Закулисье культуры

      Утро понедельника началось с привычных звуков. За стенкой в соседнем кабинете Су Миншань уже на кого-то орал, не то на своих сотрудников-методистов, не то на кого-то по телефону. В конце коридора орал Сюэ Ян – точно на подчинённых и, скорее всего, без малейшего повода, просто по причине плохого настроения. Су Шэ орал часто, по нескольку раз в день, Сюэ Ян – редко, но всегда так, что к нему не хотелось и на километр подходить. По всей видимости, он злился из-за того, что Сяо Синчэнь вернулся из Чэнду очень поздно, и Сюэ Ян, лишённый его приятного общества на все выходные, срывался на окружающих.       Лань Ванцзи включил себе шестичасовую подборку спокойных традиционных мелодий на гучжэне и эрху, оберегая себя от чужого гнева, и принялся ждать еженедельной планёрки. После таких волнительных выходных он не собирался тратить свои эмоциональные ресурсы на нервных коллег, ему вполне хватало одного, зато не злого. Су Шэ продолжал орать, работа продолжала бесить, но в остальном на душе Лань Ванцзи царил покой, а по телу разливалось приятное тепло.       Кажется, с Вэй Усянем всё прошло неплохо.       Лань Ванцзи испытывал странную гордость за этого человека. После того, что он пережил в детстве, Вэй Усянь держался удивительно неплохо, особенно во время второго перелёта. Конечно, Лань Ванцзи ему помогал, но это уже было начало. Будь у Вэй Усяня другой характер, ему бы не помогла и поддержка со стороны, но ему удавалось переключаться, концентрироваться на другом, забывать про страх, и это было замечательно.       Видеть Вэй Усяня перепуганным и сломленным было больно. И от того более отрадно было видеть его улыбающимся, смеющимся, дразнящимся. Он снова шутил свои бесстыдные шутки и смущал Лань Ванцзи, но теперь это не раздражало, а просто несколько выбивало из колеи, потому что Лань Ванцзи попросту не знал, каково это – когда с ним так открыто флиртуют, и как на это реагировать.       И Лань Ванцзи, чтобы скрыть собственное смущение, учился парировать шутки Вэй Усяня, с удивлением обнаруживая, что, кажется, тот смущается ничуть не меньше. По крайней мере, Лань Ванцзи на это надеялся – что Вэй Усянь действительно смущается, а не испытывает дискомфорт. Но, ведь если бы ему было неприятно, он бы об этом сказал и уж точно не стал бы потом обнимать его? Это ведь был не просто жест благодарности?       Каким бы печальным ни был повод, держать Вэй Усяня в объятьях было приятно настолько, что сердце начинало биться сильнее даже от воспоминаний об этом. Лань Ванцзи, который привык быть в одиночестве, неимоверно захотелось, чтобы Вэй Усянь стал вторым из людей, которые будут рядом с ним всегда. Первым, конечно же, был А-Юань.       Для Лань Ванцзи стало сюрпризом, что они, оказывается, были уже знакомы в прошлом. В тот момент, когда Вэй Усянь вспомнил, что работал волонтёром в приюте А-Юаня, Лань Ванцзи на мгновение ощутил ревность: Вэй Ин был знаком с А-Юанем прежде него самого и знал его совсем малышом, таким, что даже не узнал его подростком. Но то, как Вэй Усянь был готов помогать другим людям, пусть даже и от скуки, ошеломляло и обезоруживало.       На телефон пришло сообщение от Ло Цинъян: «9:57 и наш педантичный пресс-секретарь ещё не подпирает дверь в кабинет замдиректора? ЛЧ ты не заболел?»       Устыдившись, что так ушёл в свои мысли, что позабыл даже о планёрке, Лань Ванцзи спохватился, выключил музыку и спустился на этаж ниже. Дядя открывал дверь ровно в 9:59, давая всем минуту на то, чтобы рассесться и перестать шуршать, и у них была ещё минута. Ло Цинъян, невзирая на свой небольшой рост, умудрилась практически прижать Лань Ванцзи к стене. – Лань Чжань, – выдохнула она тихо-тихо, так, что слышал только он. – Почему Сюэ Ян с утра агрессивно треплется, что у вас с учителем Вэем роман?       Лань Ванцзи от всей души порадовался, что носит длинные волосы распущенными, и пылающие уши не могут его выдать. – В Доме культуры запрещены сплетни, – осторожно напомнил он. – Ты мне тут не ссылайся на правила своего дядюшки, – ухмыльнулась Ло Цинъян и отступила на шаг: Лань Цижэнь открыл дверь своего кабинета. – В обед ты от меня не отвертишься.       Лань Ванцзи коротко вздохнул и вошёл в кабинет, привычно прячась от дяди за его монитором. Всю поездку А-Цин так активно подмечала вспыхнувшие с новой силой приставания Вэй Усяня, что, видимо, не сдержалась и рассказала об этом дома, наверняка чтобы позлить Сюэ Яна, который провёл выходные в одиночестве, заваленный сверхурочной работой. Хорошо ещё, что в гостинице девочка спала и не знала, что Вэй Усянь провёл ночь в постели Лань Ванцзи в его номере, хоть и вовсе не в том смысле. От воспоминаний Лань Ванцзи снова вспыхнул, уткнулся взглядом в свой ежедневник, куда записывал план на неделю, и понадеялся, что дядя не станет поднимать тему поездки: Лань Ванцзи ещё вчера выложил фотографии ансамбля с фестиваля.       Никогда ещё за всё время работы в Доме культуры Лань Ванцзи не был менее сосредоточен на этой самой работе. Он вышел с планёрки, не ощущая привычного глухого раздражения, которое заставляло его кипеть изнутри и полчаса восстанавливаться травяным чаем. Но также он вышел с чётким осознанием, что не уловил ни слова из того, что говорили коллеги и что отвечал им дядя.       К обеду Лань Ванцзи ощутил дрожь от нетерпения. Вэй Усянь должен был появиться не раньше четырёх часов, судя по тому, во сколько он обычно приходил на репетиции. Лань Ванцзи раздумывал, будет ли уместно спросить расписание его уроков, когда в кабинет влетела сгорающая от нетерпения Ло Цинъян. – Рассказывай, – с порога велела она, чуть ли не подпрыгивая. – Ты уронишь свой обед, – ровным голосом ответил Лань Ванцзи. Дева Ло поставила контейнеры возле принтера, опёрлась кулаками на его стол и угрожающе нависла. – Рассказывай, – повторила девушка с горящими глазами. – Что рассказывать? – Лань Ванцзи отодвинулся на стуле, чтобы достать свой обед. – Гадский лис, – Ло Цинъян мотнула головой в сторону отдела Сюэ Яна. – Утром притащился в мой отдел, злой, как дюжина ожесточённых призраков. Ему для осенней выставки, мол, нужны работы ребят с курсов – или фотографии их работ. Я спросила, какого лешего он спрашивает у меня, если есть ты с фотографиями, которые, кстати, лежат на сервере в обменнике, и есть контакты самого Вэй Усяня. А он разорался, что принципиально не хочет обращаться, я цитирую, «к влюблённым идиотам, которые на выходных колесят по стране, держась за ручки», пока он тут пашет за весь ДК. Я видела, ты выложил фотки с фестиваля в Чэнду, Лань Чжань. В Чэнду. Ты никогда не ездишь на левые фестивали. Выкладывай. – … – Лань Ванцзи сперва даже не нашёл, что ответить. – Я действительно ездил в Чэнду с Вэй Ином и его учениками на фестиваль. Уверяю тебя, в этом не было ничего… романтического.       Никто из них не озвучил напрямую свои чувства, особенно Лань Ванцзи, который лишь сказал, что Вэй Ин ему вовсе не неприятен, и он не против, чтобы тот к нему приставал. Вэй Ин шутил про поцелуи и про свидание с совместным просмотром мультфильма, но это же был Вэй Ин, он всегда так шутил, и потом, мультфильм они смотрели, чтобы Вэй Ину было легче отвлечься и справиться со страхом полёта. За руки они держались тоже по этой причине, как бы Лань Ванцзи ни хотелось привнести в это упомянутый контекст. – А-Цин, конечно, балаболка, которая любит приукрашивать действительность, особенно когда хочет кого-нибудь повеселить или разозлить, но не настолько же, – не сдавалась Ло Цинъян. – Окей, допустим. Но ты всё равно никогда не ездишь на выездные мероприятия, если от тебя этого не требуют. А от тебя этого не требовали, Лань Чжань, я точно знаю.       