survivors

— Что ты тут делаешь, милый? Тео нервно поскреб ногтем засохшую краску на двери. Он не ожидал, что ее голос будет таким слабым. — Снова кошмары? Мальчик смущенно кивнул. Отец часто ругал его за то, что после каждого плохого сна он прибегал в спальню родителей, чтобы прийти в себя в объятиях матери. Но сейчас Норманна здесь не было. Наверное, снова засиживался за книгами в своем кабинете. Женщина ласково поманила сына к себе и крепко сжала его в объятиях, едва парнишка забрался на кровать. Ее хватка была слабой, а кожа горячей, как при лихорадке. Тео уткнулся головой в плечо матери, чтобы не видеть, насколько осунулось ее лицо за последние пару недель. Болезнь прогрессировала семимильными шагами. Тео не был глупым ребенком, он прекрасно понимал, к чему все идет. Отсюда и участившиеся в последнее время кошмары. — Ах, Теодор, мой мальчик, — мать прижалась горячими губами к его макушке и глубоко вздохнула. Тео тут же стало чуточку спокойнее. — Все хорошо. Расскажи мне про свой сон. — Он был такой настоящий, мама, — прошептал мальчик, всхлипнув. — Там была ты. Но как будто это была не ты. Твоя кожа была такая белая, а глаза такие красные! Ты бежала за мной и кричала. На тебе была кровь, мама! Оливия молчала. Ее горячая рука блуждала по шее сына, отчего потная кожа мальчишки покрылась мурашками. — Почему этот монстр выглядел, как ты мама? — продолжал лепетать мальчик. — Ты же совсем не такая! Совсем глупый сон! Женщина усмехнулась. Она снова чмокнула сына в макушку и тихо прошептала ему на ухо: — Действительно глупый сон. Что-то в ее голосе показалось Теодору странным, он отстранился и ужаснулся. На месте, где еще мгновение назад лежала Оливия Нотт, был тот самый монстр из кошмара. Тео закричал, спрыгнул с кровати и выскочил прочь из комнаты. Он бежал по узкому длинному коридору, не замечая осуждающих взглядов проснувшихся от шума портретов. Он бежал и кричал, бежал и стучал во все двери, где отдыхали после рождественского застолья его родственники. Но никто не открыл. Тео слышал приближающиеся шаги за спиной и закричал еще громче. Слезы катились по его щекам, а ноги бежали скорее на автопилоте. Они привели его в собственную спальню. Заперев дверь на замок, мальчик принялся баррикадировать ее всем, что попадалось под руку, и всем, что он мог сдвинуть с места — стулом, игрушечной метлой, прикроватной тумбочкой. Дрожа всем телом, он забрался в шкаф и закрылся. Не в силах сдерживать свой ужас он громко всхлипнул и тут же закрыл ладонью рот, услышав звук дергающейся ручки входной двери. «Мама» была уже прямо за ней. Что-то заскрипело, затем затрещало, а потом громко загрохотало. И хотя в маленьком убежище было также темно, как и тесно, Тео все равно зажмурил глаза и съежился от ужаса. Он попытался заткнуть уши, но шум все равно доносился до его ушей. — Теодор, открой дверь! Мальчик снова всхлипнул, сомкнул глаза еще плотнее и сильнее вдавил пальцы в уши. Но ни стуки в дверь, ни грохот от попыток ее снести с петель и прорваться сквозь баррикады, ни крики «матери» не исчезали. — Теодор! Немедленно впусти меня! Тео! Нотт открыл глаза. И тьма вдруг рассеялась. Он больше не был в чертовом тесном шкафу, он был в своей просторной мягкой кровати. Тео облегченно выдохнул — это всего лишь чертов сон. Снова просто сон. Вдруг снова раздался громкий стук. Слизеринец подскочил с постели, схватил палочку и в ужасе уставился на входную дверь. — Дементор тебя зацелуй, Нотт! Я же слышу, что ты не спишь! Открывай чертову дверь, иначе тебе понадобится новая! Это был совсем другой голос, не тот, что парень слышал в своем кошмаре. Все еще нервно сжимая палочку, он медленно