Рассвет Водолея

Запах свежеиспеченного хлеба наполнил кухню, яркий солнечный свет проникал сквозь занавески, а птицы пели на деревьях прямо за открытым окном. Это было великолепное воскресное утро, но никто бы никогда не догадался об этом по виду семьи, собравшейся за завтраком. Пятнадцатилетняя Клэр, болтливая и хихикающая накануне вечером, такая же общительная, как и ее брат, сидела, ссутулившись за обеденным столом, вяло ковыряясь в яичнице. Этим утром она выглядела младше, совсем ребенком. Рядом с ней Роджер ерзал и пыхтел над своей дымящейся чашкой чая, так же без аппетита. Его челюсть была напряжена, а брови нахмурены. Тем временем их мать хлопотала на кухне, находя множество оправданий, которые мешали ей сесть за стол. В ней была какая-то хрупкость, дрожь в руках, которая периодически привлекала внимание Роджера, как будто он боялся, что она может случайно что-то уронить. Все они намеренно избегали смотреть в сторону пустого стула во главе стола, и никто не произнес ни слова с тех пор, как они сели. Тишина казалась гнетущей и хрупкой, как будто что-то могло разбиться, если бы ее нарушили. Фредди боялся даже слишком громко помешивать чай, чтобы не потревожить ее. Он был знаком с такого рода молчанием. Его семья тоже хорошо в этом разбиралась. _ _ _ — Фредерик, старина, будьте любезны, передайте кетчуп, — громко сказал Роджер своим самым лучшим щегольским акцентом, решив сохранить невозмутимое выражение лица. — С удовольствием, мой дорогой друг, — Фредди поджал губы и, с трудом сдерживал смех, передавая кетчуп. Некоторые обедающие вокруг них смотрели неодобрительно, и так было время от времени с тех пор, как они начали валять дурака. Конечно, это только усилило истерику. — Как говядина, Реджинальд? — спросил Фредди, приподняв бровь. Роджер поднес руку ко рту, прикрывая беззвучный смешок. Реджинальд. Чертовски гениально. — О, великолепно, просто великолепно, — ответил он и продолжил с сильно преувеличенным гулом восторга отрезать еще один кусок стейка, — М-м-м-мммм! На мгновение ему показалось, что Фредди может потерять самообладание, он едва сдержался и вместо этого прочистил горло. — Очень хорошо, — выдавил он и быстро сделал несколько больших глотков воды. Они добрались до поезда за считанные секунды, крича и подгоняя друг друга, и чуть не врезались в группу французских туристов по дороге. Небритые, голодные и шумно празднующие то, что они на самом деле успели, они направились прямо в вагон-ресторан, чтобы успокоить свои урчащие желудки. Роджер даже не помнил с чего все это началось. Что-то в безнадежно устаревшем декоре вагона-ресторана, вероятно, их завело, в сочетании с тем фактом, что средний возраст нынешних посетителей, казалось, был вдвое больше, чем их. Они начали дурачиться, и, поскольку ни один из них не хотел отставать, это становилось все более нелепым. — Выпьем за восхитительные выходные в дни банковских каникул, старина. Чин-чин, — Роджер поднял пинту, вежливо кивнув головой, и Фредди последовал его примеру со своей водой. — Чин-чин! — они чокнулись бокалами, и Фредди выглянул в окно, на поля с травой и сельскохозяйственными угодьями, на деревья, проносящиеся мимо, — Погода устанавливается чудесная. На самом деле так оно и было. Роджер закончил жевать и сделал еще один глоток пива, причмокивая губами. — Я должен сказать, — и то, что он собирался сказать, тоже было правдой, несмотря на то, что он говорил все это шуточным тоном, — Сегодня утром я чувствую себя таким же ясным, как это голубое небо. А ты, Фредерик? Он посмотрел на Фредди, который почему то теперь явно сдерживал смех. — Ты хочешь сказать, что чувствуешь себя таким же голубым, как небо, мой дорогой? — почти прохрипел он, снова потянувшись за водой, чтобы попытаться успокоиться. Только тогда Роджер понял, что выбранный им набор слов имел особенное значение, учитывая то утро, которое они провели. На короткое мгновение он почувствовал укол смущения, но Фредди хихикал, поэтому он тоже улыбнулся и решил удвоить количество намеков.  — Вполне возможно. — Он посмотрел в окно. — Небо еще никогда не выглядело таким голубым, как сегодня утром! Фредди случайно фыркнул водой в нос, и на этом все закончилось. Они оба впали в истерику, привлекая внимание всего вагона-ресторана. Счет был подан раньше положенного — очень формальный и вежливый способ попросить их, пожалуйста, уйти. В знак протеста Роджер решил прихватить старомодные, безвкусные солонку и перечницу на выходе. Они были похожи на пару кошек, что привело Фредди в восторг. Поезд был переполнен, что неудивительно, учитывая, что это были выходные в связи с банковскими каникулами, а Корнуолл был популярным местом отдыха. Они прошли по вагонам, заглядывая в шестиместные купе в надежде найти одно пустое или хотя бы полупустое. Это оказалось невозможным, и в конце концов они на какое-то время остановились в коридоре последнего вагона, прежде чем вернуться, чтобы куда-нибудь втиснуться. Роджер открыл окно и оперся руками о выступ, прищурив глаза и вглядываясь вдаль. Он наслаждался ветром, который развевал его волосы во все стороны, и запахами природы, которая в каком-то смысле напоминали ему о доме, и которой так остро не хватало в Лондоне. Фредди отвернулся от окна, чтобы закурить сигарету, а затем снова повернулся к нему, прислонившись спиной к окну. Роджер небрежно потянулся за сигаретой своего друга, и Фредди передал ее ему, удерживая его взгляд, пока Роджер сделал длинную затяжку и выдохнул дым в окно. Зубы Фредди показались из-под его губы, появился намек на улыбку на его лице, Роджер заметил это и моргнул, осознав, что его взгляд переместился на губы другого мужчины и задержался там. Он вернул сигарету и снова отвернулся к окну со странным чувством в груди. Та же самая тоска, что и прошлой ночью.То же самое чувство, что этого никогда не будет достаточно, и он даже не мог начать удовлетворять это здесь и сейчас, и, как он понимал, это не поддавалось рациональному объяснению. Непреодолимое желание дотянуться до руки Фредди, коснуться его волос, его щеки. Обхватить его руками и заключить в крепкие объятия. Это утро казалось таким далеким, как целая жизнь. Фредди тоже повернулся, чтобы выглянуть в окно, так близко, что их руки почти соприкасались. Почти. — Лошади, — внезапно тихо выдохнул Фредди, — Смотри. Роджер прищурился глядя вдаль, где его зрение расплывалось в импрессионистские пятна. Он почти мог их разглядеть. Около полудюжины диких лошадей паслись в поле. — Да, они дикие, — рассеянно сказал он, немного отодвигаясь от окна, чтобы поправить волосы, половина из которых упала ему на глаза, — Их здесь полно. — О, правда? — Фредди выдохнул сигаретный дым в окно, вытянув шею и наблюдая, как маленькое стадо исчезает вдали. — Ты ведь не часто бывал за пределами Лондона, не так ли? — Нет. — А ты когда-нибудь ездил верхом? — спросил Роджер, протягивая руку, чтобы стащить сигарету для ещё одной затяжки. Фредди покачал головой, потом улыбнулся, вспоминая.  — Хотя я ездил на слоне. Раз или два. Поезд немного замедлял ход. Поля травы сменились пшеницей и ячменем, одинокий фермерский дом приютился в роще деревьев. — Ты иногда скучаешь по этому? — спросил Роджер, поймав взгляд Фредди, когда возвращал ему сигарету. — Скучаю по чему, дорогой? По поездкам на слонах? — Фредди усмехнулся. — Нет, ты, тупица, — Роджер закатил глаза с улыбкой, — Я имею в виду, ты скучаешь по тому месту, откуда ты родом? — Ты говоришь так, как будто я из космоса, — фыркнул Фредди. — Из Бомбея, — сказал Роджер, — Из Индии. — Нет, — довольно твердо ответил Фредди и выбросил сигарету в окно, — Нет, я не скучаю. Во-первых, я не совсем оттуда родом. — О, точно, — Роджер повернулся, прислонился спиной к окну и оперся руками о тонкий подоконник. Фредди так редко вдавался в какие-либо