Закулисье культуры

– Меня взяли! – завопил Вэй Усянь, влетая в учительскую утром понедельника.       В учительской было довольно пусто: остальные педагоги уже разошлись по своим классам, и остался только «семейный совет» в лице Цзян Чэна, Яньли и мадам Юй. Вэй Усянь, для которого заведённый на шесть утра будильник был насилием над личностью, всегда являлся последним. Сестрица обычно дожидалась его, чтобы отдать ему заботливо собранный обед, иначе Вэй Усянь питался бы только растворимой лапшой и уже заработал бы язву. Цзян Чэн дожидался, чтобы слегка поцапаться и быстрее проснуться. А вот мадам Юй была нечастой гостьей в столь поздний час. – Куда взяли, А-Сянь? – мягко спросила Яньли, вручая ему пару контейнеров с едой. – А? – удивился Вэй Усянь. – Цзян Чэн, ты что, ей не сказал? Про собеседование? – А что, должен был? – Цзян Чэн фыркнул, уже предвкушая бодрящий утренний конфликт. – Я сказал, что ты занят. Сам бы позвонил и рассказал. – Расскажешь – не сбудется! – с умным видом заявил Вэй Усянь. – Мне же рассказал! – Тебе не расскажи, ты бы меня придушил за то, что я не иду к сестрице без уважительной причины, – Вэй Усянь показал Цзян Чэну язык, нагло пользуясь безопасной гаванью в лице Цзян Яньли. – Вэй Усянь! – стопка рабочих тетрадей по физике со звонким шлепком обрушилась на стол, и все трое воспитанников семьи Цзян подскочили. – У каждого здесь через пять минут начинается свой урок. Или говори, что хотел, или выметайся из учительской! Если кто-нибудь опоздает из-за тебя, я с тебя шкуру спущу!       Свирепо взглянув на двух родных детей и одного приёмного, Юй Цзыюань подхватила свои тетради и поспешила на свой урок. – Простите, мадам Юй! – крикнул Вэй Усянь ей вслед и засмеялся. – Ладно-ладно, она права. В общем, меня взяли педагогом в арт-студию Дома культуры. Пока урок в неделю, потом ещё один добавят. – Поздравляю, А-Сянь, – тепло улыбаясь, обняла его Яньли. – Ты давно этого хотел. Я знала, что у тебя всё получится.       Цзян Чэн с поздравлениями не спешил. – Тот самый Дом культуры? – А какой ещё? У нас их что, много, куда я могу добежать за полчаса, когда у меня нет денег на такси? – У тебя никогда нет денег на такси, – напомнил Цзян Чэн. – И даже на автобус. – А я о чём? И как любезно с твоей стороны напоминать мне, какой я разгильдяй, – ничуть не обижаясь на самом деле, попенял ему Вэй Усянь. – А чтобы не расслаблялся! Идёшь работать в серьёзную организацию, а наверняка даже запасного пиджака не взял, – Цзян Чэн покачал головой. – Опять попрёшься по уши в краске. Позоришь нашу семью и всю школу. – Зато сразу видно, что я художник! – оскорбился Вэй Усянь. – Скажи ещё: чистый художник – плохой художник. – А-Сянь, А-Чэн, перестаньте ссориться с самого утра, – рассмеялась Яньли. – А-Сянь, когда у тебя первое занятие? – В четверг. Но сегодня ещё после уроков меня официально представят, и я подпишу договор. – Если кто-то после твоего представления ещё захочет подписывать с тобой договор, – буркнул Цзян Чэн. – А-Чэн! – Ты просто мне завидуешь, – отмахнулся от него Вэй Усянь. – Вот увидишь, я ещё стану знаменитым художником или ещё кем-нибудь, буду выставляться в лучших галереях мира, а ты так и останешься здесь со своей скакалкой. – Я люблю свою работу, – возразил Цзян Чэн и пошёл прочь из учительской. – А вы сейчас опоздаете.       Вэй Усянь тут же подхватил свою брошенную сумку и отправился провожать Цзян Яньли до её класса, будто ему самому не надо было спешить на свой урок, а её могли похитить по дороге в школьном коридоре. – Ты молодец, А-Сянь. Я уверена, у тебя всё получится, – Яньли улыбнулась ему своей тёплой улыбкой. – Спасибо, что присмотрел за моими малышами.       