Рассвет Водолея

Краткое содержание: ночь, когда все меняется. _ _ _ Воцарилась оглушающая тишина. Был слышен лишь тихий скрип лестницы под платформами ботинок Фредди, пока он поднимался к Роджеру на лестничную площадку. К Роджеру, который стоял, уставившись на их дверь, с выражением полного недоумения на лице. Какого хрена? Он услышал тихий нервный смех Фредди и взглянул на него. Увидел, как тот снова прикрыл рот рукой, явно пытаясь сдержать столь неуместную и невольную реакцию. — Я не… Я, блять, не верю в это, — голос Роджера, несмотря на поздний час и эхо на лестничной клетке, был на грани максимальной громкости. — Вы, блять, издеваетесь надо мной! — И затем, повернувшись к двери, он добавил: — Кто за это заплатит? Как будто главная проблема была именно в этом. В испорченной двери, которую нужно было починить или заменить, а не в том, что на ней было написано. Не в послании, оставленном для них. Не в том факте, что безопасность и уединение их дома, их единственного убежища от осуждения и враждебности, были безвозвратно утеряны. Он услышал, как рядом с ним Фредди достал ключи, и обернулся к нему, но тот, отвернувшись, возился с ключами дрожащими пальцами. Как будто он был ужасно расстроен этим актом вандализма, совершенным против него, а не самой сутью послания. Свет снова погас, Фредди выругался и уронил ключи. И не стал подниматься. Скрючившись на полу, он дышал быстро и неровно, и это выдавало его. Именно это — Фредди на полу, глотающий слезы, когда всего несколько мгновений назад он был так счастлив и все было так прекрасно, — довело гнев Роджера до точки кипения. Он хлопнул рукой по выключателю, и Фредди вздрогнул. — Это они сделали, — прошипел Роджер, одним резким движением указав на этаж ниже. Прямо под ними жила пара средних лет с сыном-подростком — все трое, казалось, воротили носы от них всякий раз, когда пересекались на лестничной площадке. Не говоря уже о том, как им нравилось стучать в потолок при малейшем нарушении полной тишины после девяти часов вечера. — Мы этого не знаем, — приглушенно пробормотал Фредди, пока медленно поднимался, склонив голову и сжимая ключи в одной руке. — Давай просто… — А кто, блять, по-твоему, это был?! — взорвался Роджер, не обращая внимания на настороженное выражение лица Фредди, когда тот поднял голову, и на то, как Фредди вздрогнул. От этого Роджер распалился только сильнее. Что было толку плакать по этому поводу? Почему только он был в долбанной ярости? — Думаешь, это была старушка со второго этажа или те китайцы на первом этаже, которые не говорят ни слова по-английски? Конечно, это были те гребаные пиздюки прямо под нами… Последние слова были похожи на рычание сквозь стиснутые зубы. Его челюсть напряглась, и он гневно нахмурился, глядя в сторону соседской двери. Напряжение распространилось по его шее, плечам, рукам и всем мышцам. Бессильная злость заполнила его грудь. Нет. Не злость. Ярость. Что-то уродливое и злобное зашевелилось в его животе, крича о мерзости и несправедливости происходящего. Как они смеют. Да как они только смеют? Как, блять, они смеют?! — Роджер, остановись, — тихо взмолился Фредди. Роджер глубоко вздохнул и повернулся к нему. Темные глаза Фредди были большими и умоляющими, в них блестели слезы. — Давай просто зайдем внутрь, давай сейчас же… Но Роджер не мог понять, что внутри него бушует буря: все ужасные чувства, вызванные этой ситуацией, слились в один неудержимый поток. — Спорю НА ЧТО УГОДНО, что это были они! — Говори тише, ради бога, — Фредди схватил его за руку, пытаясь подтащить ближе к двери, но его слова прозвучали глухо. Роджер вырвал руку. — Нет! Я не собираюсь молчать! К ЧЕРТУ ЭТО! Я не собираюсь просто… — запнулся он. Его ноздри раздувались от ярости, и он заметил, что указывает пальцем на широко раскрытые глаза Фредди, который отшатнулся от него. Перенаправив свой