный под могильной плитой, не были для меня увеселительной прогулкой. Однако, последний год, после пробуждения, прошел еще тяжелее, особенно когда я думал, что сначала обрел, а потом сразу потерял любимого человека, мою самую близкую душу. И всё же, в моем сердце нет к Вам ненависти: я прощаю Вас. Не знаю, сможет ли и Гермиона также Вас простить. Минерве явно стоило всех своих внутренних сил не отвести взгляда, а я продолжил: - Что же касается Вашего щедрого предложения, то я вынужден отказаться: считаю, что лучшего директора, чем Вы, у Хогвартса быть не может, - я развел руками, и снова склонил голову. - В этом ты не прав, Северус, - Минерва снова устремила взгляд вдаль, за окно, - ты будешь лучшим директором, чем я. Дамблдор тоже так считал. - Дамблдор? - я был удивлён, ведь он умер много лет назад. - Да, он поделился со мной задолго до своей смерти. Я была его заместителем, и было логично, что именно я займу его место, когда придет время… Время пришло слишком скоро… Но тебя он рекомендовал на смену мне… Будто знал заранее, что у тебя будет гораздо больше времени. Голова закружилась, на меня нахлынули воспоминания - об Альбусе, о моей двойной игре между ним и Воландемортом, о моем одиночестве, о том, как я защищал Гарри. - Минерва, я согласен, - наконец произнес я, - но у меня есть условие, - она посмотрела на меня каким-то опустошенным взглядом, - пусть моё директорство вступит в силу с сентября, сейчас у нас с Гермионой очень много работы по восполнению упущенных учениками знаний по зельеварению, и наше ускоренное прохождение программы идет не совсем по плану: контрольные написаны из рук вон плохо. Кроме того, я бы хотел, чтобы для студентов и других преподавателей это не было шоком. Хорошо было бы, если бы они узнали о назначении заранее, а также увидели наше с Вами доброе сотрудничество. - Ах, мальчик мой, ты всегда зрил в корень! Это то, чего мне так не хватает. Что же, ты прав! Сделаем так: я доработаю этот год на посту директора, ты же пока станешь моим заместителем. А с началом нового учебного года примешь учеников уже в новом качестве. - Это честь для меня, - я поклонился Минерве, и не оглядываясь вышел из кабинета. Таких дружеских отношений, как раньше, у нас с Минервой больше быть не может. Но мы можем уважать друг друга. Теперь в нашей с Гермионой жизни всё будет хорошо, я об этом позабочусь!