Пока Кенма ждал, когда же Куроо наконец-то признается, сам же кое-что и задолжал. Тоже своего рода правду, которую теперь требовалось раскрыть как можно скорее — не выдерживали нервы. План, подкинутый Имой, пришёл в реализацию лишь на три четверти, а ждать исполнения последних двадцати пяти процентов становилось невозможным, ибо прогресс обернулся мёртвой точкой. Просьба Бокуто подсобить тоже не увенчалась успехом так, как надо. «Чувак, прям до дома нас не подвози. Высади у мини-маркета, а дальше что-нибудь придумай. Терпеть эту вашу херню я больше не намерен. Может, хоть сегодня это закончится. Только не проболтайся».
Но вчера терпение лопнуло окончательно. И последний час Кенма залипал в приставку у Имы в клубе, попутно изливая парню душу.
— Так, почесали губы, а дальше что? — ожидая логического завершения, спрашивает Мацудайра с особой нетерпеливостью.
— Горячее… торжественное… — интригует Кенма, — нихуя!
— В смысле? Он не признался?
— Нет!
Ицума тяжело вздыхает, качая головой. Переживает за кенмины отношения не меньше, чем сам Кенма, ведь был уверен, что его предложение Куроо расшевелит. Всё это — было его идеей, а по логике мужчин режим охотника в ситуации, когда твою добычу забирает кто-то другой, должен включаться сам по себе.
И нет, с Кенмой он, конечно же, не встречается. И отношение такое — исключительно друг, который охеренно катает в различные игры и занимает первые места в рейтингах клуба, чем славится на весь Токио. И ни новые клиенты, ни завсегдатаи даже близко не могут приблизиться к его рекорду. Даже Има не так хорош, хотя играм посвятил свои лучшие годы.
Спортивный интерес перерос в дружбу, а в последствии узналось, что Кенма страдает от любви к Куроо, самому нерешительному чуваку на планете. Но насчёт такого определения Има готов был поспорить: творить лютейшую хуйню во имя дел сердечных сможет далеко не каждый. Да и какую!
Однако то, что Куроо достойный претендент на звание молодого человека Кенмы, сомнений никаких почему-то не вызывает. Он поистине хорош, хоть и тормозит, когда машина заведомо на ручнике и в априори не едет. Есть такие люди. Ни с какого раза до них не доходит.
— А как вы разошлись тогда? — спрашивает парень, пытаясь прикинуть, что можно сделать дальше.
— Да никак, блин, — с грустью отвечает Кенма. — Пока мы целовались, нам машина всё сигналила и не объезжала. Оказалось, мама моя с работы домой ехала. В пизду… стыдно было обоим. Я уехал с ней, потому что растерялся, а Куроо так и пошёл пешком под ливнем. Отказался мокрым в салон садиться.
— А потом что? Вы это обсуждали?
— Ну, я спросил, дошёл ли он до дома, он ответил: «Да», и больше мы не переписывались. И не виделись. Вообще.
— Может, он там опять что-то придумывает?
— Ага, тысячу причин, почему целоваться с другом ничего не значит, и как снова делать вид тупого и не замечать очевидного.
— А вдруг, он правда не замечает? Или боится. Ты же, типа, со мной встречаешься.
— То есть… ты хочешь сказать, что твой план сказать Куро, что у меня есть парень, помозолить ему глаза твоей машиной под моими окнами и говорить, как у нас всё прекрасно, херня?!
Ицума смеётся, умиляясь чужой реакции на ситуацию. «Сложные подростки» — так называется этот синдром, и что один гасится признаться, что другой. А помощь своя была предложена, чтобы разрешить хоть что-то, но по итогу всё запуталось гораздо сильнее.
— Нет, план был охуенным. Как и планы Куроо по завоеванию тебя. Просто это куда-то не туда заходит, — констатирует он, снова напоминая об этом Кенме.