Лань Ванцзи задумался, может ли он рассказать Мянь-Мянь про аэрофобию Вэй Ина. Не то, чтобы тот это скрывал, когда они говорили с Сичэнем, брат обмолвился об этом – значит, Вэй Ин сказал ему. Но всё же степень и причины этой фобии выглядели довольно личными. С другой стороны, Ло Цинъян была его близким другом и не стала бы выбалтывать всем чьи-то тайны. Всё же он попросил: – Пообещай, что это останется между нами. – За кого ты меня принимаешь? – вознегодовала дева Ло и несильно стукнула его маленькой ладошкой по плечу. – Ладно, если тебе будет спокойнее от моих слов, то обещаю. – У Вэй Ина аэрофобия. Очень серьёзная. А ему в субботу пришлось везти самолётом своих учеников из школы на художественный конкурс в рамках того фестиваля в Чэнду. – А то, поезда в Чэнду уже не ходят? – фыркнула Ло Цинъян. – Там ведь даже скоростные есть. – Им очень поздно сообщили. На последний пятничный они не успевали после школы, да и билетов уже не оставалось толком. Не раскидывать же несовершеннолетних детей по всему составу. – И Вэй Усянь попросил тебя поехать с ним? Учитывая, что вы были в ссоре? – не поверила Мянь-Мянь. – Он не просил. Я сам предложил, – ответил Лань Ванцзи.       Ло Цинъян выронила из палочек дамплинг, тот мягко плюхнулся обратно в контейнер, чудом не забрызгав блузку девушки. – Ты. Предложил, – голос Ло Цинъян стал саркастичным. Лань Ванцзи кивнул. – Ты. Предложил Вэй Усяню сопроводить его в Чэнду, потому что он боится летать. Сопроводить Вэй Усяня, которого ты отшил, потому что он так достал тебя своим детсадовским флиртом, что ты предпочёл скрыть от него правду насчёт моей помолвки, лишь бы он не лез больше к тебе. Вэй Усяня, на которого ты мне жаловался с самого его появления в ДК. Потратив на это собственные выходные, в которые ты сидишь дома и медитируешь, чтобы не поехать кукухой после рабочей недели. Я ничего не упустила? – Он ОЧЕНЬ сильно боится летать, – упирался до последнего Лань Ванцзи. – Ты не видела его в четверг. Я не мог не помочь. – Лань Ванцзи!!! – Мянь-Мянь шлёпнула ладонью по столу так, что подпрыгнул даже многострадальный принтер. Опомнившись, она промокнула салфеткой разлившийся чай. – Скажи мне, несравненный ты мой, ты бы вызвался помогать с подобным тому же, да простят меня предки, Сюэ Яну? Или Су Шэ? – Я… – Лань Ванцзи запнулся на полуслове и задумался. Представить паникующим Су Миншаня, у которого было лишь три эмоции: безразличие, холодное презрение и кипящая степень раздражения, когда он начинал орать на подчинённых, у Лань Ванцзи не вышло, воображение попросту отказывало.       С Сюэ Яном было проще: Лань Ванцзи видел его в ужасе целых два раза. В первый раз после аварии, в которой пострадал его драгоценный даочжан, и второй, когда двенадцатилетняя на тот момент А-Цин взобралась по драпировочным канатам под самый противопожарный занавес и чуть не свалилась оттуда. Неизвестно было, зачем она туда вообще влезла – из любопытства или из желания напакостить Сюэ Яну, на которого Сяо Синчэнь оставил приёмную дочь, взяв клятвенное обещание присмотреть за ней. Бледнея, Сюэ Ян бегал по сцене, над которой, уцепившись кое-как за канаты, висела А-Цин, шептал молитвы вперемешку с ругательствами и не знал, что делать. В итоге ловкая, как лемур, девчонка преспокойно слезла сама, а насмерть перепуганный не то за неё, не то за себя, представив, что с ним сделает Синчэнь, Сюэ Ян пообещал, что сделает её всамделишной слепышкой, чтобы она больше так никогда не делала. А-Цин же месяц шантажировала его тем, что всё расскажет даочжану, выторговывая у него конфеты и цацки, пока до Сюэ Яна не дошло, что ничегошеньки она даочжану не расскажет, потому что ей самой влетит за такие фокусы.       Честно представив бледного и паникующего Сюэ Яна, который орёт про аэрофобию, Лань Ванцзи не испытал ни малейшего желания защитить его, лишь некоторую жалость – в конце концов, даже будучи гадом, Сюэ Ян оставался человеком, а не законченным маньяком, заслуживающим смерти без шанса на перерождение. Лань Ванцзи решил, что этого вполне достаточно, чтобы, как минимум, спросить, всё ли в порядке, и предложить помощь. Это ведь проявление эмпатии, банальная вежливость и уважение к коллеге, разве нет? – Ты неисправим, – покачала головой Ло Цинъян, когда он честно озвучил ей свои мысли. – Ладно, пойдём дальше. Ты, как добрый, достопочтимый господин, который всегда спешит на помощь туда, где творится хаос, предложил бедному, напуганному Вэй Усяню, свою братскую помощь. И что, он согласился? После вашей ссоры, вероятно, уже догадавшись, что ты намеренно скрыл от него правду, потому что не хочешь с ним общаться? – …Откуда ты знаешь, что он всё узнал? – Огня в бумагу не завернёшь, Лань Чжань, я ничего ему не говорила, потому что ты меня попросил, но неужели во всём ДК больше некому было его просветить? – с лёгким раздражением фыркнула Ло Цинъян. – Так вот, обиженный Вэй Усянь согласился принять твою помощь? – Нет, – сдался Лань Ванцзи, признавая своё поражение: Мянь-Мянь на своих дружеских правах ни за что бы от него не отстала. – Я купил билет на тот же рейс и не оставил ему выбора. – Ты… – Ло Цинъян поперхнулась и глотнула чаю. – Лань Чжань, чёрт тебя дери, ты буквально навязал свою помощь обиженному на тебя человеку, которого на дух не переносил, пожертвовав своим отдыхом и личным пространством – зная Вэй Усяня-то, – и после этого будешь уверять меня, что в этом не было ничего романтического? – В этом – не было, – упёрся Лань Ванцзи. – Я помогал Вэй Ину, потому что он нуждался в помощи. И за руки я его держал, и всё остальное, что там наговорила Сюэ Яну А-Цин, делал только для того, чтобы успокоить, потому что он действительно панически боится летать. – Что-что остальное? – коварно переспросила Мянь-Мянь. – Честное слово, я тебя сейчас стукну, я будто с ребёнком разговариваю. Хорошо, ты у нас доблестный рыцарь, не оставил выбора прекрасной принцессе, ой, простите, принцу. Вэй Усянь был напуган так сильно, что, наплевав на обиду, жался к тебе оба перелёта. Допустим. Но как ты мне объяснишь вот это?       С этими словами Ло Цинъян театральным жестом извлекла из кармана смартфон, открыла страницу и ткнула экран под нос другу. Лань Ванцзи уставился на селфи Лань Цзинъи, который при помощи селфи-палки заснял на улице Цзиньли себя, А-Юаня, Цзычжэня, робко обнимавшего за плечи А-Цин, которая показывала рожки первым двоим. На заднем плане под гирляндой из красных бумажных фонариков стояли Лань Ванцзи и Вэй Усянь, последний, положив локоть на плечо Лань Ванцзи, радостно и неудержимо улыбался во весь рот.       При взгляде на такого Вэй Усяня Лань Ванцзи тоже захотелось улыбнуться. Уловив что-то мимолётное в выражении его лица, Ло Цинъян присвистнула: – Лань Чжань, да ты влюбился! – … – Лань Ванцзи не мог так просто признать это вслух, но и кривить душой тоже не мог, поэтому предпочёл, как обычно, промолчать. – А я говорила. Я говорила, что тебе надо выпросить отпуск и разобраться в себе. Ты сказал ему об этом? – Нет, – вспыхнул Лань Ванцзи. – Тогда почему он выглядит так, будто да? – Я… Мянь-Мянь, из-за моего поступка Вэй Ин считал, что он мне неприятен, что я его ненавижу. Я объяснил, что это не так, и сказал, что не против его общества, – попытался объясниться Лань Ванцзи. – Он предположил, что мне было плохо из-за чувства вины, я сказал, что это не так, потому что мне было плохо без него, и… Да почему ты смеёшься?! – Лань Чжа-а-а-а-ань! – простонала от смеха Ло Цинъян. – Ты меня с ума сведёшь! «Мне было плохо без него», – передразнила девушка. – Без кого? Без человека, который несколько недель только и делал, что заигрывал с тобой? Ты понимаешь, что ты буквально показал ему зелёный свет и разрешил: «Да, Вэй Ин, пофлиртуй со мной ещё, пожалуйста, мне очень это нравится»? Неудивительно, что А-Цин, которая четыре года наблюдает брачные танцы Сюэ Яна вокруг Синчэня, решила, что вы встречаетесь. – Мянь-Мянь, честное слово, вне рамок помощи ничего… не было, – Да, и проведённая в одной кровати ночь тоже относится к помощи, потому что Вэй Ину было страшно! – Вэй Ин снова начал… флиртовать со мной, это правда, но это ведь Вэй Ин, а я… – А ты, конечно же, не дал ему и повода так делать, неловко молчал, краснел ушами и орал внутри, как попугайчик? – с ухмылкой закончила Ло Цинъян. – О, боги. Ну, ничего, такими темпами признаетесь через пару месяцев, через годик поцелуетесь, глядишь, к пенсии поженитесь.       