***
Кто-то, к их счастью, забыл закрыть окно на четвертом этаже одного из технических корпусов, и Джаспер осторожно пробирался по выступу к нужному окну. Лили старалась не смотреть вниз, но частые и сильные порывы ветра вынуждали ее мотать головой, чтобы избавиться от выбившихся из-под капюшона волос. Маски они оба так и не надели, решив сделать это внутри, и теперь отложенная на потом задача насмехалась над ней. Все всегда нужно было делать вовремя или заранее. Но вот пальцы вампира наконец вцепились в нужный подоконник. Он ловко поддел ограничитель пальцем, и окно из-за сильного порыва ветра с жутким грохотом отварилось, ударяясь о стену. Погода этим поздним вечером разыгралась не на шутку, и в этот момент с неба упали первые капли дождя. Одна ударилась о пальцы вампира, что вцепились в пластик, другая попала на щеку Хейл. — У тебя точно нет отпечатков пальцев? Может ты все-таки наденешь перчатки? — зашептала Лилиан ему на ухо, щекоча своим горячим дыханием. Сидеть на его спине было слишком приятным занятием, а обнимать его — еще волшебнее, но все же она бы предпочла, чтобы он привязал ее к себе веревкой. Кто знает, вдруг она упадет в самый ответственный момент, потому что у нее онемеют пальцы, от того, как сильно она сцепила их на его шее? Ее щека терлась о его ухо, и если бы не вся эта ситуация, в которой нужно было быть сосредоточенной и внимательной, она бы замурчала словно мартовская кошка. Быть так близко к нему — опьяняюще приятно. Настолько, что она боялась сделать какую-нибудь глупость: всего каких-то несколько сантиметров, и можно ненароком уткнуться носом в его скулу или даже потереться своей щекой о его. Его запах дурманил ей голову, что шла кругом и совершенно не хотела из растекшейся лужицы превращаться в работающий орган. И попытка заговорить с ним была спасительной соломинкой, не позволяющей окунуться в это безумие с головой. А она и вправду ощущала себя безумицей. С каждым днем притяжение к нему только росло. Они проводили все больше времени вместе, редкие тактильные контакты все учащались, и ей казалось, что она больше не может наблюдать за ним издалека. Чем ближе к нему она становилась, тем тяжелее было держаться на расстоянии. Лилиан не понимала этого безумия, не понимала такой реакции на Джаспера. Да, он ей нравился, безумно, но не настолько, чтобы ощущать себя какой-то наркоманкой, что вечно желает его общества. Такое сильное притяжение начинало ее пугать, и даже за советом не ходи — любой скажет, что это ненормально, так быть не должно… — Лили? Ты точно не сильно ударилась головой? — нос Джаспера очертил ее скулу, когда он повернул свою голову в бок. Она не отвечала на его вопрос уже с полминуты, и он начал волноваться. От неожиданности Хейл дернулась и разжала пальцы на его шее, но упасть ей не дала его сильная рука, что он завел за спину, и ухватился за первое попавшееся место — ее ягодицу. С силой прижав ее к себе, вампир смачно выругался, не понимая, как вообще позволил уговорить себя взять ее с собой. — Извини, я испугалась, — с обидой в голосе Лилиан вернула свои ладони обратно, сцепляя их на шее, и только затем поняла, что они были уже внутри здания. Вот это она, конечно, проморгала все. Еще один звоночек к тому, что ее увлеченность Джаспером переходит все границы. Ей даже не у кого было узнать совета на эту тему, все пары в их семье были по обоюдному согласию и никто не страдал от неразделенной любви. Почему-то в этот момент ей в голову пришла абсурдная мысль написать знакомому красноглазому вампиру. Он сох по Элис годами и наверняка смог бы ее понять или дать совет, если бы не был полнейшим кретином. Поэтому она лишь съежилась и отмела эту идею. С вампирами-людоедами лучше не водиться — это она поняла после встречи с друзьями Джаспера. Они пугали ее и не вызывали каких-то положительных эмоций. И даже то, что Питер и Шарлотта сейчас находились в квартире ее родителей и мило проводили с ними время, не позволяло