Но пребывает с нами вера, надежда, любовь. И любовь из них больше...

Анна стояла у окна, было темно, тихонько шёл снег, Владимир подошёл со спины: — Прости, родная… — За что?! Володя, прекрати! Ты сам меня за это ругал! — повернулась к нему лицом, — всё нормально, ничего ванильного не бывает, это жизнь. Ты ел? — Не хочу, а тебе надо… — Володя! Идём, я без тебя есть не буду! — Анюта… Я действительно не хочу. — Угу, нервами питался? — Да, — смутился. — Хорошо, давай поедим и выйдем на улицу, погуляем по двору хотя бы. Сегодня весь день дома. — Только ты поешь, да? — И ты. Кстати, покажешь, что вы там вчера с Андреичем нарисовали? — Да ну, «нарисовали»… Тоже каляки-маляки, как вы говорили… — Аня! В жизни не поверю. Или это секрет? Они спускались по лестнице вниз, Варвара, услыхав их голоса, достала тарелки. — Ну, Володенька, какие у меня от тебя могут быть секреты? После прогулки покажу. После ужина они вышли во двор и неспешным шагом гуляли в саду и вокруг дома. — Анют, мне одному показалось, что Надя была не против, чтобы Беня остался и в городе, и в ее комнате сейчас? — Нет, мне тоже так показалось. Что и хочет этого и боится… Точнее опасается… — Новой боли? — Похоже… но ведь они уже взрослые, смогут обойти острые углы? — Очень надеюсь. Но она аж вздрогнула, когда услышала, что Беня в комнате останется. — усмехнулся. — взрослые люди, а ведут себя… — Не надо, Володь… Каждый сделал свои ошибки, боится их повторения, боли… Я их хорошо понимаю… Корф замер… «Я боюсь тебя, Володя… Я тебя не знаю…» фраза гулко забилась в сердце. — Володя? — девушка вернулась к мужу, который остановился как вкопанный. — Ты что? Володенька, родной, — она поняла, что задела его своими словами, — ты что? Я не про нас, нет, — обвила руками шею и посмотрела в глаза, — хотя, я боюсь, что ты меня бросишь … — Аня… — выдохнул, — я ЛЮБЛЮ тебя! Сколько раз тебе это сказать, что сделать, чтобы ты мне поверила?! Да, я сейчас занят больше Надюшей, но я всё равно с тобой! Какой боли ты боишься? Аня? — положила руку ему на рот, убрал, — Я от тебя НИКОГДА НЕ УЙДУ, и тебя НИКОГДА НЕ ОТПУЩУ, слышишь? У нас всё будет хорошо. Я постараюсь, чтобы у нас уже сейчас было хорошо… — прижалась к мужу и поцеловала. — Я знаю, я верю… я люблю тебя, Володя… Я просто помню, как было больно, когда мы разошлись… Поэтому и говорю, что понимаю их. — Поэтому мы и должны быть счастливы… чтобы хоть немного притупить ту боль, а не ковырять её, Анюта… Дай ране зажить и зарубцеваться, родная. — уткнулась, сжал крепко. — Идём, хоть территорию осмотрим, а то из машины в дом, из дома в машину, я так толком ничего и не понял. *** В комнате наверху висела тишина, никто не спал, но и заговорить боялся, боялись нарушить тишину уединения или единения… Он осторожно вытянул больную ногу и замер: разбудил или нет? И как теперь что? Как ей объяснить, доказать, что он действительно не уйдёт, он останется с ней? Что он не сделает ей больно? Что он чуть не рехнулся, когда узнал о ее гибели? Что после этой новости он и начал лезть под пули, было на себя наплевать, без неё не жизнь. Что последнее, что у них было это ссора? … И ведь ничего изменить нельзя… Господи, так хреново как тогда, ему больше не было никогда… Для самоубийства он оказался слишком трусоват, а так — от гибели на работе никто не застрахован. Но там они смогли бы быть вместе. Получается, она его и уберегла? Надюша, вот уж действительно, Надежда… когда не стало веры, остались Надежда и любовь… Как объяснить, что он действительно любит ее и только ее? И любит всю жизнь? Интересно, сильно бы удивился Бенкендорф, если бы узнал, что подобные мысли были и в голове его женщины? — Сань, спишь? — раздался шёпот. — Нет, что случилось? — резко сел, из глаз от боли посыпались искры. — Врача? — Нет, всё нормально, просто