гнев куда следует, Роджер повернулся и сузил глаза на дверь соседей. — Вот что я сделаю! — Родж… Но Роджер, полный решимости, уже бежал вниз по лестнице. Он знал, кто несет за это ответственность. И они, блять, за это заплатят. — Роджер! НЕ НАДО! — отчаянно кричал ему вслед Фредди. — Пожалуйста, не надо, пожалуйста! Вернись! Преодолев один лестничный пролет, Роджер крутанулся на месте, указывая на него пальцем. — НЕТ! Свет снова погас, и все, что он мог видеть, это темный силуэт Фредди на верху лестницы. — Роджер, я умоляю тебя… — произнес он дрогнувшим и полным слез голосом. Но кровь стучала в ушах Роджера, сердце бешено колотилось, прокачивая по венам раскаленную ярость, заглушая все. Фитиль был зажжен, и теперь ничто не могло погасить его, ничто не могло предотвратить взрыв. Его кулак ударил по дереву с такой силой, что дверь задрожала, когда он стал бить по ней снова. Дальше на лестничной клетке скрипнула еще одна дверь — кто-то проснулся от шума в столь поздний час. — Прекрати, ради всего святого! Просто прекрати! — испуганный голос Фредди был едва слышен. За дверью раздалось шарканье, Роджер слышал его, но ответа не было. — Роджер, пожалуйста… — Чертовы трусы, — проворчал Роджер себе под нос и снова заколотил кулаком в дверь, затем быстро наклонился, чтобы включить свет. — ОТКРОЙТЕ ЭТУ ЧЕРТОВУ ДВЕРЬ! — размахнувшись ногой, Роджер со всей силы ударил по нижней части двери, и на мгновение ему показалось, что она действительно может вылететь, поскольку затряслась на петлях. — Я знаю, что это были вы! — Я вызову полицию! — хрипловатый мужской голос наконец-то отозвался с другой стороны. Роджер в недоумении уставился на дверь с открытым ртом, а затем, ударив рукой по ней, прислонился вплотную и прокричал: — Вы вызовете полицию?! Это мы вызовем чертову полицию за… за гребаный вандализм! — Когда ответа не последовало, он еще раз пнул дверь. — Вы, блять, слышите меня! — Когда он сделал это еще раз, дверь вдруг распахнулась внутрь, и он чуть не налетел прямо на отца семейства. Краснолицый и не менее разъяренный, лысеющий, тучный мужчина сильно толкнул Роджера, и, Роджер, потерявший равновесие из-за открывшейся двери, был отброшен назад, почти до самой противоположной стены. — Ну и наглец же ты! — прорычал мужчина. Позади него, в коридоре, стоял их сын-подросток, мрачно глядевший на Роджера, а за ним — мать, с бигуди в волосах, в плотно завязанном халате. — Что ты сделал с нашей гребаной дверью! — крикнул Роджер в ответ, выбросив одну руку в сторону, чтобы указать на нее. Когда он поднял голову, то увидел, что их дверь открыта, а Фредди больше не было видно. — Мы не имеем к этому никакого отношения, — тут же ответил мужчина, даже не взглянув на дверь, о которой шла речь. — Ага, конечно! — фыркнул Роджер и сделал два шага вперед, дернув головой в сторону подростка, который злобно смотрел на него. — Эй! Это ты? — Отвали, — ответил парень. — Не подходи к моему сыну, грязный извращенец! — прорычал отец мальчика и вышел в коридор, чтобы оттолкнуть Роджера. На этот раз он твердо стоял на ногах и среагировал инстинктивно и мгновенно. Не успел он опомниться, как вцепился кулаками в рубашку мужчины, стиснул зубы и всем своим весом навалился на него. Ситуация быстро обострилась. Началась борьба, руками он дергал за одежду и пытался освободиться, хотел оттолкнуть и вырваться. Женщина в бигуди что-то кричала, но Роджер услышал только шум крови в ушах, когда его ударили по голове. Вслепую он замахнулся на мужчину, и костяшки его пальцев столкнулись с твердой костью. Снизу послышалось ворчание. Свет снова погас. Роджера схватили за голову, и он увидел искры перед глазами, когда врезался головой в стену. Он вцепился ногтями в руку, державшую его, пытаясь освободиться, и ударил локтем в живот мужчины, заставив его наконец ослабить хватку. Когда ему удалось вырваться