Рассвет Водолея

Краткое содержание: Любой конец - это всегда новое начало _ _ _ — Так мир кончается. — Она стояла в обрамлении света, подняв руку, чтобы отодвинуть желтую занавеску в цветочек, которая, подумал Роджер, была, вероятно, старше его. — Не взрывом, а всхлипом. — Что? Сидя на кровати в маленькой гостевой спальне, он, хмурясь, посмотрел на Клэр так, будто у нее выросла еще одна голова. Сестра печально улыбнулась и, повернувшись, взглянула на него. — Это из стихотворения, — тихо сказала она и снова посмотрела на заросший сад за домом. — Мы учили его в школе. — Точно. Окно скрипнуло, когда она открыла его, и свежий ветерок донес до них пение птиц. Клэр прикусила нижнюю губу. — Не уверена, что мне грустно. Это странно? Роджер прищурился, пряча глаза от света. Он никак не мог перестать думать о событиях прошлой ночи. Ее фрагменты проносились перед его внутренним взором, пока он сидел на диване с сумкой у ног. С игрушечным солдатиком в руках. Не понимая, зачем его взял. В его старой комнате не осталось ни одной вещи, без которой он не смог бы прожить. Ни одной вещи, которой он давно бы не перерос. Никаких книг, которых он бы не читал. Но эта игрушка всегда была чем-то особенным. Маленький солдатик, целящийся из своей винтовки. Готовый стрелять. Ожидающий. Он чувствовал себя бесполезным и кипел от злости, пока его сестра и мать собирали вещи. Это было несправедливо. Это был их дом. Их дом. — Так будет проще, — раздражение и ранимость в голосе матери заставили его прекратить спорить. И он просто смотрел, как она кладет письмо на кофейный столик, под чашу с попурри. Последний взгляд. Возможно, сожалеющий. Она выглядела слишком уставшей, чтобы плакать. В доме тети Рути, как и всегда, пахло готовящейся едой, пылью и чем-то сладким, что он никак не мог определить. Может, это были ее духи. Вышитые подушки на диване, казалось, были теми же, что и в его детстве, когда после школы он сидел в гостиной с кружкой теплого молока. Как и портрет ее сына, такого нарядного в своей военной форме, смотрящий на него со стены. Только этой ночью Роджер заметил, что мальчик на черно-белой фотографии был его ровесником. Возможно, даже моложе. Слишком молодым, чтобы погибнуть на войне. Прошлым вечером в его руках была та же кружка. Чай остыл, потому что ему не очень хотелось его пить. — Не обращай на нас внимания, Роджер. Ложись, милый, ты выглядишь ужасно уставшим. — Спасибо, тетя Рути. Я в порядке. Телефон зазвонил около десяти вечера, и все они вздохнули с облегчением, что это был не дверной звонок. Едва дыша, он слушал разговор, или, по крайней мере, ту его часть, что принадлежала его матери. — Нет. Мне нечего… нечего тебе сказать… Я сию же секунду положу трубку, если ты не прекратишь… Я не позволю так со мной разговаривать… Я не буду… Я вешаю трубку, Майкл. И так она и сделала трясущейся рукой. Тогда Роджер и Клэр обняли ее. Сказать было особо нечего. Они вернулись обратно на диван и снова стали ждать. Страшась того, что могло случиться. Но стука в дверь так и не последовало. «Могло ли это быть так просто? Неужели это конец?» — спрашивал себя Роджер. Клэр задремала у него на плече, а затем отправилась спать, в то время как он изо всех сил старался перестать чувствовать себя беспомощным ребенком. Впрочем, без особого успеха. — Тетя Рути, дайте мне простыни, я могу… — Не волнуйся, милый, я сама тебе постелю. Ты, должно быть, измучился. Так и было. Его веки опускались, но он все еще прислушивался к тихим голосам, доносящимся из столовой. — Большое тебе спасибо, Рут, я не знаю, как тебя отблагодарить. — Нет, нет, даже слушать не хочу. В этом нет абсолютно никакой необходимости… О, Уинни, все будет хорошо. Все будет хорошо… В конце концов их голоса погрузили его в беспокойный сон. Этим утром он проснулся все еще усталым и с затекшей шеей. Диван тети Рути был меньше, чем дома. Дома… — Тебе грустно? — спросила Клэр, убирая прядь волос, упавшую