Красная лента

      — Ты, главное, лицо не такое довольное делай, сразу же поймут… — Эрен подошел к Микасе сзади, оглаживая ее плечи, целуя в шею и касаясь кончиком носа мочки ее уха. — Хотя, и пусть видят, что ты счастлива. Это всех злить еще сильнее будет. Рано или поздно, оступятся, тогда уже и я подключусь.       Когда сестра позвала Микасу прогуляться, заскочив днем и несмело постучав в дверь, Йегер долго раздумывал, стоило ли ему присоединиться, но после решил, что это вполне неплохая возможность «прощупать», что за людьми в обычной жизни они были. Допросы — одно, а когда шла непринужденная беседа, то всегда можно было услышать разное. Поэтому он стоял позади Аккерман, одетый, как всегда, идеально. Он и сам знал, насколько выгодно смотрелся в форме.       — Поверь, я недолго буду довольна. — Она хмыкнула, как обычно затягивая платок на талии. — У нее удивительный дар портить настроение.       — Для этого я и иду. Видел же, как ты реагируешь. В моем присутствии не должна она позволить себе лишнего. — Эрен опустил руки на талию Микасы и крепко прижал ее к себе за бедра. — Они не стоят того, чтобы ты тратила на них свои нервы, просто думай о том, что вечером мы будем дома наедине. Ну все, давай, беги. Я выведу коня.       Отстранившись, Эрен шлепнул Микасу по ягодице и рассмеялся.       — Не знала, что Вы извращенец, герр Йегер. — Она хихикнула и выскочила на улицу. Подставляя лицо под солнечные лучи, Микаса улыбнулась. Как минимум, ей не придется выслушивать гадкие комментарии.       Йегер вывел жеребца, который сразу взволнованно дернул головой, но тут же был усмирен.       — Видимо он застоялся. — Микаса провела ладонью по его морде, поглаживая нос и мягкие губы и после достала кусочек морковки.       — Так все в шаговой доступности, да и дел навалилось, вот и стоял бедняга. Зато сейчас хоть каждый вечер могу брать тебя с собой, и по полю… — Эрен улыбнулся уже по привычке, но тут же откашлялся, услышав приближающиеся шаги. — Вот и гости твои.       Натянув обычное равнодушие, выпрямившись, Йегер поправил фуражку, никоим образом не отреагировав на их присутствие, только обвел их изучающим взглядом, стараясь не сильно хмуриться. Все же, какие-никакие, а родственники Микасы. В других обстоятельствах он обязательно бы познакомился должным образом, но сейчас они оставались для него совсем чужими людьми. Как и он для них.       — Здравствуй. Добрый день, герр Йегер. — Иванка улыбнулась, чуть сжимая плечи Аккерман, и уже тише добавила: — Ты с каждым днем все краше.       — Спасибо. — Микаса напряглась, сразу же натягивая притворно-радостную улыбку. — Ты хотела прогуляться для того, чтобы сказать мне это?       — Нет, что ты. Мы ведь семья. — Они прошли вперед, оставляя мужчин позади. — Мне очень жаль, что у нас плохие отношения.       — Одной жалости недостаточно. — Микаса тут же отстранилась, понимая, о чем пойдет речь. Иванка кивнула, сжимая ладони.       — Ты после обручения нашего вообще редко заглядывать к нам стала. А сейчас так и вовсе тебя почти не видим.       Иван покосился на Йегера, шедшего сзади, успевшего затянуться, сжав сигарету губами, и выпустить в сторону дым. Он поглаживал коня, делая вид, что все происходящее здесь его мало интересует. Только вот он уже успел изучить и синяки на обнаженных частях тела Иванки, и заприметил интересующийся взгляд этого Ивана, которого вдруг захотелось парочку раз попридержать под водой, к которой они довольно быстро вышли.       — Микаса, ты же знаешь, что мы всегда рады тебе, так заходи чаще в гости. Если, конечно, герр Йегер против не будет.       — Герр Йегер будет против, только если работа не выполнена. В остальное время — она вольна делать все, что ей захочется. — Эрен произнес это вполне спокойно, но от одного взгляда на него Иван подобрался и ускорил шаг, подойдя к Микасе с другой стороны. На это Йегер лишь хмыкнул и в очередной раз затянулся, успокаиваясь поглаживаниями жеребца по гриве. Вскочить бы на него сейчас, подхватить Микасу, да избавить всех от этого никому ненужного разговора.       — Вы молодожены. К чему мне беспокоить вас своим присутствием. — Микаса кашлянула. — Я сужу по себе. Мне бы не хотелось, чтобы меня и моего мужа беспокоили лишний раз.       — В любом случае, скоро четыре года с похорон… — Иванка чуть сжала ладонь Аккерман, продолжая с упреком. — Не думаешь, что нужно как-то подсуетиться? Вспомнить отца?       — Не нужно напоминать мне, я все прекрасно помню. — Панна сильнее напряглась.       — Не будь такой злой, я указываю тебе на правду. Мы не были на кладбище три года. И ты ведешь себя неприлично, — тут же вспыхнула Иванка, с силой сжимая ее ладонь, а острые ногти болезненно впились в кожу. Аккерман резко остановилась, выворачивая ее руку так, что она моментально побледнела. Микаса сразу перешла на польский.       — Не смей звать меня только ради того, чтобы указывать мне на что-то и называть невоспитанной. От того, что ты вышла замуж ничего не изменилось. Ты все еще племянница, я все еще дочь, которую взращивали как наследницу. — Последние слова она выделила с особой яростью. — В пановом доме ты ровно до тех пор, пока я считаю нужным не заявлять свои претензии.       — И ты не забывай о том, что моя семья тоже имела влияние, а имя твоего отца теперь пустой звук. — Она ответила ей так же на польском.       — Ты виновата в том, что он утонул, Иванка. — Микаса отпустила ее руку, улыбаясь. — И ты это знаешь. К чему эта грызня, если сейчас всем управляет кмет, а ими герр Йегер?       Иванка всмотрелась в ее лицо, после чего натянула улыбку, возвращаясь к болгарскому языку.       — Что ж, ты права. Там в доме остались некоторые вещи, которые ты хотела бы забрать.       — Хорошо. Я совсем забыла о них. — Они продолжили говорить так, словно это кто-то другой сейчас выворачивал руки. — И как ощущается? Быть замужем.       Микаса еле заметно указала на синяки.       — Отлично.       Сзади послышалось агрессивное фырчание, от чего Иванка испуганно дернулась. Панна оттолкнула морду коня и повернулась к Йегеру, вопросительно оглядывая его лицо.       — Что-то не так, панна? — В ее адрес это обращение звучало достаточно подчеркивающе ее положение при общении с ним, а сведенные брови Эрена и его совершенно серьезный взгляд только усиливали всю значимость одного единственного вопроса. — Конь мой помешал? Ты всегда можешь идти в стороне, я не стану ограничивать его.       Эрен хоть и не понял, о чем говорили Микаса и Иванка, но точно улавливал интонацию, реакции Аккерман, ее состояние. Ну а стоило прозвучать его фамилии, как подозрения о нежелательности поднятой Иванкой темы лишь подтвердились. Ему достаточно было чуть отпустить коня.       — Все прекрасно, герр Йегер. Просто семейные разборки. — Она махнула рукой. — Отличный день для прогулки.       Сил пришлось затратить немало, чтобы не напомнить зазнавшейся Иванке, что разговоры на польском в его присутствии вообще не желательны. Но Эрен промолчал, отойдя подальше, пытаясь выдохнуть. Все же не лучший способ впечатлить девушку… Скорее, уже жену. В любом случае, если бы он начал выводить Иванку и ее мужа на чистую воду, то это завершилось бы скорым прекращением прогулки и новым отчетом. Это он еще успеет сделать.       Дальнейшие разговоры вполне оказались в пределах допустимого, и вызывали у Эрена лишь скуку. Он пинал камни, попадавшиеся ему под ноги, а когда все решили спуститься к реке, то, дождавшись, когда Иван и Иванка прошли на дорогу, ведущую вниз, ловко притянул к себе Аккерман за руку и, оказавшись в седле, устроив ее перед собой, пустил жеребца прочь. Как можно дальше, лишь бы оказаться наедине.       — Они утомили меня своим занудством, — продышал Йегер рядом с ухом Микасы.       — Они просто меня утомили. Лучше бы в спальне заперлись и не выходили месяцок. Все бы только выдохнули. — Она закатила глаза, сжимая гриву. — Не понимаю, как он мог мне нравиться.       — Чтобы породили на свет подобных? Уж лучше так, чем новое поколение… Все нормально? Я понял, что она говорила о чем-то совсем неприятном.       Слова о том, что к этому недомужчине Микаса испытывала чувства, Йегер предпочел проигнорировать.       — Она попыталась указать мне на то, что я забыла отца. — Микаса хмыкнула. — По-крайней мере он не умер из-за того, что мне в голову взбрело идти одной к водопаду, чтобы что-то доказать. И ведь так часто бывает: утопающий топит спасающего.       Эрен молчал. Он не представлял, что следовало предпринять в такой ситуации. Привычный к тому, чтобы в случае неповиновения или выявления людей, не разделяющих идеи рейха, действовать с помощью силы, Йегер растерялся. Правда, поразмыслив, ускорил коня, и крепче вжал в себя Микасу, из-за чего сердце ускорилось, ощутимо стучась о ребра.       — Соболезную, — произнес он наконец, посчитав, что это было более, чем допустимым в такой ситуации.       Потеряв мать, Йегер не любил распространяться на подобные темы, и довольно остро реагировал на расспросы, поэтому прекрасно понял, насколько непросто должно было Микасе общаться с Иванкой. Он бы точно так не смог. Невольно Эрен сравнивал свою манеру поведения, свои ценности и привычки с тем, что было присуще Аккерман. И многое перевешивало в частности человечности в пользу Микасы. Так почему тогда она, как полячка, пусть и не чистокровная, считалась ниже? Йегер нахмурился, помотав головой. Нет. Потому что немцы принадлежали к чистой расе. У немцев не могло быть изъянов. Но… У него же они были. И сейчас Эрен видел это. Задумавшись, он чуть не увел коня не на ту дорогу, но вовремя спохватился.       — Скажи, куда ты хочешь отправиться со мной? — отвлекая самого себя, поинтересовался Йегер.       — К озеру, сейчас так жарко. — Она прижалась к нему спиной, расслабляясь. — Только не кидай меня в воду в одежде.       — Во-первых, тогда тебя опять все увидят в моей рубашке. А во-вторых, зачем мне там на тебе одежда? — Йегер сдержанно рассмеялся. — В прошлый раз ты не захотела присоединяться ко мне, хоть я и замечал, как ты смотрела.       — Ну, знаешь, не каждый день видишь полуголого мужчину в такой хорошей физической форме. Про то, что штаны до неприличия облепили все, я вообще молчу, — возмутилась она. — Ты определенно знал, что делаешь.       — Может быть и так. Не знаю. — Йегер едва ли смог сдержать смех, чтобы не выдать себя. А ведь Микаса была права. И он четко знал, что и для чего делал. Только вот тогда это больше походило на игру. Но в итоге оказалось, что победителя в такой игре просто быть не может: либо счастливы оба, либо оба оказываются ни с чем. — Но вот то, что мне нравится твое тело — да.       Озеро скрывалось от глаз за широким полем, которое ослепляло золотом и пестрым ковром цветов. Укрытое вдобавок полосой редкого леса, оно окружило себя метлами камыша, из которого доносились редкие выкрики кряквы. Эрен отметил про себя, что здесь неплохо было бы поохотиться при случае, но точно не сейчас. Мягкий покров из хвои покрывал берег, а на торчащих камнях примостилась назойливо плачущая чайка. Спрыгнув с коня и опустив Аккерман на землю, взяв за талию, Йегер первым делом поднял небольшой плоский камень и, прищурившись, заставил его создать на глади несколько кругов и уйти под воду. Чайка тут же взмыла в небо, ворча что-то на своем.       — А тут даже мило. И людей нет.       Повернувшись к Микасе, он начал расстегивать форменные пуговицы, улыбаясь.       — Сейчас все заняты в огородах. — Она стала стягивать с себя одежду, усмехаясь. — Да и не нравится многим это озеро. Слишком глубоко.       — Опять русалки? — Осмотревшись, Эрен не нашел особо места для того, чтобы быть уверенным точно в чистоте, поэтому в первую очередь он стянул сапоги, и уже на них немного небрежно скинул сперва рубашку, а после и китель. Китель все же он поправил. Отбросив кальсоны, Йегер подмигнул Микасе, сразу устремившись в воду, и нырнул, чтобы вынырнуть довольно далеко.       Окончательно раздевшись, она распустила волосы, вошла в воду, ныряя. Тихо всплыв у Эрена за спиной, прижалась к нему всем телом.       — Чего это тебя интересуют русалки? — она шептала ему на ухо, мягко касаясь губами мочки. — Мне казалось, что кроме меня сейчас ты ни о чем не должен думать.       Микаса ухмыльнулась, сразу же отплывая от него на несколько метров.       — Ты думаешь, что сможешь уплыть от меня? — Пары гребков руками ему хватило, чтобы быстро оказаться рядом, подхватывая ее за ягодицы, прижимая к себе и приподнимая над водой. — А знаешь, когда я увидел тебя впервые, так и думал, что с дороги мне уже ундины чудятся. Запомнил тебя…       — Так неприлично с Вашей стороны подглядывать за молодой девушкой. — Она обхватила его ногами и руками. — Как ты вообще вышел к реке? Та тропа совсем заброшена.       — Эти идиоты отправили за мной машину. Естественно, что в размякшей после дождей земле она застряла. Не по грязи же растоптанной мне идти — это недопустимо. И без того сапоги запачкал. Кто ж знал, что там именно ты решила голой искупаться? Подумал, что если тебя потом встречу, то знак точно. Правда, не рассчитывал, что настолько зайдет все… — Йегер ухмыльнулся, но вышло как-то грустно. Грустно от понимания, к чему для каждого из них могут привести их отношения. — Не вытягивай из меня признаний, моя панночка, ты все и так видишь. А если я задам вопросы, то наверняка услышу о том, как противен был и что наверняка убить меня пыталась.       Хмыкнув, Эрен прижался губами к ее шее, поднялся к подбородку, погружая свое сознание в иные мысли.       — Но ведь вытягивать из тебя все так интересно. — Она откинула голову назад. — Признаюсь честно. Хотелось заколоть тебя во сне еще в самом начале, но не смогла. Все равно на твое место пришел бы кто-то хуже, а ты особо и не обижал меня.       Йегер рассмеялся ей в шею. Отчего-то, когда прозвучало подобное признание, его мир не рухнул, горько не стало, и любить меньше не хотелось.       — У тебя можно поучиться этому делу. Выходит даже без применения каких-либо техник. Но… Будем считать, что я очень крепко спал тогда и ничего не видел. А ты никогда не пыталась сделать ничего подобного.       Вода медленно расступалась, когда он начал двигаться к берегу. И, едва коснулся дна, утянул Микасу под воду с головой, чтобы там — в глухой тишине прижаться своими губами к ее, выныривая.       Не отрываясь, он откидывал с ее лица волосы, стараясь делать это как можно аккуратнее. И, охватив ладонями ее щеки, взглянуть в ее глаза. В этот момент, казалось, что вокруг исчезли все звуки, все исчезло. Осталась только Микаса. Единственная.       — Ты — словно весь мой мир. Хорошая его часть. Добрая…       — Как романтично. — Она улыбнулась, прижимаясь к нему сильнее и оставляя короткий поцелуй на его губах. — Не думала, что твои глаза настолько зеленые. Никогда не видела таких. — Аккерман прикусила кожу на его шее, утыкаясь в нее носом. — Не идеализируй меня, я тоже могу быть злой.       — В роду матери были, она рассказывала. — Теплота и нежность подернули его взгляд, добавляя расслабленности в его поведение и мягкости.       Не позволяя Микасе касаться ногами дна, он придерживал ее, обводя языком ее соски, поочередно, чуть прихватывал губами, иногда бросая на Аккерман пронзительный взгляд, ухмыляясь, наслаждаясь ее реакцией. Будто и торопиться им было некуда, будто все впереди, и каждый день принадлежал только им.       — Не говори о плохом в себе, хочу продолжать видеть только хорошее. Мне это нужно. И романтик из меня — никакой, не впечатляйся. Обожжешься.       Не позволив ответить сразу, Йегер смял губы Микасы поцелуем, опуская ее на влажный гладкий камень, омываемый слабыми волнами, проигрывая свое желание, которое возникло в его голове еще в их самую первую встречу. Придерживая ее за бедра, он с силой сжал их, растягивая удовольствие, не находя в себе сил оторваться от ее губ.       Аккерман тут же распалилась, запуская руки в его волосы и раздвигая ноги чуть шире. Она сжала мокрые локоны.       — Не боишься, что нас кто-то увидит? — Она отстранилась, упираясь рукой в его грудь.       — Чайки и утки разве что, — усмехнулся Эрен, подняв голову, смотря в светлое и мирное небо, скрываемое спадающими тонкими нитями ивы, покрытыми серебристыми изящными листьями.       Еще недавно Йегер и внимания бы не обратил на подобное, но сейчас все вокруг словно кто-то заново нарисовал настолько ярко и красиво, что невозможно было игнорировать. Правда, красота эта отчасти мешала, щекоча кожу, прилипая к спине, неприятно холодив. Несколько серебряных прядей упало в воду, хрустнув под сильной рукой.       — Нет здесь никого. Или не веришь мне, как офицеру? — Он не врал. Осматривался, прислушивался какое-то время, убеждаясь, что не было никого рядом, что получилось добиться уединения.       Подхватив Аккерман, он поднял ее на ноги, а после повернул к себе спиной, откидывая волосы вперед, тут же покрывая прохладную от воды кожу горячими поцелуями. Плечи, шею, лопатки… Он сжал ее грудь, прижался плотно сзади, шепча хрипло от возбуждения:       — Давай-ка иначе в этот раз, красивая, раз уж не против.       — Хорошо. — Она прикусила губу, чувствуя, как щеки начал жечь румянец.       Йегер надавил на ее спину, заставляя лечь животом на камень и раздвинуть ноги. Микаса уперлась руками в холодную поверхность, прогибаясь и чуть вздрагивая от каждого его движения.       Заметив, что двигаться получалось гладко, и вроде как особого дискомфорта его действия Микасе не приносили, Эрен крепче сжал одной рукой ее бедро, не позволяя отстраниться, а второй сперва прижимал в области лопаток, а после начал поглаживать спину, плечи, бока, постепенно ускоряясь. Он входил полностью, чтобы почти сразу покинуть ее, и повторить все снова и снова.       — Говори, если не так что, — прохрипел Эрен, наваливаясь, прижимая, хоть и упираясь одной рукой о камень.       Микаса прикрыла глаза, вытягивая руки перед собой и тихо постанывая. Она прижималась бедрами к его телу, заставляя продолжать двигаться в одном темпе.       — Сильнее, — прошептала Аккерман.       Лишь хмыкнув, Эрен поднялся, устраивая руки на ее бедрах так, чтобы было удобнее держать Микасу и контролировать. Раз уж сама хотела, то отказывать в исполнении такой просьбы он не имел права.       — Как хочешь, красивая, сама просишь, — произнес он грубо, вбиваясь жестче, не жалея ни себя, ни ее. Будто в последний раз все, и завтра его вообще не будет.       Хотелось вцепиться зубами в ее бледную кожу, пронзить до крови, испробовать на вкус каждый стон Аккерман. Чтобы запомнила его навсегда. Но в другую секунду Эрен замедлился, меняя грубость и несдержанность на сладкую нежность, ощущая, как плотно Микаса обхватывала его, как трепетала под ним. И плавные движения пронзали его рассудок, уничтожали любые мысли, кроме того, насколько было хорошо сейчас и здесь ему с его панночкой. Он забывался с Аккерман, и это в какой-то степени пугало. Только как можно противиться, когда под ним была настолько гладкая, изящная, горячая и знойная девчонка? С ней он позволял себе быть тем, кем бы хотел, поверни его жизнь хоть немного иначе. Без погон. Без всей суеты, что его окружала. Но… Эрен понимал, что не смог бы пока отказаться от службы. Не отказался бы от своих убеждений. Этот контраст медленно уничтожал в нем что-то, менял, но Йегер старался не обращать пока на это внимания.       