Ло Цинъян откровенно издевалась, и Лань Ванцзи ничего не мог с этим поделать, потому что она была права. Он был настолько неискушён и неопытен в подобных вещах, что при одной лишь мысли о том, чтобы предпринять какие-то действия с романтическим умыслом в адрес Вэй Усяня, действительно пугался и ощущал себя упомянутым попугайчиком. Ещё больше он пугался, когда начинал думать, что не сдержится – и сделает что-то не так. − Ладно, чего это я, нельзя так жестоко смеяться над друзьями, − опомнилась дева Ло и вернулась к своему остывшему обеду. – Может, он тебя поцелует. Хотя, мне иногда кажется, что он недалеко от тебя ушёл, больше хорохорится. Не удивлюсь, если вы оба девственники. − Мянь-Мянь! – сердито закашлялся Лань Ванцзи. − Прости, прости, умолкаю! – засмеялась Ло Цинъян. – Но, Лань Чжань, будь ты посмелей! Он же тебе нравится. − А если я скажу или сделаю что-то не то? − Извинишься и продолжишь пытаться, − дева Ло невозмутимо запихнула в себя целый дамплинг и продолжила наставлять его, но уже с набитым ртом. – Так делают взрослые люди. Ничего криминального ты не сделаешь, ты же не маньяк, а если Вэй Усянь обидится на какую-то ерунду, то и нафиг тебе такой дурак. Но странно ожидать подобной нетерпимости от человека, который не несёт чушь разве что во сне. Так что хотя бы начни отвечать на его флирт, быстрее научишься. − Если Вэй Ин в шутку попросил поцелуй, а я уточнил, действительно ли он этого хочет, это считается ответом на флирт? – неуверенно и задумчиво спросил Лань Ванцзи.       Ло Цинъян проделала титаническое усилие, проглотив еду и даже не подавившись, запила чаем и вкрадчиво спросила: − А ты уверен, что он шутил? − …Уверен.       Вэй Ин ведь шутил, правда? − Мне кажется, Вэй Усянь очень любит маскировать шутками правду, и однажды непременно дошутится, − мудро заметила Ло Цинъян. – И что он тебе ответил? − Он, кажется, смутился.       Дева Ло сочувственно потрепала его по плечу. − Если он пошутит так ещё раз, поцелуй его. А если это и правда будет просто шутка, всегда можно состроить невинное лицо и напомнить, что он сам попросил. − У тебя какие-то странные советы, ты сама-то так делала? – строго поинтересовался Лань Ванцзи. − Нет, конечно, Небеса уберегли от влюблённостей в таких дуралеев, − фыркнула Ло Цинъян. – Не переживай, ты научишься.       Лань Ванцзи не был в этом так уверен, но пришлось поверить подруге на слово.       Когда дева Ло ушла, он снова включил струнную музыку, чтобы успокоить свой разум, который заставлял его нервничать в ожидании и мешал сосредоточиться на работе. Лань Ванцзи честно выжал из себя сносный пресс-релиз к вокально-хореографическому конкурсу, который должен был состояться через две недели, перемыл посуду с обеда, расчесал волосы и полил комнатные растения, которые принадлежали редакторам, но те, сидя на удалёнке, спихнули полив на пресс-секретаря.       В пять минут пятого дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Вэй Усянь, по пути зацепив дверную ручку и наверняка заработав синяк. Он был совсем такой же, как прежде: в привычном испачканном краской любимом пиджаке, с растрёпанным хвостом на затылке и широкой солнечной улыбкой, затапливая Лань Ванцзи теплом и заставляя его сердце биться чаще. − Привет, Лань Чжань, видишь, я ведь обещал, что мы сегодня увидимся! – радостно приветствовал его Вэй Усянь. – Кстати, с днём журналиста. Сегодня же восьмое, да? − Мгм, − кивнул Лань Ванцзи. – Только я не журналист. − Ну, ты же пресс-секретарь, пишешь статьи, ведёшь репортажную съёмку, а значит, ты своего рода тоже журналист, − глубокомысленно заявил Вэй Усянь и неожиданно бережно поставил сумку на пустующий редакторский стол. − Вэй Ин, ты в порядке? – спросил Лань Ванцзи, потому что после перелётов даже многие обычные люди нуждались в отдыхе, а уж аэрофобы и подавно. − Ты спрашиваешь, потому что я внезапно аккуратно стал обращаться с вещами или из-за полётов? – ухмыльнулся Вэй Усянь. – Всё в порядке, правда. Мне было очень страшно, но ты помог мне пережить этот кошмар, и я стараюсь вспоминать только хорошие моменты. Например, наш совместный просмотр мультфильма, − улыбка стала ещё шире. – Или то, как ты меня обнимал, очень приятно.       Лань Ванцзи почувствовал, как уши начинают пылать. Вспоминая слова Ло Цинъян, он собрался с духом и, стараясь сохранять невозмутимый вид, сказал: − Могу обнять ещё, если тебе так понравилось. − Ха-ха-ха! Обнимешь, обязательно обнимешь, но для этого тебе придётся встать, а я сначала хочу сделать тебе подарок на день журналиста, пока эти ребятки не сгрызли мне скетчбук, − с этими словами Вэй Усянь расстегнул молнию на сумке и запустил руку внутрь. – Идите сюда, негодники.       Он извлёк из сумки нечто белое, пушистое, отчаянно брыкающееся, и посадил на стол к Лань Ванцзи. Это были два маленьких белых кролика. Как только руки Вэй Усяня отпустили их, кролики тут же успокоились, но занервничали, стоило ему почесать одному носик. − Смотри, какие хорошенькие. Кажется, я им не нравлюсь, − захихикал Вэй Усянь. − … − Лань Ванцзи смотрел на кроликов, они, бесспорно, были хорошенькими, вот только у него всё внутри болезненно сжалось, и почему-то стало очень горько.       Вот, значит, каким он выглядел в глазах Вэй Усяня: холодным одиноким чудаком, которому ничего не остаётся, кроме как утешаться и коротать вечера в компании пушистых комочков, о которых можно позаботиться, потому что больше не о ком. Злорадные шутки Не Хуайсана неожиданно стали реальностью: неужели и Вэй Ин захотел так зло над ним подшутить, напомнить ему, кто он на самом деле? Но почему? Значит, прежние его слова о том, что ему было хорошо рядом с Лань Ванцзи, тоже были шуткой? − Тебе не нравится, − растерянно протянул Вэй Усянь. – Прости, я совсем забыл, что некрасиво дарить домашних питомцев без разрешения. Просто ты говорил, что любишь кроликов, вот я и подумал… Забудь, прости, паршиво вышло, я такой идиот… Давай, я верну их в зоомагазин.       С этими словами он попытался забрать кроликов, но Лань Ванцзи отстранил его руку. − Не надо. Я о них позабочусь, − тихо сказал он. – Спасибо за подарок. − Лань Чжань, не надо принимать подарок, который тебе не нравится и не нужен, − вздохнул Вэй Усянь и присел на корточки, скрестил руки на его столе и всмотрелся в его лицо. – Скажи, почему ты так расстроился? Это ведь просто кролики. − … − Лань Ванцзи не знал, как объяснить. Кажется, Вэй Ин подарил их без злого умысла, наверное, он и правда хотел принести в его жизнь немного тепла, и он не виноват, что Лань Ванцзи хотел совсем не этого. – Вэй Ин, скажи, я… скучный? − А? – ошеломлённый вопросом, Вэй Усянь склонил голову. − Я скучный? – повторил Лань Ванцзи, глядя не на него, а на кроликов, сердце, кажется, билось так же часто, как и у этих зверьков. – Такой скучный, что никто на самом деле не захочет быть со мной рядом? Холодный и отталкивающий, да? − Лань Чжань, да ты чего, кто тебе такую глупость сказал?! – Вэй Усянь подался вперёд, будто пытаясь его утешить, но Лань Ванцзи вновь оттолкнул его руку – он ведь действительно такой, всех от себя отталкивает! – и Вэй Усянь растерянно воззрился на него. − Не Хуайсан, − тихим звенящим голосом ответил Лань Ванцзи. – Он всегда говорит, что я скучный и умру в одиночестве, окружённый кучей кроликов. Что мне уже сейчас надо начать их разводить.       