подробности своего воспитания, что Роджеру было неловко спрашивать об этом, и в то же время он беспокоился, что мог перепутать или забыть что-то, о чем ему говорили. Все это были маленькие кусочки информации, когда Фредди решался поделиться ими добровольно, то здесь, то там, и Роджер все еще соединял эти обрывки в своем уме. Он хотел спросить о Занзибаре, но не стал, потому что не мог указать его на карте. Как будто Фредди мог достать её и попросить сделать это, подумал Роджер, одновременно забавляясь и смущаясь отсутствием географических знаний. — Я действительно не чувствую, что я откуда-то, если честно, — размышлял Фредди, играя с оконной защелкой, — Я не принадлежал тому месту, где родился, я не думаю, что принадлежу тому месту, где вырос, и мне постоянно напоминают, что на самом деле я не принадлежу и этому месту тоже. «Мне жаль», хотел сказать Роджер, хотя это было не совсем подходящее чувство, но Фредди продолжил, прежде чем он смог. — А где для тебя дом? Это был хороший вопрос. Роджер никогда особо об этом не задумывался. Едва ли. — Я не знаю, — честно сказал он, — я чувствую себя как дома, когда я в Лондоне, и я чувствую себя как дома, когда возвращаюсь в Труро… где угодно, я думаю. Где бы я ни был. Я не думаю, что это определенное место. Фредди, казалось, обдумывал это, покусывая нижнюю губу. — Дом там, где сердце, — наконец сказал он, поднимая глаза. — Да, — согласился Роджер, встретившись с ним взглядом, и он не знал, почему его сердце так дрогнуло. В его голове было множество мыслей, а слова вертелись на кончике языка, но все они были такими же туманными и несфокусированными, как далекий пейзаж. — Пенни за твои мысли? — Фредди с любопытством наблюдал за ним. «Если бы я только знал», — подумал Роджер, опуская глаза. Но среди запутанного беспорядка в его голове была одна вещь, которую он знал наверняка, и момент был достаточно тихим, достаточно искренним, чтобы он мог сказать это, не чувствуя себя сентиментальным болваном. — Знаешь, ты действительно мой лучший друг. — — — Фредди доел яичницу на тостах с иррациональным чувством вины за то, что был единственным, кто, казалось, хотел есть. Конечно, это была не его вина, на самом деле он прекрасно понимал, что все это вообще не его дело. Он чувствовал себя незваным гостем, вторгшимся в их личную жизнь, тихо размышляя, не будет ли менее невежливо просто извиниться и подняться наверх. Уже не в первый раз его взгляд блуждал по дверному проему, ведущему в гостиную. Он мог видеть угол старого пианино — коричневое дерево, нарушающее геометрический узор обоев. — Миссис Тейлор, — наконец заговорил он, невольно привлекая всеобщее внимание, — можно я поиграю на пианино? Он на мгновение поймал взгляд Роджера и почти пожалел об этом. Гнев прошел, и на его месте были подавленность и беспомощность. Фредди не привык видеть своего дерзкого, беззаботного друга таким, и его сердце болело за него. — Ну, конечно, милый, — рассеянно ответила мать Роджера, улыбка на ее губах не коснулась глаз, когда она наклонилась, чтобы убрать его тарелки, — Пожалуйста. — Спасибо, — вежливо улыбнулся в ответ Фредди, вытирая руки салфеткой. Затем он прошел в гостиную, сел за пианино и открыл крышку. Фредди почувствовал, как его настроение поднялось, когда он положил пальцы на клавиши и погрузился в небольшую импровизацию соль минор. Пианино было немного расстроено, подумал он, съежившись от диссонанса в некоторых аккордах. Через некоторое время он притормозил, глядя на вязаную крючком салфетку на пианино. Он подумал о своей собственной матери. Он подумал о мелодиях, которые заставляли ее улыбаться, когда он играл их. Он подумал об одной из первых пластинок, которые он когда-либо покупал, и о том, как он одержимо учился играть каждую песню на ней. Альбом-компиляция с участием Элвиса, конечно же, братьев Эверли, Ната Кинга Коула, Бадди Холли… Как она там