ты же замёрз. Возьми с кресла плед. Он шерстяной. — Я нормально, спасибо, не волнуйся. Ты как? Может что-то принести? — Нет, спасибо, если что я встану. — Сейчас, разбежалась. Опять грохнуться хочешь? Тебе летать нравится? Тогда уж лучше в самолёте, хоть с каким-то комфортом. Вовка после праздников покупать собрался. Говори, тебя отнести и тебе что-то принести? — Всё нормально, ничего не надо, спасибо. — тихо, спокойно. Нет, ну не говорить же в самом деле, что безумно нужен ОН, только он и племянник с невесткой… Его руки, его дыхание, его глаза, его губы… Забудь, … это было давно, … забудь, это прошлое… тогда почему так больно? … Потому, что он рядом… но не с тобой… тихо, тихо… всё, всё в прошлом… там и оставь, не тереби… оставь как приятное воспоминание… — Тихо, родная, тихо, — нежно вытирал слезы с ее щёк, — ну ты что, всё же хорошо, Вовка с Аней с тобой, Шурка с Колей тоже, ну ты что? Всё хорошо, родная, всё хорошо… Что принести? — Ничего, спасибо, всё нормально, давай спать? — Давай… Сел обратно на пол и выдохнул. Дальше, чем ее «спасибо, всё нормально», дело не двигалось… Хотелось выть, … мы же не дети, Надя… Нет, ухаживания это пожалуйста, но не молчи, не прячься за стеной из «спасибо, всё нормально» … Услышал, как она зашевелилась в постели, сфокусировал взгляд, понял, что собирается встать. — И куда ты собралась? Вздрогнула. — В туалет. — Пошли, — легко встал, отогнав искры из глаз, наклонился и взял ее на руки. От близости любимой женщины забыл, как дышать. Она вздрогнула, попробовала вырваться: — Ты что, пусти меня! Я сама дойду! Пусти! — Не трепыхайся, а то уроню ещё! Тихо! До утра твоим рикшей работаю я, потом передам дежурство Вовке, успокойся. — Куда с твоей ногой? — В пункт назначения, пошли. Про ногу Вовка доложил, стервец? — осторожно вышел в коридор, — командуй, куда дальше? Вернулись в комнату, Александр сел в кресло и прижал ее к себе. А Надя и не собиралась вырываться… Давно забытое чувство его объятий, его рук, его тепла, покоя и надёжности… Вот ещё один вдох и всё… — Надь, я так больше не могу… Я не могу больше без тебя… — Не надо, Сань, пожалуйста… — Почему? Надюш, чего ты боишься? — Дай мне время, пожалуйста, — тихо, жалобно… — Я прошу тебя, не спеши… Тишина. — Ладно, пора спать, а то опять упадёшь, меня племяш твой убьёт…. Собрался встать, но она лишь крепче прижалась. Улыбнулся, одной рукой нашёл плед, укрыл, обнял, уткнулся в ее волосы. *** Корфы вернулись в комнату. Анна послушно протянула мужу альбом со своими рисунками. Тот взял девушку на руки, сел в кресло и начал изучать рисунки. Анна внимательно, со страхом даже, следила за выражением лица любимого. Владимир с улыбкой рассматривал идеи в альбоме. — Ань, это здорово, честно… — Не издевайся. — Анютка, я серьёзно. Давай это строить? Весной-летом начнём, а? Только обои-шторы сама, я только на пол и мебель подключусь. — Володя, зачем? — Чтобы жить, любить, наслаждаться. Тебе же здесь нравится, я вижу, так давай и нам такое сделаем? — Но мы же сюда сможем прилетать? — Господи, родная, конечно! Пока мы построим, пока всё высохнет-схватится это почти год, а то и год, мы же под ключ… Да и потом тоже. — Хорошо, уговорил. — Ты таблетки выпила? — Да. Володь, а где Оболенский? — Без понятия, а что? — Просто интересно. — Мне нет. Для меня он мёртв. Он только издевался над Надей, надо мной, над Беней в конце концов… Пусть будет счастлив, но максимально далеко от нас. — Согласна. А что мы завтра делаем? — Смотрим на ситуации и по состоянию здоровья. Я думал отоспимся, погуляем, отвлечёмся от всего. — Шашлыки? — Ой, не знаю, посмотрим по Надюшке… Не знаю, не нравится мне это. Только если Эндрю сам всё сделает, а вы отдыхаете. — Тиран, — улыбнулась. — Угу, тиран, а в результате врачи за врачами… А я десерт хочу… *** Утром Надежда