Вэй Усянь круглыми глазами уставился на него, а потом вдруг странно надул щёки и сжал губы, словно пытаясь сдержать рвущийся наружу смех, но не сумел и, зажав рот ладонью, сполз на пол, чтобы там забиться от неконтролируемого беззвучного хохота: кроликов пугали резкие громкие звуки.       Прекрасно, теперь Вэй Ин ещё и смеётся над ним! Нелепый скучный Лань Ванцзи, который не умеет разговаривать с людьми по-нормальному, таким он и был всегда, правильно? Чувствуя, как в глазах начинает щипать, Лань Ванцзи порывисто поднялся, достал из шкафа свою сумку, выгреб оттуда всё ценное, что могли погрызть кролики, и положил их на самое дно. Всё это время Вэй Усянь тихо и надрывно хохотал, изо всех сил пытаясь не делать это во весь голос. − Выйди прочь из моего кабинета, − резко выдохнул Лань Ванцзи. – Мне надо закрыть дверь и сдать ключ. − Лань Чжань… ох… ну ты чего, − простонал Вэй Усянь, всё ещё смеясь, но посмотрел на него, понял, что тот не шутит, и вскочил, загородив собой дверь. – Эй, постой-погоди, ты что, правда меня выгоняешь? Куда ты собрался? − Это не твоё дело! – Лань Ванцзи бы закричал, так сильно и болезненно клокотало в груди от злости и обиды, но остатки разума напоминали, что он всё ещё в Доме культуры, и незачем посвящать всех сотрудников в его личные дела. – Убирайся прочь и найди себе кого другого, повеселее, кто будет отвечать на твои заигрывания, а не стоять, как ледяное изваяние на зимнем празднике! − Да что ты, в самом деле! Зачем мне кто-то другой? – рассердился Вэй Усянь и пихнул его. – А ну, положи сумку и сядь! − Уйди, − процедил Лань Ванцзи. – Хотя бы с дороги. − Не уйду! Хоть что мне говори, не пущу! Во-первых, у тебя рабочий день ещё не закончился, ты что, хочешь прогулять работу? – попытался воззвать к его разуму Вэй Усянь, но Лань Ванцзи в данный момент было совершенно наплевать на какую-то там работу, которую он всё равно уже сделал. – А во-вторых, скоро придёт А-Юань! Ты ведь всегда его встречаешь!       Внутри Лань Ванцзи словно лопнула натянутая струна, и он разом обессилел. Он и правда ужасный человек, А-Юань ведь будет ждать его внизу и позже, после занятия с ансамблем, а он собрался вот так уехать без объяснений из-за вспышки гнева, и почему? Потому что кто-то ткнул его носом в правду, в которую он до последнего отказывался по-настоящему верить, хоть и всегда понимал, какой он на самом деле?       Вэй Усянь отобрал у него сумку с кроликами и положил на стол рядом со своей, а потом снова толкнул: − Сядь. Давай поговорим.       Лань Ванцзи безмолвно опустился на стул возле принтерного стола и застыл, как то самое изваяние, закрываясь изнутри. Вэй Усянь сел напротив и взял его за руку, его касание обжигало, но от этого было совсем не радостно: это значило, что всего-навсего собственные руки Лань Ванцзи настолько холодные, что естественное человеческое тепло казалось раскалённым в сравнении с ними. И правда, ледяная статуя.       Лань Ванцзи отчаянно заморгал, и Вэй Усянь вдруг коснулся другой рукой его лица, вынуждая поднять голову и посмотреть на него. Лицо Вэй Усяня вовсе не было злым или насмешливым, он улыбался совсем мягко, а серые глаза напоминали о тёплом летнем дожде. − Лань Чжань, когда Хуайсан наговорил тебе таких глупостей?       Его голос звучал совсем не насмешливо, и опустошённый слишком яркими и непривычными эмоциями Лань Ванцзи сдался на его волю, доверяя и отвечая: − Он всегда так говорит, когда я ему в чём-то отказываю. По работе или в каком-либо развлечении. − Ты что, никогда не видел в интернете шуточек про одиноких старых женщин и сорок кошек? − Видел. Это про меня, только я не женщина и люблю кроликов.       Вэй Усянь, не выдержав, тихонько фыркнул, но справился с собой и спросил: − А кто и почему такие шутки пишет, ты знаешь?       Лань Ванцзи чуть помотал головой. Он сидел в интернете преимущественно по работе, искал ноты и музыку, ну, и анонимно следил за творчеством Старейшины Илина. − Их пишут глупые озлобленные мужчины, которым отказывают женщины. Понимаешь?       Лань Ванцзи не понимал: он ведь не отказывал Не Хуайсану, как женщина! − Это называется манипуляция, − объяснил Вэй Усянь. – Хуайсан пытается заставить тебя сделать то, что ему нужно, а когда ты отказываешься, он хочет заставить тебя чувствовать вину и в следующий раз всё-таки уступить ему. Ты совсем не скучный только потому, что Хуайсан так сказал, и потому, что ты не хочешь делать всё, что он скажет! − Но ведь я действительно скучный, − прошептал Лань Ванцзи. − Да с чего ты это взял? − У меня ведь совсем нет интересов. Мне ничего особенно не нравится. Я ненавижу свою работу, но не представляю, чем бы я хотел заниматься, потому что меня ничто так не увлекает. Я не умею веселиться, не умею нормально общаться с людьми. Разве это – не описание скучного человека? − Ох, у меня сейчас голова кругом пойдёт, Лань Чжань, − пожаловался Вэй Усянь. – Ладненько, давай по порядку. Во-первых, ты нормально общаешься с людьми. Вот, Мянь-Мянь, например. Разве она дружила бы с тобой, будь ты таким скучным? И разве А-Юань когда-нибудь жаловался, что ему скучно с тобой? Он прямо-таки светится, когда тебя видит. Идём дальше. Веселиться, говоришь, не умеешь? А ты думал, веселиться можно только, как Не Хуайсан? Бегать по магазинам с дизайнерской одеждой и пить в барах модные коктейли? Мне такое тоже неинтересно. Кстати, Хуайсан звал меня в бар не так давно, но я был занят тем, что сочинял музыку для постановки, и вообще давно уже столько не пью, и знаешь, что он сказал? Да почти то же самое: что я скучный и что ты меня покусал! Ты можешь себе представить, что я скучный?       Лань Ванцзи отрицательно качнул головой из стороны в сторону: такое и впрямь не представлялось, Вэй Усянь был самым необычным и ярким человеком среди всех, кого он знал. – Вот видишь! Но я отвлёкся. Во-вторых, ой, то есть, уже в-третьих, большинство людей работают на работе, которая им не нравится, потому что есть охота, а за наши хобби нам никто не платит. И потом, тебе всего двадцать восемь! Может, ты просто ещё не нашёл что-то себе по душе. − Ты работаешь там, где тебе нравится, − сказал Лань Ванцзи. − Ну, мне повезло, я нашёл то, что мне нравится, за что платят деньги, а что, разве все должны быть, как я? Мир бы этого не вынес, − рассмеялся Вэй Усянь. – И последнее: интересы. Мне кажется, ты даже не задумываешься об этом. Разве у того, кто безразличен к фотографии, получались бы такие потрясающие снимки? Я видел, когда людям всё равно. У них снимки унылые, а у тебя живые. − Я просто стараюсь выполнять свою работу добросовестно. − Лань Чжань, ты сам мне сказал, что министерство требует от тебя статичных фоток истуканчиком на фоне декораций. Вспомни, как ты отреагировал, когда я сказал, что тебе нравится фотографировать. Человек, которому это не нравится, не будет тащить на прогулку камеру, чтобы поснимать дурака в джемпере с Котзиллой. У тебя буквально есть своя личная камера! Видишь? Как минимум одно дело, которое тебе нравится.       