Двигаясь с осторожностью, вопреки своим первым желаниям, Эрен проходился влажными губами по спине Микасы, словно никак не мог распробовать, стараясь не оставлять следов. Всегда должна быть идеальной, красивой, без его глупых порывов в виде укусов. Но оттягивать неизбежное долго было невозможно. Как только Аккерман сильнее начала сжимать его внутри себя, когда ее стоны сменились, он позволил себе продержаться еще, но, вновь поддавшись яростной страсти, продолжил вбиваться в нее с силой, чтобы вскоре, шумно выдохнув, прохрипеть ее имя, прижимаясь лбом между ее лопаток. Его горячее дыхание проходилось по ее влажной коже, вызывая мурашки. Прикрыв глаза, Эрен жадно вдыхал обжигающий легкие воздух.       Микаса уткнулась лбом в камень, чувствуя все слишком четко, слишком ярко. Ее тело словно состояло из нервных окончаний, из-за чего каждое его касание отдавалось легкой дрожью и сбитым дыханием.       — Интересно, выражение «драть, как сидорову козу» может охарактеризовать то, что сейчас произошло? — прохрипела она, усмехаясь.       — Как тебе нравится, называй. Как нравится… — Чуть осипший голос звучал плавно, и Эрен не сразу поднялся, выходя из Микасы, омываясь водой. — Но так скажи. Нравится все тебе? Или жалеешь?       Улыбка заиграла на его губах, но он и без того знал ответ, только очень уж хотелось услышать.       Она опустилась в воду и, отплыв на глубину, нырнула, сразу же выныривая.       — Нравится. Разве может быть иначе? — Она улыбнулась и вышла на берег, сразу же прикрываясь нижним платьем.       — У тебя впервые. Мне ведь интересно, что ты чувствуешь. — Все же одев кальсоны и брюки, чтобы не смущать Микасу, Эрен, немного подумав, раскинул на мягкой ивовой листве свою рубашку. Опустившись на нее, он притянул к себе Аккерман, валясь на спину. — Смотри, я никогда не замечал, что если вот так лежать, то будто в каком-то саду находишься. Где все огромное такое, а ты — совсем маленький. И небо… Оно бескрайнее, а через листья только часть видишь. И радуешься уже этому.       — Там облако похоже на звезду. — Она легла рядом с ним, всматриваясь в голубизну неба. — А рядом — кот. Тебе нравятся коты?       — Я не заводил животных. Сама понимаешь, куда мне они? А в детстве… Не всегда помогало и то, что имелись деньги матери. Продуктов все равно не достать было. Но я довольно быстро находил с кошками общий язык. — Словно в доказательство своих слов, Йегер почесал осторожно ногтями Микасу за ухом, улыбаясь.       — В дом, где я жила, каждую зиму приходила кошка. Греться, есть. Я от скуки заботилась о ней. — Микаса обняла его, кладя голову на грудь. — Потом она перестала приходить. Я предпочитаю думать, что нашла убежище получше.       — Да так и было наверняка. Коты и кошки живучие. И умеют приспосабливаться при необходимости. Всем бы так… — Он положил ладонь на талию Аккерман. — Тебе не холодно? Не лучшим вариантом будет тебе сейчас так сразу — на коня. Наверное, следует сделать так…       Подцепив китель, Эрен накрыл Микасу и не сдержался, провел пальцами по ее щеке, всматриваясь.       Микаса закуталась в китель и села, собирая волосы в косу. Она хотела было что-то ответить, но хруст ветки вдалеке заставил ее напрячься и вглядываться в лесную чащу.       — Наверное, белка какая-нибудь. — Аккерман улыбнулась, нависая над ним. — Как мне может быть холодно, когда ты рядом? Да и так жарко сейчас…       — Со мной уж точно не замерзнешь, — с некой насмешкой произнес Эрен тихо ей на ухо, чтобы только она могла слышать, притянув ее лицо к себе. — Но белка или нет, я все же проверю.       Отбросив с лица Микасы волосы, Эрен поднялся, прихватив незаметно табельное, и настороженно двинулся в сторону повторившегося треска, скрываясь среди деревьев.       