Цзян Яньли вошла в свой класс одновременно со звонком, и воодушевлённый Вэй Усянь, закинув руки за голову, пружинистым шагом направился к своим семиклассникам. Из-за того, что уроки начинались в печальные восемь утра, он частенько опаздывал и теперь гадал, успела ли А-Цин подбить одноклассников на какую-нибудь очередную авантюру или ещё нет.       Подойдя к двери класса, Вэй Усянь прислушался: за ней было не тихо и не громко. Это означало, что либо А-Цин ещё не успела ничего придумать, либо она всё ещё боялась расправы за простуду Цзинь Лина. – Я впечатлён, – во всеуслышание объявил Вэй Усянь, распахивая дверь и обозревая смирно сидящих школьников. – Три минуты девятого, все на местах, и никто даже не порывается устроить бедлам. Занесу этот день как исторический для нашей школы. – Странно, что историческими не являются те дни, когда ты не опаздываешь, – буркнул Цзинь Лин. Голос у него всё ещё был немного сиплый. – Извини, не расслышал, что ты там проскрипел. Что-то про вкусную холодную колу? – невинно поинтересовался Вэй Усянь.       Цзинь Лин мгновенно надулся, покраснев щеками и кончиком носа, а сидевшая рядом А-Цин постаралась стать ещё незаметнее, чем притворялась всю прошлую неделю. Вэй Усянь торжествовал. Разумеется, он не собирался более ничем её наказывать, и вовсе не потому, что благодаря её проделкам Вэй Усянь получил отсрочку от встречи с Цзысюанем, а потому, что Цзинь Лин был уже достаточно взрослым, чтобы отвечать за свои действия. Да и А-Цин была уже достаточно наказана тем, что Вэй Усянь целую неделю мариновал её в страхе и ожидании неминуемого отмщения за горячо любимого племянника. Впрочем, недели тишины и покоя Вэй Усяню хватило с лихвой, и он уже начал скучать. – Как приятно начинать свой день с гармонии и понимания, – Вэй Усянь бережно положил контейнеры с едой на стол. – Нарисуйте-ка мне сегодня ответственность.       Семиклассники немного растерянно переглянулись. – Это как – рисовать ответственность? – спросил кто-то. – Ну, например… – Вэй Усянь сделал вид, что задумался. – Цзинь Лин может нарисовать себя в колючем тёплом шарфе, пьющим сироп от кашля. А-Цин может нарисовать то же самое, а ещё себя, в слезах у его постели… А вы чего там хихикаете? Ваши косяки я тоже помню, – зловещим голосом протянул Вэй Усянь. – Вот такое на сегодня задание. Психологическое. Должны же вы чему-то правильному у меня учиться, а не только всяким глупостям?       Вэй Усянь ехидно покосился на Цзинь Лина: у того наверняка на языке вертелись слова, что за самим Вэй Усянем косяков водится больше, чем у всего класса, да взять хоть те же бесконечные опоздания, но племянник промолчал и взялся за карандаш. Вэй Усянь удовлетворённо зевнул и полез в ноутбук. Из-за спешки ему с утра не удалось как следует поцапаться с дорогим братцем, и душа требовала озорства, ведь после уроков ему ещё предстояло изображать приличного серьёзного человека. Вэй Усянь распечатал мем про птичку, которая держится в воздухе на силе гнева, раскрасил её в фиолетовый, а в обеденную перемену сходил в спортзал и прилепил картинку над столом, за которым Цзян Чэн обычно заполнял журналы. То, что в спортзале в этот момент орудовали тряпками две уборщицы, его не слишком обеспокоило: Цзян Чэн и так догадается, чьих это рук дело.       «По-детски? Ну и ладно, всё равно весело», – подумал Вэй Усянь, представляя хихикающих старшеклассников и красное лицо приёмного брата.       Но сойти за приличного человека у него всё-таки не вышло: на последнем уроке он в приступе вдохновения привычно уляпался масляной краской. Прикинув, что, если он начнёт отмываться, то будет потом сутки вонять ядрёным разбавителем, Вэй Усянь плюнул и оставил всё, как есть. В конце концов, и правда, Дом культуры нанимает учителя рисования, а не литературы.       