survivors

Тео всегда ненавидел Нотт-менор. Они переехали сюда с отцом сразу после Рождественской трагедии. Антонелла Нотт была только рада присутствию сына и внука в фамильном поместье, она с самого начала предлагала Норманну и Оливии остаться после свадьбы тут, но невестка стремилась создать собственный домашний очаг. Нотт-младший хорошо помнил старый дом: просторный, светлый, приятно пахнущий цветами и выпечкой. Он помнил, как мать целыми днями проводила на кухне, напевая незамысловатые мотивы в попытках приготовить хоть что-то съестное. Оливия была ужасным поваром, но очень упрямой женщиной. Как-то раз маленький Тео увидел, как их домашний эльф Блинки подменил сгоревший пирог в духовке на его более качественную версию. — Не злитесь на Блинки, маленький хозяин, — сердечно попросил домовик, когда мальчик спросил, что он сделал. — Блинки лишь хотел, чтобы хозяйка Оливия была счастлива. А вкусная выпечка всегда делает ее счастливее. Чуть позже Тео понял, что эльф имел ввиду, когда мать едва ли не вприпрыжку залетела в его комнату, чтобы угостить ароматным горячим пирогом. — Похоже, с моими кулинарными талантами еще не все потеряно, правда? — весело спросила она, когда сын с аппетитом доедал уже четвертый кусок. Тео улыбнулся и кивнул. Он не стал раскрывать секрет Блинки, в конце концов от этого выиграли все. После трагедии на Рождество тепло и уют старого дома остались в прошлом. Поначалу мальчика постоянно мучали кошмары, иногда он не спал несколько суток, просто боясь, что закрыв глаза, он снова вернется в ту ночь. Нотт-старший часто бывал на развалинах дома. Сначала Тео не понимал, почему отец навещал их чаще, чем семейный склеп, но повзрослев, мальчик осознал — настоящая могила его матери и остальных членов семьи находилась под руинами старого поместья. Фамильный менор всегда казался Тео гигантской каменной коробкой, напичканной дорогой безвкусной мебелью и старыми вредными портретами, бесконечно досаждающими своими нравоучениями и историями о семейной династии. В длинных запутанных коридорах было легко потеряться. Первое время мальчику это совсем не нравилось. А потом он стал находить это приятным бонусом. После смерти Антонеллы, отец и сын стали все равно что незнакомцами, живущими под одной крышей. Норманн мало интересовался делами сына, а все их разговоры больше походили на светские беседы. Они никогда не говорили о матери. Тео даже не пытался поднимать эту тему, любое упоминании Оливии и ее смерти вызывало у отца только гнев. Это разбивало мальчику сердце. При живом родителе он чувствовал себя сиротой. Но со временем и это стало для него плюсом. Отец не лез в его дела, позволяя творить все, что ему заблагорассудится. В двенадцать он в первый раз напился до чертиков в винном погребе и провел ночь на полу в обнимку с полупустым бочонком. В тринадцать — прыгал в сугробы из окна со второго этажа просто ради веселья. Когда ему исполнилось пятнадцать, он начал курить. Еще через год он уже знал, где в любое время дня и ночи достать в Лондоне травку. Норманн не высказывал сыну за его проступки, хотя ни раз ловил его с поличным на месте преступления. Блейз говорил, что это даже к лучшему — его мать совала нос во все дела сына и едва ли давала хоть немного свободы вплоть до тех пор, пока ему не исполнилось шестнадцать. Тео соглашался, но тем не менее с каждым годом ненавидел отца все сильнее. Бабушка была последним человеком, который хоть как-то проявлял участие к нему. После ее смерти он остался один. Пока не начался этот гребаный зомбиапокалипсис. Когда Тео открыл глаза, он не сразу понял, где находится. Голова звенела, как после похмелья, мышцы ломило, а во рту явно чувствовался металлический привкус крови. Парень резко вскочил с кровати. В глазах на мгновение потемнело, а живот скрутило. Еще секунда, и он уже лежал на полу. — Мастер Тео, вы не должны вставать, — просипел знакомый голос домашнего эльфа. Нотт почувствовал, как пара худеньких морщинистых рук обхватила его за пояс и потянула вверх. — Рикки поможет встать маленькому мастеру, но маленький мастер должен вернуться в постель. Он еще слишком слаб. — Отстань, Рикки, — фыркнул Нотт, немного придя в себя. — Я в порядке. Он оглянулся. Он действительно был дома, в своей спальне. Но где остальные? Где