приблизился к двери и, сделав глубокий вдох, отворил ее. — Гостеприимства тебе не занимать, — фыркнула Пэнси, раздраженно оглядывая остолбеневшего Нотта. Заметив, в каком состоянии находился парень ее взгляд смягчился. Она быстро догадалась про кошмар, но помнила, что жалости к себе юноша не терпел, поэтому все тем же саркастичным тоном поинтересовалась: «Так и будешь стоять в проходе с таким угрожающим видом или позволишь нам уже пройти?» Парень перевел взгляд ей за спину — в тени маячила высокая фигура Драко. Тео кивнул и жестом пригласил приятелей в комнату. Паркинсон отвесила ему в благодарность реверанс, прежде чем сжать в крепких объятиях. — Я уже думала, больше не встретимся. Думала, ты мертв. — Ну, что за глупости, Пэнс? — хрипло отозвался Тео, еще не совсем придя в себя. — Выжить любой ценой, помнишь? Я обещал. — А еще ты обещал держаться подальше от этой гриффиндорской шайки, — девушка раздраженно стукнула его по лбу. — И что в итоге я узнаю? Тебя поймали в доме гребаной Грейнджер! Да, что с тобой не так?! Тео пожал плечами и рухнул обратно на постель, старательно игнорируя пристальные взгляды приятелей. — Выглядишь паршиво, — сухо заявил Драко, размещаясь в мягком кресле возле окна. Тео усмехнулся. Еще бы. Прошло больше недели с тех пор, как он снова оказался дома. По истечению двух суток, отмеренных ему Темным Лордом на раздумья, в комнате снова появился отец. Норманн был болезненно бледен, но все так же немногословен и малоэмоционален. По дороге в гостиную он сказал: «Хотя бы раз поступи правильно». Эта фраза крутилась в голове младшего Нотта, когда красные лучи Круциатуса снова и снова встречались с его телом, наполняя его адской болью. — Почему ты им просто все не расскажешь? — тихо спросила Пэнси, присаживаясь на кровать так, чтобы была возможность видеть лицо приятеля. Тео нахмурился. Пожиратели решили, что прием с матерью не сработал, и отправили на допрос его друзей? — Мне нечего им рассказывать, Пэнс. Все что я знал, я выдал им еще при первой встрече. Это была ложь. И, очевидно, что Темный Лорд догадывался об этом. Иначе бы не заставлял своих прихвостней тренировать на нем пыточные заклинания. Пэнси Паркинсон тоже не была тем человеком, которого легко обмануть. За годы дружбы она настолько выучила все привычки и повадки Теодора, что парень с горечью отмечал, что даже родной отец не знал его так же хорошо. — Зачем ты их защищаешь? — прямо спросила слизеринка. — Кого? Пэнси стукнула приятеля подушкой по голове. — Прекрати играть в дурачка, Нотт! — А ты прекрати задавать дурацкие вопросы! Несколько секунд ребята буравили друг друга взглядами, пока повисшую тишину не разрушил Драко. — Я же тебе говорил, Пэнс, что эта гриффиндорская братия уничтожит последние извилины в его мозге. Посмотри на него — променял родную мать на гребаную грязнокровку. Тео даже не успел осознать, что творит, как вскочил с постели, одним рывком поднял Малфоя с кресла и впечатал в стену с такой силой, что полка, висевшая неподалеку, опасно задрожала на хлипких креплениях. — Не открывай рот, если понятия не имеешь, о чем говоришь. Если бы не буря эмоций, разбушевавшаяся в груди, Тео наверняка бы ужаснулся тому, насколько в тот момент он походил на собственного отца. — Правда глаза заколола? — сквозь боль прохрипел Драко. Тео снова отправил его тело в стену. Пэнси взмолилась, чтобы приятели успокоились и разошлись, но ее голос достигал слуха Нотта, как если бы она пыталась докричаться до него сквозь толщу воды. — Все, что я делал, я делал ради мамы. Всегда. Ни ради отца, бабушки или кого-либо еще. Ради матери! Я ненавидел эту жизнь. Каждое утро я просыпался с желанием