Нравится? Лань Ванцзи всегда так сильно раздражался, когда ему приходилось снимать для ДК, потому что у него требовали снимать много, выкладывать быстро и фотографировать абсолютно всё, даже скучнейшие заседания проектного офиса, где коллеги просто говорили за столом. Кроме того, ему было очень некомфортно из-за большого количества людей: казалось, они все на него смотрят, или же он им мешает, бегая туда-сюда и загораживая обзор. Но он всегда старался сделать красивые снимки, когда было возможно, выбирал более удачные ракурсы. Он даже собственную камеру завёл, чтобы быстрее этому научиться. И теперь Лань Ванцзи впервые задумался: может быть, ему действительно нравилось фотографировать? – Второе я даже знаю: тебе нравятся мои картины, ха-ха-ха! – не унимался Вэй Усянь. – Давай, Лань Чжань, я уверен, это не всё! Что тебе ещё нравится?       «Ты», − чуть было не ответил Лань Ванцзи, но понимал, что момент не самый подходящий. − Музыка, − выдохнул он. – Я люблю играть и сочинять песни. Я закончил консерваторию. − О? – удивился Вэй Усянь. – Я же говорил, ты похож на музыканта. Но почему ты не выступаешь? − Не люблю публику. Не могу выступать. Максимум – подменяю брата на репетициях. − Зачем же ты тогда пошёл в консерваторию, если знал, что не сможешь выступать? − Мне захотелось, − Лань Ванцзи упрямо сомкнул губы, как тогда, в старшей школе, когда он спорил с дядей о грядущем поступлении. – Дядя был против, но я хотел заниматься музыкой. − А говоришь, нет интересов, − усмехнулся Вэй Усянь. – А ты, оказывается, тот ещё бунтарь, Лань Чжань! На чём ты играешь? − Фортепиано. Основной инструмент. − Основной? А что, бывает дополнительный?       Лань Ванцзи никогда никому не говорил о своём втором инструменте. Знали только брат, дядя и отец. Но вне семьи – никто. − Гуцинь, − чуть слышно ответил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь так и подскочил на стуле с детским восторгом. – Ого! Так я угадал, когда изобразил тебя на той картине с гуцинем? – Мгм. – Вау, Лань Чжань, ты такой одарённый молодой господин! – кажется, искренне восхитился Вэй Усянь. – Скажи, а тебе понравился мультфильм, который мы смотрели в самолёте? – Понравился, – но ещё больше ему понравилось держать Вэй Ина за руку и слышать его смех, его комментарии. – А наша прогулка в Чэнду? – Понравилась, – хотя он никогда бы не пошёл в такое место один, потому что там было слишком людно и тесно, и уж точно не стал бы заходить в ресторан, хозяин которого кричит о самом остром хого на всю улицу. Но ему понравилось, с каким восторгом гуляли А-Юань и Вэй Ин. – Вот видишь. Тебе нравится гулять и смотреть фильмы. Ты совсем не скучный, Лань Чжань! – воскликнул Вэй Усянь с абсолютной убеждённостью. – А Хуайсана я с лестницы спущу, как он посмел называть тебя скучным и говорить, что ты будешь одиноким всю жизнь? Он маленький манипулятор, ты знаешь, что он такими уловками постоянно кого-то в университете спаивал?       Выходило, что Лань Ванцзи не такой уж отстранённый, раз многие вещи ему нравилось делать вместе с кем-то? Он как-то растерянно взглянул на Вэй Усяня, который лучезарно улыбался, и почувствовал вину за свою необоснованную вспышку, у которой, как всегда, ноги росли из его собственных комплексов, страхов и сомнений. – Прости. За то, что нагрубил тебе, – извинился Лань Ванцзи. – Мне не следовало так себя вести из-за того, что сказал Не Хуайсан. – Эй, ну ты же живой человек, а не компьютер на ножках. Ты просто очень доверчивый и веришь во всякие глупости. Но это даже мило, – Вэй Усянь улыбнулся ещё ярче, и Лань Ванцзи, наконец, почувствовал, как болезненное напряжение отпускает его окончательно. Он дотянулся до сумки, чтобы достать кроликов, которым наверняка было неуютно сидеть в замкнутом тёмном пространстве.       Шёрстка зверьков была очень приятной на ощупь. Лань Ванцзи осторожно погладил одного из кроликов: кажется, тому нравились его прикосновения. Зато от рук Вэй Усяня кролики уворачивались, а он, хихикая, всё пытался их потискать. Педантично осмотрев их, Лань Ванцзи спросил: – А почему самцы? – Я же не Хуайсан. Нет, если ты, конечно, хочешь, чтобы через год у тебя было сто голодных кроликов, могу купить ещё самочку, – фыркнул Вэй Усянь. – А что, может, тебе и правда начать разводить кроликов? Смотри, уволишься из ДК, откроешь кроликокафе, как котокафе, только с кроликами. Все любят кроликов, к тебе будут приходить дети и парочки, чтобы их погладить, – размечтался он. – А-Юань будет тебе помогать ухаживать за ними, уверен, он будет в восторге. – Хм. А ты будешь помогать? – Приняв, что Вэй Усянь действительно подарил кроликов, потому что Лань Ванцзи они нравились, а не чтобы скрасить его одиночество, Лань Ванцзи позволил себе расслабиться. Один из кроликов забрался по его руке и уютно устраивался на сгибе локтя.       Вэй Усянь вдруг смутился. – Даже не знаю, что бы я там делал. Готовить я не умею, а кролики, как видишь, меня почему-то боятся, – рассмеялся он и взял второго кролика, который тут же начал вырываться. – Что, не нравлюсь я тебе? Не хочешь меня любить? А всё равно придётся. Знаешь, я придумал: я мог бы рисовать картины для твоего кафе. Не такие жуткие, как на сайте. Или даже рисовал бы клиентов. Смотри, как классно: посетитель вкусно поел, погладил кроликов, да ещё и быстрый портрет в подарок получил! А ты мог бы фотографировать счастливых людей с кроликами, и потом можно было бы сделать целую стену с фотографиями!       Лань Ванцзи чуть улыбнулся: фантазия Вэй Ина и впрямь выглядела уютно и замечательно. Вэй Усянь бросил свои попытки расположить к себе кроликов и сказал: – Хочу послушать, как ты играешь.       Лань Ванцзи стало очень неловко. Он никогда ни для кого не играл, кроме учителей, которые очень скоро смирялись с его упрямством и не настаивали на его выступлениях. У Сичэня, с которым они ходили в музыкальную школу, не было с этим проблем, он легко соглашался выступать перед другими людьми, несмотря на то, что не слишком горел музыкой. Подростком Лань Ванцзи отчаянно завидовал брату: ну почему он сам, так желающий играть, скован боязнью публики, а Сичэнь, которому больше по душе организация работы с детьми, так непринуждённо держится на сцене?       Для Лань Ванцзи же пределом было аккомпанирование на фортепиано для коллективов Дома культуры: он нередко подменял брата, когда тот уезжал на очередной фестиваль с «Плывущими облаками», потому что госпожа Баошань тяжело переносила дорогу. Но ребята не смотрели на него и слушали не музыку, а ритм, под который разучивали и оттачивали танцевальные па, поэтому на тренировках и репетициях Лань Ванцзи почти не испытывал дискомфорта, да и мелодии были незамысловатыми, больше механическими и повторяющимися.       Единственный раз, когда Лань Ванцзи играл на публике, был на выпускном после консерватории, когда выпускники разных университетов и направлений собрались на одну огромную вечеринку. Он ни с кем так и не сдружился за четыре года, но Лань Сичэнь, который никогда не оставлял надежд социализировать младшего брата, убедил его пойти. И, конечно же, распалённые алкоголем однокурсники, единогласно решив, что Лань Ванцзи наконец-то выбрал стать нормальным человеком, принялись уговаривать его сыграть на клавишах: он был лучшим на потоке. Лань Ванцзи, не сумев их переубедить, уступил и сыграл, и, несмотря на то, что все остались довольны его исполнением, ему было ужасно некомфортно. Наверное, именно поэтому после выступления Лань Ванцзи поддался на их уговоры во второй раз и выпил, надеясь, что сумеет расслабиться, как все остальные, но вместо этого уснул и не помнил абсолютно ничего из того, что натворил после этого.       