начиналась? Фредди немного нахмурился, сосредоточившись, пальцы искали нужные аккорды. О, вот так. Вот оно. — — — — Знаешь, ты действительно мой лучший друг. — Взаимно, дорогой, — Фредди улыбнулся Роджеру, чувствуя горько-сладкое стеснение в груди, когда он снова повернулся к виду за окном. Поезд подъезжал к станции, и несколько пассажиров начали выходить из некоторых купе рядом с ними, направляясь к выходу. Фредди и Роджер молча кивнули друг другу и повернулись, чтобы пойти присесть на освободившиеся места. Не сводя глаз со спины Роджера, с прядей темно-русых волос, худых рук и спортивной сумки, перекинутой через плечо, Фредди последовал за ним обратно по коридору. Сначала друзья. Это быстро становилось мантрой в его сознании, всякий раз, когда он ловил себя на том, что слишком долго с тоской смотрит на Роджера. На его длинные ресницы, неровную челку, свисающую на глаза, губы, мозолистые руки. Смотрел не потому, что хотел прикоснуться, а любовно восхищался и страстно желал обладать этим мужчиной так, как, он знал, что не мог. Хотя утро было невероятным и все еще казалось сюрреалистичным, его мысли всё время возвращались к прошедшей ночи. Это было удивительное ощущение близости, невинной привязанности, почти как если бы он был… Как если бы он был любим. Фредди старался не позволять себе думать об этом слове, потому что оно было ненастоящим. Он, конечно, вел себя как мечтательный идиот. Этому слову здесь не было места. Он должен был напомнить себе, чем это было, или, что более важно, чем это не было. Это не было началом чего-то большего. Все, чем это являлось — это два друга, возможно, по глупости поддавшиеся запретному искушению. С ним уже бывало это раньше, сказал он себе. Просто небольшое развлечение. Скорее всего, все закончится так же быстро, как и началось. Сначала друзья. Сначала друзья. Сначала друзья. Погруженный в свои мысли, Фредди столкнулся с Роджером, когда тот остановился перед купе, заглядывая внутрь. — Извини, — пробормотал Фредди. — Ничего страшного, — Роджер кивнул на дверь, — Сюда? — Ага. В общей сложности до Плимута было три с половиной часа, где они сели на поезд, идущий до Труро, после часового ожидания. Несмотря на то, что они взяли с собой мало развлечений, так как им пришлось в спешке собирать вещи, путешествие не затянулось. Возможно, впервые за неделю мучительное напряжение между ними стало гораздо менее острым и невыносимым, они были просто парой друзей, у которых никогда не заканчивались темы для разговоров и способы рассмешить друг друга. — — — Труро очень отличался от Лондона, и хотя Роджер, конечно, знал об этом, это каким-то образом все же смогло удивить его. Менее чем за год он привык к лондонскому центру с его серыми фасадами, быстрым темпом жизни и постоянным шумом. По сравнению с ним маленький городок Труро теперь казался ему гораздо более провинциальным, чем когда-либо в детстве. Вещи, которые он никогда раньше не замечал, привлекли его внимание, например, флаги, развешенные между уличными фонарями, насколько яркими были дома, сколько цветов было на подоконниках и как неторопливо люди занимались своими делами. — О, боже мой, — сказал Фредди, спустя не более пяти минут после того, как они вышли из вокзала, — Все это так мило. — Да, — согласился Роджер с легкой улыбкой, — Добро пожаловать в Корнуолл. — Мне нравится! — решительно сказал Фредди и, взяв Роджера под руку, потащил его по дороге к собору, который величественно возвышался над маленькими домами. –Давай, покажи мне все вокруг! После обязательного осмотра собора («Ты был хористом? Что ж, это многое объясняет, дорогуша, ты все еще звучишь как один из них!») по настоянию Фредди, они немного отклонились от маршрута по пути к дому, останавливаясь в местах, которые не имели большого значения, кроме историй, которые Роджер мог рассказать о них. Но Фредди, казалось, считал все это довольно занимательным и