Долгопупс? Где Грейнджер? Нутро подсказывало, что парочка гриффиндорцев вряд ли очнулась, как и он, в мягкой просторной кровати. — Долго я был в отключке? — Больше суток, сэр. Хозяин Норманн был в ярости, когда узнал, что сделали его коллеги с вами. Он очень переживал! Тео рассмеялся. Правда, сам не понял, что сильнее его повеселило — что Рикки назвал пожирателей коллегами отца, или что Норманн Нотт мог переживать за кого-то, кроме себя. Дверь в комнату с негромким скрипом отворилась. Тео тут же перестал смеяться, а эльф, отвесив низкий поклон, с хлопком исчез. — Рад видеть, что ты уже на ногах, сын, — с присущим ему официозом произнес Норманн. Тео подавил очередной смешок. — Обед будет готов через пятнадцать минут. Рикки подаст его сюда. После этого спускайся вниз, у нас важная встреча. Темный Лорд хочет тебя видеть. С этими словами он просто вышел из комнаты. Веселья как не бывало. Несколько минут Тео смотрел на то место, где стоял его отец, не в силах сдвинуться с места. Что-то внутри него клокотало. Пытаясь унять дрожь, парень крепко сжал руки в кулаки, стараясь сконцентрироваться на боли от впившихся в кожу ногтей, а не страхе. Раньше это всегда помогало. Но не в этот раз. На ватных ногах слизеринец вышел на балкон. Холодный январский воздух немного отрезвил, но дрожь все еще продолжала его колотить. Интересно, если он сейчас спрыгнет, как далеко ему удастся удрать прежде, чем отец или кто-то еще его найдет? Через пятнадцать минут в комнату вернулся Рикки с подносом полным еды. От одного запаха Тео снова заворотило. «Не так уж сильно и хочется есть», — подумал он, но живот в ответ на это презрительно заурчал. — Ты готов? — спросил отец, заглядывая в приоткрытую дверь. — Он ждет тебя. Всю дорогу до гостиной Нотты молчали. Тео даже подумал, что отец тоже переживает по поводу этой встречи, но лицо мужчины было подозрительно безмятежным. Он, как обычно, витал где-то в своих мыслях и, хотя физически находился в метре от сына, ментально снова был далеко. В гостиной было многолюдно. Мужчины и женщины в черных мантиях, словно тени, молчаливо восседали за длинным столом, который, очевидно, притащили из обеденного зала. Во главе стола сидел он — Лорд Волан-де-Морт. Тишина в комнате была настолько гнетущей, что Тео почувствовал, как дрожь, которую он с трудом унял, снова стала набирать обороты. — А вот и он, — объявил хрипловатый надменный голос. Тео даже не хотел искать глазами его обладателя — пол в комнате был куда интереснее. — Ты заставил нас ждать тебя, мальчишка! Какое неуважение! — Тише, Люциус, — лениво отозвался другой голос. Он был тихим, шипящим, пробирающим до самых костей. Тео почувствовал, как по его спине пробежал холодок. — Не так давно и твой сын был в похожем положении. Малфой тут же замолчал и кивнул, продолжая бросать в сторону Ноттов раздраженные взгляды. — Итак, Теодор, до нас дошли новости, что тебя поймали в доме грязнокровной подружки Поттера, — уже более мягко проговорил Люциус. — Это так? Тео неуверенно кивнул, продолжая изучать узоры на ковре под ногами. «Зеленая полоса, синяя полоса, белая полоса, черная полоса. У ткача совсем не было воображения?» — Что же ты там делал? Слизеринец молчал. Интересно, какое наказание он получит, если скажет правду? — Отвечай на вопрос, мальчишка! — воскликнула Беллатриса, подпрыгивая на месте от раздражения. — Дай ему пару минут, Белла, — вдруг рявкнул в ответ Норманн. — Очевидно, что мой сын перенес жуткий стресс! Возможно, эти гриффиндорцы его похитили или обманом заставили помогать. Скажи, Теодор, тебя обманули? Тео покачал головой. — Я сам навязался с ними. Хотел сбежать. Он едва узнал собственный голос. Тихий, сиплый, еле живой. Словно он пешком прошел через огромную пустыню без единой капли воды. Ногти снова впились в дрожащие ладони. Норманн хотел было что-то спросить, но Беллатриса его опередила: — Где находится база Ордена? Тео нахмурился. «Сразу к делу, так?» — Я не знаю. — Предатель! — прошипела Лестрейндж. — Ты был там… — Да, был! — неожиданно для всех, включая самого себя, вдруг воскликнул Тео. — Грюм переправил нас туда через камин с того дома на площади Гриммо. Думаете, он взял и поделился конкретными координатами? Он что по-вашему совсем идиот?! Беллатриса, казалось, на мгновение потеряла