Без пяти четыре он влетел в Дом культуры через служебный вход, где его уже ждала та самая девушка из учебного отдела, которая проводила собеседование. Она критически оглядела его разукрашенный рукав, покачала головой и повела на третий этаж. – Подожди здесь, пока я тебя не позову, – девушка кивнула на телефон.       Стоя возле лестницы в окружении кадок с комнатными пальмами и стеклянных стеллажей с какими-то кубками, Вэй Усянь смотрел на дверь с аккуратной табличкой «Лань Цижэнь. Заместитель директора» и думал о том, что, наверное, Цзян Чэн был прав, и его выгонят сразу после этого собрания. Ну, вот что ему мешало захватить из дома другой пиджак или свитер? Руки от туши и краски быстро не отмоешь, но хотя бы одежда была бы чистой. А сестрица так искренне верит в него…       Вэй Усянь старательно грыз сам себя несколько минут, пока в чат не пришло сообщение с просьбой зайти в кабинет. Он жил по принципу «как бы хреново уже ни было, я всегда могу сделать ещё хуже», поэтому на собрание он буквально ввалился, зацепившись плечом о косяк. Ладно. Старательно пытаясь сохранить лицо и пряча красочный рукав за полу пиджака, Вэй Усянь поздоровался со всеми и чуть снова не упал, натолкнувшись на обжигающий холодом взгляд светло-нефритовых глаз.       «Разве пресс-секретарь должен выглядеть настолько недружелюбным? – пронеслось в голове у Вэй Усяня. – Они же, типа, как журналисты, должны наоборот располагать людей к себе, чтобы собеседник захотел поделиться информацией?». Он сел прямо напротив, нервно сцепил руки под столом и изо всех сил постарался не пялиться – получалось, честно говоря, не очень.       Лань Цижэнь начал представлять присутствующих. Сюэ Яна он уже знал, оператор по имени Мо Сюаньюй выглядел так, будто последний раз спал прошлым летом. Девушка из учебного отдела, которую звали Ло Цинъян, оказалась целой главой этого самого отдела. Лань Сичэнь, которого Вэй Усянь видел мельком ещё на празднике, был практически полной копией младшего брата, только немного иначе собирал волосы, излучал благожелательность и в целом не походил на холодную мраморную статую; глаза у него тоже были нефритовыми, но темнее и более тёплого оттенка. Ему Вэй Усянь кивнул особенно активно: раз ученики арт-студии – его подопечные, обсуждать детали придётся именно с Сичэнем. – Лань Ванцзи, пресс-секретарь, – сказал Лань Ванцзи таким тоном, будто больше всего мечтал оказаться где угодно, но только не здесь.       Вэй Усянь, ведомый глубоким холодным голосом, немедленно уставился на него, но Лань Ванцзи тут же отвернулся, предоставив возможность полюбоваться своим профилем. Профиль был красивым, как и всё остальное, Вэй Усянь обводил взглядом длинные ресницы, поджатые губы, остро выступающий кадык, тёмные пряди волос, мягко спадающие на плечо в светло-голубом, почти белом пуловере, и у него так сильно чесались руки нарисовать портрет, что их пришлось сцепить до боли в суставах.       Лань Ванцзи смотрел на дядю, Вэй Усянь, с усилием оторвавшись от него, тоже посмотрел на Лань Цижэня, который как раз говорил о том, что первое занятие в студии состоится в четверг в пять вечера и не против ли Вэй Усянь, что пресс-секретарь и оператор будут снимать его занятие. – Ничуть, – Вэй Усянь посмотрел на каменное лицо напротив и ощутил необыкновенное по силе желание сделать что-нибудь, чтобы сорвать эту ледяную маску, а потому улыбнулся пошире и ляпнул первое, что пришло ему в голову. – Даже наоборот, ваш пресс-секретарь делает такие классные снимки.       