Николаевна открыла глаза и поняла, что всю ночь так и проспала на руках у Бенкендорфа, попыталась осторожно встать, чтобы не разбудить мужчину, он и так не спал несколько ночей подряд. — Куда? — ровный голос над ухом. — Спи, я вниз, — тихо, глаза в сторону, ощутила его руки на себе. Прижал. — Хватит, один раз я эту дурь уже сделал. Давно пора исправлять. — Сань… — Я помню, время. Я не тороплю. Просто не отпущу. Куда? — … Я сама, я в полном порядке, серьёзно, Сань, ложись спать, ты третью ночь без сна. — Не хочу, повторяю вопрос: куда? — Ты в свою комнату, я здесь. В любой момент Володя зайди может… — И что? — Как что? — Он не маленький, всё прекрасно знает и понимает… — замолчал, — ладно, я пошёл. До встречи! Надежда отошла к окну, скрестила руки на груди. Александр Христофорович спокойно встал, сложил плед на кресле. Подошёл к женщине: — Успокойся, я подожду. Главное, что ты есть… — наклонился, поцеловал в шею и быстро вышел. Сходила в душ, переоделась. Раздался тихий стук в дверь, сделала глубокий вдох, готовясь что-то сказать, но дверь осторожно открылась, появилась голова Владимира: — Привет, — шёпотом, — не спишь? — осторожно вошёл с подносом, на котором стояли тарелка с яблочными оладьями, чашка с молоком, приборы и кремовая роза. — С завтраком в постель я опоздал? — улыбнулся парень. — Как ты себя чувствуешь? — поставил поднос на тумбочку возле кровати. — Привет, Ёжик, — мягко улыбнулась. — Варя уже не спит? — Не знаю, — пожал плечами, — Только восемь утра. Как ты? — повторил вопрос. — Я прекрасно… Ёжик, а… — Да, я надеюсь, ты не разлюбила яблочные оладьи с тёплым молоком? Молоко ещё горячее. — взял тарелку и протянул тёте. — Ёжик…? — Ешь, пока не остыло. Пока не съешь хотя бы одну, не отвечу ни на один вопрос. Я пробовал, они съедобные. Женщина послушно начала жевать, глядя на племянника, улыбнулась: — Очень вкусно, спасибо большое! Неужели ты сам готовил? — Да, — усмехнулся, — вспомнил твои уроки. У жены стресс с утра. — Ёжик-Ёжик… — протянула руку и растрепала волосы. — И когда ты вырос? — Я? Вырос? Медвежонок, я вырасти не могу априори, — улыбнулся — я вытянулся немного и всё. — Ёжик… — Что, родная? — Какие планы на сегодня? Корф понял, спросила не то, что хотела. — Спим и гуляем. Во дворе. — Я в офис хочу съездить… — Нет. Категорически! Серый вчера все проконтролировал, потом отчитается. До понедельника спим-отдыхаем, с понедельника по среду работаем, потом готовимся к празднику. Кстати, я хотел спросить, как ты смотришь на то, что мы на каждом этаже поставим ёлку? Игрушки-уборка с нас. — Делайте как хотите, я согласна на всё. — Надюш? Что значит «я согласна на всё»? Это твой дом! ТЕБЕ будет удобно? Или одну на первом этаже? — Мальчик мой, я согласна на всё, потому что я не праздновала Новый год девять лет…. Сел на корточки: — Надюш, всё хорошо… Теперь каждый Новый год будет праздником, слышишь? И Рождество, и 8 марта, и день рождения и всё остальное… Всё будет, хотя, — улыбнулся, — уже есть…. Надь…. — Что? — Беня… — глубоко вдохнул, — он … — Он ночевал здесь. Ты ведь это хотел спросить? — Да, — покраснел. — Надюш, я очень хочу, чтобы ты была счастлива, пойми… Я не хочу лезть в твою личную жизнь, но я очень хочу твоего счастья…. — Я очень счастлива, честно… — И от счастья в обморок падаешь? — Вы что, сговорились?! Упало давление и всё! — Ладно, мы друг друга услышали… Ты спать или во двор? — Я хочу поговорить с Сергеем… — НЕТ! До понедельника НИКАКИХ рабочих разговоров!!! Спать, есть и гулять! Мы внизу, спускайся, пожалуйста, осторожно и медленно. Забрал поднос, переложил розу на стол, вышел. Анна ждала в комнате. — Всё нормально, пошли в двор? — Идём. Как на счёт снеговика? — Я только «за», родная. Только с сухими ногами. — И сухими носами? — улыбнулась. — Угу… Главное, что