ей на лицо. — Да, — честно сказал ей Роджер, хотя и не был уверен, чем именно он был расстроен. Возможно, просто тем фактом, что все было именно так. Что другого пути не было. Что его мать, судя по тому, как она выглядела этим утром, проплакала всю ночь. — Ну, а мне нет, — заявила Клэр еще раз, и в ее голосе была горечь, которая ясно давала понять, что последний год она провела дома. В отличие от Роджера. Роджер опустил глаза. Поковырял ранку на указательном пальце, ощущая желание оказаться далеко отсюда и чувствуя себя еще более виноватым за это. Интересно, должен ли он спуститься вниз, чтобы помочь накрыть на стол. Как будто в ответ на его мысли, дверь открылась и вошла их мать, закрыв ее за собой. — Завтрак будет готов через несколько минут. Роджер кивнул, не поднимая глаз. Старые пружины кровати заскрипели, когда мать села рядом с ним, поглаживая его по спине. — Еще можно успеть на дневной поезд, — сказала она мягким голосом. Нахмурив брови, Роджер посмотрел на нее. — Я не уеду. Мать вздохнула и провела рукой по его волосам, убирая их с лица. — Ты должен, — сказала она ему и добавила с улыбкой. — Здесь тесновато, а нас трое. Ты так не думаешь? — Мам, — он немного отодвинулся, мягко отстраняясь от ее ласки. — Перестань… Я не оставлю тебя одну. Точка. — Одну? — повторила Клэр, прислонившись к подоконнику и скрестив руки на груди. — Одних, — уточнил Роджер, глядя на нее с мрачной решимостью. Клэр закатила глаза. — Господи, Роджер, не строй из себя мученика. — Я не… — приступ негодования заставил Роджера вскочить на ноги. Он не осознавал, насколько был на взводе, пока не поймал себя на том, что в гневе повышает голос. — Заткнись! — Роджер, пожалуйста… Клэр… — начала их мать, но сестра прервала ее. — Не затыкай меня! Сам заткнись! — парировала она, отходя от окна. — Мама права, знаешь ли. Что ты собираешься здесь делать, кроме как ныть? Поэтому тебе и правда стоит вернуться в Лондон! Мы не одни, у нас есть тетя Рути, а у мамы есть я. — Клэр! — крикнул Роджер, когда сестра быстрыми шагами направилась к двери и остановилась, держась одной рукой за ручку. — Что? Я спущусь вниз и помогу накрыть на стол! — раздраженно объявила она и вылетела из комнаты. Их мать, поднявшись на ноги, посмотрела на дверь, а затем снова повернулась к Роджеру. — Думаю, мы все немного… — Я не знаю, что делать, понимаешь?! — Роджер развел руками, не в силах сдержать гнев и разочарование, которые его переполняли. — Что я должен делать? Я чувствую себя чертовски бесполезным… — он замолчал и запоздало выдавил тихое «извини», рухнув обратно на кровать и обхватив голову руками. — Я имею в виду… разумеется, я хочу вернуться. Но я, черт возьми, не могу, не могу! Потому что… Что теперь будет? Что ты собираешься делать? Что папа собирается… Что, если… — Роджер, — мать присела на край кровати, сложив руки на коленях, — это трудно для всех нас. И я… Я не знаю, что будет дальше. Но разбираться с этим — не твоя обязанность. Прикусив щеку изнутри, Роджер взглянул на нее. — Эта ответственность лежит на мне, — добавила мать, рассеянно разглаживая юбку. — И как бы там ни было, Рут рада компании и помощи по дому. Она не становится моложе… как и все мы, — добавила она приглушенно. Роджер долго смотрел на нее. — Он это так не оставит. Правда же? — Я… Я не знаю, — его мать пожала плечами, на ее губах появилась напряженная улыбка. — Все будет хорошо. Как только он немного успокоится, мы с твоим отцом поговорим, и мы… Подумаем. — Он захочет, чтобы ты вернулась, — тихо сказал Роджер, и в его голове возник яркий образ его отца с букетом цветов в руках. Его измученное лицо и грустные глаза, молящие о прощении. Подобное было столько раз, что и не сосчитать. Мать нерешительно встретилась с ним взглядом. Роджер покачал головой. — Только не возвращайся к нему. — Все это непросто, милый… — Не надо, — умоляюще прошептал он. Его мать поднялась на ноги и подошла к окну, полностью