Горчишник

Ночь была невероятно лунной, она так и заливала всю квартиру холодным тусклым светом. Сашка встал, потому как захотелось по нужде. Маршрут он себе представлял, а луна освещала путь, так что свет включать ему нужды не было. Уже возвращаясь в постель, он увидел себя в зеркале – стройный взъерошенный парень с глуповато-милым лицом. Нет, он никогда не будет аристократом, это не его. Он дитя рабочих окраин, многоэтажных панелек и «Доширака», хотя, последний терпеть не мог и, так как готовил хорошо, никогда не ел. Сашка оглянулся и постарался представить себя в этом интерьере и у него ничего не получилось, тот словно отторгал его, говорил: «Ты не из наших». Как и тот мужик, что мирно спит под тонким одеялом. Он ему нравился, но между ними, как кажется, была пропасть. И самое ужасное, он не знал, как ее перепрыгнуть. Правда, для начала нужно было честно ответить на один вопрос – а он хотел бы перепрыгнуть? И ответ колебался от ситуации, настроения. Да даже от того, обнимает ли его Алексей или нет. Увы, но не все сказки должны стать былью, как знать, может его история из этого числа? Но, тогда кто тот, его единственный, с кем он будет счастлив и будет ли он счастлив вообще… И, главное, нужно ли ему счастье, возможно, ему нужно быть несчастным, словно оголенный нерв, чтобы честно рассказывать истории. На этот раз рано проснулся именно Сашка, встал и направился на кухню, чтоб приготовить завтрак. Алексей вышел немного позднее. Он с милой улыбкой наблюдал, как Сашка колдует над сковородкой. - Будешь пробовать мой омлет? – спросил он мужчину. - А как же, - весело ответил Алексей. - Тогда у тебя пять минут, чтобы привести себя в порядок! - Есть! – со смехом ответил Алексей и ускользнул в ванную. А Сашка продолжил готовить, желая поразить сердце и желудок человека, который ему очень нравился. Серьезные размышления он решил оставить на потом. Омлет и в самом деле был вкусен, ну, может быть немного вкуснее того, что делал сам Алексей, но он не скупился на похвалы и парню было реально приятно. Это вообще было так мило, просто сидеть на кухне и завтракать с человеком, которого любишь, ну, или как минимум, который тебе нравится. Закончив с завтраком, Сашка решил помыть посуду – всего-то пару тарелок, пару вилок. Он стоял в своих трусиках и орудовал губкой. Неожиданно он почувствовал за спиной Алексея, а потом почувствовал мужчину уже реально, тот просто прижался, его сильные руки обхватили стройный стан парня, и он прижал его к себе. Это было так приятно, ощущать его за своей спиной, сильного, надежного и… желанного. Тепло сразу стало струиться по всему телу парня, глаза сами собой закрылись, и он чуть запрокинул голову, так, что она оказалась на плече мужчины. Алексей вмиг спустил трусы парня, и они упали прямо к стопам. Его нежные пальчики проскочили в промежность и стали разминать сфинктер, который от каждого движения становился все податливее и дружелюбнее, практически раскрываясь для ласк. Он приспустил свои и разгоряченный сочный пенис стал тереться о промежность, увлажняя дырочку. Дело осталось за малым, просто приставить головку к дырочке и надавить. Член без проблем погрузился в плоть парня, все его тело пронзило наслаждение, Сашка даже чуть шире расставил ноги, чтобы все было идеально. Алексей медленно стал двигаться в парне, не спеша, смакуя каждое движение. Его сильные ладони скользили по груди и животу парня то и дело спускаясь ниже и начинали ласкать, надрачивать уже стоявший колом пенис. Его губы стали медленно, со вкусом покрывать поцелуями загривок парня, его стройную шею. Это и в самом деле было просто восхитительно, Сашка так и таял в руках мужчины. В эти секунды, спроси его кто-нибудь, он точно знал ответы на все мучавшие его вопросы. Конечно «Да!», он любит и хочет этого мужика, хочет, чтобы тот его любил. Алексей двигался неспешно, но иного и не требовалось, внутреннее напряжение от