— Спасибо! А то я не знал! — злится, выжимая кнопки геймпада чуть агрессивнее. — И вообще, Куро бы до такого не додумался. Там явно Котаро вмешался.
— Даже не знаю… — задумывается парень. — Наверное, оно и хорошо.
— Сомневаюсь.
— Да нет же! Без Бокуто Куроо бы замкнулся в себе, а так он тебя добивается. Но если хочешь знать моё мнение, то все эти игры пора прекращать. Скажи ему, что нет у тебя никакого парня, и попроси его признаться тебе.
Кенма думает возразить, как вдруг разумное зерно прорастает, вмиг заставляя задуматься над словами Имы. Так дальше продолжаться не может, это факт. Оба натерпелись достаточно, а из Токио Куроо уедет снова уже меньше, чем через месяц. Оставит после себя истязающее ожидание и мысли о новой встрече.
Да и с чего Кенма вообще решил, что признаться в чувствах первым должен обязательно Куроо?
Сам кашу заварил, самому её теперь и расхлёбывать. Только не своей ложкой, потому что подстрекатель всё же был. Это второй факт. Третий — Куроо явно умнее, чем пытается казаться. Кенма по этому поводу может тысячу аргументов привести.
— Блин, теперь думаю, как ему сказать, что мы с тобой не встречаемся, — начинает загоняться парень.
— Ну, ты можешь сказать, что расстался со мной, потому что у тебя чувства к другому, — предлагает Има.
— Опять пиздеть… — не поддерживает вариант Кенма.
— Самое простое — сказать правду, что не было у тебя никакого парня вообще.
— Нихера не самое простое…
— Тогда пизди. Снова. Либо жди, когда у Бокуто закончатся идеи, и в конце концов он попросит Куроо признаться.
Кенма издаёт нервный смешок, язвительно проговаривая:
— Чё, может, сразу попросить Котаро сказать Куроо признаться?
— Не знаю. Ты ж Весы. Вот и взвесь все «за» и «против».
— Ой, бля… Слышишь, ты, Рак, на горе свистни. Глядишь, что изменится.
— Свистну. И если изменится — должен будешь.
***
От Мацудайры Кенма возвращается в подавленном настроении. Бредёт мимо домов, за семнадцать лет жизни в этом районе ставших родными, и злится из-за воспоминаний прошлого вечера. От луж осталось одно название: жаркий день освободил асфальт от неприятностей. А поцелуй превратился в очередной смущающий пережиток.
И это, наверное, нормально — страдать из-за чувств, что переполняют. И вроде взаимно всё. И как раз-таки потому, что взаимно, Кенма злится.
Возможно, не стоило притворяться несвободным, но опыт Имы оказался надёжным попутчиком в прохождении этого тернистого пути. По крайней мере, Кенма сейчас ни о чём не жалеет. И Бокуто про себя благодарит, ведь действительно неизвестно, как бы Куроо проявлялся дальше и проявлялся ли бы вообще.
В одном парень уверен точно — обстоятельства сложились благоприятно. И если бы ситуация зашла в тупик, Кенма бы точно нашёл выход. Сейчас же ищет.
Стоя на крыльце дома Куроо, парень чуточку медлит. Пытается подобрать слова, чтобы не выглядеть глупо, но когда дверь почти сразу же после звонка оказывается открыта, решительность испаряется так же, как лужи.
— Кенма? — почему-то удивляется Куроо. — Привет.
— Я зайду? — только и может, что спросить именно это.
— Конечно.
Кенма проходит внутрь, осматриваясь. В доме тихо и душно. И тоскливо. «Фу, нагрустил», — появляется в мыслях, вызывая улыбку. Произнести бы вслух, да не к чему: неловко и без того.
— Ты один? — спрашивает Кенма, оборачиваясь на Куроо.
— Да, — спокойно отвечает, но в стеснении заводит руку за голову. — Отец сегодня в ночную.
— Хорошо, — продолжает выглядеть естественно, будто вчера с лучшим другом не целовался. — У тебя выпить есть?