раздвинув шторы и впустив летнее солнце в комнату. — Я столкнулась с Джули у мясника. В ее офисе ищут машинистку. Я попросила замолвить за меня словечко. — Мам, как я могу уехать? — недоверчиво спросил Роджер. — Как я могу уехать, когда все так неопределенно? Ты думаешь, что мне просто-напросто наплевать? А ведь я мог бы найти работу… — Категорически нет, Роджер, — мать повернулась к нему с суровым взглядом. — Мы это уже обсуждали. Я не настолько стара, чтобы быть не в состоянии работать и обеспечивать своих собственных детей. — Я этого не говорил… — Кроме того, знаешь ли, — продолжила она, оглядев комнату, и тон ее голоса стал легче, — я с нетерпением жду этого. Я давно хотела снова пойти работать, но твой отец никогда не одобрял эту идею. — О, — это было все, что мог сказать Роджер, осознав, что он никогда, ни разу, ни на секунду не задумывался, была ли роль матери и домохозяйки тем, чем его мать хотела заниматься в своей жизни. Это осознание заставило его почувствовать себя крайне эгоистичным и наивным. — А теперь, пожалуйста, послушай меня, — сказала она и подождала, пока он поднимет на нее глаза. — Я знаю, что ты хочешь помочь. Я знаю. И ты помогаешь. Но, милый мой, ты не обязан оставаться здесь. А как же ваша группа? Ваш договор на запись? Роджер не смог сдержать легкой улыбки. — Контракт на запись, мам. Его мать фыркнула. — Ну да, ты понял, о чем я говорю. Ты всегда этого хотел, верно? Улыбка сползла с его лица, и он вдруг заинтересовался царапиной на своем пальце. — Ага… но мы не знаем, получится ли из этого что-нибудь. Клэр сказала, что ему нет смысла оставаться здесь. Ну, а какой был смысл возвращаться в Лондон, если все, что он делал — это преследовал несбыточную мечту? «Фредди», — прошептал внутренний голос, и его сердце сжалось. «Я вернусь к вечеру субботы, самое позднее, хорошо? Мы поедем в Сохо…» Он прокручивал все это в уме сто тысяч раз в течение утра. Каждой клеточкой своего существа он жаждал вернуться в Лондон, но это было так эгоистично. Верно? Когда он снова поднял глаза, его мать пристально смотрела на него. — Знаешь, чего я от тебя жду? — спросила она, делая шаг ближе. — Я жду, что ты вернешься в Лондон и максимально используешь свои возможности. Потому что они у тебя есть, и я так этому рада. Ты заслуживаешь всего этого. Все всегда говорили, что ты особенный. Роджер усмехнулся и закатил глаза. — Я бы хотел, чтобы ты подобного не говорила. — Но это правда. — А что, если они ошибаются? Это была ужасающая мысль, которая преследовала его все чаще и чаще. Он пристально посмотрел на мать, впившись пальцами в ладони. Быть хорошо известным в Труро и его окрестностях — это одно. Большая рыба в маленьком пруду. Но что, если единственная причина, по которой он так твердо был уверен что в нем что-то есть, что он обладает всем необходимым, что он — да, черт возьми — он особенный, заключалась в том, что ему слишком часто говорили об этом доброжелательные друзья и семья, которые не видели ничего, кроме своего маленького мирка? Кто понятия не имел, на что похож большой мир? «Позвольте мне сказать вам, что мир устроен не так!» Что, если его убежденность в этом привела лишь к поражению и разочарованию? — Впрочем, — сказала его мать, задумчиво нахмурившись, — я знаю тебя. И я знаю, что ты всегда получаешь то, что хочешь, Роджер, потому что ты не сдаешься, пока не добьешься своего, — она нежно улыбнулась. — Я никогда не видела, чтобы ты сдавался. Не делай этого и сейчас. Ее слова что-то всколыхнули в нем. Роджер выпрямился, отведя плечи назад. — Я не сдался, — сказал он ей, несколько оскорбленный. Раздраженный уже тем, что она лишь намекнула на это. — И не сдамся. — Хорошо. Я рада. — Выражение ее лица оставалось добрым, на губах все еще играла улыбка. — Итак, поезжай. В конце концов, это всего лишь Лондон. Мы всегда на расстоянии телефонного звонка. О… но, пожалуйста, дорогой, все, о чем я прошу, это чтобы ты звонил. По