желания было столь велико, что оно само все восполняло, ибо то карамельно-сиропное наслаждение, в котором пребывал Сашка, наполнило его до краев, и он просто изнемогал от желания хоть немного выплеснуть это наслаждение, ослабить его внутренне давление. Он прекрасно понял, что за ураганчик страсти зародился у него в паху, к чему приведет он в считаные секунды, а потому просто наслаждался этим сказочным моментом. И когда сперма полетела в мойку, испытал невероятно сильный оргазм. Его сфинктер, рефлекторно сжался, чуть сильнее обхватив пенис любовника и тот, сам находясь в плену блаженства, стал сливать свою страсть в чрево парня. Они стояли вместе, пенис все еще был в парне и последние судороги наслаждения пробегали по их телам. - Саша, я так тебя люблю, - прошептал Алексей, то ли для себя, то ли на ушко парня. И Сашка услышал его, и эти слова были едва ли не более приятны, чем весь тот секс, что между ними был. Алексей вынул пенис из попы парня и стал растирать сперму по его упругим ягодицам. Все это время его вторая рука ласкала грудь юноши, нежно теребя его сосок, а губы так и покрывали шею и плечи поцелуями. У Сашки было много времени, правда, теперь он смотрел на него не так пессимистично. Кузнец прислал СМСку с благодарностью за роль. У него девушка, они, кажется, хотят пожениться, так что лишних денег не бывает. К чему это ханжество – артистам тоже надо есть. Если искать только те проекты, которые ПРОЕКТЫ, можно и с голодухи ласты склеить. Впрочем, этот фильм был не самый плохой, его можно было сделать очень смелым и интересным. Ноги сами собой несли его к родному театру, хоть там его пока и не ждут, но он верит, что это только пока. Эта чертова полоса должна закончиться и все наладится, он в это верил. Ведь в его личной жизни, кажется, все наладилось. Перед театром он увидел Кукушу. Тот, как всегда чуть хмурый, что-то вынимал из багажника авто. Он заметил Сашку, но не улыбнулся и не махнул приветливо рукой. - Что-то произошло? – спросил Сашка, немного волнуясь из-за того, что напрочь выпал из театральной жизни. - Да нет, - равнодушно, на показ, ответил Кукуша. - Тогда, что у тебя? – спросил Сашка. - Хули тебе-то?! - бросил Кукуша, направившись к двери. Сашка даже растерялся. - Господи, да что я совершил?! – взмолился парень. - Предал нас! – ответил Кукуша и посмотрел на Сашку в упор. Тот лишь от непонимания развел руками, день явно не будет приятным и светлым, хоть летнее солнце и заливало московские улицы светом и теплом. – Ты спутался с этой тварью! Сашка так и остолбенел. Он и не подозревал, что об их отношениях всем известно. С другой стороны, все ведь были в курсе его отношений с Киром, так в чем разница? - Ты предал нас, ради… ради роскоши и дорогой жрачки! - Боже, ты говоришь, словно голодный! - Да! Я голоден... духовно! И тут, в театре, я его утоляю, а ты… ты как блядь, отдаешься ему в ресторанах и борделях! У Сашки стали наворачиваться слезы. Самое главное, он ну никак не мог понять – за что? Кукуша натурал, что ему до интима Сашки, он же никого ни к чему не призывает, не заставляет что-либо делать. Спорить было глупо, Сашка просто развернулся и ушел, ушел гулять, а потом лежать у себя в комнате, одному, Вика забрала остатки своих вещей, и размышлять – так правильный ли путь он выбрал, или нет? На следующий день он отправился на студию по поводу сериала. Принципы принципами, но… теперь он не был уверен, что в театре его ждут, что он туда сможет вернуться, не только в плане разрешения на работу скорее, в моральном плане. В офисе царила творческая неразбериха. Сашка, натянув на лицо улыбку, старался быть приветливым. - О! Рад что вы заглянули! – продюсер средних лет был немного возбужден сотней вопросов, которые должен был решать. – Толик! – он окликнул молодого мужчину с милым лицом. – Это возможный цесаревич… как там его… - Николай, - подсказал Толик-режиссер. – Ладно, дальше я