слушал с большим интересом. — Родж! — взволнованно крикнула Клэр из окна верхнего этажа, где она сидела на подоконнике, выходящем в палисадник, — Ты приехал! — Привет, Клэр! — Роджер с улыбкой помахал своей младшей сестре, прикрывая глаза от солнца. — Мама, они здесь! — Клэр отвернулась и через мгновение исчезла в своей комнате, хотя они все еще могли слышать ее взволнованный голос через открытое окно, — Мама, папа! Роджер дома! Если бы Фредди попросили описать типичную британскую семью среднего класса, он бы наверняка описал Тейлоров. Дом был скромных размеров, но не казался тесным. Он был в прекрасном состоянии, наполнен семейными фотографиями и деревенским декором, кое-что из которого было в морской тематике. Мать Роджера была миниатюрной, скромной женщиной, вежливой до невозможности. Его младшая сестра, светловолосая и жизнерадостная, внешне была точной копией своей матери и в ней была та же бурлящая, слегка хаотичная энергия, что и у Роджера. Фредди обнаружил, что глаза Роджера были глазами его отца. Краснолицый мужчина, казалось, произнес лишь несколько слов привествия, прежде чем сесть в кресло в гостиной и раскурить трубку. Они прибыли как раз к чаю, и вскоре после этого появилась горстка друзей семьи, о которых говорил Роджер. Соседка Лори со своим мужем Биллом, и пожилая дама по имени Рут — тетя Рути, как называли ее Клэр и Роджер, — которая, как выяснилось, иногда заботилась о детях Тейлоров, когда они были младше. Это была веселая вечеринка, и в то время как Фредди отвечал на множество вопросов, адресованных ему, Роджеру едва дали возможность поесть, так как все хотели знать все о его жизни в Лондоне и захватывающих новостях о сделке «Smile» с лейблом. Много рассказов ходило о его ранних музыкальных амбициях, оглядываясь назад, все соглашались с тем, что он далеко пойдет. Клэр была, безусловно, больше всех взволнована, заставив его пообещать, что он познакомит ее с «Битлз», как только сам познакомится с ними. — На самом деле, я тут подумал, — объявил Роджер, когда все заканчивали свой десерт, возможно, ободренный похвалой и доверием, оказанными ему сегодня вечером, — я решил, что не буду продолжать учебу в колледже. Единственным в комнате, ктo не был удивлен, был Фредди, потому что Роджер говорил о том, что он хочет бросить стоматологический колледж, сколько он его знал. Для всех остальных, однако, это было новостью. То, как Роджер уткнулся в свою тарелку в последовавшую за этим минуту молчания, казалось, указывало на то, что он выпалил это довольно импульсивно и сразу же пожалел об этом. Фредди перевел взгляд с него на Клэр, которая наблюдала, как ее родители переглянулись. — Подожди-ка минутку, — заговорил его отец. Пока все остальные болтали без умолку, он до сих пор вел себя довольно тихо, — Ты, значит, уже решил? — Да, решил, — пожал плечами Роджер и поднял глаза, очевидно, придя к выводу, что теперь ему ничего не оставалось, как отстаивать свою позицию, — Это не то, чем я хочу заниматься, и я не вижу смысла, когда у меня есть такая прекрасная возможность. Я хочу сосредоточиться на группе и отдать ей все, что у меня есть, ты же знаешь. — Давай поговорим об этом позже, хорошо? — его мать небрежно махнула рукой с нервной улыбкой, взглянув на гостей, — А теперь, Лори, не расскажешь ли ты нам… — Если ты думаешь, что слава свалится тебе на голову, — оборвал ее отец Роджера, облокотившись на стол, — То тогда тебя ждет неприятный сюрприз. Ради бога, сынок, не будь дураком. — Папа, у нас контракт на запись, — вызывающе возразил Роджер, — Всё идёт как надо! Этот тон не понравился его отцу, который теперь строго смотрел на него. Возникшее напряжение было ощутимым. Десертные ложки были опущены, а глаза вежливо отведены. — Прямо в богадельню это вас приведёт, если так! Но я полагаю, что это и к лучшему! Ты будешь хорошо туда вписываться, учитывая то, как ты выглядишь. Роджер фыркнул