— Есть. Что-то случилось?
Куроо начинает бегать обеспокоенным взглядом по встревоженному лицу. Надумывает себе всякого, пока Кенма ищет ответ,
пока решается произнести какую-то одну фразу, которая впоследствии перевернёт все с ног на голову.
— Нет. Просто, может, хоть под алкоголем ты мне наконец-то признаешься в своих чувствах.
Куроо округляет глаза. Времени на ответ совсем не остаётся, и он чувствует, как горит, как внутри всё спокойствие рушится, тоже вспыхивая. И искры в разные стороны летят вопросом:
— Ты разве не с Имой?
— Нет. И никогда не был, — первым в своей лжи признаётся, даже не раздумывая.
— То есть… ты соврал? — кивок в ответ совсем с цепи спускает: — Зачем ты сказал, что у тебя есть парень, Кенма?!
— Да потому что! Сколько ещё я должен был ждать, пока ты зашевелишься?
— Я хотел! Хотел сказать, что безумно в тебя влюблён, когда мы первый раз поцеловались, но потом этот будильник, звонок отца и твои охуенные, блять, новости! «У меня появился парень». Да ты даже не представляешь, как я был разбит! Я, блять, жизнь ненавидел. И себя, потому что ты не меня выбрал! А ты, оказывается, всё это время был один?!
Кенме обидно. За себя же. И стыдно. И ведь хотел сказать поаккуратнее, без ссоры хотел. Даже мысль о том, что надо было спиздеть, кажется сейчас хорошей.
— «Что-то случилось?»
— «Да, я бросил Иму из-за тебя».
Но нет, блять, так не прокатит. Врать больше было нельзя. И Кенма злится в ответ, потому что Куроо поднял слишком важную для него тему.
— Да, блять, я всё время был один. Один, понимаешь? Хоть вокруг и были люди, но я всё равно оставался один, потому что без тебя пусто. И с тобой эти дни было пусто. Ты делал всё, чего хотел Котаро, но ни разу не сделал то, чего хотел я. А ты? Ты вообще хотел чего-то?
— Хотел! Хотел, чтобы ты был со мной, а не тусовался с этим Имой, делая вид, что не знаешь меня! И даже если это было частью твоего плана, то это хуёвый план, так вдвойне обиднее! И я всё время думал о том, как говорю, что люблю тебя, а лет через десять мы счастливы в браке и кормим котов с ложечки!
— Так скажи мне это сейчас!
Куроо набирает воздуха полной грудью и на выдохе наконец-то это произносит:
— Я люблю тебя!
Кенма начинает смеяться, а в следующий момент — тянет руки к любимому, примыкая к его губам. Попутно разувается и тянет его за собой к гостиной, падая на диван, ведь так удобнее. Вдвоём, когда тесно; когда можно не бояться, что потеряет опору, потому что подгибаются ноги и стоять невозможно; когда от чувств остаётся только задохнуться, и духота здесь не при чём вовсе; когда можно быть собой и не притворяться; когда точно уверен, что никто не помешает, ведь отец неожиданно не вернётся с работы, и не придётся всю жизнь до конца своих дней избавляться от стыда, что застукали там однажды два раза подряд; когда бросить футболку на пол и коснуться обнажённой спины не страшно, ведь так давно этого хотел; когда впереди есть почти месяц и когда любовь только делить — не скрывать.
Точно, они больше никогда друг от друга не будут ничего скрывать.
***
Сердечное дело №1
Статус: дело закрыто.
Цель: достигнута.
Краткий доклад: всё оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось. Наш противник оказался не только хитёр, но и скрытен. Опасности никакой не представлял. Одна гениальная стратегия против другой грозила обернуться ссорой, но я перекрестился: обошлось.
Вывод: пошло всё к чёрту. Больше никаких сердечных дел. Пусть все будут счастливы.
Доложил: эксперт сердечных дел — Бокуто Котаро.