сброситься с Астрономической башни и каждую ночь я закрывал глаза с надеждой, что больше никогда их не открою. Мое жалкое никчемное существование не имело никакого смысла, но я продолжал влачить его год за годом. Выжить любой ценой? Только чтобы не расстроить мертвеца… Ты хоть представляешь, какого это, Малфой? Я похоронил ее. Десять гребаных лет она была мертва! — Но теперь-то все изменилось… — тихо подала голос Пэнси. — Твоя мама снова здесь. Она жива. Тео отпустил Драко, который тут же «стек» на пол, тяжело дыша. — Ты ее видела, Пэнс? — хрипло спросил Нотт. Девушка отрицательно покачала головой. — Эта тварь кто-угодно, но не моя мать. Просто кусок мяса, управляемый моим свихнувшимся папашей. — Темный Лорд же сказал, что сможет вернуть ей разум, — пробормотал Драко, с опаской поглядывая на дрожавшие руки приятеля. — Сомневаюсь, что он способен хотя бы сохранить свой. Слизеринцы ошарашено выдохнули. Но Тео уже не мог держать язык за зубами. Он подошел к Пэнси, присел рядом с ней и взял ее за руки. — Ты же видишь, что творится, Пэнс. Ты видела Его. Он слабеет! Представь, что случится, если в один день у него не останется сил на то, чтобы контролировать свою армию инферналов! С каждым днем Он пожирает все больше и больше магии. Он сходит с ума от этой жажды. На днях Он прикончил пару своих провинившихся дружков. Какова вероятность того, что следующими не станут твои родители или сама ты? Ты же понимаешь, каким будет мир, если Он победит. — Не говори мне, что ты веришь во всю эту чушь Дамблдора и Ордена, Тео! — воскликнул Драко. — Они не смогут победить. Еще немного и все будет кончено. Темный Лорд получит новое тело и в мире, наконец, воцарится справедливость. Волшебникам больше не придется скрываться от гребаных маглов, как крысам по норам! Они снова будут нас уважать! Они будут нас бояться! Нотт глубоко вздохнул и посмотрел на Пэнси. Ее глаза задумчиво смотрели куда-то сквозь него, обдумывая каждое произнесенное в комнате слово. Тео был уверен, что в глубине души она знала, что он прав. Нужно было лишь дать ей немного надежды. — У Дамблдора есть план, — наконец произнес он. — Он прислал сообщение. Никаких подробностей. Что-то про старого друга и второй день убытия луны. — В этом нет никакого смысла… да и завтра уже новолуние. Тео попытался вспомнить слова той записки, которую Гермиона прочитала в Главном зале в ту ночь. Должно же быть что-то еще. Что-то, что поможет друзьям все осознать. — Ради общего блага! — воскликнул он. — Там была еще приписка! «Ради общего блага». — Что за бред… — начала было Пэнси, но тут ее глаза заблестели. — Грин-де-вальд! — Ну, конечно! Нурменгард! — Малфой вскочил на ноги и подлетел к кровати. — Они отправились в Нурменгард! За дверью раздался громкий треск. Все трое замолчали и обернулись. Через секунду дверь со свистом сорвалась с петель и рухнула на пол, расколовшись на кучу мелких обломков. В комнату вошли три фигуры в темных мантиях, в которых ребята тут же узнали Люциуса Малфоя, Норманна Нотта и самого Волан-де-морта. — Не говорите мне, что вы все это время стояли под чертовой дверью, — простонал Тео, быстро нарисовав в голове эту странную картину. Мысль о том, что трое взрослых мужчин, включая человека, чье имя боится произносить вслух весь волшебный мир, стояли, как три сплетницы, спрятавшиеся за дверью одной кабинки женского туалета в надежде подслушать хоть что-то из уст секретничащих старшекурсниц, вызывала у Тео странную истерику. Но от одного взгляда Темного Лорда, парню тут же стало не до веселья. Он мысленно отвесил себе затрещину за то, что не проверил коридор с помощью «Ревелио» или не наложил чары на