Не один

– Они любили осень, – проговорил Маглор, бережно опуская рдяно-золотые букеты кленовых листьев возле могильных камней, с которых, почти одинаково улыбаясь, глядели на старшего брата рыжие близнецы. Голос музыканта звучал скорее задумчиво, чем печально – у него давно не осталось сил на печаль. Мелькор знал, что смерть близнецов для Маглора горше всех прочих. Остальные – взрослые; они сами выбрали свою судьбу. Но Амрод и Амрас – дети, ни в чем не повинные дети! И Маглор до конца своих дней будет винить себя в их гибели. – Трудно, наверное, в это поверить, но когда-то мы были счастливой семьей. Знаешь, из тех, которые все похожи друг на друга. – Мелькор промолчал – у него никогда не было счастливой семьи. – Ходили в парки аттракционов, ездили на пикники (до сих пор помню вкус приготовленных отцом шашлыков!), родители учили нас своему ремеслу: отец – ювелирному делу, мама – скульптуре (мне, правда, ни то, ни другое никогда не давалось)… Позже отец стал брать нас с Маэдросом в походы… А вот в такие осенние дни, – Маглор обвел глазами окружающее их багряно-золотое великолепие, – мы отправлялись в лес и бродили там до заката. Вроде как ходили по грибы, только грибов обычно не находили… Да разве в грибах счастье? Отец делал для мамы венки из опавших листьев – это было так красиво, огненная корона на медных волосах! – и стругал стрелы для Келегорма – он обожал носиться со своим игрушечным луком… А близнецы валялись в листьях, и все равно им было – мокрые ли они, грязные ли… А извалявшись, сгребали их в охапку, как можно больше, и подбрасывали, так, чтобы нам всем досталось. Родители ругались, конечно, но как-то добродушно. Теперь я понимаю, что не было в моей жизни ничего дороже, чем эти самодельные листопады. – Маглор нежно коснулся кончиками пальцев навсегда застывших веснушчатых лиц, взирающих на него с могильных камней. Он по-прежнему стоял у могил близнецов, преклонив колено, точно рыцарь перед королем. – Нам надо было уехать с мамой. Я должен был убедить братьев… хотя бы младших, – голос Маглора дрогнул. – Ведь отец уже тогда был не в себе, а мы, дураки, считали, что это всего лишь причуды, свойственные любому гению. Если бы мы уехали – все было бы по-другому, – сын Феанора замолчал, повесив голову. – Ты не мог знать, – мягко произнес Мелькор, положив руку ему на плечо. – Никто не мог знать. И никто не виноват в том, что случилось. – Никто, – эхом отозвался Маглор. – Но это не вернет их. Мелькор на миг смешался: на это возразить было нечего. Ему мучительно хотелось хоть как-то утешить… друга? Мелькор не смог бы сказать, кем стал для него Маглор за последнее время, да и какая разница? Старший сын Эру не был любителем копаться в собственных чувствах – он предпочитал действовать. – Вставай! – решительно приказал он. – Зачем? – бесцветным голосом осведомился Маглор, но, помедлив мгновение, все же поднялся – медленно и как будто с усилием. – Идем! – все так же решительно провозгласил Мелькор. – Куда? – все так же меланхолично поинтересовался Маглор. – Да куда угодно! Хочешь – в лес, хочешь – в город, хочешь – к черту на рога, главное – идем! Пешие прогулки отлично отвлекают, вот увидишь. – Лучше в лес, – решил Маглор. – Не люблю, когда вокруг люди. Мне тогда кажется, что я сам – не совсем настоящий. Так, привидение… – Значит, в лес, – не стал спорить Мелькор, про себя порадовавшись, что Маглор не выбрал маршрут «к черту на рога», который он, Мелькор, додумался предложить и без того похожему больше на мертвого, чем на живого парню. Он взял Маглора за локоть и потянул за собой по выложенной плоскими камешками дорожке прочь от могил. Сопротивления не последовало. Правда, Маглор еле плелся, и Мелькор с трудом подлаживался под его черепаший шаг, но по крайней мере волоком его тащить не пришлось – и то ладно.