Все же лучше была бы белка, потому как уже скоро со всем ужасом на него уставились глаза местного мальчишки. Хотя, скорее, ровно на направленный Вальтер, готовый пробить одним выстрелом его глупую черепушку. Пацан едва успел натянуть на себя штаны, но пояс валялся в стороне, и поэтому он держал их дрожащими пальцами. И ведь наверняка видел все. Мелкий извращенец. И что было делать? Тащить к берегу или застрелить на месте?       — Хреновая ты белка. Слишком тяжелый будешь для маленькой тушки. Чего забыл здесь, говори. — Низко звучащий голос Йегера заставил мальчишку всхлипнуть и замотать головой. Видимо, с немецким не дружил. Выругавшись, Эрен присел перед ним, приставив пистолет к его лбу, силясь подобрать хоть какие-то слова на ломаном болгарском: — Один слово. Другие. И ты — смерть. Найду всегда. Не сбежать.       Постучав дулом по виску мальчишки, Эрен оскалился, наблюдая, как тот побледнел, а после и вовсе его лицо приобрело серо-желтый цвет. Он яростно закивал, видимо, понимая свое положение и свою удачу. Йегер был сейчас чересчур добр, не действуя так, как был должен. Мальчик что-то быстро залепетал, но Эрен лишь брезгливо поморщился, поднимаясь.       — Не понимаю я. Но… Ты слышал. Меня.       Обойдя за спину замершего пацаненка, Эрен придал ему ускорения смачным пинком под зад. Наблюдая, как тот, сломя голову, пронесся прочь, Йегер сжал переносицу, хмурясь. И когда он успел подобреть? Совсем ненужная черта для военного офицера СС.       Успокоившись, вернув себе более расслабленное выражение лица, Эрен вновь опустился рядом с Микасой, но не рискуя пока утянуть ее в поцелуй, как хотелось бы. Вместо этого он просто поправил на ней свой китель, застегивая одну пуговицу.       — Ну, как тебе белка? — она усмехнулась, всматриваясь в то место, откуда послышался шум. — Энергичная, правда?       — Ее бы энергию… Но решил, пусть еще бегает, не стал стрелять. — Немного хмурясь, Йегер отложил в сторону пистолет. Мелькнула мысль, что неплохо было бы и Микасу научить хоть как-то обращаться с оружием, да и вообще проверить, насколько отпор дать может в случае чего. Но не сейчас. Сегодня должен быть спокойный день. Самый обычный. Насколько это только возможно. — Ладно, собираться надо. Мне еще успеть подготовить к отправке ту ерунду, что Гюнтер принес, с комментариями.       Натянув отданный Микасой китель, Эрен, закурив, наблюдал, как она одевалась, улавливая каждый ее жест, каждый взгляд, устремленный к нему. Ему определенно нравилось, насколько Аккерман привязалась к нему, нравились ее чувства, ее внимание… Он купался в этом, наслаждался. И старался не думать о том, что сам он был не в состоянии выказать ей столько своего внимания, сколько она этого заслуживала. Хватило прокола с тем, что в лесу был пойман мальчишка. А если бы солдат? Да кто угодно. Так рисковать было нельзя. Стало даже грустно по причине, что каким-то образом хотелось завалить Микасу подобными ненужными мелочами, как ночные купания, прогулки за руку где-то по полю, чтобы после рухнуть в цветочное море и забыться в поцелуе… Одернув себя, Йегер широко улыбнулся, когда Микаса взглянула на него в очередной раз. Незачем ей знать все его мысли и переживания. По-хорошему, лучше бы и не знать вовсе его. Наверное. Тогда кто бы защитил ее? Что бы с ней было, не заприметь он ее тогда в реке и на празднике? Эрен отвернулся, и, склонившись, плотно вжал окурок в землю, сразу закидав листвой. Обычная привычка.       Ответ был очевиден, и это Йегеру уже совсем не нравилось. Ему нравилось видеть улыбку на лице Микасы, но никак не… Мотнув головой, он отряхнул свою рубашку и, взобравшись на коня, скомкал ее, положив перед собой, чтобы усадить на нее Аккерман. Всего лишь вещь. Всегда можно выстирать и выгладить. Зато ей будет хоть немного удобнее, когда понесутся через деревню к дому, поднимая пыль…