крайней мере, два раза в неделю. Только чтобы сообщить мне, что ты жив и здоров. Потому что я волнуюсь… — Я знаю, знаю… — Роджер отвел взгляд и запустил пальцы в волосы, сожалея о каждом разе, когда он обещал перезвонить и не перезванивал. Каждом разе, когда он закатывал глаза, бормоча Фредди: «Наверное, это моя мама», когда его вызывали к телефону на рынке. — Я знаю, мам, прости. Я буду звонить, обещаю. И… Господи, неужели он действительно уезжал? Имел ли он на это право? Перспектива возвращения в Лондон сегодня вечером наполнила его таким огромным облегчением, что он почувствовал себя просто ужасно, но с новообретенной решимостью он добавил: — И я буду приезжать. Раз в месяц, хорошо? Улыбка его матери стала немного грустной, и Роджер поднялся на ноги, кивая самому себе. — Я клянусь. Каждый месяц. — О, мой дорогой, я так бы этого хотела. Так бы хотела. Затем она обняла его, и он крепко обнял ее в ответ. Часть его все еще боролась с этим решением, страшась сожалений о выбранном пути. — Поезжай, — сказала она ему настойчиво, но мягко, и если когда-либо Роджер действительно был склонен слушать свою мать, это был тот самый момент. — Хорошо, — кивнул он и отступил назад, пытаясь сдержать яркую улыбку, которая дрожала в уголках его рта. — Хорошо, — эхом отозвалась его мать и наклонила голову, тепло глядя на него, прежде чем вздохнула и добавила: — Но сначала поговори с сестрой, хорошо? Вы стоите друг друга — оба такие упрямые. _ _ _ В квартире было одиноко, душно, воняло сигаретами и гнилью от мусора, который Фредди совершенно забыл вынести перед отъездом неделю назад. Прелестно. «Добро пожаловать домой», — устало подумал он и, бросив сумку на кровать, направился прямиком к мусорному ведру, чтобы избавиться от возможно зародившейся там жизни. Полчаса с широко открытым окном в крыше избавили от запаха, но не от одиночества. Лежа на кровати, Фредди наблюдал, как небо становится розовым и фиолетовым, а затем окрашивается более темными оттенками синего, и думал о пляже. О скалах и остром ощущении падения. О ярких огнях сцены и поздних ночах. И о Роджере. Конечно, до субботы оставалось всего три ночи. Но, несмотря на то, что Роджер обещал вернуться, самое позднее, в свой день рождения, Фредди не мог не беспокоиться о том, что это обещание он мог не сдержать. А если сдержит, то что ж… это ничуть не лучше, уныло подумал Фредди. Потому что у него все еще не было подарка и не было ни малейшей идеи, где в течение следующих трех дней достать такой, который будет достоин Роджера, учитывая его более чем плачевное финансовое положение. Когда комнату полностью поглотила темнота, он включил свет, поставил пластинку, неохотно убавив громкость, чтобы не беспокоить соседей, и начал распаковывать вещи. Мелкие песчинки и забытые ракушки в кармане брюк вызвали у него улыбку, как и сделанные им полароидные снимки, на которые он наткнулся. Оставив свою одежду в куче на полу, Фредди воспользовался моментом, чтобы убрать их к другим фотографиям в маленькую картонную коробку под кроватью. Набиралась настоящая коллекция. На днях он планировал разместить несколько из них на стене между их с Роджером кроватями. Вместе с плакатами, которые они собирались повесить уже целую вечность. Было самое время немного оживить свое жилище на чердаке, как они хотели, когда только переехали. (Фредди амбициозно рассуждал о том, чтобы нарисовать фреску на наклонной стене, но их хозяйке эта идея не понравилась.) И именно тогда, сидя на полу и просматривая свою коллекцию фотографий, Фредди замер, широко раскрыв глаза. — О… да, — одними губами произнес он, медленно расплываясь в широкой, взволнованной улыбке, потому что его только что осенила совершенно блестящая идея. _ _ _ Крепко вцепившись в край вагонного окна, Роджер прищурился и высунул голову наружу, чувствуя порыв ветра в волосах, пока поезд мчался вперед. Его сердце парило, и даже чувство вины не было таким тяжелым