ей думать о них хорошо. Она бы вообще предпочла бы не думать о них и забыть, как неприятный сон, но проблема вряд ли испарится сама собой. Джаспер посоветовал ей не реагировать так сильно на проявление агрессии и пренебрежения в свою сторону от красноглазых вампиров, но ее ранимая от части натура не могла с этим смириться. Хотя ей стало немного легче, когда она мысленно проводила параллель между парнем Элис и друзьями Уитлока. И сомнения в том, что она в чем-то виновата, отпадали. Может, ей и вправду не стоит обращать на это внимание? Джаспер осторожно опустил ее на пол и повернулся к ней лицом, пристально смотря в глаза. — Либо я оставлю тебя здесь, либо ты соберешься, и мы идем вместе, — строго и серьезно произносит он. И пока сестра обдумывает его слова, ловко прикрывает за ними окно. Капли дождя уже начали барабанить по крыше, и ветер сдувал их и в небольшой офис, где они оказались. — Я больше не буду отвлекаться, обещаю, — Лили уверенно стаскивает с плеча рюкзак и открывает его, доставая оттуда маски. — Это твоя, — и сует ее ему в руки. Свою она быстро натягивает, на несколько секунд увлекшись тем, чтобы расположить прорези там, где они должны быть. Вампир нетерпеливо взял ее за руку, когда она закончила, и потянул к выходу. В этом крыле они не были, поэтому пробираться сквозь коридоры им пришлось шаг за шагом, минуя камеры. Хотя Уитлок и не особо волновался из-за того, что кто-то их может заметить. Он был уверен, что никаких следов они не оставят и опознать их личности на пленке будет невозможно. На улице они не светились, поэтому служба безопасности будет скорее искать тех, кто остался каким-то образом после экскурсии в музее, пересидев в туалете или какой-то коморке. — Стой, — Джаспер остановился и осторожно приоткрыл соседнюю дверь, утягивая Лилиан за собой внутрь. Через несколько секунд грузные шаги послышались из-за угла, и яркая полоска света от фонаря протиснулась сквозь щель между дверью и полом. Лили стояла молча, стараясь не двигаться, потому что знала как обычно бывает в фильмах: она обязательно на что-то наступит и наделает шуму или чихнет в самый неподходящий момент, поэтому старалась слиться с кромешной тьмой, что была вокруг. — Все, пошли, — через полминуты произнес он, беря ее за руку. — А камеры записывают голоса? Может нам вообще не разговаривать? — ее шепот в звенящей тишине звучал слишком громко. — Нет, эти модели не пишут, я прочитал в интернете. Да и у музея явно нет денег на нормальные средства слежения. Половина камер, что мы прошли, вообще не работает. Он снова остановился за очередным поворотом, но в этот раз они просто ждали, когда за углом наговорятся охранники и разойдутся. — Жрать охота. Захвати и мне тоже бурито, дружище, лады? — донесся до Лилиан грубоватый голос мужчины в возрасте. — И пива бутылки четыре на каждого. — Так на работе же, Кит. — От меня жена ушла, могу себе позволить. Отметить это дело надо. — А, ну тогда поздравляю брат, не будет больше пилить тебе мозг эта старая су… Их шаги отдалялись и конец его слов и остального диалога затерялся в стуке ботинок, что превращалось в эхо. Они успешно добрались до лестницы и спустились на первый этаж без особых происшествий, дошли до нужного корпуса с экспонатами, и теперь уже был черед Лилиан тормозить Джаспера. Она шикнула на него, видя, как вампир уверенно сделал шаг в сторону первого зала. В ее голове отчетливо вырисовывались картины того, как в фильмах воры преодолевали препятствия из красных лазерных лучей, демонстрируя элементы гибкости и акробатики, а где-то даже эти самые лучи могли прожечь в человеке дыру. Конечно, лучей она не заметила, но это не значит, что их не было. Люди наверняка научились делать их невидимыми за столько лет. На ее волнительную тираду Уитлок лишь засмеялся. То, что она достаточно редко контактировала с людьми играло свою роль, о мире она многое узнавала из глупых на его взгляд фильмов, которые часто не имели никакого