сам. Окину взором парня, он повел его в костюмерную. - Вы в курсе, что мы будем снимать и кто ваш персонаж? – спросил он. - В Википедии прочитал, - честно признался Сашка. Режиссер оценил прямоту и звонко хохотнул. – О’кей. Тогда нам нужно сделать несколько проб, фото, видео. Сейчас мы вас приоденем, и вы поработаете. Он передал парня в руки костюмеров и гримеров. Костюмов как таковых еще не было, так как их нужно было шить по меркам актеров, а нет актеров, нет и мерок, но в запасниках Мосфильма чего только не было, потому ему быстро нашли мундир а-ля XIX век и вручили страницу текста его роли. Это был диалог двух персонажей и судьбах Родины. Его герой высказывался в «либеральном» ключе, оппонент, «брат Александр» в консервативном. Текст был несложный, запоминался легко, да и потом, это ведь пробы. Тут главное не запоминание, тут главное эмоции. Поэтому Сашка пытался представить себе своего героя, кто он, что он. «Съемочная площадка» была специфическая – небольшая комната с камерой и несколькими софитами, и телесуфлерами, ведь это всего лишь пробы. Его усадили, на суфлере появился текст, который он должен был произносить, Толик в двух словах описал мизансцену, а дальше мотор, начали… - Реформы погубят Россию! – с выражение почитал режиссер, он подавал реплики. - О, брось! – с легкой иронией и не менее легким высокомерием, произнес Сашка. – Россию погубит отсутствие реформ. Мы ничуть не особенные, мы просто отсталые и чем больше отстает, тем слабее становимся… - Но наш национальный дух! - Национальный дух – полная чушь! Это оправдание ленивых и глупых. У всех народов есть свое, национальное, природное, что их различает, но это не мешает им везде иметь парламент. Чем же мы хуже? - Стоп, стоп! – произнес режиссер. – Все неплохо, но… меня немного смущает высокомерный тон… почему? – спросил он. Конечно, можно было ответить в духе, что ты сам ничего не сказал про тон, вот я и придумал, но нужно было действовать по-умному. - Он же и старший брат, он умнее младшего, и он наследник. Поэтому, мне показалось, что немного заносчивости и высокомерия не помешают, но если это не подойдет, то опешите его. - Нет-нет, все не плохо, просто… пусть высокомерие будет чуть более добрым, они же братья… Сашка кивнул, подсобрался. «Мотор! Начали!» и опять тот же текст, те же эмоции, только мягче, душевнее, что ли. Пробы длились часа два. Были сделаны снимки, еще пара сцен. Сашка остался доволен, хотя уверенности и не было. Наконец, его отпустили в костюмерную, и он быстро переоделся. Так как на этой студии он еще не бывал, то без проводника немного путался и заблудился среди декораций, а потому неожиданно «нарвался» на продюсера, Толика-режиссера и сутулого седовласого мужика, как потом выяснилось, сценариста. Хотя, как «наврался»? Он чуть запутался в проводах, меж фанерных построек и только потому и не выскочил из укрытия быстро, а услышав речь и вовсе решил не двигаться. - Он мне совершенно не нравиться! – с истеричностью в голосе произнес сценарист. - А, по-моему, нормально, - заметил Толик. - Что, собственно, вас не устраивает? – с некоторой долей равнодушия, спросил продюсер. - Начнем с того, что он маленького роста, - начал сценарист. – И потом, он не был столь «пакостным либералом», как вы его представили. - Виктор Борисович, дорогой! – начал продюсер тоном воспитателя в детском саду. – Это кино, а не научная монография. Мы не обязаны буквально следовать истории, наша задача сделать действие увлекательным, а персонажей различными. Ну, кому интересно смотреть на двадцать одинаковых характеров, и не хороший, и не плохой, и не умница и не дурак. И потом, где я вам возьму двухметрового артиста, он достаточно высокий, метр восемьдесят, разве мало? - Я с этим не согласен, - упрямо произнес сценарист. - Хорошо, - спокойно ответил продюсер. – А тебе он как? - Вполне, - спокойно ответил Толик. – Парень не великий актер, но играть