теперь, когда решение было принято безвозвратно. Теперь, когда поезд уносил его все дальше от прошлого к будущему, за которое он был полон решимости ухватиться обеими руками. И это будущее включало Фредди. Более того, оно начиналось с Фредди. Что бы ни происходило, Фредди верил в него. Роджер понял, что так было всегда, с самого начала, со дня их первой встречи, и эта мысль грела его изнутри. Остальной мир может катиться к черту. Потому что они принадлежали друг другу, он и Фредди. Вот так просто. Роджер хотел позвонить по телефону-автомату на Кенсингтонский рынок, пока ждал поезда в Плимуте, но передумал. Вместо этого он представил лицо Фредди, когда тот откроет дверь, и улыбнулся своему блокноту, в котором рисовал космический корабль. Однако, поднявшись по лестнице в их квартиру несколько часов спустя, измученный, но в хорошем настроении, Роджер обнаружил, что она пуста. Краткий укол разочарования, который он почувствовал, был быстро смягчен интересным зрелищем. На дальней стене, от постера Джими Хендрикса над изголовьем кровати Фредди до изголовья кровати Роджера, в порядке, который казался одновременно и случайным, и искусно продуманным, было около двух дюжин полароидных снимков, пара открыток и фотография Луны — страница из Radio Times Брайана — в центре. Роджер улыбнулся и подошел ближе, наклоняясь, чтобы взглянуть на фотографии. На большинстве из них были изображены Фредди и он сам, в основном с другими людьми. Довольно много снимков было с прошлой недели. Роджер заметил также фотографию сестры Фредди и задался вопросом, когда она была сделана. На нескольких фотографиях Smile играли в Ньюки. Он даже не знал, что Фредди снимал их. Роджер снова выпрямился и одобрительно кивнул, прежде чем бросить сумку на кровать. Так где же, черт возьми, был Фредди? Скорее всего, в «Кенсингтоне», предположил он. В их любимом пабе. В конце концов, Фредди не очень любил быть один. Роджер тоже чувствовал себя немного странно, проведя весь день в одиночестве, после того как более двух недель постоянно находился в окружении семьи и друзей. И вот, после минутного раздумья, он быстро сменил пропотевшую рубашку и попытался привести в порядок волосы перед зеркалом, прежде чем снова выйти из дома. Наведаться в их местную забегаловку стоило бы в любом случае, был там Фред или нет. И конечно, он там был. Вместе с Брайаном, Тимом, их подружками и ребятами из магазина пластинок, сидящими все вместе за одним из больших столов прямо у двери. — Легок на помине! — крикнул Тим, который заметил его первым, заставив всех повернуть головы. Все заговорили разом и подняли бокалы в знак приветствия. — Кто бы сомневался, что все ваши разговоры обо мне? — Роджер с ухмылкой прищурился, делая все возможное, чтобы поприветствовать всех по очереди, а не улыбаться одному Фредди, взгляд которого он чувствовал на себе. — Мы как раз говорили, что ты будешь рад услышать новости! — просиял Тим. — Скажи ему, скажи ему, — поторопил Фредди, положив руку на плечо Брайана и заговорщически наклонившись. — Я скажу, пусть бедняга сядет, — усмехнулся Брайан, — мы можем немного подвинуться…? — Подождите, я возьму пива, — сказал Роджер и направился к бару, в то время как остальные перегруппировались за столом и нашли для него свободный стул. Ожидая, когда ему нальют пинту, он не мог не оглянуться через плечо в сторону Фредди с улыбкой на губах. Если бы кто-нибудь из них должен был угадать, кто из присутствующих играет в рок-группе, все пальцы указали бы на Фредди. Несмотря на теплую погоду, он был одет в свою короткую меховую куртку в паре с винтажной шелковой блузкой 20-х годов (к этому моменту и Роджер, и Фредди пришли к негласному соглашению, что киоск был, во всех смыслах и целях, частью их личного гардероба). Ее кремовый цвет поразительно контрастировал с его смуглой кожей. Пара подведенных темных глаз посмотрела на Роджера, серебряные подвески зазвенели на груди Фредди, когда