из захвата на шее, он инстинктивно попятился назад. Два, три шага, пока… У Роджера сжалось сердце, когда один из его ботинок не коснулся твердой поверхности. В ужасающую миллисекунду он понял, что падает, уже падает. И мир перевернулся с ног на голову. _ _ _ Стоя внутри их темной квартиры, прижавшись к стене, Фредди зажал уши руками, словно если он не услышит — хотя он все равно слышал, — это как-то поможет скрыться от происходящего. Сделает это нереальным. Остановит это. Он не собирался бежать, не собирался оставлять Роджера одного, но все его инстинкты кричали ему бежать. Беги — или тебе конец! Он боялся не соседей, не людей, живущих здесь. Он боялся всех. Все знали. Неужели Роджер не понимал, что поднятие шумихи вокруг этой ситуации может привести только к раскрытию их секрета? Разве он не понимал, что это значит? Но Роджер был совсем не в себе. Фредди и раньше видел его в гневе, или думал, что видел, но он никогда не видел его таким. Это пугало и сбивало с толку, потому что достучаться до него было вообще невозможно, и Фредди был вне себя от ужаса, гадая, на что способен такой Роджер. И только когда их крики усилились, Фредди понял, что они дерутся, и именно это заставило его броситься обратно на лестничную площадку, где он остановился, пораженный увиденным. Часть его содрогнулась от отчаяния из-за собственного бездействия. Сделай что-нибудь! СДЕЛАЙ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ! Сжимая голову руками, он смотрел, как Роджер наносит удар, как другой мужчина отшатывается назад, а затем делает выпад вперед, чтобы схватить его за голову. Лестничная клетка погрузилась в темноту, двое мужчин на нижней площадке были освещены светом, падающим через дверь соседей. На разных этажах кричали люди, и Фредди был одним из них, хотя бог знает, что он кричал. Все произошло в доли секунды. Роджер вырвался на свободу, а затем исчез из виду. Он упал на спину и покатился вниз по лестнице. Послышался звук его падения, серия глухих ударов и стуков, а затем — тишина. Наконец ноги Фредди подчинились ему. Соседская дверь захлопнулась, когда он сбежал по лестнице и на мгновение остановился у следующего пролета, нажимая на выключатель. Его сердце заколотилось при виде Роджера, свернувшегося калачиком на полу и обхватившего голову руками. — Роджер! Роджер! — дрожащим голосом Фредди бросился вниз и присел рядом со своим парнем. — О боже, о боже… — Я цел, — пробормотал Роджер. Его глаза расфокусировались, когда он потянулся, чтобы сесть, рука лежала на его затылке. — Ааа… Когда Фредди поднял руки, чтобы коснуться Роджера, то не смог справиться с их дрожью, как и унять сердцебиение. Его сердце билось в горле так быстро, что ему стало плохо. Его голосовые связки едва слушались его. — Ты в порядке? — Да, да… — Роджер слегка покачал головой, поморщился, выпрямил спину и скривил лицо, прошипев: — Просто… Ой. Все в порядке. Я в порядке, Фред. Отпусти. Оттолкнув руки Фредди, он попытался подтянуться и ухватился за перила для поддержки. Лестничная клетка снова погрузилась в темноту. Фредди, потрясенный произошедшим, ошеломленно молчал. Он последовал за ним вверх по лестнице и держал свою руку у спины Роджера, готовясь в любую минуту подставить ее, но не решаясь прикоснуться. Он все еще опасался непредсказуемости гнева Роджера. Все внутри Фредди напряглось и замерло. Его настигла паника, когда Роджер остановился на верхней площадке лестницы и резко повернулся, чтобы посмотреть на дверь соседей, на мгновение замешкавшись. — Родж, — хрипло прошептал Фредди, слишком боясь сказать что-то еще. Пожалуйста, просто остановись. Пожалуйста, оставь это, ради всего святого… К его облегчению, Роджер неразборчиво выругался под нос и продолжил идти. Как только они закрыли за собой дверь в квартиру, тишина стала оглушительной. Роджер подошел к кровати Фредди, сел и поморщился, когда