умеет, справится. Я «за». - Боже! – взмолился сценарист. – Да он же педиковат!! Толик потупил взор, а продюсер грустно вздохнул. - И что? - Как «что»! Цесаревич Николай таким не был! - Да шут с ним, вашим цесаревичем, - продюсер начал раздражаться. – Александр III, это сейчас тренд, это правильно, могучий патриотизм, армия и флот друзья и все такое… Сейчас не время прославлять либералов. Зритель, - и продюсер многозначительно поднял указательный палец кверху, - Зритель должен точно и ясно понимать, как России повезло, что не Николай, а Александр стал царем. Был, не был – это еще бабушка надвое сказала. А зритель должен четко и ясно понимать, что царь-пидр, это просто отстой. И чтобы никаких иллюзий там, или аллюзий! Сценарист, всплеснув руками, что-то бормоча, побежал прочь, а оба творца выдохнули. - Одно плохо, так и не нашли Победоносцева, - горестно произнес Толик. - Бля, да пригласи Ясуловича проблема-то… - Не подойдет. Тут Победоносцев еще молодой, а не облезлый старикан. - Извините, - перебил их Сашка, наконец вылезая из проема в декорациях. - О! А я думал, вы сбежали, - усмехнулся продюсер. - Я заблудился, - практически искренне признался Сашка. - Нам с Сан Санычем понравились ваши пробы, - подбодрил парня Толик. - Да-да. Конечно, мы должны будем еще все обсудить с другими продюсерами, уже когда будит весь основной каст, но вы лучший претендент на эту роль. - Спасибо, - как можно более искренне, ответил Сашка. – Простите, я слышал, у вас нет Победоносцева? - Да, ищем, - немного равнодушно ответил продюсер. - Никита Кукушкин, из Гоголь-центра, не плохо бы подошел. - У-у? - высокомерно издал продюсер, засунув руки в карманы. - У-у, - издал режиссер, тут же на смартфоне заглянув в интернет и в миг найдя нужного артиста. – А что… очень даже… И он показал продюсеру фото. Тот пристально взглянул и скривил губы, мол, и в самом деле, неплохо. На этом они и разошлись. Сашка не шибко верил, что его утвердят, особенно, после услышанного его волновал вопрос, а нужно ли соглашаться. Деньге деньгами, но купаться в говне желания не было. И пусть сериалов снимаю тонны, пусть сейчас они не становятся сенсациями, как «Семнадцать мгновений весны», но «плевок в вечность» совершать не хотелось. Он шел по Садовому кольцу и не знал, что делать. Домой не хотелось, там неожиданно стало пусто, холодно, даже в самый жаркий день. А к Алексею… тот на работе, куда идти-то, и потом, нужно ли ему это, если это разрушает жизнь. И тут зазвонил смартфон, это был Валера Печейкин. - Привет, как жизнь? – спросил Сашка. - У меня-то неплохо, а у тебя, все не слава богу… - Почему? – напрягся Сашка. - Я был в театре, Кукуша устроил мне представление… - Вот ведь fuck… - Слушай, через полтора часа я буду дома, подъезжай, а? - Окей. Сашка и не предполагал, зачем идет – душеспасительная беседа была ему не нужна, а еще один втык за «измену Родине» он не переживет. Но к назначенному времени был у Валеры и удостоился чести увидеть приятеля того – вполне милого мужика с трехдневной щетиной. Тот не мешал им в спальне, а они разместились на кухне. - Самое главное, я уже знаю, - весело начал Печейкин. - Все уже знают! - грустно усмехнулся Сашка. - Да нет, Кукуша излил душу только мне… Я спросил, что он, мол, такой угрюмый, ну он и выдал… Он вас увидел на площади Восстания, случайно… Это правда!? - Бля, Лер… - взмолился Сашка. - О боже, и как он тебе? - Когда я с ним, я не хочу от него уходить, но потом… Боже, Лер… я дерьмовый артист и дерьмовый человек, - и Сашка разрыдался. - Ты нормальный артист. Думаю, Танцев был прав, играть самого себя, это скучно и быстро надоедает, но… ты талантливы и сможешь расширить свою палитру. - Ты бы знал, какую роль мне тут предложили, - Сашка все еще всхлипывал. - Кукуша рассказал, ему позвонил Толя Ромов и сослался на тебя, это парня просто разорвало! - Куски удастся сшить? – зло усмехнулся