дверь, как это сделала Гермиона еще в Хогвартсе. Да, он догадался, что друзья были лишь разведчиками, выудивателями информации. Но он никак не позаботился о хоть какой-либо безопасности, раз уж решил попытаться переманить их на свою сторону, выложив все карты на стол. Лицо Драко было непроницаемым, как это часто бывало в последний год. Он смотрел прямо перед собой, на своего отца. Когда Люциус похвалил его за хорошо проделанную работу, он несмело улыбнулся и быстро кивнул, принимая его слова во внимание, но через миг его лицо снова не выражало ничего. Пэнси же выглядела крайне испуганно. Тео знал, она умела неплохо скрывать эмоции, но сейчас привычная маска трещала прямо на ней. — Поздравляю, — тихим шипящим голосом произнес Лорд. — Признаться, я был крайне скептично настроен относительно вашей идеи, мисс Паркинсон. Но события вчерашнего инцидента в склепе дали мне понять, что не стоит недооценивать, как это называет Дамблдор, силу дружбы и любви. Пэнси и Драко отвесили ему скованными поклонами. Тео почувствовал, как в его груди что-то болезненно сжалось. Он был уверен, что друзей заставили, что им или их близким угрожали. Но то, что они сами предложили и вызвались на эту миссию, было сродни кинжалу, воткнутым в сердце. — Что до тебя, юный Нотт, — если бы желтые глаза могли убивать, как заклятия, то парень давно был бы мертв. — Обычно предателей я не оставляю в живых, но тебе я дарую последний шанс. При условии, что твои слова окажутся правдой, разумеется. Это моя благодарность тебе, Норманн, за твою верную службу. Мистер Нотт поклонился, бормоча благодарности под нос. «Да, он был бы куда более счастлив, если бы Лорд все-таки прикончил меня», — подумал Тео, не без отвращения смотря на пресмыкания отца. Волан-де-морт и Люциус отправились вниз, в гостиную, чтобы выбрать группу пожирателей, которые отправятся на разведку в Нурменгард. Драко старший Малфой поманил за собой, видимо надеясь сделать одним из этих самых разведчиков. Слова благодарности Лорда в адрес Нотта, видимо, пошатнули его самолюбие и статус, и теперь Люциусу хотелось как можно активнее продемонстрировать, что в отличии от Норманна, его семья полностью на «правильной стороне» в этой войне. — Какого черта ты творишь, Теодор? — воскликнул Норманн, когда восстановленная дверь закрылась за Паркинсон. Тео пожал плечами. — Пытаюсь поступить правильно, как ты и сказал, отец. Норманн влепил сыну пощечину. Но парень даже не дернулся. Он был готов к ней. Это не было первым разом, когда отец выражал свои эмоции через рукоприкладство. — Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Думаешь твоя мать будет рада узнать, что ее единственный сын оказался чертовой крысой? — Моя мама умерла десять лет назад, — ледяным тоном отозвался юноша. Ему уже порядком надоели все эти манипуляции через Оливию и память о ней. — Она уже ничего не узнает. Еще одна пощечина. Норманн сделал глубокий вдох, стараясь взять гнев под контроль. — Я понимаю, тебе больно и страшно. Но у нас все еще есть шанс все исправить. Мы все еще можем ее спасти… — Она мертва! — взорвался Тео. Он никогда не повышал голос на отца, так что этот крик на мгновение напугал их обоих. — Она мертва, отец! И это ты убил ее. Собственными руками убил, понимаешь? Если бы не твоя гордость… Если бы ты не был таким идиотом и позволил маглам ей помочь, она была бы жива! Твои принципы оказались выше твоей любви. Норманн смотрел на сына с легким недоверием, словно проверяя, действительно ли последняя черта в их взаимоотношениях пересечена. — Не говори о том, в чем не разбираешься, Теодор, — злобно отозвался он. — Я не мог доверить жизнь любимой женщины никчемным