Светлые глаза вспыхнули ледяными бликами, пальцы правой руки Лань Ванцзи сами собой сжались на плече, и Вэй Усянь понял, что бесстыдно залипает на чёткие костяшки и выступающие вены. Пресс-секретарь казался худым и изящным, но эти кисти, такими руками можно было, наверное, ломать деревья, или гнуть стальные прутья, или… или…       «Я помирюсь с Цзысюанем. Напишу жалобу в министерство, – подумал Вэй Усянь, ощущая, как во рту всё пересохло, и удивляясь тому, что он всё ещё способен на связные мысли. – Или ещё кому. Тому, кто на законодательном уровне пропишет обязательное наличие бутылок с водой в одном помещении с такими людьми». Боги. Наверняка абсолютно все в этой комнате заметили, как он пялится, и его вышвырнут из Дома культуры, возможно, даже из окна этого кабинета.       Честно, Вэй Усянь был даже рад, что его отправили с Ло Цинъян подписывать всякие бумажки. Он смотрел на печатные буквы в документах, на кораллового цвета блузку девы Ло, которая была ей очень к лицу, и, запрятав подальше в подсознание картинки с портретом, старался подумать о чём-то другом. О полёте из окна Дома культуры, например, или о том, как Цзян Чэн сломает ему ноги за неподобающие мысли. И сестрица очень расстроится. Да.       Ло Цинъян промурыжила его с документами никак не менее получаса – Вэй Усянь сломался уже на второй инструкции по технике безопасности и даже не пытался вникать в то, что подписывает. Даже в «Юньмэне», где дети разных возрастов находились львиную долю дня, не было столько правил. Поставив последнюю подпись, он с облегчением выдохнул. – Скажите честно: эти правила хоть кто-то читает? – с улыбкой поинтересовался Вэй Усянь. – Замдиректора знает их наизусть совершенно точно, – вздохнула Ло Цинъян. – Скажи спасибо Небесам, что за кадры отвечают заведующие конкретных отделов, Цижэнь бы точно заставил тебя их читать. – Мянь-Мянь, ты ещё не уходишь? – прервала их одна из сотрудниц учебного отдела. – Скоро пять. – У меня цветы, а ещё меня придёт убивать Лань Чжань, так что задержусь, – отозвалась Ло Цинъян. – Иди, я тебя отпускаю. – Мянь-Мянь? – усмехнулся Вэй Усянь. – А кто такой Лань Чжань, неужели ещё один родственник? – Не называй меня Мянь-Мянь! – тут же ощетинилась девушка. – Лань Чжань – это наш пресс-секретарь, но я тебе искренне не советую так к нему обращаться, если не хочешь оказаться в больнице. На вот, – дева Ло вручила ему пропуск. – В четверг лучше прийти заранее, Сичэнь скажет тебе, сколько точно детей из его коллективов придут, а я скажу, сколько будет платников со стороны. А, и отправь мне примерную программу урока, чтобы я знала, какие материалы тебе подготовить. – Ага, понял, – Вэй Усянь запихал пропуск в карман джинсов. – Спасибо, Мянь-Мянь. – Исчезни, – велела ему Ло Цинъян, которая, наверное, уже тысячу раз пожалела, что позвонила ему.       Смеясь, Вэй Усянь скатился по лестнице на первый этаж и очутился в привычном со школы окружении галдящих детей и подростков. Оглядев служебный холл, он неожиданно увидел в тени соседнего коридора Лань Ванцзи, стоявшего на коленях перед мальчиком в белой футболке. Лицо пресс-секретаря оставалось почти таким же бесстрастным, но взгляд выражал какую-то невероятную нежность.       «Кто этот ребёнок?» – задумался Вэй Усянь. Мальчик – кажется, Вэй Усянь видел его на празднике – выглядел ровесником Цзинь Лина. Неужели сын? Да нет, не может быть, Лань Ванцзи был старше Вэй Усяня меньше, чем на год, если верить информации на сайте, и уж точно не производил впечатление человека, который смог бы нагулять сына в старшей школе. Может, младший брат?       Почему-то Вэй Усяню вдруг стало неловко наблюдать за ними, будто он подглядел чужую тайну, и он поспешил убраться из Дома культуры. Его ждало море подготовительной работы и запрятанное в уголке сознания вдохновение.