он откинулся на спинку стула и похлопал по месту рядом с собой. Роджер кивнул и повернулся к бармену, чтобы заплатить за выпивку, прежде чем направиться к нему. — Ну что ж, — он сделал глоток из стакана, опустившись на свое место, — выкладывай. — Дорогой, вы записываете альбом! — хлопая в ладоши, выпалил Фредди, едва Брайан открыл рот. Гитарист снова закрыл рот и повернулся к нему со слегка раздраженным выражением лица. — Прости, милый. Порозовевший от первой порции напитков, Фредди рассмеялся и фыркнул в свой стакан, умиротворяюще махнув рукой в сторону Брайана. Тем временем брови Роджера удивленно поползли вверх. — Неужели мы.? Черт, мы правда.? — Типа того, — сказал Тим. — Ну, — сказал Брайан и бросил быстрый взгляд на Фредди, чтобы посмотреть, не собираюется ли тот снова его прервать, прежде чем продолжить: — Они хотят, чтобы мы записали больше треков для мини- или целого альбома, а затем в зависимости от того, как сингл будет продаваться в США… — Это здорово! — широко раскрыв глаза, Роджер переводил взгляд с Брайана на Тима и на Фредди, улыбаясь с непосредственным, ничем не сдерживаемым возбуждением. Это было чуть ли не последнее, что он ожидал услышать, учитывая, как прошла их последняя встреча с Mercury Records. Может быть, он зря волновался? Может быть, те все-таки не теряли веру в Smile! Это была потрясающая новость. Роджер высоко поднял свой бокал: — Выпьем за это, друзья! И они выпили. К тому времени, как Роджер допил свою первую пинту, он был посвящен в подробности того, что Брайану сказали по телефону. Обсуждались песни, планировались сессии звукозаписи. У Фредди было много мнений по поводу первого, и он пригласил себя на второе. Не то чтобы кто-то ожидал от него другого. Тем не менее, Роджер испытал облегчение от того, что не смог обнаружить ни малейшего намека на обиду. Потому что он хорошо понимал, как, должно быть, трудно было радоваться за них, когда все, чего хотел Фредди, сводилось к Smile. Но если Фредди и завидовал — а Роджер знал, что это так, он бы чувствовал то же самое, — он не показал этого. Взгляды задерживались слишком долго, улыбки были неосторожными, ноги прижимались друг к другу, когда они сидели бок о бок, руки находили друг друга под столом для случайной, мимолетной ласки. Они довольствовались этими маленькими знаками близости, как всегда делали на публике. Как раз в тот момент, когда парни из киоска с пластинками решили откланяться, пожелав группе удачи, а Тим и Энн отправились в бар за очередной порцией напитков, Фредди наклонился к уху Роджера, пока Брайан и Крисси были заняты друг другом. — Как все прошло? Роджер пожал плечами, прекрасно понимая, о чем спрашивает Фредди. Никто еще не поднимал вопрос о проблемах в его семье. В конце концов, это было личное дело, и только Тим, Брайан и Фредди действительно знали об этом. — Я не знаю. Хорошо, наверное? Расскажу тебе позже. Фредди кивнул, похлопав его по руке, а затем снова наклонился. — Между прочим, я очень зол на тебя, милый, — прошептал он, но, судя по ухмылке, которую он пытался скрыть, было очевидно, что на самом деле это не так. — Я не могу поверить, что ты не сообщил мне, что вернешься домой сегодня вечером. Роджер тоже ухмыльнулся, поднося к губам свой стакан, прежде чем понял, что тот пуст. — Ну что ж… Сюрприз. — Я не люблю сюрпризы, — пробормотал Фредди, толкнув ногу Роджера под столом. Затем он изогнул бровь, поджав губы и пряча улыбку. — Но теперь, когда ты здесь, у меня тоже есть для тебя сюрприз. Роджеру понравилось, как это прозвучало. — Да? Что за сюрприз? — Ранний сюрприз на день рождения, — ответил Фредди, сверкнув глазами, поставил локоть на стол и подпер подбородок рукой. — Завтра увидишь. Кривая ухмылка, которая все еще была на лице Роджера, стала шире. Он замурлыкал и наклонился еще ближе к уху Фредди, говоря достаточно громко, чтобы его было слышно на фоне шума в пабе. — Пойдем поскорее домой, — его пальцы