маглам. Они ее бы убили! Понимаешь? Я лишь защищал ее, пытался ее спасти. В том числе ради тебя, глупый ты мальчишка! Я хотел, чтобы у тебя была мать! Тебе нужна была мать! — А в итоге ты лишил меня и отца! — рявкнул Тео, едва сдерживая слезы. Норманн снова сделал глубокий вдох. — Я лишь хотел поступить правильно ради тех, кого я люблю. Ты не поймешь меня, пока сам не окажешься на моем месте. С этими словами мужчина покинул спальню сына, напоследок громко хлопнув дверью, чем взбесил парня еще сильнее. Он схватил со стола стеклянный бокал и с размаху швырнул его в стену. Туда же полетел пустой кувшин, глиняный подсвечник и банки с сушеными травами, которые он собирал годами, подворовывая в теплицах мадам Помфри. Обессиленно он сел на пол и принялся крутить в руке первый попавшийся осколок. Последняя фраза отца, как заезженная пластинка крутилась в его голове, не давая покоя. Норманн не лгал, он действительно любил свою жену. Но все равно его любовь оказалась слабее его взглядов и принципов. Тео вдруг вспомнил, как раз за разом повторял Гермионе свое кредо про выживание. Сколько раз он уже пренебрегал им ради этой гриффиндорки? Явно больше, чем он сам мог рассчитывать пару месяцев назад. Мысль о Гермионе что-то всколыхнула внутри Тео. Он не слышал новостей о ней и Долгопупсе с первого дня в Нотт-меноре. Он и не пытался расспрашивать про них. Во-первых, не хотел, чтобы кто-то подумал, что ему интересна их судьба. Это могло навредить как ему самому, так и ребятам. Во-вторых, спрашивать особо было некого и некогда. В перерывах между «свиданиями» с Беллатрисой, Сивым и прочими любителями пытать детей, Тео сидел под замком в одиночестве в своей комнате. Но однажды в пылу «работы» Лестрейндж проговорилась о местонахождении камеры гриффиндорцев. Тогда Нотт не придал этому большого значения, лишь с облегчением принял во внимание факт, что они оба все еще живы. Однако после упоминания Темным Лордом какого-то инцидента в склепе, в груди парня заклокотала тревога. Тео резко вскочил на ноги, подлетел к двери и распахнул ее. Благо он сумел взбесить отца настолько, что тот забыл ее запереть. Парень уже собрался было бежать к лестницам, как тихий девчачий голос жалобно проговорил: — Не делай этого. Пэнси медленно вышла из тени, вставая прямо на пути Тео. — Что произошло в склепе? — спросил он, решив не тянуть гиппогрифа за перья. Это немного смутило Паркинсон. — Грейнджер и Долгопупс. Они пытались сбежать. Безуспешно. — Мерлин, они живы?! Пэнси поджала губы и одарила Тео пронзительным оценивающим взглядом. Но ему было уже совершенно наплевать на то, что она могла понять или придумать в своей голове. — Пэнси, яд белладонны тебе в сок, они живы или нет?! — Я слышала, что Долгопупс мертв. Он утащил с собой Мальсибера и Сивого. Грейнджер поймали. А вот пережила ли она эту ночь наедине с Лестрейндж, я не знаю. Тео выругался. Он лихорадочно пытался придумать хоть какой-то план, но мозг вместо этого рисовал лишь жуткие портреты измученной пытками Гермионы Грейнджер. — Дай мне палочку, Пэнс. Паркинсон посмотрела на него, как на умалишенного. — Ну же, дай ее сюда! Я понятия не имею, куда они дели мою, да и времени искать ее сейчас нет… — Не говори, что ты собираешься пойти спасать эту грязнокровку! — воскликнула слизеринка. — Ты сошел с ума! Они убьют тебя, Тео! — Брось, Пэнс, мы теряем время! Скоро ручные крысы Лорда вернутся из Австрии и шанс будет потерян! Если не хочешь помогать, то хотя бы не мешай. Он потянулся за ее палочкой, но девушка хлопнула его руке и отпрянула. — Вернись в свою комнату, Нотт, — сухо скомандовала она, направив на него оружие. Тео почувствовал в груди