***

      Несмотря на своё поведение и расхожее мнение других, Вэй Усянь действительно был достаточно ответственным – по крайней мере, в своих преподавательских обязанностях. Поэтому, придя домой в понедельник, он сразу же набросал план на целый месяц вперёд, включив художественные техники и темы, которые он хотел бы дать ребятам. Причём даже в формате презентации с картинками. Презентация вышла ужасной, в духе тех шуток про дизайн в интернете, Вэй Усянь не слишком ладил с программами, но решил, что с визуальными примерами будет понятнее.       И только после того, как он отправил презентацию Ло Цинъян, он заварил полулитровую кружку кофе и позволил себе сесть за мольберт. В его распоряжении был остаток вечера, одна-единственная фотография с сайта и собственные впечатления. Однако одним сеансом дело не обошлось, и, промаявшись три вечера подряд и потратив два холста, пять акварельных листов и целую кучу бумажек для скетчей, Вэй Усянь понял, что ему хочется выкинуть диплом на помойку.       Почему-то Лань Ванцзи совершенно не получался. Обычно Вэй Усяню хватало пары хороших фотографий и своей фантазии, чтобы составить из этого неплохой портрет. Не то, чтобы он был портретистом, он не зарабатывал на жизнь написанием чужих лиц на заказ, но получалось у него всё равно достаточно хорошо. Но в этом случае выходило недостаточно. – В чём же дело? – размышлял вслух Вэй Усянь, пытаясь повторить мягкий изгиб упавшей на плечо прядки. – Может, я его недостаточно хорошо рассмотрел? Да нет, наверное, даже из космоса было видно, как я пялюсь. Плохо запомнил? Да ну, забудешь такое. Так что не так-то?       В четверг Вэй Усянь закономерно проспал, что было неудивительно после трёх вечеров, плавно переходящих в ночь, проведённых за мольбертом. Пожертвовав завтраком, он выбрал привести себя в приличный вид и даже положил в сумку чистую фланелевую рубашку. В школу он пришёл голодный и злой, опоздав на первый урок и получив нагоняй от мадам Юй. День, который должен был стать его первым в Доме культуры, начинался как-то криво, поэтому в обед Вэй Усянь пошёл утешаться к Цзян Яньли. – Пожалей меня, милая сестрица! – он плюхнулся на скамью в столовой, аккуратно распихивая младшеклассников, чтобы поместиться. – Я спал три часа, совсем не завтракал, мадам Юй хочет поставить меня коленями на горох, а у меня сегодня первое занятие в арт-студии. – Почему ты не спал? – с лёгким укором спросила Яньли, пока он доставал контейнеры: Цзян Чэн занёс их ему после второго урока с сердитым напоминанием, что он тут вообще-то учитель, а не курьер. – Я рисовал, – уныло ответил Вэй Усянь. – И у меня не получилось.       Подстёгиваемый желанием поделиться хоть с кем-нибудь, он достал телефон и показал сестрице фотографию последнего портрета, который вымучивал этой ночью допоздна. – По-моему, очень хорошо, – сказала Цзян Яньли. – Этот человек заказал у тебя портрет, или кто-то хочет сделать ему подарок? – Не-а, – Вэй Усянь замотал головой. – Это тот фотограф, который снимал моих ребят и А-Лина, помнишь? И мне не нравится, как он выходит на картине. – Тогда попроси его тебе попозировать, – предложила Яньли.       