Красная лента

      Лениво наблюдая, как два солдата обливались потом в попытке хоть на метр сдвинуть автомобиль из грязи, Эрен Йегер в очередной раз затянулся сигаретой. Привычный к идеальным городским условиям, он добавил в копилку минусов деревенской жизни: растаявшие после дождя дороги.       — И долго ждать еще? Сколько возиться будете? — Отправив окурок в лужу одним щелчком, Эрен брезгливо отряхнул полы черного плаща от прилетевших капель, когда в очередной раз зарычал мотор в попытке вырваться из липкого и мерзкого плена.       — Унтерштурмфюрер, герр, боюсь, придется потратить больше времени. Колеса плотно засели, не откопать. Мы попыта…       — Пытайтесь, — рявкнул он, доставая очередную сигарету и сразу плотно обхватывая ее губами. — Одни кретины. — Закатив глаза, Эрен щелкнул бессменной IMCO с гравировкой и выпустил сероватый дым, осевший привычной горечью на губах. — Неужели не догадаться было прислать более подходящий транспорт? Сельские дороги. Дождь. В деревне все так плохо, что нет даже лошадей?       — Прошу простить, герр, — подскочил, выпрямляясь по стойке, второй заляпанный солдат, — было приказано встретить Вас и доставить лучшим вариантом. А лучше машины ничего нет.       — И кто отдал… — Эрен хотел было спросить, кому принадлежала столь бредовая идея, но махнул рукой. Все равно это уже ничего не изменит. А узнать можно было и в деревне. К тому же, до нее оставалось совсем ничего. — Чтобы автомобиль доставили к вечеру любым способом. Хоть на себе несите, но приказ — есть приказ. Я проверю.       Поправив полы плаща, Йегер постоял еще какое-то время, но картина перед ним никак не менялась. Разве что лопаты замелькали чаще в попытке отбросить как можно больше мокрой и тяжелой земли в стороны. Кто так делает? Покачав головой, Эрен решил, что намного скорее доберется до места пешком. Прихватив папку, он зажал ее подмышкой и широким шагом направился прочь, велев вещи доставить в целости и сохранности в выделенный ему дом. Такой уже точно дожидался его, как и было до этого в парочке других деревень. Там все прошло довольно гладко, поэтому Эрен был уверен, что и здесь ничто не помешает ему действовать во благо общих идей и лучшего будущего.       Вскоре дорога начала петлять и разделилась. Немного подумав, Йегер ловко спустился по более заросшей в надежде, что та тоже выведет к деревне. Даже если и будет лишнее расстояние, то, по крайней мере, идти приходилось по влажной траве, а не по земле, что комьями прилипала к сапогам и набивалась между подошвой и каблуком. Наспех обтерев обувь, он позволил себе немного расслабиться: снял форменную фуражку с блестящим идеально начищенным козырьком и перекинул плащ через руку. В такой форме среди всей этой естественной красоты офицер СС смотрелся даже немного несуразно. Словно сама природа не принимала подобное. Впрочем, удивляться этому не приходилось. Эрена Йегера направили в небольшую болгарскую деревушку проконтролировать переброс военной техники, выявить инакомыслящих среди своих же военных и проверить царящее настроение в селениях. Хоть он и предпочел бы с большим удовольствием присутствовать на тех же допросах в стенах гестапо да потягивать вечером вино из хрустального бокала, раскинувшись на диване в своем доме в Берлине. Но разве кто его спрашивал? За имеющиеся хорошие рекомендации его удостоили «чести» отвечать за одну из операций в Болгарии. Пусть и не совсем крупную. Но даже такая, по мнению Эрена, была крупицей, из которых складывалось счастливое будущее Великогерманской империи.       Солнце пекло голову, и Эрену приходилось периодически смахивать со лба влагу. Везло, что от раскинувшейся небольшой реки ветер доносил желанную прохладу. Засмотревшись на переливающуюся в лучах воду, Йегер сощурился и попытался проморгаться. Привычный к офисной работе, он не сразу смирился с такими вот поездками. Особенно брезгливо было отправляться дальше границ родной страны.       