дотронулся до своего лба. Покрытый холодным потом Фредди инстинктивно следовал за ним. — Гребаный засранец. — Скорее ошеломленный, чем рассерженный, Роджер повернулся, чтобы посмотреть на Фредди, который опустился рядом с ним. Фредди скорее ощутил это, чем увидел, но не мог заставить себя поднять взгляд. Он смотрел на свои дрожащие руки, но не чувствовал их. Будто они были не его. — Они вызовут полицию, — прошептал он, и по его позвоночнику поползли волны страха. Ужас был настолько сильным, что это было похоже на приступ тошноты. Горячая и в то же время холодная, она сжимала его горло. — Или это сделает кто-то другой. О боже… — он не мог сдержать слезы, снова наворачивающиеся на глаза, не мог замедлить дыхание, которое снова становилось бешеным и рваным. — О боже… Казалось, что его сердце бьется неровно, с диким стуком ударяясь о грудную клетку. Было больно. — Фредди, эй… Обхватив себя руками, Фредди зажмурил глаза и отвернулся, потому что не мог остановить рвущиеся наружу слезы. Все, что он мог сделать, это сжать губы, чтобы сдержать рыдания, которые сотрясали его. — Все будет хорошо, — тон Роджера смягчился. — Эй, давай, успокойся. — Я не могу, — задохнулся Фредди. Он почувствовал себя жалким и еще больше запаниковал, потому что это была правда. Он не мог рассуждать о внезапно охватившем его ужасе, не мог перестать плакать, просто не мог остановиться. — Ты можешь… — Я не могу! Я не могу, прости, — выдавил он между всхлипами, раскачиваясь взад-вперед, пытаясь дышать, хотя казалось, что он не может сделать даже этого. Он едва заметил руку Роджера на своей спине, пока тот не притянул его к своей груди, и его первым побуждением было отстраниться, потому что это было так ужасно. Что, черт возьми, с ним было не так? Почему он не может просто взять себя в руки, ради всего святого? Но Роджер крепко держал его, и Фредди сдался, свернувшись калачиком у него на груди, как несчастный, хнычущий ребенок. Он запустил пальцы в волосы, потянул за них, темные локоны закрыли его лицо. Он пытался почувствовать что-то еще, кроме сдавливающей боли в груди и чувства ужаса, которое не отпускало. Казалось, что его сердце вот-вот сдастся. — Дыши, — это все, что сказал Роджер через несколько мгновений. Его голос был твердым, хотя в нем слышалось беспокойство. Фредди только слабо покачал головой, потому что он пытался, пытался, пытался, а толку не было. Но Роджер упорствовал. — Давай. Сделай глубокий вдох, у тебя получится. Вдох… и выдох… И медленно, очень медленно, заставляя себя сосредоточиться на голосе Роджера и его дыхании, Фредди удалось сделать именно это. Глубокий вдох. Еще один. Выдох. Просто дышать. Просто дышать. Прошли минуты. Это было похоже на пробуждение от кошмара. Он почувствовал, что его мутит и у него кружится голова, когда дыхание постепенно нормализовалось, а ужасное, сдавливающее чувство в груди наконец утихло. Его пальцы расслабились в волосах, и он опустил руки вниз, чтобы закрыть залитое слезами лицо, охваченный ужасным чувством стыда за это, безусловно, нелепое зрелище. Как только Роджер немного ослабил свою хватку, Фредди вырвался из его объятий и наклонил свое тело в сторону, неловко откидывая пряди волос. Рука Роджера лежала на его спине, поглаживая успокаивающими кругами между лопаток, и Фредди хотел, чтобы она исчезла, он не хотел, чтобы его жалели за то, что он такой нелепый. Такой слабый. — Тебе лучше? — мягко спросил Роджер, и в его голосе было столько беспокойства, что Фредди почувствовал отвращение к самому себе. Это был Роджер, который только что дрался, Роджер, который упал с лестницы, и все же он утешал его, потому что Фредди был напуган. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз чувствовал себя так. Так плохо. На самом деле, он был уверен — или скорее надеялся, — что вырос из этого. — Ты в порядке, Фред? Фредди фыркнул и слабо кивнул. Ему захотелось броситься с крыши. Теплая рука Роджера скользнула по его спине к плечу, большой палец погладил шею чуть выше воротника рубашки. — Ты уверен…? Нет, нисколько. — Да, — ответить получилось шепотом, он прочистил горло и попытался снова, глядя на свои руки на коленях и ковыряя ногти. — Да, я… я в порядке. — Посмотри на меня. Фредди покачал головой, невесело усмехнувшись. — Я не хочу. — Пожалуйста. — Рука Роджера скользнула вниз по его спине, затем — вокруг талии, когда он придвинулся немного ближе. — Пожалуйста… Вздрогнув, Фредди неохотно повернулся и поднял голову, встретившись с обеспокоенным взглядом Роджера, но потом его взгляд остановился на челюсти и линии шеи. По ней проходил красный след, несомненно, от потасовки. Несмотря на то, что к нему вернулось самообладание, реальность всего произошедшего заставила Фредди почувствовать головокружение. — Роджер, это плохо, — тихо пробормотал он, даже когда Роджер взял его руку и крепко сжал ее. — Это на самом деле плохо. — Все будет хорошо, несмотря ни на что, слышишь? — заверил его Роджер, но Фредди только покачал головой, сведя брови вместе. — Ты должен был оставить все как есть… Почему ты не мог просто… Он замолчал, когда они оба услышали отдаленный звук в тишине ночи. Звонок в дверь соседей. Расширив глаза, Фредди посмотрел на Роджера и сжал пальцами его руку. И наконец лицо Роджера изменилось: оно тоже наполнилось волнением. «Я же говорил тебе, — в бешенстве подумал Фредди, — черт возьми, я же тебе говорил». Но осознание того, что он был прав, сейчас не утешало. _ _ _ Роджер никогда раньше не сидел на заднем сиденье полицейской машины. Ощущение было не вполне реальным. И все было не так, как в кино, по крайней мере, не так, как в голливудских фильмах. Во-первых, на него не надели наручники. Два офицера средних лет не были недружелюбны. Они были властными, но в какой-то степени почти добрыми. По крайней мере, ближе к концу поездки. Лишь бы он не поднимал шум. И хоть раз в жизни у него хватило ума даже не думать об этом. Потому что, хотя они говорили обо всем этом очень непринужденно, как будто это было пустяком — а для них, как он полагал, так все и было, — Роджер полностью осознавал серьезность ситуации. Когда дверь машины захлопнулась, он повернулся, чтобы посмотреть в окно на здание, которое они с Фредди называли домом. Пока полицейская машина отъезжала, он смотрел, как оно медленно исчезает из виду, и в его голове проносились миллионы мыслей. Некоторые из них были нелепыми. Они не могли отправить его в тюрьму. А как же группа? А как же киоск? Как он объяснит это своей маме? Сообщит ли Фредди о случившемся Брайану и Тиму? Сделает ли он это завтра в первую очередь? Фредди… Он не мог не думать о Фредди. Его вид, возникающий перед внутренним взором Роджера, смертельно бледный и испуганный, пока он провожал его взглядом. Когда они выводили его за дверь. «Что? Вы меня арестовываете?» «Боюсь, что да, мистер Тейлор». «Но…» «Пойдем, сынок. Нам не придется возиться с наручниками, если ты не доставишь нам проблем». Все произошло так быстро. В одно мгновение он метался по комнате, постепенно становясь почти таким же паникером, как и его парень, но стараясь не показывать этого. Тяжелые шаги на лестнице, голоса за дверью соседей, а затем еще одни шаги, поднимающиеся по лестнице в их квартиру. Тогда он остановился, и они оба затаили дыхание, беспомощно глядя друг на друга. Фредди все еще сидел на кровати, обняв колени руками и грызя ногти. Стук заставил их обоих вздрогнуть, хотя они и ожидали этого. «Откройте дверь. Полиция». Офицер осмотрел их с ног до головы, в его взгляде читалось подозрение. Нет, не только это. Это было неодобрение. Роджер почувствовал, что вынужден придвинуться ближе к «своей» стороне комнаты, к «своей» кровати, лихорадочно соображая, нет ли там чего-нибудь, что