общего с реальностью. Сейчас они были не в Лувре, в котором наверняка защита могла бы быть похожей на описанные ею картины, да и то только в нескольких ближайших метрах к Мона Лизе. Это был всего лишь обычный археологический музей, до которого вряд ли доходило приличное финансирование. Он не удивился бы, если тут вообще не было бы сигнализации на каждой витрине. Теперь вся эта затея казалась Лили слишком простой. С вампиром ограбить музей можно было за два счета и даже ничего интересного не успеет произойти. Не то чтобы она хотела погонь, полиции и перестрелок, но хоть какого-то приключения — да. А то как будто второй раз за день в музей сходила, вот только людей не было и свет был погашен. И чего она вообще так рвалась тогда сюда? Теперь затея показалась ей довольно скучной, и только рука Джаспера, что все это время сжимала ее ладонь, скрашивала неоправданные ожидания. И когда эта самая ладонь отлила в свете луны легким серебром, Лили ахнула, тут же утаскивая вампира в сторону. Нельзя было просто взять и разбить витрину, это ведь неправильно. Никаких тебе специальных ножей, что сделали бы отверстие для его руки, ни отключения сигнализации, ни-че-го. Он просто решил действовать грубой силой, не задумываясь вообще ни о чем и ни о каких последствиях. — Я думала, что под словами «я подготовился», ты имел ввиду, что захватил с собой специальные прибамбасы, научился деактивировать сигнализацию, будешь заклеивать камеры клейкой лентой, да скотчем или жвачкой в конце концов. Такого разочарования она не ощущала давно. Неужели Джаспер не знал, как на самом деле все в человеческом мире серьезно? Он что, не смотрел никогда фильмы? Она должна была посадить его с собой перед ноутбуком и показать парочку, а лучше десять. — Лучше закрой уши, пока не завыла серена, — вместо каких-либо объяснений он в следующую секунду разбил рукой стекло. Лилиан зажмурилась, приготовившись к воющим и истошным звукам, но все было тихо. Никакой сигнализации. — Я же говорил, никакого финансирования. А тебе надо меньше смотреть всякие фильмы, а то ты слишком впечатлительная, — вампир принялся сгребать осколки стекла и аккуратно складывать их в рюкзак к Лили. А затем принялся расставлять экспонаты так, чтобы дыра между ними от потери руки не бросалась в глаза. — Чего стоишь? Бери вампирскую руку и уходим. Она тут же брезгливо схватила ее и поежилась. — Интересно, чья она? — было что-то неприятное в том, чтобы трогать руку того, кто уже был давно мертв и не знать, кому она принадлежала. — И зачем ты убираешься за собой? Эсми тут нет, и она не будет ругаться из-за того, что ты оставил после себя беспорядок. Усмешка сразу же расплылась на его губах. Завтра, в последнее воскресенье месяца, музей не работал, и он не удивится, если пропажу найдут только через несколько дней. Никто и не заметит отсутствие стекла, если люди не начнут пальцами лапать экспонаты, в этом он был совершенно уверен. Закончив с уборкой, он вытянул перед собой ее рюкзак, и Хейл всунула туда довольно тяжелую руку. Теперь она задумывалась о том, насколько масса тела после превращения в вампира меняется. Весы покажут те же значения, что и при человеческой ипостаси или нет? Было бы забавно узнать, что Элис на самом деле весит не килограммов сорок пять, как было на вид, а все сто. А когда они пьют кровь, то становятся тяжелее? Обратный путь занял куда меньше времени, и все эти минуты она задумывалась обо всех аспектах, связанных с весом вампиров, и что она могла бы проверить в ближайшее время. В раздумьях она не сразу услышала, как у самой лестницы зазвонил ее телефон. Очень некстати звук мелодии эхом разнесся на все этажи, заставляя ее судорожно начать вытаскивать мобильный из кармана. — Черт, мама, наверное, звонит, — она тут же сбросила звонок и только затем вошла в журнал вызовов, чтобы посмотреть, кто звонил. Как она и думала, это была Розали. — И ты еще говоришь мне о несерьезном отношении к делу? — ну