дар речи от внезапной вспышки младшего Нотта. Ее рука потянулась к палочке, но Волан-де-Морт жестом велел ей остановиться. — Неужели за эти месяцы ни одна живая душа даже пол словом не обмолвилась о том, где вы находились? — снова слишком любезно поинтересовался Люциус. — Нет. Не удивлюсь, если они сами не знали этого… — он на пару секунд замолчал, обдумывая, стоило ли выдавать пожирателям все, что он знал, или понадеяться, что ему повезет и до пыток дело не дойдет. Быстрый взгляд на горящие глаза Беллатрисы ему подсказал правильный ответ. — Это место нашел Дамблдор еще лет сорок назад. Какой-то небольшой остров с гигантской старой крепостью и лесом вокруг нее. Они, Грюм и остальные, назвали это место «Фоукс». Это все, что я знаю. Малфой скептически поджал губы и покачал головой. Остальные пожиратели тоже выглядели разочарованными. Похоже, они ждали совсем другой ответ. — От него толку не больше, чем от грязнокровки и предателя крови, мой Лорд, — сухо проговорила Белла. Тео вздрогнул. Гермиона и Невилл живы? Этот вопрос едва не сорвался с губ слизеринца, лишь в последний момент он опомнился и остановил себя. — Но в отличии от них мой сын не лжет, — резко отозвался Норманн. — Ну, это легко проверить. Беллатриса улыбнулась. Тео подумал, что никогда в жизни не видел более жуткой улыбки. — Ты не будешь пытать моего сына в моем же доме! — Нотт вскочил из-за стола. Улыбка на лице Лестрейндж стала еще шире. Она схватила палочку и направила ее прямо на Теодора. — Круцио! Это было больно. Это было действительно больно. Все его тело будто горело в Адском огне. Словно каждая его кость была сломана, ногти и зубы выдернуты, а в глаза выдавлены. Он кричал, но из-за звона в ушах не слышал собственный крик. Он даже не был уверен, что тот сорвался с его губ — горло саднило так, как если бы кто-то пропорол его клинком. А потом все также резко закончилось. Тео обнаружил себя на полу мокрым от пота и слез. Не то, чтобы он был удивлен этому факту — перенести на ногах круциатус было просто невозможно. Хорошо хоть мочевой и желудок были пусты, иначе его видок был бы еще более жалким. Перед глазами все еще плясали темные пятна, а голова немного кружилась, поэтому вставал он так, словно перед этим выпил несколько бутылок огневиски. Никто не кинулся ему помогать. Пожиратели смотрели на него с любопытством. Кто-то, как Беллатриса, не скрывал ухмылку. Тео почувствовал сильное желание отвесить поклон, как актер после спектакля, но подумал, что на сегодня с него хватит непростительных. В глазах Норманна смешались гнев и страх. Его сжатые в кулаки руки немного дрожали. Он не проронил ни слова. Лишь повернулся к Лестрейндж и направил на нее свою палочку. — Спокойно, Норманн, — сухо скомандовал Волан-де-Морт. — Беллатриса иногда забывает о том, что является гостьей в этом доме. А гостям так вести себя очень невежливо, — он бросил взгляд на женщину, и та смиренно села на место и опустила голову. — Но кое в чем она все же права — мальчишка знает больше, чем говорит. И пока действует защита хранителя, я не могу достать эту информацию с помощью легилименции. Он на мгновение замолчал, а затем посмотрел на Тео. — Я могу позволить Беллатрисе продолжить играть в эти игры. Могу позволить ей запереть тебя в склепе вместе с твоими новыми приятелями-гриффиндорцами. Что-то мне подсказывает, ты сломаешься быстрее, чем они. Тео вздрогнул. Он помнил фамильный склеп Ноттов. Бабушка называла его криптой и часто водила внука по темным извилистым коридорам, рассказывая истории про захороненных там предков, будто лично была знакома с каждым. Тео ненавидел это место. Оно нагоняло на него жуть. Особенно, когда Антонелла показывала ему его собственное будущее место захоронения. Не хотел бы он оказаться там так скоро. Упоминание про Гермиону и Невилла заставило его сердце сжаться еще сильнее. Он был уверен, что Беллатриса не ограничивалась одним круциатусом в день, но представлять, на какие еще изощрения она способна ему совсем не хотелось. Как и испытывать их на себе. — Ты умный юноша, Теодор. Достаточно умный, чтобы понять, кто твой друг, а кто — враг. И мне бы не хотелось доводить ситуацию до абсурда. Возможно, тебе просто не хватает мотивации. Ты запутался, и я это понимаю. Что ж... быть может, мать сможет