вместе. — Вместе. Внизу их ждали. Все, кроме Романовой, вышли во двор. Кто-то играл в снежки, Анна, Владимир и Андрюшка начали лепить снеговика. — Вы забыли главную деталь Снеговика — вышла Надежда Николаевна и протянула овощ — Андрюша, как это называется? — Моовка. — Умница, держи, только ее надо воткнуть … — наклонилась, чтобы приподнять ребёнка, но Владимир перехватил, поднял, воткнули морковку. — Володя… — Надя… — в тон ответил племянник. — РАССЛАБЬСЯ, пожалуйста! Всё хорошо и всё под контролем — улыбнулся. — Нет, Андрюха, женщины — безумно непослушные существа. — застегнул пальто тёти. — Я не хочу, чтобы ты заболела. — Я на минуту только… — Угу, на минуту и Новый год с горчичниками?! Или застёгивайся или в дом. *** Вечером все по традиции расселись у камина, только в этот раз Надежда Николаевна была в кресле, в пледе и с чашкой чая, Корфы в обнимку на ковре у ног женщины, Бенкендорф в кресле напротив, прикрыл глаза. — Тёть Шур, меня страшно мучают два вопроса, можно? — Давай, — усмехнулась, — не мучайся. — Вот спасибо! — Надя с улыбкой растрепала волосы парня, он перехватил ладонь и поцеловал. — Тогда вопрос первый: если вы все знакомы давно, то почему мы с Сашкой познакомились в армии, случайно, по сути? — Коле по работе предложили переехать в Питер, я, естественно, с ним, там Саша и родился, мы поддерживали отношения, созванивались, периодически летали друг к другу, потом появился ты. Мы продолжали встречаться, но всё реже и реже, потом только созванивались… — замолчала, — Сашка в старшей школе был проблемным, хоть и медалист, как это в нем совмещалось, до сих не понимаю… Я посоветовалась с братом, он и предложил организовать ему школу жизни, так чтобы мозги встали, но и без отбитых внутренних органов. Поэтому забрал в Москву, прописал у себя, а так как жили мы все в одном микрорайоне, то вы и совпали…. Какой второй? — Почему у вас три Саши в семье? Как вы разбираетесь? — От себя добавлю, — хихикнул Костя, — родители, что у вас с фантазией? Я тоже рисковал стать Сашей? Засмеялись. — Нет, ты рисковал стать Колей. На самом деле Саши два, сын назван в честь брата, — Надя улыбнулась, — а я-то по всем документам Шарлотта. Я стала Сашей, даже Шурой, в обиходе. — А «Шарли» не? — Нее, тут уж или Шарль Азнавур, или Шарли-Чарли… Прям Чаплин в юбке… Поэтому Шура. — Не, так Вы и есть Шарлотта… — Ну да, -кивнула, — на работе, когда шифруетесь, то да. А так нет. Удовлетворила твоё любопытство? — Ага, спасибо. — Обращайся… — Обязательно. — Самое оригинальное, — хмыкнул НикПалыч, — что Андрей Андреевич вопросов не вызывает. — Так он в единственном экземпляре, — фыркнул Костя. — Если сегодня вечер вопросов-ответов, то можно и я задам вопрос? — проговорила Лиза. — Да. — Надежда Николаевна, — Корф напрягся, тётя успокаивающе погладила по голове — а почему дом… — Почему у меня одной трёхэтажный дом? — спокойно сформулировала вопрос. Соня пнула сестру. — Да… — Это один из первых заказов, тогда ещё фирмы Кёнигбау. Проект полностью мой, от контроля за участком до последней двери. Заказчики не успели въехать, сначала умер он от инфаркта, потом она. Мне же дом очень нравился, поэтому я продала квартиру и заселилась сюда. Володь, всю отчётность я потом покажу, всё есть… — Надя?!! — парень дёрнулся, повернулся к ней. — Что за глупости?! — Нет, потом покажу, успокойся. — О, да, — поддержал Писарев, — ЭТО надо увидеть, шеф. Но в понедельник, тем более, сегодня уже пятница. — Серёжа… — Надежда Николаевна, всё в понедельник. Поверьте, Ваш племянник на работе далеко не такая душка, каким Вы его сейчас видите. Но это будет потом. Сейчас отдых, я думаю, мы все это заслужили. — Кстати, Писарь, а что за «встреча на Эльбе»? А то аж заинтриговал… У Седого зазвонил телефон. Бровь Корфа полезла наверх. — Лёшка. — Он уже может