конечно, не могло же все пройти идеально гладко. А он-то уже успел порадоваться, что все прошло без происшествий. — Ну забыла я его выключить, с кем не бывает? Пока он прислушивался к звукам на этажах, пальцы Лилиан судорожно пытались найти, где в настройках мобильного можно было поставить его на беззвучный режим, но он зазвонил снова. Вампир недовольно выхватил сотовый из ее рук, нажимая на «отбой», но его палец соскользнул с кнопки, когда она попыталась его выхватить, и наоборот принял вызов. — Лилиан Вера Хейл, почему ты не отвечаешь на сообщения и сбрасываешь звонки? — послышался из динамика обеспокоенный и рассерженный голос Розали. — Ты хоть понимаешь, как я волнуюсь? Лили все же забрала телефон из рук вампира и прижала его к уху. Прищуренный взгляд напротив говорил о том, что ей лучше закончить разговор как можно скорее. От его цепких потемневших глаз стало как-то не по себе, но не ответить Роуз — себе дороже, поэтому она громко зашептала трубку: — Мам, все в порядке, но я не могу сейчас говорить. Мы с Джаспером немного заняты. — Это чем это вы там таким заняты, что ты не можешь говорить? — Шшшшш, — Уитлок услышал, как на третьем этаже стремительно приближались шаги к лестничному пролету. Он тут же прикрыл рот Лилиан своей ладонью и юркнул с ней обратно на первый этаж. — Я ему сейчас пошикаю, — недовольный голос Роуз запричитал на другой стороне. — Мам, я потом тебе все объ… — попыталась промычать Лили в трубку, но пальцы Джаспера не давали говорить четко, и он просто выхватил ее телефон и сбросили вызов, а затем и вовсе выключил сотовый. Вампир принялся толкать каждую дверь на этаже, но ни одна из них не поддавалась, а шаги на лестнице тем временем становились все громче. Сторож спускался ниже, и у них уже не оставалось времени, чтобы спрятаться. Тогда Уитлок затолкал Лили в небольшое углубление перед очередной дверью, а сам юркнул в такое же напротив. Он приложил палец к губам и закачал головой. — Кто здесь? — свет от фонаря осветил коридор и заставил их обоих вжаться в двери, чтобы не выглянуть из-за укрытия. Сделать это Хейл было не просто: мешал рюкзак и что-то острое, что впиявилось ей в спину. Один из осколков проткнул ткань и теперь болезненно утыкался сквозь куртку. Ее бы он вряд ли продырявил, но кто знает, что может произойти в следующий момент: упади она неосторожно на спину или пригвозди ее вампир к стене, и он точно мог войти ей в спину. Поэтому она втянула живот, чтобы точно не выглядывать из проема. — Оскар, это ты, старый хрен? — шаги все приближались, и они оба могли только надеяться на то, что мужчина не повернет в их сторону голову. Недолго думая, вампир постарался показать сестре, чтобы она выключила свой дар. Он начал активно жестикулировать, показывая на голову, но она его не понимала, поэтому ему пришлось рисовать в воздухе буквы, но и это не сработало. И только когда он догадался рисовать их в зеркальном отражении, Лилиан наконец виновато выполнила его просьбу. Через секунду он ощутил волнение и легкий страх сестры, а также уверенность и подозрительность сторожа, что стремительно приближался к ним. Джаспер осторожно начал посылать ему чувства сомнения и скуки, усилил чувство голода и жажды, и буквально в метре от них мужчина остановился. — Кит, ты чего там застыл-то? Увидел кого? Тут говорят призрак Нефертити ходит, воет на всех, кто прикасается к вещам из ее гробницы, — насмешливый голос его напарника послышался из той же стороны, откуда пришел охранник. — Да ну тебя! Просто косячок выкурил, вот и показалось невесть что, — свет от фонаря на секунду ослепил Лилиан и исчез. Стало тут же темно, и шаги начали удаляться в противоположную сторону. — Я бурито принес и ящик пива, его по акции дешевле было купить чем поштучно…***