помочь тебе разобраться. Тео нахмурился. Ему послышалось? Или Темный Лорд теперь увлекался доской Гудини? — Мой Лорд… — пролепетал Норманн, — я не думаю… — Приведи ее, Нотт, — отрезал Волан-де-Морт. — Сейчас же. Тео поднял взгляд на Темного Лорда. Он никогда бы не подумал, что этот мужчина умеет шутить, да еще так извращенно. Он выглядел жутко. До этого дня юный Нотт ни разу не встречался с ним лично, хотя и много раз слышал, какой он «красавчик». Бледная, почти прозрачная кожа плотно обтягивала его гладкий череп, черты лица скорее походили на змеиные, нежели человеческие, а в залитых кровью белках ярко блестели желтые зрачки. Норманн Нотт встал, отвесил Лорду поклон и, не глядя на сына, скрылся в коридоре, ведущем в подземелье. Тео смотрел ему вслед, открыв рот от удивления. — Прежде чем твой отец вернется, позволь мне все тебе объяснить, — сухо проговорил Волан-де-Морт. — Уж извольте, — пробормотал слизеринец и тут же прикусил язык. «Нашел кому язвить». Но Темный Лорд то ли не расслышал его реплику, то ли смилостивился над подростком. И то, и другое было слизеринцу на руку. Страшно подумать, какое наказание он мог получить за свою дерзость. Тут одним круциатусом бы дело не закончилось. — Дамблдор часто твердил, что люди недооценивают силу любви. Ты, наверное, ни раз слышал эту чушь. Я же всегда воспринимал ее лишь, как слабость. Слабость, которой нужно пользоваться. По которой нужно бить. Тео нахмурился. «Что за лирическое отступление? Если сейчас он скажет что-то вроде «а потом я встретил Беллу, и все изменилось» я не выдержу». Он прикусил язык, сдерживая смешок. Похоже, он конкретно ударился головой, когда упал на пол. — Твой отец всегда был умным волшебником и очень любил вызовы. Когда он узнал, что его жена, твоя мать, больна, он решил во что бы то ни стало спасти ее. Он решил сыграть в мою любимую игру и переиграть смерть, — губы Лорда дернулись в жуткой ухмылке. — И он нашел один из ключей к победе — кровь единорога. Очень мощный волшебный компонент, я и сам имел возможность убедиться в этом, когда связался с Квиреллом. Тео помнил эту историю с первого курса, когда в Запретном лесу нашли тело убитого единорога. «Кровь этого животного способна исцелить от любой болезни и раны, даже если ты на на волоске от смерти. Но цена этого спасения слишком велика — убив невинное создание и испив его крови, твоя жизнь превратится в сущий ад», — объясняла Макгонагалл. Теперь весь мир мог наглядно убедиться в правоте этих слов. — Норманн решил усилить эффект крови единорога с помощью кровной магии, но зелье сработало не так как он хотел. Да, Оливия не умерла, но и живой ее назвать было сложно. Зелье подпитывало жизнь внутри нее за счет магии. Сначала собственной, а затем и чужой. По спине юноши прошел озноб. События той рождественской ночи яркими картинками всплывали в его памяти, а шрамы начали сильно зудеть. — Питаясь чужой магией, она становилась сильной. Настолько, что с легкостью смогла выжить во время взрыва. Впечатляет, не правда ли? Тео больше не старался скрывать эмоции, его рот раскрылся от шока, а карие глаза заметались по комнате в поисках человека, который скажет, что это просто шутка. Но вместо этого он увидел Ее. Она была бледна, как и любой другой инфернал. От мышц ничего не осталось, поэтому кожа плотно прилегала к костям, выделяя их контуры. Из-за этого ее череп чем-то напоминал череп Лорда, только с человеческим носом. Черное платье, что было на ней надето, делало ее худобу еще более пугающей. На длинных тонких пальцах красовалось два кольца, одно из них Тео с легкостью узнал — фамильное обручальное кольцо Ноттов. Парень старался не смотреть в ее глаза. Он знал, что не увидит в них ничего общего с той парой голубых оазисов из его детства. — Мама… — выдавил он дрожащим голосом. Это явно какой-то розыгрыш. Просто злая шутка. Очередная уловка Темного Лорда. Его мать погибла десять лет назад. Он собственными глазами видел, как старое поместье, словно карточный домик, рухнуло от мощнейшего взрывающего заклятия. Он годами скорбел по ней, а теперь она стояла перед ним. Из плоти и крови. Ни живая, ни мертвая. Гребаный зомби. Теперь стало понятно, почему Норманн так часто навещал руины и почему ни разу не взял с собой сына — он прятал там свою жену. Теодор