нашли колено Фредди под столом, слегка обводя его, — хорошо? Глядя ему в глаза, Фредди облизнул губы кончиком языка. Мимолетное движение. От этого по спине Роджера пробежала дрожь, и его пальцы практически сами по себе погладили внутреннюю поверхность бедра Фредди. Тот кивнул, прежде чем их прервало появление друзей с выпивкой. Но в тот момент, когда Тим начал раздавать напитки, Роджер заметил группу людей, которые только что вошли в паб. Четверо парней и две девушки, одна из которых показалась ужасно знакомой. Когда она повернулась и увидела их, ее лицо просияло, и она, поймав взгляд Роджера, помахала ему рукой. — Вон они! — сказала она своим друзьям, и ее голос привлек внимание остальных. — О… привет! — сказал Брайан, очевидно, тоже узнав девушку. Роджер безуспешно пытался вспомнить, кто она, но долго ломать голову не пришлось, потому что в следующий момент группа уже стояла вокруг их стола, и все обменивались приветствиями и знакомились. Он наконец узнал эту девушку, когда она начала очень быстро говорить о том, кто на каком инструменте играет в Smile, и представила их всех, за исключением Фредди, который неловко помахал рукой и пробормотал свое имя. Конечно, она была была одной из тех, кто постоянно ходил на их концерты в Имперском колледже. Роджер вспомнил, как болтал с ней после выступления. Звали ее… Пип. Или Пэтти? Что-то вроде того. Столы были быстро сдвинуты вместе, а девушка взволнованно начала по очереди представлять своих друзей. Все четверо щеголяли модными длинными волосами и говорили с ярко выраженным ливерпульским акцентом. И действительно, оказалось, что это группа из Ливерпуля, приехавшая попытать счастья в Лондоне. Пэтти — девушка, в чьей квартире они остановились и у которой, по-видимому, сегодня был день рождения — сразу же решила попробовать познакомить их со своей любимой лондонской группой Smile. — Это лучший день рождения в моей жизни! — заявила она, весело смеясь, когда были заказаны еще напитки и все разговорились. — Smile? Веселенькое название, а? — А как ваше? — Ibex. Козерог. — Эээ… — Сколько можно твердить, Майк? Никто, блять, не знает, что такое Айбекс. — Да, но в этом и весь смысл… — Где вы остановились? — Сейчас в Эрлс-Корте. Пока эти милые крошки не выгонят нас! — Ох, мы бы никогда так не поступили! — Подожди, пока Миффер не напьется и не обоссыт кровать… — Завали хлебальник, ты, говнюк, это было один раз! — Так вы только что выбили контракт на запись? Мощно. Пока все разговаривали, смеялись и перекрикивали друг друга, Фредди медленно наклонился к Роджеру, не сводя глаз с новых знакомых. Роджер повернулся и посмотрел на него, приподняв бровь. — Ты хорошо их понимаешь? — пробормотал Фредди, и тон его голоса был одновременно обеспокоенным и несколько испуганным. Роджер не смог удержаться от смешка. Бедный Фредди. Раньше Роджер никогда не задумывался о том, что Фредди на самом деле не из Великобритании, и вот это случилось. У этих парней был действительно странный акцент, особенно для того, кто впервые слышал речь уроженцев Ливерпуля. — Да, — кивнул он, стараясь не смеяться над своим парнем. — Тебе что-нибудь разъяснить? — Нет, нет, — Фредди коротко покачал головой, слегка нахмурившись. — Все в порядке, я… Я привыкну. Роджеру показалось, что голос Фредди звучит немного раздраженно, и он слегка сжал его руку под столом. — Ты… все еще хочешь уйти? Или… Было трудно не звучать так, как будто он просил Фредди остаться. Потому что он просил. Роджер был заинтригован этими ливерпульцами. Они казались модными и забавными, и все они были того же возраста, что он сам и остальные. Молодые люди уже вовсю обсуждали музыку и говорили о совместном джеме. У этого вечера внезапно появились все предпосылки для действительно веселой вечеринки, и Роджер действительно не хотел ее пропустить. Поэтому он обрадовался, когда Фредди, немного ушедший в себя, как это обычно и происходило в компании с незнакомцами, слегка