Звуки эстакады и притихшего ветра слились в один сплошной далекий шум, напоминающий звуки прибоя. Не хватало только криков чаек. После дождя воздух радовал свежестью и легким морозцем, но Лили не было холодно. Джаспер одолжил ей свою куртку и сидел в одной лишь водолазке, совсем не чувствуя холода. Ее пальцы грели перчатки, которые она так и не сняла после «дела», и стаканчик горячего зеленого чая с жасмином на вынос. Из-за спешки и желания занять себя хоть чем-то в молчаливую паузу она обожгла язык кипятком, поэтому сейчас сидела недвижимо и отстраненно смотрела вдаль. Рука вампира давно уже нажала на какую-то кнопку на панели между передними креслами, и крыша машины отъехала, обнажая ночное небо с редкими вкраплениями звезд. Хоть где-то дождливый городок штата Вашингтон выигрывал: там небо темно-синее, почти черное, и всегда усеяно миллиардами звезд. Хейл часто перед сном смотрела на причудливые узоры, складывала свои собственные созвездия и находила существующие, постоянно пыталась заприметить падающие звезды, но все было тщетно. Ни одного желания она так и не загадала. — Здесь очень красиво и спокойно, — заговорила она, понимая, что слишком долго молчит. Тишина не тяготила ее, но она боялась, что вампиру с ней будет не комфортно и скучно. Они вдвоем сидели на заднем сидении машины и смотрели на ночной Нью-Йорк. С холма вид открывался невероятным. И если небо не было усеяно звездами, то город был усыпан огнями сполна. А туман после дождя приглушал яркости, чуть размывая и делая мерцание более мягким и приятным. Здесь было тихо, и Лилиан поймала себя на мысли, что ей нравится наблюдать за этим городом именно из далека. Видеть его огни, представлять как его жители засыпают, как суета проходит мимо, и не являться частью всего этого шума. Раньше она бы с открытым ртом рассматривала каждый небоскреб и ярко-украшенную витрину, но сейчас город казался ей наполненным одинокими и грустными людьми. Пусть все и начали уже готовиться к Рождеству после дня благодарения, ставили елки и украшали улицы, но закутанные в шарфы недовольные люди, уставшие от гонки мегаполиса, раскрывали настоящую сущность Нью-Йорка. И никакие яркие краски праздника не смогли в этот раз замаскировать пустоту, что незримой тенью следовала попятам за духом города и его жителями. — Это мое любимое место в городе. Подумал, что тебе понравится, — вампир пожал плечами и откинул голову назад, устремляя свой взгляд на звезды. В ответ на его признание Лилиан улыбнулась. Это было теперь и ее любимое место в Нью-Йорке тоже. Будь Джаспер здесь один, то мог бы просидеть так несколько часов без движения и в молчании, чего ему и хотелось, но рядом была его сестра, которая постоянно то шмыгала носом, то шелестела курткой, громко дышала, сглатывала, дула на чай… Из-за этого он постоянно мыслями возвращался к ней и тому, что недавно увидел в ее спальне и как весь полет из Порт-Анджелеса рассматривал черты ее спящего лица. Ее дар никогда не действовал, когда она погружалась в царство Морфея, и он мог чувствовать все ее эмоции и по ним догадываться о том, что ей снилось. А снилось ей почему-то что-то явно приятное, отчего Джаспер сглатывал вязкую слюну, полную яда. Ощущать такого рода чувства от нее было странно и неправильно, пусть это и были всего лишь сны, правда весьма красноречивые, но это выбило его из шаткого равновесия. И чем больше он сосредотачивался на ее эмоциях в самолете, тем труднее ему в итоге было вытерпеть этот день. Конечно, он прекрасно провел с Лилиан время, но теперь каждое ее касание почему-то воспринималось им по-другому. Уитлок понимал, что это лишь его бзик, всего лишь обычное касание, и его сестра не вкладывала в них нечто особенное, но он сам одарял их ненужными красками. Изучал ее, смотрел на реакции, но она на удивление была спокойна, действовала даже решительно, не так смущалась как обычно, поэтому под конец дня он немного отошел, но все же решил проветрить мозги и пойти один на дело. Он с самого начала не планировал ее брать, хотя и понимал, что Лили будет напрашиваться, но вязкая жижа вместо мыслей в голове диктовала свои правила, и Джаспер просто