очень болезненный укол, словно его сердце насквозь проткнули длинной тонкой иглой. «Трудно противостоять своим врагам, но еще труднее противостоять своим друзьям». Так вот что имел в виду Дамблдор. — Прошу тебя, Пэнси! Я все равно выберусь отсюда, ты же меня знаешь. Но я не хочу причинять тебе боль. Рука Пэнси дрожала. Она тоже понимала, что все это неправильно. Они обещали друг другу держаться вместе. — Она действительно того стоит, Тео? — сквозь слезы спросила она. — Эта грязнокровка стоит того, чтобы в открытую пойти против Темного Лорда? — Ее зовут Гермиона Грейнджер, — ответил Теодор. Пэнси опустила палочку, горько усмехнувшись и пробормотав проклятия себе под нос. — Я обставлю все так, словно ты сбежал с боем. Если они узнают, что я сама тебя отпустила, мне конец. Тео благодарно улыбнулся и принял протянутое подругой оружие. — Ты можешь пойти со мной, — неуверенно предложил он, прекрасно зная, что она ответит. Паркинсон покачала головой и, прежде чем скрыться в спальне Нотта, проговорила: — Я не брошу Драко. Тео сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями, наложил на себя все известные дезиллюминационные заклинания и рванул прямо к лестницам. Склеп находился прямо под Нотт-менором. Это было еще одной причиной нелюбви мальчика к этому месту — он не мог избавиться от мыслей о том, что буквально ходит по костям своих предков. Вход на подземное кладбище скрывался прямо под центральной лестницей. Добраться до него было, пожалуй, самой простой задачей. Попасть внутрь было сложнее. Тео старался передвигаться быстро и беззвучно, но предатели были прямо под его ногами — старые деревянные ступеньки пронзительным скрипом нарушили висевшую в воздухе тишину. Нотт замер. Из-за угла выглянула толстая крысоподобная физиономия Питера Петтигрю. Он с прищуром посмотрел туда, где стоял слизеринец. Похоже, он за все эти годы, и вправду, стал знатоком в маскировке. Тео сжал покрепче палочку. Его руки дрожали от напряжения, но он старался гнать панические мысли прочь. Если он сорвется сейчас, в самом начале — все будет кончено. — Хвост! Какого черта ты там застрял? — из гостиной вышел светловолосый мужчина. Тео видел его всего пару раз, но никак не мог припомнить его имени. — Снова пытаешься унюхать сыр в кладовке? Он засмеялся собственной шутке. — У меня плохое предчувствие, Розье, — сухо отозвался Хвост. — Что? Думаешь, его уже кто-то сожрал?! Тео плотно сжал губы, чтобы с них не сорвался нервный смешок. «А Блейз еще мои шутки вечно критикует. Слышал бы он этого парня!» — Сходи-ка наверх, проверь мальчишку, — скомандовал Петтигрю. — А я узнаю, как дела у Яксли внизу. Розье раздраженно вздохнул. — Да брось, Хвост. Куда он может деться оттуда? Пацан сидит под замком уже больше недели, палочку у него отобрали… — он замолчал, по одному взгляду поняв, что спорить бессмысленно. Паника внутри Тео нарастала с каждой секундой. Когда Розье проходил мимо него по лестнице, он задержал дыхание. По правде, ему показалось, что даже сердце на мгновение перестало биться, чтобы ни единый звук не выдал его. Как только блондин скрылся наверху, Хвост, все еще бросая нервные взгляды в сторону лестницы, медленно проковылял к двери в склеп. Тео следовал за ним так тихо и быстро, как только мог. У него не было плана. Он лишь надеялся на то, что успеет найти Гермиону до того, как Розье поднимет шум из-за его отсутствия наверху. Петтигрю ковырялся с входным замком, когда Тео уже подкрался ему за спину. Как только замок щелкнул, Нотт направил палочку на пожирателя, и тихо произнес: «Петрификус Тоталус». Поймав Хвоста до того, как его тело с грохотом встретится с полом, парень затащил