Вэй Усянь засмеялся так сильно и иронично, что чуть не подавился супом. – Исключено. Он… он… – Вэй Усянь задумался, как бы описать сестрице Лань Ванцзи, чтобы не скатиться до позорного перечисления всех его красивых частей и передать суть. – Он хорошенький. Очень. Но при этом ходит весь каменный, как будто втайне всех ненавидит. Меня-то уж точно. – За что ему тебя ненавидеть? – Не знаю. Он холодный и правильный, а я нелепый неряха, который говорит и делает прежде, чем думает. – Впервые слышу от тебя слова, исполненные мудрости, – Цзян Чэн, как и его матушка, обладал удивительным даром появляться не вовремя. – Наконец-то ты начал осознавать себя, и это почти в двадцать восемь лет! – Иди к чёрту, Цзян Чэн! – вскрикнул Вэй Усянь и запустил в него куском хлеба, который Цзян Чэн ловко поймал в воздухе. – А-Сянь, твои отличия не делают тебя плохим человеком, – терпеливо сказала Яньли. – И тот человек вовсе не ненавидит тебя. – Что, уже успел кого-то довести в ДК? – хмыкнул Цзян Чэн. – Я не удивлён. – Я хотя бы не прогуливал пары по детской психологии в институте, – огрызнулся Вэй Усянь. – Если ты так поддерживаешь своих учеников, то ты точно никогда даже отбор на премию «Учитель года» не пройдёшь. Только если это не антипремия. – Так говоришь, будто сам эту премию уже получил, – парировал Цзян Чэн. – Я хотя бы на неё номинирован! – Мальчики, вы ведёте себя, как мои ученики, – вздохнула Цзян Яньли, и они пристыженно замолчали. – А-Сянь, перестань себя накручивать. Никто тебя не ненавидит, ты проведёшь хорошее занятие в студии, и в ДК тебя тоже полюбят. Пожалуйста, не сиди больше допоздна и завтракай, ты всегда начинаешь искать в себе недостатки, когда не выспишься и не поешь.       Наверное, сестрица была права, и после обеда и разговора с ней Вэй Усянь немного успокоился. И даже вспомнил слова Сюэ Яна, что Лань Ванцзи всегда выглядит, как будто кто-то умер. Так что после уроков, привычно не найдя денег на такси – он вечно забывал дома и наличные, и карточку – он бодро поспешил в Дом культуры. Там Вэй Усянь сменил свой вечно страдающий от краски пиджак на рубашку, пересобрал волосы и, спросив, где кабинет Лань Сичэня, поднялся на четвёртый этаж. Забыв взглянуть на табличку, он дёрнул на себя дверь и немедленно натолкнулся на холодный взгляд. – Ой, – неловко заулыбался Вэй Усянь. – Ошибся дверью. – На двери висит табличка «Редакционно-издательский отдел», – прохладно сообщил Лань Ванцзи. – Не заметил, – пожал плечами Вэй Усянь. – А ещё, прежде чем войти, полагается стучать. – Ну, прости-прости! – Вэй Усянь состроил жалобное лицо, сам собой перейдя на «ты». – Могу даже на колени встать, хочешь?       Выражение лица Лань Ванцзи осталось непроницаемым, он только моргнул очень медленно, будто мысленно считал до десяти, и сказал: – Не хочу. Тебе что-то ещё нужно?       «Ого, он что, тоже решил называть меня на «ты»?» – удивился Вэй Усянь про себя и подошёл ближе, прислонившись бедром к соседнему пустующему столу. Лань Ванцзи посмотрел сначала на это бесцеремонное действо, потом посмотрел на его лицо, и Вэй Усянь вдруг заметил, что тот сидел за компьютером в специальных очках. Почему-то они немного смягчали его взгляд и весь образ в целом, добавляя какой-то беззащитности, хотя обычно очки делали людей строже. – На самом деле, да. Я хотел попросить, ты мог бы мне как-нибудь