звонить? — спросила Соня. — Сейчас узнаем, — включил громкую связь. — Привет, Ушастик! — Привет, — услышали шёпот, — не кричи, я привыкнуть не могу и отрегулировать. Как у вас дела? — Нормально, тебя все слышат. Как ты? — Живой, одно ухо сделали, слышит на 100%, в среду второе. Владимир Иванович, … — Привет, что? — Спасибо огромное! Я Вам по гро… — Хватит! — холодно процедил тот, — жив-здоров и слава богу! — Надежда Николаевна с удивлением слушала этот «разговор», поняла, что племяннику тема крайне неприятна. — По делу есть что сказать? Нет? Тогда и общайся с братом! К Новому году вернёшься? — Нет, сказали, что не раньше 4го числа. — Ок, всё, удачи! Девочки, — обратился к тёте и жене, — чай будете? — Нет, спасибо, — покачали головой. Встал, сделал напиток, остыл. Надя вопросительно посмотрела на невестку. «Потом» — ответила одними губами та, женщина кивнула. — Володь, — тихо проговорила Соня, — ты чего? Парень просто хотел сказать «спасибо» … — Он ещё тогда сказал. Тема закрыта! — рявкнул Владимир. Оделся, вышел во двор. — Чего это он? Давно таким не видел. — удивлённо спросил старший Романов. Седой рассказал всю ситуацию. Надя встала, набросила пальто, вышла к Корфу. Тот взял в руки снег, умылся, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. — Ты что? — мягко, — Ты после горячего чая дышишь холодным воздухом, горчичники на Новый год? — Застегнись! — послушалась, подошла к парню, повернула к себе и прижала: — Тихо, тихо… ну ты что? Всё хорошо, тихо… — Прости, я уже охреневать начинаю, прости… — обнял. — Тебе нужно отдохнуть, расслабиться, ни о чем не думать, а ты стараешься всё и всех контролировать… Всё, всё закончилось, всё хорошо, теперь отдых… — Стояли молча. — Я соскучился, очень-очень сильно, Надюш… — Я тоже мальчик мой, я тоже… Аня скоро ревновать начнёт, если не уже… — улыбнулась. -Не, нормально всё. А вот Беня да… — Прекрати… Он всё прекрасно понимает. Всё хорошо, ты и Анечка вместе и рядом со мной, всё хорошо. — А будет ещё лучше, — улыбнулся. — Уже есть. Ладно, идём в дом. Расселись по местам. — Серёг, так что за Эльба, а? — У Надежды Николаевны главным юристом работает Жуковский Василий Андреевич. — Ух-ты! — воскликнул Саша. — Хорошо сохранился. — Не понял? — Ну, во времена Александра II был такой поэт и воспитатель будущего императора… — Я в курсе. — Ну так… а тут полный тёзка. Он у меня юриспруденцию в универе преподавал. Классный был. А теперь приезжаю сюда и тут такой сюрприз. — И как это всё понимать? — А так, что тут работает шикарный юрист. — Я не сомневался. — усмехнулся Корф. — Он просто юрист, но моя правая рука и зам. — спокойно проговорила Надежда. Ощутила на себе взгляд Бенкендорфа. — Если не против и устраивает, то делай главным, все равно он нужен. — А Сергей? — Серега с нами и в случае чего примчится к тебе сюда на помощь. Всё, о работе забыли до понедельника. Какие планы на выходные? Сразу говорю, шашлыков не будет! — Ёжик… — тихо проговорила Надя. — Нет, Надюша, нет. — Я понял, всё нормально, — кивнул Андрей. — Давайте в субботу на Куршскую косу, а в воскресенье в рыбную деревню? — Давайте наоборот, — проговорила Шура, — в понедельник на работу, надо выспаться. — Вот-вот, а не падать. — Ёжик… — Нет, Надюша, нет. Хватит. Будет всё, но постепенно и понемногу. А теперь спать. — Во сколько завтра выходим? — Как проснёмся, Медвежонок, позавтракаем и поедем. Варя! Ты с нами? — Нет. — Почему? — Не хочу. — Варь? — Нет. — Ладно. Привезём тебе рыбы в подарок. — Вот на это я согласна. — А теперь спать. Утром собрались быстро, Владимир внимательно изучил утепление жены и тёти, остался доволен, чем вызвал мягкую улыбку родственницы. Все выходные провели на воздухе, вместе, с шутками, разговорами, молчанием, сюрпризами, улыбками, фотографиями, всем тем, что называют счастьем.