покачал головой. Его глаза были настороженными и любопытными, когда он вслушивался в разговор. Они были классными, все четверо. Миффер и Тапп, барабанщик и басист Ibex, составляли интересный дуэт. Первый оказался общительным и дерзким — Роджер сразу же проникся к нему симпатией, — а второй был высоким парнем с впечатляющей шевелюрой, которая не уступала кудрям Брайана. В то время как Миффер болтал практически без перерыва, Тапп изредка выдавал краткие реплики, каждая из которых была полна блестящего сухого остроумия. Брайан и Майк, гитарист Ibex, сразу же поладили, с места в карьер. А четвертый парень, Кен, по-видимому, был их менеджером. Это его девушка была хозяйкой квартиры, где они остановились, и идея поехать в Лондон тоже принадлежала ему. «Ну надо же», — подумал Роджер, задаваясь вопросом, должен ли у Smile быть менеджер. Пит некоторое время пробовал свои силы на этом поприще, но хорошего ничего не вышло. Были сделаны последние заказы, выпита последняя порция напитков. Развеселившись после выпивки и вечера в хорошей компании, никто, казалось, не хотел расходиться. И поэтому, когда Кен предложил отправиться в полуподвальную квартиру Пэтти и ее подруги в Эрлс-Корте, все с энтузиазмом согласились. Остаток ночи прошел как в тумане. Роджер помнил, как смеялся до колик, когда они обменивались рассказами о своих худших концертах. Помнил, как брал инструменты Ibex с Брайаном и Тимом для импровизированного выступления, а Фредди подпевал им с дивана, как будто просто не мог ничего с собой поделать. Конечно, в итоге все это, учитывая, что давно миновала полночь, справедливо было прервано соседями сверху. Кен и Майк, оба явно впечатленные Брайаном, потеряли голову из-за его медиатора-шестипенсовика и завороженно слушали, как он с гордостью рассказывал им всем о Red Special за общим косяком, обнимая Крисси. Та прилежно слушала и кивала, как будто не слышала все это уже сотню раз. Фредди немного раскрепостился и расспрашивал Таппа об их репертуаре, не обращая внимания на Тима и Энн, которые спали рядом с ними на диване. Подруга Кена и ее сестра, которые обе жили здесь, около двух ночи решили приготовить попкорн. Как только они вернулись с ним в гостиную, Миффер и Роджер устроили захватывающее соревнование, тайком бросая попкорн в своих друзей. Волосы Таппа собрали внушительное количество кукурузы, прежде чем он это заметил, в то время как Фредди изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица. — Так что за история с этим чувачком? — спросил Миффер, после того, как на них нажаловались и забросали попкорном в ответ. Роджер выудил из-под рубашки кусочек попкорна и проследил за взглядом Миффера на Фредди, который, улыбаясь, оживленно говорил и жестикулировал, стоя рядом с Брайаном в другом конце комнаты. — Фредди? — Роджер пожал плечами. — Он наш друг, учился в художественном колледже вместе с Тимом. — В художественном колледже? — повторил Миффер не то чтобы уничижительно, но это все равно задело Роджера за живое. — На самом деле, он действительно хорош, — неожиданно для себя сказал он, — во многих вещах. Искусство и все такое, но он еще и песни пишет и… эээ, вот. Роджер поймал себя на том, что не упомянул таланты Фредди в области дизайна одежды. Почему-то он не думал, что шитье и вышивка произведут на Миффера большое впечатление. — Круто, — тот достал пакетик табака и принялся сворачивать себе сигарету. — Ты уверен, что он не в вашей группе? Потому что он охренеть как хочет там быть. На это Роджеру нечего было ответить, кроме как немного неловко рассмеяться, доставая свою собственную пачку сигарет. Это действительно было довольно очевидно, верно? Миффер с любопытством взглянул на него, прежде чем снова обратить свое внимание на Фредди. — Заметь, прикид у него что надо, — пробормотал он и закурил сигарету, протягивая зажигалку Роджеру, который взял ее. — Да, — согласился Роджер, слегка улыбнувшись про себя. — Что надо.