Кремово

Растущая луна слабо освещает серебристыми лучами спальню через полупрозрачные занавески. В голове всё ещё шумит после долгого перелёта, и странно сейчас смотреть на облака снизу вверх, когда пару часов назад — был над ними. Чимин лежит на Юнги, устроившись между раздвинутых ног и прижимаясь щекой к груди. Пальцы хёна гладят нижнюю челюсть, обводят подбородок, едва касаются губ, обрисовывая контур… — Я видел в самолёте двух старичков, — тихим голосом начинает Пак и больше ощущает телом смешок, чем слышит. — Что? — Чимини и его наблюдения за пожилыми. — Если тебе не интересно… — Интересно. Продолжай, — переместив руку с лица на заднюю сторону шеи, Юнги успокаивающе ведёт мозолистыми подушечками вдоль позвонков. — Так вот. Мужчина и женщина, бабушка и дедушка, они были так сильно похожи. — В одинаковых футболках? — Одинаковыми на них была только ортопедическая обувь. Нет, дело не в этом… Мин издаёт вопросительное «Ммм?», массируя чуть сильнее, круговыми движениями прямо по новым татуировкам. — Гравитация и возрастные изменения делают лица как бы стекающими вниз. Брыли, морщины, дряблость. У всех старичков так, но эти… Суть не во внешности, было заметно, что они уже давно вместе. То, как они ухаживали друг за другом, помогая. Подтягивали ремни безопасности, передавали стаканчики с горячим чаем, общались. Деликатно, с любовью. Не чтобы произвести впечатление и соблазнить, просто... Без лишних слов дополняли. — Дай угадаю, ты умилился и прослезился? — Я подумал о нас с тобой. — О… Юнги сжимает коленями его бёдра, целуя в макушку. Волосы Чимина влажные после душа и ненавязчиво пахнут шампунем и бальзамом. — У нас ведь тоже так. Когда долго с кем-то находишься, то перенимаешь повадки, интонации, привычки. Мне кажется, что я превращаюсь в тебя, Юнги-я. Даже Хоби-хён заметил! — Что именно? — Начнём с того, что это я прилетел в Чикаго поддержать Хоби, а не ты. — Спорно. Если бы расписание мне позволяло… — Я знаю, знаю. И всё равно забавно. Раньше вы были часто вдвоём, а теперь я не могу перестать заваливать его комплиментами. — Хоби достоин всех комплиментов мира, и мы все были бы счастливы оказаться с вами на том фестивале. — Хорошо, да. Ещё я выпил со стаффом и мне было комфортно. Обычно ты тот, кто много общается с персоналом о рабочих проектах и деталях, и тут я сам… — Ты уже достаточно взрослый. — Хоби сказал, что я стал крутым и дерзким. Чимин приподнимается на локтях, чтобы состроить самодовольное выражение и задрать нос, который тут же звонко чмокает Юнги, хрипло посмеиваясь и кладя ладони на лопатки, мягко придавливая, чтобы уложить обратно. — Неимоверно крут, моя невероятная крошка во всём чёрном. — Именно. А ты, в свою очередь, становишься как я. — Ну-ка? — Хён, пилатес и постоянные походы к дерматологу. Кислотные масочки и прочие процедуры. — Я работаю лицом и не молодею. — Ты наслаждаешься процессом. Представь, как на это отреагировал бы Мин Шуга десятилетней давности? Он бы ни за что не поверил. — С какой стати уход за собой считается твоей личной прерогативой? — Хён гладкий и сладкий. Для меня. — Неужели ты думаешь, что нас больше ничего не объединяет? — сжав плечи, Юнги медленно опускает руки ниже, гладя по спине. — Просто… — глаза Чимина слипаются от усталости. — Я просто увидел старичков и подумал, что спустя много лет мы тоже будем мило смотреться. Менее поворотливые, хрупкие, шаркающие вместе в одну сторону… Понимаешь? — Понимаю, — накрыв младшего одеялом, Мин обнимает, едва покачивая из стороны в сторону. — Засыпай, старикашка. — Это ты старикашка, — фырчит Чимин, задевая губами тёплую кожу. — Значит, и ты. — Завтра сразу с утра начну на тебя ворчать. — Боже, Чимини. Ты и так ноешь с недосыпа, брюзжишь, что тебе чего-то не хватает… — Ты заставил полочки нужными мне кремами. И у тебя есть мои любимые снэки. Одежда одного размера, одинаковые украшения. А ещё… Старший шумно вздыхает, смещаясь и поворачивая голову Чимина, чтобы зацеловать и прервать поток сонного бормотания. Нежно и медленно отвечая на поцелуи, Пак вскоре оказывается вновь где-то над облаками, засыпая.