Очередная затяжка, и окурок зашипел, вдавленный в мягкую землю. Возможно, будь другое время, другое место, Эрен с радостью скинул бы с себя одежду и погрузился в щедрые на прохладу речные воды. Несколько заплывов помогли бы привести температуру тела в норму, освежиться. В такие моменты можно было завидовать местным жителям, способным в любой момент броситься с раскатистого берега в реку. Но на этом для Эрена плюсы их жизни заканчивались. И будет чудом, если по приходу в деревню ему организуют хоть какие-нибудь водные процедуры без его приказа. Первым распоряжением после всех формальностей точно станет именно это. Лишь бы смыть с себя дорожную усталость.       Золотые блики все так же врезались в глаза, стоило вернуться к влекущей речке. Закусив сорванную травинку, Йегер продолжил двигаться вдоль берега ровно до тех пор, пока среди пения птиц и шелеста влажной листвы, не послышались шумные всплески. Присущая осторожность и внимательность заставили остановиться, чтобы оценить ситуацию. В чужой стране никогда не знаешь, чего можно ожидать, хоть немцев и побаивались, не рискуя связываться, тем более с офицерами.       Только вот выпала возможность оценить обнаженное женское тело, ловко выскользнувшее из воды на камни, подобно ундине. Не хватало только изящного хвоста, но… С другой стороны… С такими ногами девушка выглядела куда привлекательнее. Даже несмотря на то, что она находилась у противоположного берега, Йегер заметил, насколько вписывалось белоснежное прекрасно сложенное тело в местное окружение. Правильные линии тела притягивали сами собой его взгляд, и травинка уже валялась где-то под его ногами. Хлопнув себя по карману, он, не отворачиваясь, изучающе смотрел, как девушка поправляла красную ленту, вплетенную в темные волосы. Не было стеснения или неловкости. Скорее любопытство перед красивой естественной картиной. Вновь закурив, он плотнее прижал к себе папку и, ухмыльнувшись, продолжил свой путь, стараясь не оглянуться, чтобы проверить: не померещилось ли это ему. Мотнув головой, Эрен быстро переключился на размышления о полученных утром секретных документах, касаемо данной деревни. Работы было немало. Не время отвлекаться от заданий. Пусть и отвлечение показалось вполне даже симпатичным.       Стоило одному из жителей заприметить Эрена, как началась суета, будто готовились к чему-то масштабному и невероятному в своей ценности. Позволив показать себе дом, в котором предстояло жить в ближайшее время, Йегер потребовал первым делом подготовить помывочную, как и планировал.       Ощутить себя ожившим человеком вышло уже чуть ближе к вечеру. Вся его одежда уже была вычищена и выглажена, и это не могло не радовать. Когда последняя пуговица влезла в петлю, на пороге возник коренастый мужичок. Начав топтаться, он сообщил о каком-то празднике в деревне, приглашая герра Йегера присоединиться и почтить своим присутствием всех собравшихся там жителей. Говорил это он с таким жутким акцентом, что Эрен поморщился, и согласился, только чтобы тот поскорее исчез, заткнувшись.       Конечно, можно было выбрать спокойный сон, который являлся обычно редкостью, но почему бы не испробовать местное вино? Да и наверняка там можно будет выбрать себе в дом обслугу из местных девушек. Обычно многие с радостью соглашались на подобное. Еще бы — прислуживать немецкому офицеру. Это же честь. Да еще и вполне себе молодому и привлекательному. Эрен прекрасно знал влияние двух данных факторов на женский пол, чем периодически не гнушался пользоваться. Правда, девушки эти и не представляли, что их ожидала реальная физическая работа по дому, а не скакание на этом самом офицере. Хоть второе периодически тоже случалось.       Накинув на плечи плащ, Эрен поправил в очередной раз манжеты и воротник, выровнял фуражку и направился на звуки, доносившиеся откуда-то из центра деревни. Велев дать добро солдатам на посещение торжества, Йегер добрался первым до места.       