с трудом разбирал слова Лорда. Его голос звучал также глухо, как если бы парня заперли в бочке полной воды. В груди что-то сжалось. Дышать было тяжело. Нотт словно снова оказался в своем кошмаре, но в этот раз рядом не было никого, чтобы вытащить его оттуда. Волан-де-Морт говорил что-то о том, что им не удалось вернуть матери разум, потому что Норманн допустил какую-то ошибку в своем зелье и сделал Оливию собственной марионеткой. Тео едва слышал его рассказ. — Но мне удалось исправить это зелье, — самодовольно заявил Лорд. — И теперь у меня есть не только собственная армия, растущая день ото дня, но и новые силы. Тео вздрогнул и снова посмотрел на мужчину. Он выглядел жутким, устрашающим, но никак не сильным. Он передвигался уж слишком медленно, вряд ли для создания какого-то эффекта. Темная мантия мешком висела на худощавом бледном теле, на котором, если получше приглядеться, были видны крупные темные отметины. — Но мое тело не справляется с этой силой. Видишь ли, юный Нотт, оно было создано с помощью магии, потому и пожирает само себя. Каждый раз, когда я получаю чью-либо магию, мне приходится расходовать ее на поддержание жизни в этом теле. Но есть способ это исправить — получить новое. Нотт нахмурился. В Хогвартсе он ни раз слышал о том, что волшебники могут захватывать контроль над чужими телами, например, с помощью того же Империуса. Но полностью переселить свой разум… это вообще возможно? — Я не могу снова создать себе новую оболочку с помощью чар. Да и влезать в чужую шкуру мне совсем не хочется, хотя любой из моих последователей с честью бы пожертвовал свою жизнь ради меня. Тео бросил взгляд на бледных пожирателей. Видимо, у них Лорд не поинтересовался, прежде чем делать такие заявления. — Видишь ли, Теодор, переселение душ — крайне сложный процесс. Мне уже ни раз доводилось с ним сталкиваться. Но одно дело поселить лишь часть своей души в другой объект. Другое — перенести ее всю целиком. Мать-природа не любит, когда ее пытаются обмануть, но это не значит, что сделать это невозможно. Губы Волан-де-Морта дрогнули в жутковатом подобии усмешки. — Так уж вышло, что все снова сводится к Гарри Поттеру. К этому мальчишке-Избранному. Уж слишком плотно наши с ним судьбы свились в одну нить. Видимо, для того, чтобы в итоге стать одним целым. Тео почувствовал, как его голова буквально гудела от объема поступающей информации. Кровная магия, переселение душ, какие-то нити судьбы. Еще и мать, которую он десять лет считал мертвой, стояла прямо в паре метрах от него. Это было уже слишком. — Когда я заполучу тело мальчишки Поттера, мне больше не придется тратить магию впустую. Я стану самым сильным волшебником в истории. Безоговорочно. Последнее слово он произнес так жестко и сурово, что Тео почувствовал, как по спине снова пробежал озноб. Безоговорочно сильнейший. Больше никаких сомнений. — Разумеется, с новыми силами я смогу не только навести порядок во всем мире, но и по достоинству отплачу каждому своему последователю. Начиная с твоего отца. Тео посмотрел на Норманна. Он все еще стоял у входа в зал и, словно каменное изваяние, пустым взглядом смотрел прямо перед собой. Его рука крепко сжимала ладонь супруги. Если не приглядываться, то не сразу можно было понять, кто из них двоих более живой. — Я смогу вернуть твою мать, мальчик. По-настоящему вернуть. Ты же хочешь этого? Слизеринец кивнул. Он хотел этого больше всего на свете. Плевать на весь чертов мир, на инферналов, на маглов и волшебников. У него был реальный шанс спасти маму! Единственного близкого и дорогого сердцу человека. Эгоистично? Еще как. Но он не собирался упускать такую возможность. Тихий девчачий голос в его голове прошептал: «Нельзя вот так позволять тьме захватывать разум. В конце концов, в итоге она может просто полностью поглотить и начать управлять тобой». «Заткнись, Грейнджер!» — ей в ответ раздраженно подумал Тео. Его сердце затрепетало от отчаяния. — «Будь это твоя мать, ты бы поступила также.» — Я даю тебе 48 часов, Теодор. Обдумай хорошенько это предложение, потому что моя милость не безгранична. Как и мое терпение. Вернувшись в комнату, все, что Нотт смог заставить себя сделать — это достать из шкафа припрятанную бутылку бурбона и залезть с ней в постель. Ему было о чем подумать.