Очевидно, сомнения Лань Ванцзи каким-то образом отразились на его лице, потому что Вэй Усянь тотчас же принялся забавно канючить. Лань Ванцзи правда хотел бы сыграть для него, но даже мысль, что тот будет сидеть рядом и пристально смотреть, вслушиваться, сосредотачивая всё своё внимание на нём, его по-прежнему пугала и – несколько волновала. – Лань Чжань, а давай так: ты мне сыграешь, хотя бы разочек, а я покажу тебе своё тайное хобби, о котором почти никто не знает, – с лукавой улыбкой предложил Вэй Усянь.       Несвойственное Лань Ванцзи любопытство, проснувшись, вступило в ожесточённую схватку со страхом. Он знал, что Вэй Усянь рисует, играет на флейте, отлично преподаёт, может завораживающе играть на сцене, любит смешные принты на одежде, невероятно острую пищу, детей и свою семью, и Лань Ванцзи очень хотелось продолжать узнавать этого многогранного человека. – Покажешь? – Ага. Только нам понадобится много свободного времени и выйти за пределы ДК, – заманивал Вэй Усянь, не сводя с него взгляда. – Если будет тепло и без дождя, сможем поехать за город, а если не повезёт – найдём подходящее помещение. – Ты… зовёшь меня на свидание? – сощурившись, уточнил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь чуть покраснел, но смотрел с лёгким вызовом. – А если да, ты согласишься? – дразняще спросил он. Лань Ванцзи молчал, сердце его заколотилось, как у кролика, которого он продолжал держать на руках. В ушах звенели слова Ло Цинъян: «Будь посмелей и начни отвечать на его флирт». – Нет, если ты не хочешь, можем пойти и просто так. – Хочу, – решительно сказал Лань Ванцзи и с таким же вызовом посмотрел на Вэй Усяня. – Если это будет свидание.       Игривое выражение на лице Вэй Усяня сменилось удивлением и смущением, словно он не ожидал такого ответа: зрачки его расширились, брови чуть взметнулись вверх. Лань Ванцзи, всегда неспешный на действия, но весьма скорый на скверные мысли, успел уже испугаться и внутренне умереть от своих слов и реакции на них. Сейчас Вэй Ин рассмеётся, как всегда, и скажет, что пошутил, вот, сейчас. Или через пять секунд.       Но Вэй Усянь слабо и робко улыбнулся. – Лань Чжань, ты же не шутишь надо мной, правда? – прошептал он очень неуверенно. – Не шучу, – Лань Ванцзи старался звучать всё так же решительно и ни в коем случае не показать, что внутри него истошно вопит тот треклятый попугайчик, который, кажется, останется с ним до скончания веков. – Тогда… – Вэй Усянь улыбнулся чуть увереннее, но его губы всё ещё подрагивали, будто он до конца не мог поверить, что ему не отказали. – Тогда в выходные? У вас нет мероприятий? – Тех, на которых я должен присутствовать, нет, – в субботу должен был состояться концерт, но Дом культуры лишь предоставлял мероприятию площадку, организационно не имея к нему отношения. – Ты должен мне свою музыкальную игру, Лань Чжань, – с широкой улыбкой напомнил Вэй Усянь, а Лань Ванцзи нахмурился: – Ты позвал меня на свидание, только чтобы услышать, как я играю? – Я хотел пригласить тебя на свидание с того самого дня, как впервые увидел, – фыркнул Вэй Усянь.       Решив, что, если уж нырять во всё это, то сразу и с головой, Лань Ванцзи хотел было предложить пойти в свободный репетиционный зал прямо сейчас, но взгляд упал на часы: было без пятнадцати пять, а значит, скоро начнётся тренировка «Плывущих облаков». – Я мог бы сыграть тебе после пяти сегодня, если ты не занят, – сказал Лань Ванцзи. – Мне надо встретить А-Юаня. – Этим вечером я занят только тобой, – ухмыльнулся Вэй Усянь, вгоняя Лань Ванцзи в краску; он удивительно быстро возвращался к своему обыкновенному образу беззаботного молодого господина, который общается исключительно флиртом. – Но могу пока сходить раздать всем подарки из Чэнду и быстренько убить Хуайсана. – Не убивай никого, – попросил Лань Ванцзи, сажая кроликов в сумку: оставлять их просто так на столе было нельзя, Лань Ванцзи даже представлять не хотел, что будет, если они перегрызут провода рабочей техники, и как он будет это объяснять отделу снабжения. – Если тебя задержат стражи порядка, ты будешь занят уже не мной.       Вэй Усянь засмеялся и вышел с ним, дошёл до учебного отдела и скрылся за тяжёлыми дверьми.       Лань Ванцзи, испытывая необычайное волнение, спустился вниз, где А-Юань снимал свою слегка потрёпанную тёмно-синюю курточку. При виде Лань Ванцзи лицо мальчика, как всегда, озарила светлая улыбка. Ещё в субботу в холле отеля А-Юань, счастливый-счастливый, сказал, что очень рад, что они с учителем Вэем наконец-то помирились. – А-Юань, как прошла обратная дорога? – спросил Лань Ванцзи. – Всё было в порядке. Хорошо, что госпожа Баошань велела нам всем взять с собой тёплые вещи, мы никак не ожидали, что в воскресенье будет так холодно, – А-Юань взглянул на Лань Ванцзи с блеском в глазах. – А как прошёл ваш полёт?       А-Цин наверняка разболтала всему ансамблю, что учитель Вэй боится летать, догадался Лань Ванцзи. Когда они разговаривали в субботу, Лань Ванцзи сказал ему, что помогает Вэй Ину, и заодно хочет поддержать ансамбль, что, конечно, было чистой правдой, хоть и неполной. – Хорошо, – ответил Лань Ванцзи, не покривив душой. Всё ведь действительно прошло, как нельзя лучше. – Вы выглядите как-то иначе, – сказал А-Юань. – Не знаю, как это описать, но иначе.       Задумавшись, что такое в нём изменилось, Лань Ванцзи взял на вахте ключ от свободного танцкласса, проводил мальчика до репетиционного зала и принялся ждать. Вэй Усянь появился через несколько минут из коридора, который вёл в дебри Дома культуры, где обитал Мо Сюаньюй и другие технические специалисты. – Не убил? – поинтересовался Лань Ванцзи. – Даже не покалечил, – хихикнул Вэй Усянь. – Хотя очень хотелось.       Лань Ванцзи провёл его в танцевальный класс, где занимались старшие группы коллективов. Их репетиции начинались в шесть-семь часов вечера, поэтому они вполне должны были успеть и никому не помешать. Стены пересекал гладкий деревянный поручень, в зеркалах отражались тёмные силуэты вошедших мужчин. Лань Ванцзи включил половину ламп: он не любил слишком яркий электрический свет, Вэй Усянь, скорее всего, тоже, так как художники предпочитают естественное освещение.       В углу зала наискосок стояло старое пианино. Скамеечка для музыканта была маленькой, и Вэй Усянь, видимо, вознамерившись сесть рядом, взял одну тахту, которая предназначалась для отдыха, и уселся так, чтобы оказаться поближе и при этом не помешать. Лань Ванцзи сел на своё место, провёл кончиками пальцев по крышке и неуверенно поднял её. Сердце, по ощущениям, билось не в груди, а где-то в пересохшем горле. Он даже не знал, что ему сыграть. Что-то классическое? Или современное? – Какая музыка тебе нравится? – спросил Лань Ванцзи, с трудом узнавая свой глухой от волнения голос. – Такая, что твои нежные уши точно не выдержали бы, – фыркнул Вэй Усянь. – А если серьёзно, то разная. Сыграй, что тебе по душе.       Усилием воли Лань Ванцзи подавил дрожь в напрягшихся пальцах, коснулся клавиш и заиграл, робея, сначала совсем тихо, потом всё уверенней. Нежная, размеренная, отчасти лёгкая, отчасти печальная мелодия быстро заполнила небольшой танцкласс, в котором ни разу ещё не звучало ничего подобного. От пронзительных нот и плавных переходов сердце Лань Ванцзи всегда щемило, будто музыка пела о тоске по давно ушедшим временам и людям, о каком-то волнительном событии, которое оставляло после себя трепет счастья, горечь разлуки и надежду на возвращение. Эта мелодия была у него в голове, когда он в ужасном состоянии пробудился после своего отвратительного выпускного, и стала единственным светлым и приятным воспоминанием того утра.       