оставил ее в номере одну. Знал бы он, что это вообще не сработает… Сосредоточенность на ограблении помогла ему собраться и выкинуть остатки туманности из головы, поэтому он совсем не ожидал увидеть ее в подворотне, где он припарковал машину. Но дело все равно было сделано, пусть и не так идеально, как он изначально планировал. Вампирская рука лежала в ее рюкзаке, и ненужные мысли снова закрались ему в голову. Теперь от части он понимал те чувства Эдварда по отношению к младшей Хейл, что Джаспер уловил от брата в день свадьбы Роуз и Эмметта. Новый взрослый член семьи в доме, а у него никогда не было отношений. Да и сама по себе Лили была довольно приятным человеком, не таким надоедливым как Таня, что обхаживала его годами. Милая девушка, которая могла бы многим понравиться, вот и Эдвард посмотрел на нее с этой стороны и подумал «а почему бы и да?» Поэтому теперь заинтересованность Каллена в ней была ему чуть более понятной. Но вот в отличие от брата Уитлок не хотел смотреть на нее другими глазами. Она была его сестрой и не больше, эти взгляды были просто неправильными и неуместными. На Розали он никогда не смотрел как на женщину, только как на сестру. Возможно, она даже была действительно красива, как это часто говорили остальные, но он настолько к ней привык, что не мог разглядеть в ней этого. Даже на этой неделе, когда Роуз соскучилась и приехала забрать Лили из школы, его знакомый Бен вытаращил глаза и кинул многозначительное «Вот это сногсшибательная красотка! Я и не знал, что у твоего отца такая сексуальная сестра.» Джаспер тогда лишь усмехнулся, пожал плечами и пробубнил что-то по типу «Да, наверное, я как-то не обращал внимание». Может только поэтому он вообще сейчас сидел и пытался не смотреть на Лилиан, не думать о ней в том ключе, в котором никогда бы и не стал. Это все чертов Чейни, что потом еще два дня ходил под впечатлением и прожужжал ему все уши. А в конце пересел и на Лили, говоря, что его сестра тоже симпатичная и вообще у них в семье все слишком красивые. И теперь чтобы не поглядывать на нее исподтишка, не думать о том, что смотрит на нее с противоположных ракурсов, он просто решил отвлечься на ночное небо. Пересчитать все звезды, как делал это иногда в Форксе. Занятие не для слабонервных, но он справлялся с этим довольно быстро, а здесь и вовсе мерцало около сотни огней и даже не хотелось начинать считать: увлечет лишь на пару секунд. — Ты не сердишься, что все так вышло? — ее голова тут же примостилась на его плече, а ладонь прикрыла зевок. — Ты промолчал всю дорогу до этого места и… и я подумала, что ты расстроен. — Все нормально, — он приобнял ее в ответ. — Ты лучше матери позвони, а то волнуется же, — уже больше часа прошло, а никто из них так и не перезвонил ей. Кто знал, какие могут быть последствия? С учетом того, что Роуз прислала ему с утра гневное сообщение, что Питер — придурок. Видимо, его друг уже успел сказать какую-то гадость про Лили или свое мнение касательно ее роли в семье вампиров. Со скверным характером друга он давно свыкся, даже особо не замечал этого. Обычно Питер был тем, кто говорил, что думает, и делал то, на что у других не хватало смелости. Но он был верным другом, который всегда мог прикрыть спину, которому можно было доверить свой тыл. Война, пройденная бок о бок с ним, не пестрела друзьями и выбирать было не из кого. Но за этого паренька хотелось бороться и просить Марию оставить его в живых по прошествии года. В каком-то смысле Джаспер сам был виноват в том, что его друг стал таким. Война любого превратит в жесткого человека, но отворачиваться от Питера он не собирался. Как и не будет это делать сейчас. Просто ему нужно было время придумать, как поменять его отношение к Лилиан. А она тем временем скривилась при упоминании Роуз, и поднесла к губам стакан с чаем, делая небольшой глоток. — Не хочу включать телефон, — ее глаза начинают гипнотизировать отражение звезд в стакане. — Я знаю, что