Шумные песни, пестрые наряды, длинные столы, за которыми разместились местные, и множество сияющих улыбок. Даже странно, насколько люди были способны отстраняться от реальности, организуя подобное. Все это пока что не вызывало у него никаких эмоций, кроме обычного интереса. Ровно до момента, когда кто-то не подхватил его под локоть, тут же оказавшись схваченным за горло. Касаться унтерштурмфюрера без необходимости обычным людям? Что еще за наглость?!       — Простите, — прохрипела тут же совсем молодая девчонка, чьи светлые волосы едва доходили до лопаток. Эрен оглядел ее, замечая, как она забавно перебирала ногами, будучи невысокого роста, но все же отпустил, чуть отталкивая. — Простите-простите, герр! — Она склонила голову, наверняка глотая слезы.       — Достаточно, — бросил он, стягивая черную перчатку с руки и швыряя ей под ноги, сразу возвращаясь к бесцельному рассматриванию незамысловатого украшения из лент, развешанного повсюду. — Чего хотела?       — Прошу, для Вас место подготовлено. — Ее рука дернулась к горлу, на котором начали выступать красные полосы, но девушка остановилась, выпрямляясь. — Позвольте, я провожу Вас, герр Йегер.       Кивнув, он проследовал за ней мимо уже подвыпивших гостей, которые, судя по пойманным взглядам, трезвели со скоростью света только от одного его присутствия.       Праздник оказался свадьбой. Три широких стола, набитые едой, стояли на опушке в п-образном положении. Посередине сидели молодожены — розовощекая, темноволосая девчушка и мальчуган лет двадцати. Вокруг них деловито вертелись тучные женщины — на вид лет пятидесяти, — а их мужья на другом конце стола весело распивали алкоголь. Молодые девушки сидели у самого края женской половины, тихо перешептываясь и бросая короткие взгляды на солдат. Тут высокий мужчина, сложенный словно богатырь, сгреб одного из немцев в охапку, чуть сжимая в объятиях и сразу же прикладывая к его губам бутылку водки.       — Пей, солдатик! За дружбу между Болгарией и великой Германией! — загоготал мужчина, слегка пошатываясь. Ошарашенный немец сделал большой глоток и скривился, начиная кашлять. Его коллеги засмеялись. Только Эрен фыркнул — непозволительное поведение. Будь на том месте он, то выстрел не заставил бы себя ждать.       — Невеста — Иванка, племянница бывшего главы села. Пана, — защебетала на ломанном немецком блондинка, от чего некоторые близь сидящие жители деревни напряглись, явно не одобряя обращения «пан» в присутствии немцев. Она тут же добавила на родном: — Царствие ему небесное.       Немного помолчав, она решила продолжать обслуживать Йегера, из-за чего ловила весьма нелестные взгляды от старших женщин. Все знали и прекрасно понимали, для чего молодые девочки вились рядом с немцами.       — Невесты не интересуют, — двусмысленно заявил Эрен, скучающе проследив почти за каждым, находившимся за столом. В отличие от своих подчиненных он не пил, предпочитая оставаться в здравом уме. — Что насчет вон тех?       Он махнул небрежно рукой в нужном направлении, решив воспользоваться говорливостью оживленной девушки. И, чтобы возыметь лучший эффект, посмотрел на нее, улыбнувшись уголком рта.       Девушка проследила за его рукой и тут же побледнела, чуть хмурясь. Она хотела было ответить, но из мужской части с гомоном вскочил старик, указывая в сторону девушек.       — Душенька, что же ты не танцуешь? — возмутился он, оперевшись на стол. — И девушкам не позволяешь. Все только этого и ждут! Или танцем порадуешь нас только на своей свадьбе? Так невестам не положено плясать, нечестно выходит!       — Богдан, угомонись! — Проходящая мимо женщина тут же огрела его полотенцем, сжимая второй рукой поднос с блюдами, тихо добавляя: — Негоже плясать для немцев.       Девушка побледнела, нервно поджимая губы, и, перебрасываясь парой фраз с блондинкой рядом, поднялась.       — Дядя Богдан, некрасиво сегодня затмевать невесту. Вот и не пляшем, — сказала она, поправляя красную ленту в своей косе. Девушки тут же захихикали, смущенно опуская глаза. Иванка, казалось, почернела от злости и грозно зыркнула в сторону черноволосой, от чего та ухмыльнулась.       — Для немцев негоже? — даже не меняя позы, выждав время, произнес Йегер ровным тоном, устремив взгляд в сторону женщины, усмирив своих солдат одним кивком. Он смотрел так, будто в эти секунды от ее ответа зависела ее жизнь. В какой-то степени так и было. Окажись в его организме достаточно алкоголя, он вполне мог тут же отдать соответствующий приказ. Только ответа он дожидаться не стал. — Значит. Станцуйте для себя. В нашем присутствии.       Женщина побледнела и тут же исчезла из его поля зрения. Настала полная тишина. Девушки перестали улыбаться и глянули на черноволосую, чье лицо, казалось, ничего не отражало. Она тут же улыбнулась, начиная звонко смеяться, и одобряюще махнула рукой. Все напряженно выдохнули. Музыка вновь заиграла, возвращая прежний шум. Толпа молодых дам, хихикая, вышли в середину между столами, начиная хором петь песню и водить хороводы, периодически размыкая ряд и кружась на месте, а затем снова соединялись и становились намного ближе друг к другу. Девушка с красной лентой села обратно вместе со своей подругой, не желая присоединяться к оживившемуся празднеству. Они были единственные, кто старался как можно меньше привлекать к себе внимания. Старики весело захлопали, одобрительно посвистывая. Некоторые молодые парни даже влились в хоровод и раскраснелись, будучи окруженными женским вниманием.       — Герр Йегер, не обращайте внимания на ту женщину. Она не в себе после смерти мужа. — Блондинка попыталась сгладить ситуацию. — Может, вам положить чего-нибудь еще?       — Да. — Эрен поднялся, поправляя плащ на плечах. — Ее соберите. — Бесцеремонно указал на панночку, игнорируя потухшие взгляды солдат. — В мой дом. Нуждаюсь в обслуге на время пребывания, поэтому пусть будет она, раз смелая.       — Она полячка, герр, — совсем тихо прошептала блондинка. — Дочка бывшего главы. Здесь вообще много скрытых поляков, которые давно уже считают себя болгарами.       Не выдать ни одной эмоции для Йегера — дело нехитрое. Раз уж он второй раз встречает эту красную ленту, так, может, не просто так? По крайней мере, это обещало быть интересным. Не брать же к себе ту, что так и норовила прилипнуть при первом же случае. Ее касания отчего-то были ему неприятны. Да и нельзя было не отметить то, как смотрели на полячку остальные солдаты, уже явно продумавшие, как после торжества запереть ее в сарае и пользоваться до утра. Эрен не поощрял подобное среди своих людей, но запретить немецким солдатам подмять под себя гордячку-панночку не смог бы по многим соображениям. Оставалось только, пользуясь собственным положением, забрать ее себе, обозначив тем самым границы дозволенного. То, что принадлежало унтерштурмфюреру, принадлежало только ему одному.       — И поскорее, — добавил Йегер, выходя из-за стола.       Блондинка разочарованно вздохнула, тут же подбежав к панне и быстро шепча ей что-то на ухо.       — Поди от меня прочь, Марийка. Надоела! — Она отвернулась, продолжая говорить со своими подругами, но, заметив встревоженные взгляды обращенные к ней, повернулась к девушке. — На кой я немцу? Признайся, ты набрехала лишнего! Никуда не пойду.       Марийка выпрямилась, упирая руки в бока.       — Тогда я сама буду ему помогать, а про тебя скажу, что ты изволила отказаться. — На ее лице засияла усмешка.       — В путь-дорогу попутного тебе ветра. — Панночка сразу же отмахнулась от нее, словно от надоедливой мухи, и вернулась к разговору с девушками.       — Девушки, — привлек к себе внимание Эрен, умело подметивший соответствующие эмоции на их лицах, — я не просил устраивать балаган или продолжать свои личные развлечения. Этого на сегодня мне предостаточно. Я лишь отдал приказ собрать ее для работы в моем доме. Поэтому… — Прищурившись, вскинув голову, блеснув черным козырьком, он не погнушался подойти к спорящим. Со всей надменной наглостью он оценивающе осмотрел панночку уже вблизи. — Зовут как?       Она тут же напряглась, вставая. Девушки рядом с ней устремили взгляд в пол, не осмеливаясь мешать.       — Панна Аккерман. — Тут же встряла Марийка. — Микаса.       — Я не домохозяйка, герр Йегер, — она заговорила на чистом немецком, — вряд ли я сослужу Вам хорошую службу.       — Не сослужишь — твоя вина будет. А свое решение я не меняю. Но в виду своего прекрасного характера и, как подарок молодоженам, предоставлю тебе выбор, Микаса. Каким образом желаешь оказаться у меня: насильно или самостоятельно?       Впервые встречал Эрен даже столь завуалированный отказ в том, чтобы оказаться ближе к нему. Это сбивало, но наблюдать за попытками сопротивления было весьма любопытно. Подогревало интерес и то, насколько остро остальные девушки реагировали на его выбор.       Взглянув на улыбающуюся ей Иванку, Микаса почувствовала прилив злости от безысходности ситуации. Как это так: дочь пана будет обслуживать немца? Кашлянув, она выпрямилась.       — Вы здесь главный, унтерштурмфюрер. — Она натянула улыбку, окончательно выходя из-за стола. Девушки с сожалением глянули на нее. — Вы уже знаете ответ.       — Упрямая, — шикнул Йегер, а его верхняя губа дрогнула от подобия улыбки. — Соберите ее. И ко мне. — Он неопределенно махнул рукой, отдавая абсолютно четкий приказ. — Мне неважно, кто это сделает и как. Доставить в течение двадцати минут.       Теряя интерес к дальнейшему развитию событий, Эрен стянул вторую перчатку, сжал ее в кулаке и убрал руки в карманы, неспешной походкой, возвращаясь к себе домой. Остальное было уже не его проблемой. Он даже не обернулся на мгновенно донесшиеся до него звуки «сборов».       Чужой дом, ставший его пристанищем, встретил неуютной прохладой, но Йегер все равно разделся и педантично сложил форму, которая всегда должна была выглядеть идеально. Иногда это даже раздражало, и хотелось дать себе послабление, расстегнув парочку пуговиц, но тут же внутри просыпался тот самый офицер гестапо, верный идеям режима, который готов был прострелить руку за подобные помышления.       Умывшись, оставаясь в белоснежной майке и штанах, Эрен расхаживал по комнате, прислушиваясь к звукам, но пока разве что отзывались половицы, и сверчок начал скрипеть где-то за печью. Нет. Все-таки достаточными удобствами даже такой просторный — в сравнении с другими — дом не был наделен. Подняв полотенце, скрывающее, как выяснилось, набор продуктов, Йегер выдохнул. Есть все еще хотелось, учитывая долгую дорогу, и то, что на торжестве он оказался занят другими делами. А вот готовить…       Дверь тут же отворилась, две женщины завели Аккерман в дом, тараторя что-то невнятное на болгарском и объясняя, что да как делать.       — Не хами ему, девчонка. Молча убирай, готовь и делай все, что он скажет, — продолжала свою шарманку самая старая из них. — То, что ты дочь пана, больше не имеет значения. Забудь все то, что он вбил тебе в голову, и радуйся, что унтерштурмфюреру плевать на грязную польскую кровь.       Панночка скривилась, поправляя пестрый платок, повязанный на ее талии.       — Уйди уже, только тошно от тебя. — Микаса закатила глаза, наблюдая за тем, как ее пожитки заносили в свободную комнату.       Теперь Иванка была полноправной хозяйкой ее дома и, в какой-то степени, Йегер спас ее от крайне неприятного разговора с двоюродной сестрой. Один черт, стоит Иванщине пройти, — ее тут же выдадут замуж.       Скрестив руки на груди, прижавшись плечом к стене, Эрен дождался, пока шум, созданный данной процессией, уляжется, и дверь закроется. Опустив засов, он невозмутимо подошел к Микасе, беря в руку край платка, рассматривая замысловатые узоры, провел по ним пальцем.       — Скажи, дочь пана, — он фыркнул и поморщился, как от чего-то неприятного, — очень хотелось с моими ребятами развлечься, или же просто характер такой дурной? — Платок выскользнул из его грубых пальцев. — Забудь. Продукты на столе, но печь не топлена. А сырое мясо и овощи ваши местные как-то есть не привык. Что требуется?       Устав от того, чтобы держаться круглые сутки в должном образе, Эрен смягчил тон. Только вот в любой момент он был способен вернуть жестокость, требовательность и бескомпромиссность.       — С Вашими ребятами развлечься захотят только слепые, глухие и полностью лишенные рассудка. И то, не факт, что они действительно этого захотят. — Она отошла в сторону, внимательно оглядывая продукты, тут же натягивая притворно милую улыбку. — Что унтерштурмфюрер желает на ужин?       — Съедобное. — Расположившись за столом, он закинул ногу на ногу, внимательно следя за каждым движением Аккерман. Она точно отличалась от других, и эта манера общения — пусть и со скрываемой наглостью — только забавляла. Она или умело притворялась, не понимая, что могло ждать ее, и что, оказавшись здесь, ей оставалось только засунуть глубже гордость, наступить себе на горло, но остаться живой. Однако, видимо, Микаса даже не задумывалась о подобном. Эрен мог только выстраивать предположения, решив не поднимать эту тему. — Мои солдаты — рожденные Великогерманской империей, преданные рейху. Неужели не понимаешь, что это великая честь — предложить себя немецкому военному?       Усмехнувшись, Йегер пригладил взъерошенные из-за недавнего умывания волосы.       — Расслабься, я не собираюсь трахать тебя. — Помолчав, он все же добавил: — Не сейчас уж точно.       Микаса отвернулась от него, начиная чистить на столе картофель и кривясь от того, насколько сильно хотелось всадить в горло немца этот нож. На улице прозвучали раскаты грома, от чего панна дернула плечом, концентрируясь на готовке.       — Вам не удастся, даже если сильно захотите, — уверенно заключила она, подготавливая остальные овощи и мясо. — Через месяц ко мне засватаются, и придется искать новую прислугу.       — Хм. И привыкать заново? Меня не устраивает. Не люблю, когда происходит много изменений в моей жизни. — Эрен нахмурился, прикидывая, что вопросы женитьбы, видимо, обстояли здесь не лучшим образом. Поэтому поспешил уточнить: — Любишь его? Наверное, недовольна, что я вот так оторвал тебя от возлюбленного. Лишил возможности гулять под луной и звезды считать. Или чем вы там занимаетесь?       Она вдруг звонко рассмеялась, качая головой.       — Кто первый по борозде пройдет на Иванщину, тому меня и отдадут. Неважно кто: старик или молодой. — Микаса пожала плечами. — Так положено, мне стукнуло восемнадцать, и тянуть с этим никто не станет. У меня нет родителей, которые бы выбрали достойного жениха, поэтому это будет решать кмет.       Эрен нахмурился, но почти мгновенно вернул контроль над эмоциями. А злиться было на что. Брак его покойного отца был заключен по расчету, когда тот прогулял большую часть своего имущества. Мать — пылкая характером итальянка из обеспеченной семьи, перебравшейся в Германию. Отец — бедный, но известный медик, похоронивший первую жену, родившую ему идеального ребенка, на котором Гриша Йегер и испробовал прекрасно работавшую схему заключения браков. На тот момент у Зика Йегера были деньги, квартиры, а у потенциальной невесты — занимавшие жирные должности родственники.       Военная карьера была и оставалась всем по сей день. Зик с легкостью попал в гестапо. Поэтому-то и второму сыну Гриши — Эрену — повезло быстро дослужиться к своим годам до занимаемой должности. Все звучало гладко. Даже красиво. Всем удобно, для всех — выгода. И, видимо, для Гриши и Дины, Зика и его супруги это было привычно, обыденно… Но не для Карлы Йегер. Эрен помнил, как страдала его мать, как ей было тошно от множества ограничений. Возможно, со временем она и свыклась с браком, но это было чистейшим принуждением. Видимо, Эрену передалась эта неприязнь к искусственному лишению свободы, отсутствию выбора и права на чувства вместе с горячей итальянской кровью.       Сейчас он имел власть и собирался пользоваться ею так, как захочется.       — Значит… Я внесу свои коррективы в происходящее в вашей деревушке и в головах. Решу так, как посчитаю нужным. И ты, — нахмурившись, он осмотрел Микасу, подмечая, что она и впрямь была довольно юна и симпатична, — останешься здесь ровно столько, сколько захочу я, а не ваши глупые обряды или что там.       — Как великодушно. — Она закатила глаза, продолжая делать рагу. Аккерман умело подготовила все оставшееся, что для этого требовалось. Разговаривать с ним она больше не хотела, полностью погружаясь в готовку.       Спустя некоторое время, за которое Эрен не сдвинулся с места, изучая действия полячки, Микаса подала тарелку и все прилагающееся. Нарезала хлеб, вымыла посуду и затопила печь.       — Будут ли еще приказы?       — Могу приказать подготовить все для купания, но, боюсь, ты задушишь меня, если я потеряю бдительность. И не строй иллюзий на свой счет. Великодушие мне хоть и присуще, но не касается никого из этой деревни. Исключений я не делаю. Так что, будь послушной, и… Садись, ешь. Привыкай к моему постоянному присутствию в своей жизни.       Взяв ложку, он принялся за еду. Его бровь едва уловимо дернулась, ведь оказалось все вполне съедобно. Особенно после дальней дороги.       — Никто не строил иллюзий, герр Йегер. — Она села напротив. — Мне не хочется есть.       Небо разразилось дождем, тихо постукивая по крыше дома. Микаса выглянула в окно рядом со столом и оглядела двор, убеждаясь в том, что никто не оставил лошадей на улице.       — Видимо, вода в ушах шумит после ныряний? — Едкий прищур, и едва ли он сумел сдержать улыбку. — Ешь, панночка. — В его исполнении это слово звучало со слишком выделяющимся акцентом. — Меня не волнует, хочешь ты сейчас или нет. Но смотреть потом, как у тебя не будет хватать сил на какую-либо работу, я не собираюсь. Или хочешь, чтобы я обращался с тобой так, как того требует твое положение?       Доедая, Эрен хмыкнул, сразу отодвигая от себя тарелку. Аккерман стремительно покраснела, поджимая губы, и сразу же встала, чтобы положить себе еды и вернуться обратно, начиная есть медленно, ковыряя картошку.       — Разве это обязательно? Я поела на свадьбе. — Панна отложила вилку, понимая, что не сможет это съесть. Она нахмурилась, приходя к выводу, что он стал свидетелем ее утреннего купания. — И нет, в ушах у меня ничего не шумит.       — Мне было интересно, насколько же ты все-таки готова меня слушать, — лениво протянул Йегер, сохраняя каменное выражение лица. — Лента у тебя красивая. Подаришь?       Подхватив свою посуду, он сам вымыл ее и убрал, не гнушаясь этого дела. В случае с Микасой ему больше было интересно выводить ее словами, а не нагружать работой. Второе он мог проделать и с любой другой, а вот подобные девушки, способные на такие реакции, попадались совсем уж редко.       — Боитесь сглаза? — Она насмешливо глянула на него, пытаясь понять, чего он вообще к ней прицепился.       — Предупреждение вероятности — лучшее решение. — Кашлянув, Эрен вытянулся, словно вновь оказался при форме на каком-то важном параде. Попала же почти в цель. Мнительность и интерес к подобным вещам были ему присущи, и иногда мешали жить. Особенной «традицией» было приколоть булавку во внешний карман формы во время передвижений по неизвестной местности. Возможно, кто-то мог бы назвать это глупостью, но ведь Йегер был все еще жив и здоров. А это значило, что примета работала. — Отставь неформальное общение, на сегодня с тебя достаточно вольностей. Завтра от тебя требуется только завтрак и сопровождение меня до… Кто там у вас главный был? Хочу напомнить лично, что без моего ведома теперь даже коров доить нельзя будет.       Хмыкнув, Микаса распустила косу и отдала ему ленту, сразу же поднимаясь из-за стола.       — Как скажете, герр Йегер. — Она быстро убрала за собой и скрылась в своей комнате, не желая ему добрых снов.       Комната была небольшой. Маленькое окно, кровать, шкаф. Деревянный стол с зеркалом и ковер на полу и стене. Ничего необычного. Дом специально освободили для офицера, едва узнали о его скором прибытии. Семья, что жила здесь, была вынуждена перебраться в другой — соседний. Их никто и не спрашивал, просто все понимали, что так было нужно.       Быстро достав гребень и новую ленту, Аккерман расчесалась и снова заплела косу, стараясь не думать ни о чем.