попозировать? – беззастенчиво спросил Вэй Усянь. – Ну, или хотя бы позволить мне сделать несколько твоих фото. – Зачем? – Как это – зачем? Хочу написать твой портрет, – улыбнулся Вэй Усянь. – Зачем? – повторил Лань Ванцзи очень холодно. – Ты красивый, – просто и бесстыдно ответил Вэй Усянь. – Я люблю рисовать красивых людей. – А некрасивых ты рисовать не любишь? – ещё более холодно спросил Лань Ванцзи. – Некрасивых людей не бывает, – поучительно протянул Вэй Усянь. – Так что, дашь хотя бы сделать фото? – Нет, – отрезал Лань Ванцзи. – На сайте есть моя фотография. Если уж так хочется, рисуй с неё. – Этого мало! – заныл Вэй Усянь. Ему же просто хотелось написать портрет, только и всего! Почему этот тип так упрямится? – Ну пожалуйста, хотя бы пару фото, а? В профиль и вполоборота. – Нет, – повторил Лань Ванцзи. – Если это всё, то, пожалуйста, выйди. Мне нужно работать. И тебе тоже.       Вэй Усянь вздохнул так печально, что любой бы сжалился – любой, но не Лань Ванцзи. И ему волей-неволей пришлось убраться, пока он не достал пресс-секретаря так, что тот бы начал швыряться вещами, как это делал Цзян Чэн. – Ну и ладно, – надев обиженную маску, протянул Вэй Усянь. – Буду рисовать тебя по памяти, так что уж не обессудь, если пририсую чего лишнего. Увидимся на занятии!       Он выскочил из редакционно-издательского отдела и тут же оказался перед Лань Сичэнем, который смотрел на него с каким-то странным выражением, чуть склонив голову. – О! – обрадовался Вэй Усянь. – Я вообще-то к вам шёл, но перепутал кабинеты. – Бывает, – вежливо и даже дружелюбно ответил Лань Сичэнь. – Мой кабинет дальше по коридору, идёмте.       Они зашли в крошечное помещение, в котором половину стены у огромного окна занимали кадки и горшки с растениями, все они, несмотря на северо-западную сторону, выглядели здоровыми и пышными, особенно жёлтые комнатные хризантемы. Лань Сичэнь жестом пригласил его сесть и даже предложил чаю. – Спасибо, но не перед двухчасовым занятием, – с улыбкой отказался Вэй Усянь. – Вы такой гостеприимный, не то, что ваш брат. – Ванцзи не очень коммуникабельный, – Сичэнь слегка улыбнулся. – Необычно для пресс-секретаря, но у нас здесь и не требуется выспрашивать у людей тайны их жизни. Вы хотели что-то спросить? – Да, точно, – Вэй Усянь потёр подбородок. – Я получил ваши правки к моей программе, и меня немного удивило, что вы попросили убрать из неё тему семьи. – Видите ли, в вашей группе будет заниматься один мальчик, – вздохнул Лань Сичэнь. – Он вырос в приюте, вернее, он до сих пор там. Ему очень повезло попасть к нам в ансамбль, но, боюсь, тема семьи в рисовании может оказаться для него болезненной. – Понял, – кивнул Вэй Усянь. – Я постараюсь вообще лишний раз не касаться этой темы даже в разговоре. – Буду благодарен. Если это всё, то желаю вам удачи на занятии, – Лань Сичэнь снова легко улыбнулся. – Пожалуйста, постарайтесь не раздражать Ванцзи слишком уж сильно. – А что, несильно можно? – не удержался Вэй Усянь, поднимаясь.       Лань Сичэнь оставил этот вопрос без ответа.       «Ладно, – подумал Вэй Усянь по дороге к учебному отделу, где Ло Цинъян должна была показать ему рабочее место и выдать материалы. – А фото для портрета я всё равно стрясу. Рано или поздно».