***

– Ну вот, теперь я точно уверен: мы заблудились, – провозгласил Мелькор, в сотый раз оглядывая окружающий их невероятно красивый в осеннем наряде, но такой, как на зло, одинаковый лес. – Мы проходим мимо этого пенька уже в пятый раз, – меланхолично заметил Маглор, усаживаясь на этот самый пенек и вытягивая уставшие ноги. – Боюсь, в шестой тебе придется меня нести. Мелькор не ответил, поглощенный своими попытками навигации. Мох, к его разочарованию, рос как вздумается, а не на одной конкретной стороне дерева. – Я есть хочу. – Я, представь себе, тоже, – усмехнулся Мелькор. – Надеюсь, мы выберемся отсюда прежде, чем начнем есть друг друга. Тут его взгляд зацепился за какие-то грибы, примостившиеся между корнями старого дуба. – Как думаешь, они съедобные? – спросил Мелькор своего спутника, придирчиво оглядывая находку. – Съедим – узнаем, – все так же меланхолично ответил Маглор. – Хотелось бы поточнее, – вздохнул Мелькор. Желудок согласно заурчал. – Ну так погугли, – равнодушно предложил Маглор, возведя глаза к серовато-белому осеннему небу. – И правда, – согласился Мелькор, удивляясь, как ему самому это не пришло в голову. Сделав фото грибов и выполнив поиск по картинке, Мелькор понял, что сегодня небеса к нему благосклонны. – Налетай! – радостно бросил он Маглору, торопливо срывая грибы и очищая их от остатков мха. – Это сыроежки! Сыроежек оказалось куда меньше, чем им хотелось бы, но спутники заметно приободрились. Мелькору даже показалось, что выражение лица Маглора, обычно печально-отстраненное, стало чуть более живым. – Постой-ка, – сказал Маглор, покончив с едой, – если у тебя есть смартфон с работающим интернетом, то почему ты до сих пор не включил GPS? Мелькор со всего маху впечатал ладонь себе в лицо. – Я осёл, – признал он. – Но и ты, вообще-то, тоже – у тебя ведь тоже есть смартфон! – Есть, – согласился Маглор. – Дома. Но он, наверное, давно сел. – Почему? – удивился Мелькор. – Потому что я его не заряжал, – терпеливо объяснил Маглор. – Но почему ты его не заряжаешь? И почему не носишь с собой? – А кто будет мне звонить? – вздохнул сын Феанора. Мелькор чуть было не повторил фейспалм, но вовремя подумал, что Маглор может воспринять это как насмешку. – Прости, – искренне сказал он. – Я дважды осёл. GPS оказался надежнее мха и вскоре вывел их на опушку. – Спасибо, – серьезно сказал Маглор, когда они, уже в сгущающихся сумерках, вышли из леса. – Мне правда стало лучше. Без тебя я бы, наверное, давно свихнулся… как отец. Не хочется возвращаться, – вдруг признался он. – Там все напоминает… – Хочешь, идем ко мне, в «Утумно»? – неожиданно для самого себя предложил Мелькор. Да, он был интроверт до мозга костей и личное пространство ценил превыше собственной жизни, но перспектива в гордом и счастливом одиночестве стоять за стойкой и потягивать «Черного Властелина», пока Маглор, один в огромной пустой квартире, невидящим взглядом пялится в потолок, даже не пытаясь прогнать прочь призраки погибших братьев, никаким боком не вписывалась в его представления о совести. – А это удобно? – с сомнением спросил Маглор. – Не очень, – с напускной серьезностью ответил Мелькор. – Придется спать на диване. Но не на потолке ведь. Маглор криво и как-то неумело усмехнулся – кажется, впервые за все время их знакомства.

***

– Кофе будешь? – спросил вместо приветствия Мелькор, когда Маглор, заспанный, взъерошенный, но, судя по всему, относительно довольный жизнью, чего за ним прежде не водилось, появился в зале пока еще закрытого бара. – Без сахара и молока, – ответил Маглор, усаживаясь на высокий табурет перед стилизованной под дыбу стойкой. – Ого, – уважительно протянул Мелькор. – Всегда думал, что я один такой извращенец. Маглор чуть заметно улыбнулся уголком рта. – Не один, – сказал он, и Мелькору показалось, что речь идет о чем-то несравнимо большем, чем пристрастие к черному кофе.