Музыка казалась Лань Ванцзи чем-то похожей на ту, что он обычно писал, и он порой задумывался, а не он ли её сочинил? Но Вэй Усянь, который так изумительно играл её на флейте, сказал, что сам её где-то услышал, так что эта версия отпадала, ведь они не были знакомы тогда: Вэй Усянь учился на художника-педагога, а Лань Ванцзи – в консерватории, вдобавок, он ни разу не ходил на студенческие вечеринки. И всё же, эта музыка уже давно ощущалась родной, за эти пять с лишним лет, что он её помнил, Лань Ванцзи играл её бессчётное число раз и на клавишах, и на гуцине, сглаживая неровности и восполняя пробелы, стёртые алкоголем в его памяти, и, наверное, уже мог считать её отчасти своей. Или общей с Вэй Усянем.       Доиграв, Лань Ванцзи почувствовал, что Вэй Усянь положил голову ему на плечо. Раньше он счёл бы это бесцеремонным вторжением в его личное пространство, теперь же это ощущалось таким... правильным. Будто так и должно быть. Посмотрев на Вэй Усяня, Лань Ванцзи увидел, как тот костяшками пальцев вытирает слёзы. – Почему ты плачешь? – Неужели Лань Ванцзи ошибся с выбором музыки и расстроил его? – Музыка очень красивая, – улыбаясь, сказал Вэй Усянь. – Такая пронзительная, что трогает до глубины души. Знаешь, я давно играю её и всегда думал, что она рассказывает о каком-то спокойном приятном месте, родном и уютном, как… не знаю, уединённая обитель в горах? Или тихая деревня, в которой ты вырос и сохранил много хороших воспоминаний, но давно там не был. Но теперь, когда её сыграл ты, Лань Чжань, я думаю, это песня о любви. О такой, знаешь, яркой, но далёкой и очень грустной. – Хм. Всё может быть, – ответил Лань Ванцзи и заиграл одну из своих мелодий, которые сочинял в студенчестве и после него, пока не выгорел окончательно на работе и не смог больше писать музыку. – У тебя такие красивые руки, Лань Чжань, – прошептал Вэй Усянь бездумно. – И ты так играешь… правда, жаль, что ты не выступаешь. Сцена потеряла великого пианиста. И гуциниста. Уверен, ты и на гуцине играешь так же потрясающе. – Ты преувеличиваешь. – А вот и нет. Ты прекрасно играешь, Лань Чжань. Что это за музыка? Я не очень разбираюсь в классике. – Это я сочинил, – помедлив, ответил Лань Ванцзи. – Вау, – выдохнул Вэй Усянь и слегка потёрся щекой об его плечо. – У тебя не только руки нефритовые, но и разум. Жаль, что подростками мы жили и учились в разных районах. Я бы сбегал из художки к тебе в музыкалку и каждый день говорил бы, какой ты классный. – Не говори глупостей, – мягко сказал Лань Ванцзи, но ему хотелось улыбаться от собственного смущения и искреннего восхищения в словах Вэй Ина. – Пойдём, скоро придут танцоры из старшей группы. – Эх, – Вэй Усянь с сожалением отстранился.       Лань Ванцзи закрыл крышку пианино и поднялся, потирая плечи и шею. Всё было замечательно и в их совместной поездке, и в этой музыкальной сессии, кроме того, что от жёстких кресел в самолёте и неудобной позы у него разболелась спина, а работа усугубила положение. Вэй Усянь заметил это и, лукаво прищурившись, предложил: – Хочешь, я сделаю тебе массаж, Лань Чжань?       Лань Ванцзи почувствовал приливающий к ушам жар. Вэй Усянь был в своём репертуаре. – Как ты себе это представляешь? – с трудом скрыв смущение, спросил Лань Ванцзи. – Не бойся, ничего неприличного, – усмехнулся Вэй Усянь с таким видом, словно очень-очень об этом жалел. – Сядешь на стул, и я немного разомну тебе затёкшие мышцы. Даже в одежде. Давай, Лань Чжань, соглашайся, разве тебе нравится, что у тебя всё болит? – Вэй Усянь шагнул ближе и заговорил бархатным голосом демона-искусителя. – Кроме того, это моя ответственность. Наверняка это после самолёта. – …Ладно, – всё ещё ощущая неловкость, поддался на его уговоры Лань Ванцзи.       Они вернулись в кабинет редакционно-издательского отдела, и Лань Ванцзи, проклиная собственную робость, выпустил из сумки заскучавших кроликов. Вэй Усянь подошёл, вытащил слегка пожёванный пакет с кормом и распечатанными листами и стукнул себя по лбу. – Я забыл, что им нужна клетка, – убито пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Лань Ванцзи. – И сено. Тут написано, как за ними ухаживать. – Ничего. Я докуплю всё необходимое, – успокоил его Лань Ванцзи. – Мне правда нравятся эти кролики, и я хотел бы их оставить. В детстве я очень хотел кролика, но мне не разрешали. – Оу, тогда ладно, – тут же расцвёл Вэй Усянь. – А теперь перестань оттягивать неизбежное и сядь на стул. Боком, а то спинка мешается.       Внутренне паникуя, Лань Ванцзи сделал, как ему велели. Вэй Усянь стянул свою резинку для волос, позволив им беспорядочно рассыпаться, встал позади Лань Ванцзи, аккуратно собрал его длинные волосы в боковой хвост и перекинул его через плечо, а потом, коснувшись плеч и слегка надавив, заставил его выпрямиться. – Не сутулься, – с едва уловимой нежностью в голосе проговорил Вэй Усянь, быстро размял пальцы и занялся чужой спиной.       Руки Вэй Усяня скользили по его сведённым мышцам, скрытым под тонким пуловером, сначала просто оглаживая и разогревая их, а потом неспешно начали массировать их, сжимая и надавливая. Лань Ванцзи в очередной раз задался мысленным вопросом: почему у него такие сильные кисти рук? Неужели дело было в том секретном хобби, о котором он говорил, и если да, что это за увлечение?       Несмотря на то, что Вэй Усянь сдержал слово и не делал ничего неприличного, Лань Ванцзи всё равно чувствовал, как у него горят уши от смущения, и то, что убравший его волосы Вэй Усянь это, скорее всего, видел, вгоняло Лань Ванцзи в краску ещё сильнее. Но в кои-то веки Вэй Усянь помалкивал, сосредоточившись на массаже, и Лань Ванцзи начал понемногу расслабляться. Чужие пальцы сжались на особенно напряжённой мышце у основания шеи, и Лань Ванцзи не сдержал невольного стона. – Больно? – тут же отреагировал Вэй Усянь. – Мгм. – У тебя здесь всё совсем каменное, Лань Чжань. Тебе бы на нормальный лечебный массаж походить.       Лань Ванцзи ничего не сказал, прекрасно понимая, что вряд ли позволит чужому человеку так продолжительно касаться его обнажённого тела, даже осознавая, что это принесёт ему пользу. К массажистам он относился примерно так же, как к психотерапевтам: знал, что надо, но всё равно не мог довериться. – Не позволишь кому-то себя трогать, да? – хихикнул Вэй Усянь, неведомым образом угадывая его мысли. Лань Ванцзи с досадой поморщился: неужели он настолько предсказуем? – Тогда потерпи немножко, я, конечно, не профессионал, но постараюсь сделать тебе хорошо.       Лань Ванцзи рвано выдохнул от двусмысленности последних слов и тут же едва сдержал стон, когда Вэй Усянь с силой надавил на его плечо. Это было довольно больно, хоть и терпимо, и Лань Ванцзи понял, что ему надо почаще разминаться во время рабочего дня: мышцы, кажется, одеревенели настолько, что хрустели под ловкими пальцами. «А может, и не надо», - подумал Лань Ванцзи, со стыдом осознавая, что совсем не против, если Вэй Усянь будет делать так почаще. – Не зажимайся ты так, Лань Чжань, расслабься, – бархатный голос прозвучал прямо возле пылающего уха. – Вэй Ин! – Лань Ванцзи, донельзя смущённый такой близостью, дёрнулся, но Вэй Усянь только невесомо рассмеялся и принялся массировать болевую точку, вырывая из уст Лань Ванцзи очередной стон. – Расслабься и не сдерживайся.       Лань Ванцзи всё равно старался сдерживать неуместные звуки, они ведь всё-таки были на работе, и, хотя большинство коллег уже разошлись, оставались ещё подростки из коллективов и их руководители, да и кто-нибудь вполне мог припоздниться. Болезненное напряжение в спине постепенно спадало, и по усталым мышцам начало разливаться расслабляющее тепло. Лань Ванцзи и представить не мог, что чьи-то прикосновения могут оказаться такими приятными. – Ну, вот, теперь хотя бы плечи и шея не должны так болеть, – закончив, удовлетворённо хмыкнул Вэй Усянь. – Поясницу бы ещё… но не на стуле же.       