Сашка. - Срастется!.. Просто… пойми, ты… никто… только не обижайся. Кира лепил из тебя то, что нравилось ему, а ему нравился инфантильный мальчик в спортивках, который весь как на ладони. Но тебе уже двадцать восемь и пора решать, нужно ли тебе жить для дяди или для себя, каким ты хочешь быть, но повзрослеть придется. - Я кроме игры ничего не умею, - жалобно проскулил Сашка. - То же мне проблема. Я вот кроме писательства тоже ничего не умею, но не страдаю. Пойми. Ты живешь не для Кира или этого Алексея, не для папы с мамой или Кукуши. Ты должен быть счастлив, и, если это мешает, но нужно определять приоритеты. - Кто я без театра?! - Но театров много… Есть такая актриса, Алла Демидова. Она служила на Таганке, у Любимова, этакого Кира советской эпохи. И вот однажды она поняла, что переросла театр. Ну да, это была ее проблема. И она ушла из него. Театров много, а ты хороший артист. Где гарантия, что ты встретишь такого же чела, как твой Алексей? Нет. И потом, Кукуша своим счастьем жертвовать не будет, так почему ты должен? - Но театр, он… - Это эмоции. Я с ним поговорил. Может, оно и не поможет, но… глупо приносить свою жизнь ради Никиты Кукушкина, только потому что он что-то там считает, мы все считать умеем, и ты, между прочим, тоже. - И как найти себя? – грустно спросил Сашка. - Ну, как минимум перестать быть тем, кем ты точно не являешься, - спокойно ответил Валера. Совершенно голый, Сашка сидел на подоконнике своей комнаты и курил. Он думал о тех, с кем живет в этом самодельном общежитии. Кто они? Непризнанные художники или раздолбаи без желания делать что-то серьезное, бегущие от ответственности, как черт от ладана. За эти годы практически все обитатели коммуналки поменялись. Пожалуй, только он остался из первого состава. Но, тогда куда делись остальные? Они не умерли, не сошли с ума, они просто остепенились. А что это значит – остепенились-то? Они просто стали конформистами, Матрица их сломила, возможно, не до конца, но очень даже близко к этому. Жены, дети, ипотеки, все это заставляет быть куда как приземленней, думать не только о себе, но и близких. «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать», а еще картины, одежду, свой талант актера. Но не там и не так, как тебе грезилось, а там и так, как и где покупают. Клиент, мать его, всегда прав, даже в этой, такой возвышенной сфере, как искусство. И каким-бы ты не был выдающимся писателем, что бы не звонили твои друзья и критики, а иногда это одни и те же люди, если твое искусство не цепляет массы, то место тебе найдется лишь в талмудах про искусство, что вот, мол, жил, был, а потом и помер выдающийся, но непризнанный, в нищете и убожестве. И даже те, кто будут это читать, кивнуть может и кивнут, да, мы согласны, но тянутся к «великому» не станут. И каждый из них делал свой выбор, каждый искал свой путь. Но, Господи, почему же он всегда тернист?! Почему страданий всегда больше, чем радостей?! Почему нужно постоянно идти на компромисс, с собой, с людьми, с искусством?! И как же трудно решать самому. То ли дело родители, нравится, не нравится, решили они, а ты, пусть и куксишься, по подчиняешься. Или те же чиновники, эти демиурги нашей эпохи – их глупое, вздорное, некомпетентное мнение для тебя практически закон, и ты уже гнешься, пытаясь не сломаться. Как же они, советские артисты жили, тогда-то гнули не так, как ныне, не мягко, а на всю железку, но люди жили и творили. Их помнят… а помнят ли? Вот, скажем Товстоногов, его знают и помнят, но ведь по правде, он живет уже давно в воспоминаниях тех, ко с ним работал, кто его видел и пока может об этом поведать. Он живет на страницах мемуаров, но реальное искусство царит уже совсем в другой реальности. Он просто воспоминание, со всеми своими триумфами и трагедиями. И Сашка Горчилин, однажды, станет лишь чьим-то воспоминанием. И его будут оценивать… Но кто будет оценивать? Сытый и благополучный человек