могло бы их уличить. Выдать их. Он задался вопросом, могут ли у них возникнуть проблемы с законом, если их раскроют, и понял, что на самом деле он не знает. Он не был в этом уверен. Потому что сама идея никогда раньше не приходила ему в голову. Это казалось таким нелепым. В конце концов, они были виновны лишь в том, что любили друг друга. Сначала офицер попросил их назвать имена и возраст. Роджер Меддоуз Тейлор. Нет, не двойная фамилия. Да, его второе имя. Двадцать. Двадцать два. Фаррух Булсара. Было странно слышать, как Фредди называет свое имя. Роджер никогда не слышал, чтобы он произносил его раньше. Выражение панической сосредоточенности на лице, когда его заставили произнести имя по буквам, еле слышный шепот, руки, прижатые к груди с нервно дергающимися пальцами — все это заставило офицера нахмуриться. А потом Фредди задали еще целый ряд совершенно неуместных вопросов. Национальность? Место рождения? Ага, м-м-м, и когда он приехал в Великобританию? Профессия? Судимость? «Он ничего не сделал! Это был я…» Роджер заслужил строгий взгляд полицейского и замолчал, то и дело опасаясь, что Фредди в любой момент снова разрыдается. К его чести, он сохранил самообладание и терпеливо отвечал на все вопросы, не отрывая глаз от истертых досок пола. Второй офицер тоже поднялся наверх и взял показания у Роджера, а первый взял показания у Фредди. Ничто и никогда не заставляло Роджера чувствовать себя более виноватым. Чем больше он говорил и чем больше пытался донести свою позицию и точку зрения, тем хуже это звучало. Нет, конечно, у него не было никаких доказательств того, что соседи сделали это с их дверью, но… Они не очень-то им нравились, не так ли? Часто жаловались на шум? Возможно, не без оснований? Следы на нижней части двери соседей? Да… да, он пнул ее, но только потому, что… Это было просто… Все, что говорил Роджер, только еще больше уличало его, или так ему казалось. Но когда офицер перешел к последнему вопросу и в упор спросил его о характере отношений с Фредди, Роджер посмотрел ему прямо в глаза и ответил: «Друзья. Соседи по квартире, знаете ли». При этом он указал на свою кровать позади себя. Они ничего не смогут доказать, твердил он себе. Как они могли что-то доказать? Было уже далеко за полночь, и в полицейском участке было тихо, когда его привезли. Он хотел, но не решался спросить, что теперь с ним будет. Роджер понял, что их сосед — мистер Пауэлл, как он узнал, — тоже арестован, поскольку, согласно показаниям Роджера, именно он начал драку. Но в итоге его не арестовали, так как у него было высокое давление и ему потребовалась медицинская помощь. Скорая помощь приехала как раз в тот момент, когда Роджера уводили. Он считал, что все это было полной чушью и совершенно несправедливо. Освободив содержимое карманов, Роджер с тоской посмотрел на то, как его сигареты отбирают вместе с остальными вещами. Черт, он бы сейчас убил за сигарету или три. Затем его отвели на осмотр к очень ворчливой медсестре, которая не слишком осторожно потыкала и пощупала его различные царапины и синяки и дала ему аспирин, после чего передала его обратно одному из полицейских, арестовавших его. Это был тот же самый человек с маленькими глазами, большим носом и еще большими усами, который ранее брал показания у Роджера. Только когда его вели по коридору, мимо одинаковых дверей с маленьким окошком в каждой, Роджер наконец решился заговорить. — Что… что сейчас будет? — Ничего, — устало вздохнул офицер. — Уже поздно. Я предлагаю тебе немного отдохнуть, сынок. Тебя оформят утром, когда мы возьмем под стражу твоего соседа. — Мне придется остаться на ночь? — спросил Роджер, понимая, что какая-то его часть все еще сохраняла надежду на то, что его снова отпустят после оформления его показаний. — Боюсь, что да. — Офицер остановился перед одной из дверей, связка ключей звенела в руке — в той, которая не держала Роджера за плечо. — Отдохни, и мы приступим к делу с утра пораньше. Но нет, они не могли этого сделать. Они не могли просто держать его до завтрашнего дня. А как же Фредди? Он совсем не знал, что с ним. Ведь в каком состоянии он был тогда… — Подождите. Офицер остановился и посмотрел на него. Роджер неуверенно моргнул. — Разве мне… Могу я позвонить? Долгое мгновение офицер смотрел на него так, словно Роджер доставлял ему большие неудобства. — Вы имеете право сделать один телефонный звонок под наблюдением, — пробурчал он. — Вы хотите воспользоваться этим правом? — Да, — сказал Роджер. — Можно? Тяжело вздохнув, офицер повернул назад, в ту сторону, откуда они пришли, потянув за собой Роджера. — Хорошо. Пойдем. Пять минут спустя Роджер, зажав нижнюю губу между зубами, сидел перед письменным столом с прижатой к уху телефонной трубкой. В трубке послышался один гудок, затем второй. Роджер перевел взгляд на офицера, сидящего на углу стола и наблюдающего за ним со скрещенными руками. Вид у него был раздраженный. Четыре гудка, пять. Пожалуйста, возьми трубку, пожалуйста. Я знаю, что уже поздно, но пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — …Алло? — пробормотал сонный голос на другом конце линии. Роджер почувствовал, что слабеет от облегчения. — Брайан! Слава богу! — Родж…? Что, ради всего святого? Который час…? — Уже поздно, я знаю. Я знаю, извини, — быстро перебил его Роджер. — Пожалуйста, послушай, это очень важно. — Хорошо, — Брайан звучал немного более бодро и слегка обеспокоенно. — Я… — Роджер посмотрел на офицера. — Я в полицейском участке. — Что? — Меня арестовали, и я должен остаться здесь на ночь… — Что? Ты шутишь? Что случилось, ты в порядке? — Брайан определенно звучал обеспокоенно. «Вполне понятно», — подумал Роджер. — Да, нет, не беспокойся обо мне. Я в порядке. Это долгая история. Но, пожалуйста, послушай, — он инстинктивно немного понизил голос и отвернулся, хотя уединиться было невозможно. — Я слушаю. — Я знаю, что уже очень поздно, но мне нужно, чтобы ты… — Роджер сделал небольшую паузу, прекрасно понимая, как может прозвучать его просьба, и попытался придумать, как лучше ее сформулировать. — Фредди вернулся в квартиру, и у меня нет возможности сказать ему, что я не… что я должен остаться здесь на ночь, и это ничего не значит, и я здесь только потому, что они не… э-э-э… не будут оформлять меня до утра. Ты еще здесь? Возникла короткая пауза. — Может, мне пойти к вам? Убедиться, что с ним все в порядке? Роджер ненадолго закрыл глаза, снова вздохнув с облегчением. Слава Богу за Брайана и его способность понимать намеки. — Да. Пожалуйста. — Хорошо. Я схожу, не волнуйся. Роджер кивнул, потирая лоб. — Большое спасибо. — Не беспокойся. Я могу еще что-нибудь сделать? — Вряд ли, — сделав глубокий вдох, Роджер снова открыл глаза и взглянул на офицера, который смотрел на него с любопытством. Роджер отвел глаза. — Ладно, хорошо… — Брайан запнулся, вероятно, размышляя, что сказать. Роджер не мог его винить. — Спасибо, Брай. Скоро увидимся, — с надеждой сказал он ему. — Пока. — Пока, Родж. Увидимся. На другом конце линии раздался щелчок, когда Брайан повесил трубку, и, чувствуя утешение хотя бы в том, что Фредди не сойдет с ума от беспокойства, Роджер сел прямее и тоже повесил трубку. Однако, когда он поднял глаза на офицера, ожидая, что его отведут в камеру, пожилой мужчина не сдвинулся с места. Вместо этого он скрестил руки на груди, глядя на Роджера исподлобья. — Роджер Меддоуз Тейлор, двадцать лет, — фыркнул он, подергивая усами. — Позвольте мне спросить вас кое о чем, и я хотел бы, чтобы вы хорошенько все обдумали, потому что вы кажетесь смышленым парнем. — О чем? — пробормотал Роджер, немного упрямо и слегка невежливо. Он уже проходил через такое в прошлом и не имел никакого желания слушать то, что явно