Он снял с хвоста Лань Ванцзи свою красную резинку, мимоходом, как бы невзначай, погладив кончиком пальцев его шею по линии роста волос и пустив этим по его телу табун мурашек, и как попало собрал свои волосы в высокий хвост, выглядя теперь ещё более растрёпанным, чем прежде. – Спасибо, – Лань Ванцзи расправил плечи, с удивлением отмечая, что действительно стало легче. – Обращайся, – ухмыльнулся Вэй Усянь. – До четверга? – До четверга, – кивнул Лань Ванцзи: ему уже надо было идти забирать А-Юаня. Выйдя за дверь, Вэй Усянь чуть не налетел на Не Хуайсана, который, по всей видимости, собирался вломиться к Лань Ванцзи. – Вэй-сюн, – расплылся в улыбке Хуайсан, дрожа голосом и нервно размахивая веером. – Сгинь, гадалка, – буркнул Вэй Усянь. – А то я передумаю тебя не убивать. Пока, Лань Чжань!       Не Хуайсан проводил его взглядом и зашёл в открытую дверь. Лань Ванцзи едва успел спрятать кроликов в сумку: не хватало ещё, чтобы этот бессовестный манипулятор их увидел и потом до скончания веков злорадствовал, что был прав насчёт его одинокой старости в окружении кроликов. – Ванцзи-сюн! Я думал, ты уже ушёл! – Не лги, ты прекрасно знаешь, в какие дни я задерживаюсь, – холодно одёрнул его Лань Ванцзи. – Только тебе это не поможет. Семь часов, Хуайсан, я иду домой. – Ну, пожалуйста, Ванцзи-сюн! Просто посмотри макеты афиш и скажи, какая гамма лучше! – заныл Не Хуайсан, пытаясь подсунуть ему смартфон. – С каких пор дизайнер спрашивает не-дизайнера, какая гамма лучше? – Это солидное мероприятие. Очень. Нужен взгляд такого же зану… то есть, серьёзного и лаконичного человека, который не терпит излишней мишуры, – перехватив прищуренный взгляд Лань Ванцзи и, видимо, припомнив слова Вэй Усяня, поспешно исправился Хуайсан.       Лань Ванцзи бросил взгляд на экран, ткнул в самый «серьёзный и лаконичный» вариант и кивком указал дизайнеру на дверь. – Понял-принял! Спасибо, Ванцзи-сюн, на тебя всегда можно положиться! – щебеча, упорхнул Не Хуайсан.       Лань Ванцзи покачал головой и отправился к А-Юаню. Мальчик ответственно надел шапку – ночью шёл сильный снег, и на улице до сих пор было довольно холодно – и удивлённо заметил: – Господин Лань, у вас сумка шевелится! – Выйдем – и я покажу тебе, – пообещал Лань Ванцзи.       На улице, когда они отошли на приличное расстояние от Дома культуры, Лань Ванцзи открыл сумку и показал кроликов. А-Юань пришёл в восторг. – Какие мягкие! И такие маленькие! Откуда они? – Учитель Вэй подарил мне их. Поможешь мне выбрать им клетку и поилки? – Конечно!       Вместе они зашли в зоомагазин на пути в приют и выбрали удобный деревянный загон, выкрашенный белой краской, миски серого и голубого цветов, подстилки и прочие вещи, необходимые для кроликов; Лань Ванцзи оформил доставку на следующее утро. А-Юань шёл, держа кроликов в своих небольших ладошках. – Господин Лань, а вы будете иногда приносить их в Дом культуры? – несмело спросил он. – Если ты хочешь, – кивнул Лань Ванцзи.       Придя домой, он быстро принял душ, чтобы пожертвовать кроликам ванну до утра, постелил им туда купленной соломы и налил чистой воды в большие пиалы. Кролики безмятежно скреблись в соломе, жевали её, а Лань Ванцзи смотрел на себя в зеркало и, прокручивая сегодняшний день в голове, стремительно начинал паниковать.       Он согласился на свидание с Вэй Ином! Его первое в жизни свидание!       И что же ему теперь делать? Что надеть, как себя вести? У него же совершенно нет опыта! Дыша, чтобы успокоиться, Лань Ванцзи решил, что ему надо спросить совета у старшего брата, у которого, безусловно, уже был достаточный опыт в отношениях. Поэтому на следующий день, дождавшись полудня – Лань Сичэнь работал по другому графику из-за того, что почти все коллективы, кроме младших, занимались вечером, – Лань Ванцзи написал ему с просьбой поговорить. К его удивлению, брат ответил только через час, написав, что у него тоже есть, что обсудить, и попросил зайти.       Лань Ванцзи, отписавшись Мянь-Мянь, чтобы она обедала без него, отправился к нему в кабинет. Вопреки обыкновению, Сичэнь не улыбался и выглядел непривычно строго и серьёзно. – Брат, что-то случилось? – спросил Лань Ванцзи. – Это я у тебя хотел уточнить, – вздохнул Лань Сичэнь. – Ванцзи, ты всегда показывал себя достаточно разумным и ответственным человеком. Ты помнишь, что прописано в правилах ДК насчёт неуставных отношений между сотрудниками? – Неуставные взаимоотношения допустимы, если не препятствуют выполнению служебных обязанностей, а также не пересекают границы общепринятых приличий. Последний пункт также касается и гостей, состоящих в отношениях с сотрудниками, – заученно ответил Лань Ванцзи, хмурясь. С чего вдруг брат решил затронуть эту тему? Он видел их с Вэй Ином в Чэнду и наверняка пришёл к тем же выводам, что и А-Цин, но он ведь знал, что Лань Ванцзи не позволил бы себе ничего неподобающего в стенах Дома культуры, с каким бы неудовольствием ни относился к этой работе. – Тогда объясни, почему я сегодня услышал, что ты пересекаешь эти самые границы с нашим приглашённым преподавателем в своём собственном кабинете?       Лань Ванцзи мгновенно вспыхнул, а потом слегка разозлился. – Одно из правил Дома культуры также не поощряет сплетни, брат, – он старался говорить спокойно: наверняка произошло какое-то недоразумение. – Ты называешь меня разумным и ответственным, а сам предполагаешь подобное? – Предполагаю, потому что достаточно хорошо знаю тебя. Помимо вышеупомянутого, ты также чрезмерно доверчив, упрям и временами бываешь импульсивен, – напомнил Лань Сичэнь. – Не настолько. От кого и что конкретно ты услышал? – Ты так и не ответил на мой вопрос. – Я должен иметь представление, что заставило тебя задать его, – раздражённо сказал Лань Ванцзи. – Упрям, как я и сказал, – Лань Сичэнь с очередным вздохом откинулся на спинку кресла. – Не Хуайсан весьма красочно делился с учебным отделом, что слышал вчера стоны из редакционно-издательского отдела, где ты был вместе с Вэй Усянем.       В этот момент Лань Ванцзи почти пожалел, что попросил Вэй Ина не убивать Не Хуайсана. По всей видимости, прошлым вечером дизайнер подходил к кабинету не один раз. – Вэй Ин разминал мне плечи, потому что у меня разболелись мышцы после двух перелётов и бесконечной сидячей работы за компьютером – такой ответ тебя устроит?       Во взгляде Сичэня всё ещё отчётливо читалось недоверие, и Лань Ванцзи вздохнул: – Мы не занимались ничем… таким. Ни в Доме культуры, ни за его пределами. Ты… – тут Лань Ванцзи уловил улыбку брата и с досадой понял, что его провели. И кто? Его собственный старший брат! – Ты устроил этот цирк только для того, чтобы выведать у меня подробности моей в кои-то веки появившейся личной жизни, так? Цзинь Гуанъяо слишком плохо влияет на тебя. – Я не виноват, что мой младший брат не доверяет мне настолько, чтобы самому об этом рассказать, – улыбнулся Лань Сичэнь. – О чём ты хотел со мной поговорить? – Как раз об этом, – Лань Ванцзи понимал, что злиться на брата глупо, и в чём-то Сичэнь прав: кажется, Лань Ванцзи рассказывал Ло Цинъян, которую знал пять лет, больше, чем родному брату, который знает его всю жизнь. Глубоко вдохнув, он спросил: – Как вести себя на свидании?       Если брата и повеселил его наивный вопрос, то он не подал виду, в конце концов, он как никто другой был осведомлён о проблемах с социализацией Лань Ванцзи. – Оденься по погоде и будь собой, – посоветовал Лань Сичэнь. – Вернее… постарайся хоть немного отпустить себя. Этого будет вполне достаточно.