будущего, для которого слово «компромисс» будет неведомо или гордые деятели искусства, раздувающие щеки от своей принципиальности, но постоянно идущие на компромиссы, с собой, с искусством. Каким быть, вот в чем вопрос. И это не вопрос красивого героя романа, который на бумаге, который все стерпит, это вопрос его жизни, реальной жизни, его единственной жизни. И самое смешное, что люди без стыда и совести превратятся в моралистов и будут его судить, он мол, не смог, он продался… А судьи кто? А если никто, то какое значение имеет их вердикт?! Когда ты маленький, тебе хочется всего и сразу. Ты не понимаешь, не хочешь понимать, что порой хочешь взаимоисключающих вещей, что многое из твоих желаний просто не осуществимо. Ты взрослеешь и понимаешь это, понимаешь и подчиняешь свои желания разуму – это и называется быть взрослым, говорить себе «нет», брать ответственность и делать не то, что хочется, а то, что нужно. Идти по жизни и не роптать, не грешить больше, чем нужно и по возможности делать то, что необходимо. И ему пора определиться с этим путем, своим путем, своей жизнью. Сашка зашел в ванную и включил душ. Вода тихо шелестела о дно ванны, струи легко скользили по его белесому телу. Было хорошо и спокойно, покидать это приятный и теплый мир очень не хотелось, но нужно было. Сашка взял безопасную бритву и провел у себя подмышкой. На остром лезвие остались волоски. Раз за разом он водил по намыленной поверхности и вскоре ему открылась чисто выбритая кожа. Он провел по животу, и блядская дорожка исчезала прямо на глазах, а в след за ней и его райские кущи. Лобок был чуть выпуклы и бархатистый. В этой наготе было что-то невероятно притягательное и сложное, возбуждающее. А потом он намылил промежность и, сев на корточки, стал проводить лезвием и волнительное чувство охватывало парня. Он не мог увидеть, как там все сделано, но чувствовал, что все правильно. Это было тем, о чем он, кажется, мечтал еще будучи студентом, то, как ему хотелось выглядеть. Он не знал, почему, но именно так, чисто выбритым, хотя то и было очень давно. Он решил повзрослеть, все равно жизнь заставит, так пусть он окажется с человеком, которого любит, с человеком, который любит его. Как же это восхитительно, как же свободно он себя почувствовал, освободившись от лишней волосни. В тот вечер он лег спать совершенно другим человеком. Еще днем он позвонил Алексею. - Я… я хотел бы провести с тобой… время, - неуверенно начал он. - Здорово, - радостно ответил мужчина. – Поедем на дачу? - Отлично. Вечером, когда солнце уже практически садилось за дома, они мчались по широченным московским проспектам загород, к небольшому, но очень уютному дому. Алексей постоянно поглядывал на Сашку, его бледно голубые джинсы, темно-синюю расписную приталенную рубашку и очки с голубыми стеклами. Кажется, будто он видит парня впервые и что-то пытается понять. - Тебе не понравилось? – спросил Сашка, когда они вошли в дом. - Нет, конечно, нет, просто… ты так элегантен и… никакого спортивного стиля. - Я решил повзрослеть… - Тебе это идет, - улыбнулся Алексей и поцеловал парня в губы. - Послушай, - начал Сашка. – Помнишь… ты говорил, что… хотел бы жить со мной? - Я и сейчас хочу, - заметил Алексей. - А что, если я тоже этого хочу? – Сашка весь дрожал от волнения. - Тогда… - он начал оглядываться, - Тогда я должен сделать это… И Алексей опустился на одно колено, держа парня за руку. - Саша, ты станешь моим спутником, бойфрендом… супругом, пусть и не перед законом, но… - Да, - мило улыбнувшись, ответил Сашка. Алексей достал из холодильника бутылку шампанского и разлил по бокалам. Они выпили и алкоголь быстро распространился по их телам, заставив слиться в поцелуе. Алексей неожиданно подхватил парня и понес наверх, на прекрасное ложе. Алексей лежал на кровати и Сашка колдовал над ним. Расстегнув рубашку, он стал целовать его широкую натренированную грудь, небольшие, но