она волнуется, но таааак не хочу выслушивать нотации, а ты знаешь ее, они будут. Но если ей не позвонить, то она прилетит первым же рейсом и плевать ей на сканеры, угонит самолет, если надо будет, или на машине с ветерком доедет. В чем-то она была права, и Джаспер понимал почему часто Лили шла в обход матери к отцу. Поэтому он сделал то же самое: достал свой мобильный, что стоял на беззвучно, и набрал телефон Эмметта. На втором гудке послышалось копошение в трубке и уверенное «дай, я поговорю» от Роуз, а затем такое же упертое «я сам справлюсь» от ее мужа. — Слушай, брат, — начал с нажимом вампир, и даже до Лили дошли тональности его голоса, которые не предвещали ничего хорошего, — я тебе доверил свою дочь, а вы оба не отвечаете на телефоны. Если ты думаешь, что я буду не таким злым, как Роуз, то ты ошибаешься. Ее безопасность для меня превыше всего. Так что я спрошу всего лишь один раз. Какого хрена у вас там происходит? Джаспер оказался в таком шоке от его наезда, что не сразу нашелся со словами для ответа. Поэтому не сопротивлялся, когда Лили вытянула из его руки телефон и мило заворковала в трубку, желая разрядить накал страстей. — Привет, пап. У меня телефон разрядился, только хотела позвонить вам. Мы с Джаспером лазили по крышам ночного Нью-Йорка, представляешь? — энтузиазм из нее прям так и пёр, словно она действительно только что все это делала. — Нас правда чуть не заметили, когда он забрался на Эмпайр-стейт-билдинг, и мама позвонила именно в этот момент, как чувствовала… Знаешь, все было как в том фильме про Питера Паркера… Разговор затянулся, и Уитлок прослушал мимо ушей, как она делится своими впечатлениями о прожитом дне. Сейчас его волновало совсем другое, поэтому он просто сидел и пытался разобраться в своих чувствах. Когда она наконец закончила, то сбросила звонок и передала ему телефон, поинтересовавшись, все ли в порядке. Вид у него был довольно странным и отрешенным. Его глаза гипнотизировали мнимую точку в пространстве, а одна из бровей взлетела с изяществом вверх, очерчивая идеально ровную округлую дугу вокруг века. А затем он и вовсе неверяще закачал головой. — Он отчитал меня как родитель нашкодившего ребенка. А он мне брат вообще-то, — его озадаченное лицо украсила глупая усмешка. — Странное это чувство, черт возьми, — а затем он и вовсе в голос засмеялся. Его реакция ввела Лилиан в ступор, и она не знала, что ответить. Она вообще не была уверена, что правильно его поняла. — Тебе что понравилось, как Эмметт наругал тебя? — осторожно уточняет, странно косясь на него. Джаспер повернул в ее сторону голову и улыбнулся. — Мне нравится, когда я могу ощущать что-то новое или необычное. Меня лет сто никто так липко не пристыживал. Вопросов становилось только больше. Она все еще его не понимала. — Ты же каждый день чувствуешь чужие эмоции, неужели никто такое никогда не ощущал? — Это другое, — он поджал губы и на секунду задумался, как ей все это объяснить, — то чужие эмоции, а это мои собственные. А свои я практически никогда не испытываю, — он осекся, понимая, что сказал лишнее под впечатлением от новых чувств. Лили посмотрела на него с недоверием. Невозможно же ничего не чувствовать, так не бывает. Он же не робот. Джаспер смеется, когда она рядом, злится, когда впадает в отчаяние. Он любит Элис, и остро переживал их расставание. — Но ты же чувствуешь что-то. Я же вижу, — в горле вдруг неожиданно стало сухо, и она сделала большой глоток чая. А затем и вовсе облизала губы, которые слегка стянуло, словно они обветрились. — Это сложно объяснить, — уклончиво заюлил он. Но раз уж сказал, то стоило продолжить, чтобы в ее голове не возникло неверное представление о нем. — Я довольно долго не чувствовал положительных или нейтральных эмоций. Своих, а не чужих, — пояснил он, как только сестра открыла рот, чтобы что-то уточнить. — Они вроде, как и есть, но я не ощущаю их под слоем чужих эмоций. Я даже с трудом стал их проецировать