и отвернулся, невольно проведя рукой по волосам. — Майк, — произнесла мать Роджера своим мягким голосом, умоляюще глядя на мужа. — Нет, Уинни, я говорю! — рявкнул он на нее, — Он выглядит как бродяга, кто-то должен, черт возьми, сказать ему, но вместо этого вы все слишком заняты, целуя его в… — Этого достаточно, тебе не кажется? — внезапно заговорила Рут, твердо, но вежливо вмешиваясь со всем своим авторитетом старшего. Не дожидаясь ответа, она быстро добавила, — Уинни, дорогая, помочь тебе убрать тарелки? Мать Роджера, казалось, была глубоко благодарна за вмешательство. — О, спасибо, Рут, но это не проблема. — Нет, я настаиваю… — Я тоже помогу, тетя Рути, — Клэр вскочила со стула и присоединилась к двум женщинам, убиравшим со стола. Роджер хмуро смотрел на пустое место, где только что стояла его тарелка, его челюсть была напряжена, в то время как Майкл Тейлор мрачно оглядывал комнату, не глядя ни на кого конкретно. — Не знаю, почему я беспокоюсь — проворчал он и встал из-за стола, — В этом доме меня все равно никто не слушает. С этими словами он бросил на сына последний неодобрительный взгляд и вышел из-за стола, направляясь к шкафу в углу. Шкафчик с напитками, понял Фредди, наблюдая, как он наливает себе стакан виски. Фредди повернулся к Роджеру, который закатил глаза, как бы говоря: «Родители, ты знаешь». Фредди, безусловно, знал. — Ну что ж, — сказала Лори мужу, — Уже поздно, дорогой, нам лучше идти… Соседи ушли, и в конце концов Рут тоже. Фредди сидел на кухне с Роджером и Клэр, болтая, пока миссис Тейлор прибирались там. Отец Роджера устроился перед телевизором в гостиной со своим виски и трубкой, игнорируя их так же, как дети Тейлоров теперь игнорировали его, и все, казалось, были довольны таким положением дел. Вскоре настроение снова стало веселым после предыдущего инцидента, который был наконец исчерпан, или так казалось. Вот только Фредди пару раз поймал настороженный взгляд Роджера в сторону гостиной, но он не собирался начинать анализировать поведение семьи, которую едва знал. — Давайте поиграем в Скрэббл! — Клэр взволнованно захлопала в ладоши, когда их мать закончила мыть посуду, — О, пожалуйста, давайте! — Конечно, почему бы и нет, — согласился Роджер, к большому удовольствию своей сестры, и повернулся к Фредди, — Ты когда-нибудь раньше играл в Скрэббл, Фред? Фредди покачал головой. Его собственная семья была не из тех, кто играет в настольные игры, но он был заинтригован. — Это очень весело, — сказал ему Роджер, в то время как Клэр уже ушла в другую комнату, чтобы принести игру, — Но предупреждаю, — добавил он с самодовольной ухмылкой, — я всегда выигрываю. — Он действительно выигрывает, это очень раздражает! — вернувшись с коробкой, Клэр в шутку показала Роджеру язык, и он потянулся, чтобы пощекотать ее в ответ, заставив ее хихикнуть. -Ты играешь, мамочка? — поинтересовалась Клэр. Уинифред Тейлор вздохнула, переводя взгляд с одного из своих детей на другого, затем на Фредди с выражением, которое, казалось, говорило: «Ну, посмотри на них, у меня есть выбор?» Фредди усмехнулся. — Давай, мам! — сказал Роджер. — Ну, хорошо, — согласилась она и села с ними за кухонный стол. Когда Клэр установила доску и начала объяснять Фредди правила игры, его внимание ненадолго отвлеклось. А затем он взглянул на Роджера. Его друг оглядывался через плечо в полутемную гостиную, на его помрачневшем лице появилось тревожное выражение. Однако, как только он поймал взгляд Фредди, оно исчезло, сменившись теплой улыбкой. — Готова проиграть, малютка Клэр? — спросил он, подняв брови и глядя на Клэр, высунув кончик языка между зубами. — Гордыня до добра не доведет, — глубокомысленно парировала Клэр, а затем бросила на Фредди дерзкий взгляд, — Сегодня я ставлю на Фредди. — Боже мой! Ну, я надеюсь, что оправдаю твои ожидания, — засмеялся Фредди и в предвкушении потер руки, сосредоточившись на игре.