собиралось стать какой-то лекцией. Офицер прочистил горло. — Вам известно, что в соответствии с Законом о сексуальных преступлениях 1967 года все гомосексуальные действия караются законом, если вам еще не исполнился двадцать один год? Удерживая взгляд офицера, Роджер старался сохранять бесстрастное выражение лица. — Нет, — медленно ответил он, — не знал этого. Не понимаю, зачем мне об этом знать, я же не голубой. Я же говорил вам, наши чертовы соседи просто… — Говорил, говорил, — прервал его офицер, игнорируя его слова. — Просто они не очень любят вас, хиппи, не так ли? — Роджер пожал плечами. — Ну, честно говоря, я тоже не могу сказать, что люблю их. Тем не менее, я подумал, что стоит упомянуть, — офицер обвел взглядом почти пустой участок, прежде чем продолжить, словно делясь конфиденциальной информацией, — что мужчина старше двадцати одного года может рассчитывать примерно на пять лет тюрьмы за непристойные действия. До двадцати — за разврат, — он поднял брови, давая Роджеру время осмыслить информацию. — Если его признают виновным в совершении подобных действий с молодым человеком моложе двадцати одного года, конечно же. Жертва, с другой стороны, не будет привлечена к ответственности. — Ясно, — Роджер свел брови вместе, изо всех сил стараясь выглядеть скучающим и смущенным. Стараясь не дрогнуть и не отвести взгляд. На это ушли все его силы, потому что сердце билось в горле, а кровь стыла в жилах. «Жертва?» — хотел спросить он недоверчиво, но не мог сделать этого, не выдав себя. Офицер все еще внимательно смотрел на него, словно пытаясь раскусить. — Если вы хотите мне что-нибудь сказать… — Как я уже сказал, — Роджер откинулся на стуле, вызывающе скрестив руки, — мы просто соседи по квартире, — он снова пожал плечами и приподнял бровь, слегка ухмыляясь. — Я могу позвонить нескольким девушкам, чтобы они подтвердили, если вы позволите. Наконец, офицер положил конец их состязанию взглядов, покачав головой и искренне рассмеявшись. — Ха, правда? Ну, тогда рад за тебя, — выпрямившись, он жестом указал Роджеру следовать за ним. — Давай отведем тебя в твое пристанище на ночь. Камера была тесной, пустой комнатой, в которой стояли только койка и металлический унитаз. В ней сильно пахло хлоркой. Единственный источник света был на улице. Свет падал через матовое окно и прерывался тенями от металлических прутьев, закрепленных снаружи. Лежа на боку на узкой койке, подложив одну руку под голову, Роджер долго смотрел на противоположную стену. Он чувствовал себя беспомощным, потерянным и потрясенным. Двадцать лет тюрьмы. Двадцать лет? Ни хрена себе. Он и представить себе не мог. Он всегда считал, что неодобрение, насмешки и угроза физической расправы — это худшее, что может их ожидать, если их поймают. Если люди узнают. А ведь было так много случаев, когда они были так беспечны. Он не понимал… О, Господи, черт. Фредди. Это Фредди был бы в беде. Роджер не мог этого допустить. Не мог этого допустить, ни при каких обстоятельствах. С другой стороны, может быть, ему вообще не придется об этом беспокоиться? Потому что больше они не позволят, чтобы их поймали на чем-либо. А что если соседи позвонят хозяйке? Позвонят. Наверняка. О, черт, их же выгонят, не так ли? Черт. Роджер быстро моргнул и потер заслезившиеся глаза тыльной стороной ладони. А что, если соседи решат выдвинуть обвинения? Что тогда? Тогда он будет в жопе. Не так ли? Бросив свои тщетные попытки вытереть слезы до того, как они успеют скатиться, Роджер закрыл глаза и почувствовал, как пара слезинок вырвалась наружу, закатившись в его волосы. Все это время он пытался убедить себя, что все будет хорошо. Все снова станет хорошо. Так и должно было быть. Ему ведь всегда везло. Он всегда был уверен, что все как-нибудь образуется. Потому что так всегда и происходило. Каким-либо образом. Но в этот раз он не был так уверен.