набухшие соски. Ему нравилось лежать и ласкать их кончиком язычка, целовать их и сосать. Он с удовольствием проводил по ним язычком, и они словно царапали его шершавую поверхность. А потом он начинал спускаться ниже и оказывался возле пупка, этакой впадинки, до дна которой он пытался добраться кончиком язычка. Чуть ниже находилась пряжка ремня, которая тут же была расстегнута, а вместе с ней и брюки, открывшие трусы с синеватым рисунком, как у пазлов. Алексей немного смутился, но Сашке было все равно. Обхватив резинку, он потянул их вниз и набухший пенис вырвался на свободу. Сосать его было одно удовольствие, он по-прежнему был могуч, единственное, на лобке чуть отросли волоски, и они приятно ласкали ладонь парня, которая скользила по бархатистой коже. Член был сочный, смазка так и стекала по глянцевой головке, и Сашка цеплял эти капли кончиком язычка, и они повисали, словно нити. Сашка скинул рубашку, джинсы и трусы, предстал в чем мать родила. - Боже, Сашка, ты все выбрил! – выпалил Алексей. - Тебе не нравится? – парень даже немного растерялся. - Нет, просто… немного необычно. И он, рывком развернул парня, тот стоял над любовником на четвереньках, и Алексей обхватил губами свисавшую головку и все тело парня наполнилось невероятной сладостью. Он сам приник губами к разгоряченной головке пениса и стал натирать ее губами, стал кончиком язычка скользить по кромке головки, от чего у мужчины перехватывало дыхание. Сам же Сашка так и млел от ласк, что испытывало навершие его пениса. Но особенно приятным было тепло, исходившее от сфинктера, который Алексей разминал и в который легко погружал свой пальчик. Сашка лежал на спине, задрав ноги и роскошное тело мужчины, в такт звонким шлепкам, двигалось меж его ног, а там, в попе, сладостно скользил пенис, даря невероятно сладостные чувства. Сашка лежал с полузакрытыми глазами и просто наслаждался любовником, ощущал нереальный кайф от секса. Смешно, но в юности ему казалось, что получить наслаждение от анала просто невозможно. Как юн и наивен он был. Теперь ему просто не хотелось, чтобы это все заканчивалось, хотелось, чтобы секс длился вечно. Чтобы вечно по телу растекалась приятная нега, тягучая словно сироп и сладкая-сладкая, чтобы она приятно томила его нутро, заставляя желать близости каждую клеточку тела, еще и еще. И тут он почувствовал, как это нереальное наслаждение словно нырнувшее в пенис, раскалило его и стало выплескиваться, и все тело ощутило приятную опустошенность. Сашка открыл глаза и с удивлением обнаружил, что кончил, кончил без рук от одного только нереального ощущения. В эту же минуту Алексей, несколько раз с силой вогнав пенис в попку парня, замер, словно переводя дыхание, а Сашка почувствовал в своем чреве тепло. Они лежали в кровати и просто смотрели друг на друга. Лежали молча, наслаждаясь моментом, наслаждаясь присутствием друг дружки. - Когда ты перевезешь ко мне свои вещи? – неожиданно, но мягко, спросил Алексей. - Ты этого реально хочешь? – спросил Сашка, а у самого внутри все так и затрепетало. - Конечно. - Дай мне пару дней, собраться, решить вопрос с комнатой, хорошо? - Пару дней, не больше, - с улыбкой, произнес Алексей и поцеловал парня в губы. Хотя, какой парень, двадцать восемь лет, это уже мужчина, красивый, стройный, желанный. – Кстати, а почему тебя зовут горчичником? - Горчишником, - мягко поправил Сашка и пожал плечами. – Не знаю, как-то повелось. То ли от фамилии, то ли, говорят, я умею согревать… - Тогда можно я покрепче тебя обниму, - спросил Алексей и Сашка, хихикнув, сам прижался к мужчине. Сашка лежал в крепких объятиях и думал, что судьба все-таки благосклонна к нему, раз он получил такой роскошный подарок, можно сказать, второй шанс. Да, он ведомый, как минимум, в любви, но это и не плохо. Это чувство, близости и защищенности, желанное и приятное, он испытывал в этот момент, надеясь, что сохранит его на долго.