его за дверь, ведущую в подземелье. А для надежности связал веревками и наложил заклинание немоты. Ему не нужно было зажигать палочку, чтобы найти дорогу до склепа по узким темным коридорам. Бабушка любила водить туда внука, чтобы поведать историю великого дома Нотт. После ее смерти Тео ни разу не возвращался вниз. Он ненавидел это жуткое место. Сейчас же оно казалось еще более ужасающим. Склеп представлял собой длинные витиеватые коридоры, соединяющие десятки небольших комнат, в которых, как правило, находились супружеские могилы его предков с кучей всяких побрякушек, одежды и старых артефактов, принадлежавших некогда им. Теперь в этих помещениях, как животные в загоне, толпились голодные инферналы. Почуяв один только запах нежданного гостя, они кинулись к дверям и решеткам, и закричали. «Они привлекут внимание всех наверху», — в панике подумал Нотт, озираясь по сторонам. Единственное, что пришло ему на ум — приставить палочку к стенам, полу и потолку и наложить на них то же заклятие немоты, в надежде, что оно сработает также, как и сработало на двери Большого Зала в Хогвартсе. Единственный факел горел у самых дальних камер склепа, которые должны были стать пристанищем для тел будущих поколений Ноттов. Тео не пытался быть тихим или невидимым — инферналы сдали его его появление с потрохами. Единственное, за что он переживал в ту секунду, сможет ли он справиться, если в склепе будет кто-то еще помимо Яксли. Резким движением палочки Тео расчертил в воздухе руну. Холодный ветер со свистом пронесся по коридору, огонь погас и все погрузилось во тьму. — Кто здесь? — раздался вдалеке мужской голос. — Питер, это ты? Я же говорил, мне не нужна помощь. Я прекрасно могу справиться одной полуживой девчонкой… По-правде говоря, Белла с ней в этот раз уж совсем перестаралась. Сомневаюсь, что она вообще еще долго протянет… Тео почувствовал, как гнев, словно ураган, поднимается внутри него. Яксли говорил о Гермионе с презрением и отвращением, будто она была не просто измученной недельными пытками девушкой, а мерзкой тварью, наподобие тех, чьи хрипящие вопли эхом проносились по коридорам склепа. — Ты не закрыл входную дверь? — недовольно поинтересовался Яксли. — Из-за сквозняка, этот чертов факел никак не загорается. Тео расчертил еще одну руну, и ветер подул с удвоенной силой. Пожиратель выругался. — Экспеллиармус! — палочка Яксли выскочила из его рук, но прежде, чем мужчина понял, что в темноте подземелья скрывается совсем не Хвост, Тео просто вырубил его. — Инсендио. Факел снова зажегся, причудливыми бликами заплясав на каменных стенах. Яксли лежал на полу, прислонившись спиной к стене, по которой медленно стекали темные брызги крови. Похоже, удар вышел сильнее, чем планировал слизеринец, но его мало беспокоила судьба пожирателя. Гермиона сидела на полу в самом углу своей камеры. Она не подняла головы, ни когда Нотт вошел во внутрь, ни когда он окликнул ее по имени. — Эй, Грейнджер, — мягко повторил он, присаживаясь рядом с ней. — Все в порядке, это я. Гермиона еще сильнее вжалась в уголок, обхватила руками ноги и уперлась головой в колени, превратившись в нервный дрожащий комок. Она была одета в ту же одежду, в которой ее поймали в доме Грейнджеров, но теперь уже она была рваная, пропитанная грязью, потом и кровью. На оголенных участках кожи виднелись мозоли и раны, свежие и уже успевшие покрыться корочкой. На пальцах правой руки не было ногтей. А на голове виднелись проплешины от вырванных клоков волос. От одного вида на то, в кого за эти дни превратилась храбрая гриффиндорка, парень почувствовал странный микс эмоций из гнева, боли и сочувствия. Ему захотелось не просто отомстить каждому, кто причинил девушке боль, но сделать это самым неприятным, самым болезненным способом. — Гермиона, — снова позвал ее Тео. — Я знаю, тебе очень плохо. Но нам нужно уходить. Слышишь? Нам нужно бежать отсюда! — Я не знаю, где они, — прошептала она в ответ. — Я не знаю, где Дамблдор и Гарри. Тео вдруг понял, какой он идиот. В то время, как гриффиндорка днями и ночами терпела пытки и увечья, он выложил Драко и Пэнси всю информацию на блюдечке, прекрасно при этом понимая, что оба приятеля были совсем не на его стороне. Он почувствовал себя так отвратительно, словно его целиком окунули в огромную кучу дерьма. Словно он сам был настоящим дерьмом. — Прости меня, Гермиона, — сквозь слезы прошептал он, мягко дотронувшись до ее рук. — Я так облажался. Я не должен был рассказывать им ничего. Я так тебя подвел. Девушка подняла на него взгляд. На миг, всего на миг, они заблестели, как раньше, но затем снова поблекли. — Неужели на бедных головах моих родителей уже закончились волосы? — тихо спросила она. Тео уставился на нее с недоумением. — Твои родители здесь? Они живы? С губ Гермионы сорвался смешок. — С чего вы взяли, что я что-то расскажу ему? — проигнорировав вопросы Тео, спросила она. — Могли бы попробовать сначала с Невиллом… или обращаться в мертвецов далеко не так приятно, как в живых людей?! Ее взгляд остановился на мешке, валявшемся у противоположной стены. Только приглядевшись получше Тео понял, что это был совсем не мешок. Это было изувеченное, разорванное на куски тело Невилла Долгопупса. Его голова лежала отдельно. Голубые глаза покрылись пеленой, но смотрели прямо в тот угол, где сидела Гермиона. Тео стошнило. Сначала от увиденного. Затем от осознания того, что пожиратели не только физически издевались над Гермионой, но и пытались сломать ее ментально, превращаясь в ее погибших родителей. — Нам надо сваливать отсюда, Грейнджер, — заявил он, когда рвотные позывы немного поутихли. Он схватил девушку за руки и мягко потянул наверх, но она, вдруг заплакала. — Прошу вас, хватит! — взмолилась она. — Просто убейте меня! Умоляю! Я ничего не знаю! — Ш-ш-ш, тише, Гермиона, — Тео снова присел рядом с ней и обхватил ее лицо своими ладонями. — Это правда я. Я знаю, я много чего наговорил тебе в свое время, да и вообще иногда вел себя, как осел. Но больше нет никаких «выжить любой ценой». Семья, дружба, идеи — все, во что я верил, оказалось ложью. Гребаной иллюзией. Во всем этом кошмаре под названием «моя жизнь» только ты оказалась настоящей. Понимаешь? Карие глаза гриффиндорки уставились прямо на него, словно пытались во взгляде парня прочитать, было ли это очередной уловкой. Тео медленно потянулся к ее лицу, боясь спугнуть, как крохотную птичку. Когда он коснулся ее губ, девушка замерла, на миг даже перестав дышать. Но затем ее рука мягко погрузилась в копну вьющихся волос, а губы неуверенно ответили на поцелуй. В тот момент они оба позволили себе позабыть о творящемся вокруг ужасе. Но вернуться в реальность все равно пришлось. — Нам нужно идти, — повторил Тео, мягко коснувшись губами ее макушки. В его голове мелькнула мысль, что больше он никогда не отпустит эту девчонку. Им будет проще сначала убить его, прежде чем они попробуют снова разделить их. — Давай, Гермиона. У нас правда совсем нет времени. Девушка кивнула и позволила Нотту помочь ей подняться. Идти самой ей было тяжело, но она отказалась от предложения опереться на слизеринца. Лишь крепко сжала его ладонь, чтобы не потеряться в темных коридорах склепа. — Прощай, Невилл, — тихо пробормотала Гермиона, бросив взгляд в угол, где лежало его тело, прежде чем Тео вывел ее из камеры.