на других и вместо желаемой радости могу послать собственное раздражение. Лилиан нахмурилась. Сидеть в пол оборота было неудобно, эта поза не позволяла ей спокойно слушать его, поэтому она ловко высвободила ноги из ботинок и осталась в одних шерстяных носках. Закинула их на сиденье и уперлась спиной в дверь машины, подтянув колени к подбородку. Теперь она могла пристально наблюдать за ним, но и ее лицо теперь было у него как на ладони. Не скроешься за волосами, не отведешь взгляд так, чтобы не возникало вопросов. Но почему-то тема разговора предполагала к такой открытости с ее стороны, и ей безумно хотелось его понять как можно глубже. А по лицу всегда можно было понять многое. Понять то, что скрывалось в тайной глубине его глаз. — Я всегда думал, — продолжил вампир, — что у меня есть свои чувства. Что я злюсь, не потому что чувствую злость другого человека, а потому что и вправду раздражен. И радуюсь не потому, что рядом Элис наполняет все вокруг своей энергией, но и потому что, видя ее, я тоже чувствую это. Но оказалось, что это не так. Легко мне дается испытывать только что-то плохое. Поэтому я чаще всего раздражен и зол, особенно в школе, потому что какофония из эмоциональных подростков выводит меня из себя, и я не могу чувствовать ничего кроме раздражения и злости. Возможно, тебе будет странно это понять, но я жил столько лет в окружении злости, жажды крови и мести. Там не было места для светлых чувств, и у меня никогда не было проблем со своими эмоциями, пока я не встретил Элис и не понял, как ошибался. Хотя, может это случилось раньше, но запал Шарлотты быстро погасила война, и она походила лишь на тень себя прежней. С Элис же все было по-другому. Долгое время, пока я жил с Калленами, то думал, что со мной все в порядке, но когда ты появилась в нашем доме и проделала свой трюк с выключением моего дара… В тот самый момент я понял, что своих чувств у меня нет. Я тогда не чувствовал эмоции остальных, но и себя не чувствовал. Не было абсолютно ничего, пустота. Я ощущал себя машиной, у которой вообще нет чувств. И тогда я понял, что все мои чувства за эти годы были не настоящими. Я просто разучился слышать себя за столько лет и принимал эмоции остальных за свои. Я сосредоточился на других и совсем не понимал, что происходит со мной, — он грустно поджал губы. Во время этого небольшого монолога вампир не смотрел на Лилиан. Было странно говорить об этом именно ей, а не кому-то другому из семьи. Знали только Элис и Эдвард, и то только потому, что последний читал мысли. У них был как-то тяжелый разговор с Элис на эту тему, и, возможно, именно из-за этого и начались их проблемы в отношениях. Ей было тяжело знать, что он все это время ничего, оказывается, не чувствовал, а если и чувствовал, то не знал, его ли это были чувства. Джаспер понимал, что такое трудно принять, поэтому начал проводить больше времени с Лили, чтобы показать своей девушке, что он меняется. С сестрой он начинал чувствовать понемногу, и Элис это устраивало, пока не оказалось, что она сама тайно предназначена какому-то мудаку. — И ты решил научиться вновь все чувствовать, поэтому рад, когда я выключаю твой дар? — догадалась она, складывая общую картину всего этого в голове. Он кивнул, внутренне улыбаясь ее догадливости. — Сначала мне это не нравилось, я ощущал себя уязвимым без своего дара. Он ведь часть меня. Но я не из тех, кто бежит от проблемы, Лили. Я проводил с тобой так много времени, от части, из-за того, чтобы понять, а могу ли я вообще что-то чувствовать. И понял, что могу. Но это сложно, сложнее, чем заново научиться ходить. С Элис я научился заново чувствовать положительные эмоции, но в итоге оказалось, что ошибался. И я из года в год играл в эту игру, питаясь ее эмоциями, словно антидепрессантами. Но реальность такова, что сам я ничего не чувствую. Я научился лишь ощущать ее чувства и проецировать их на себя, но во мне они вряд ли когда-то рождались по-настоящему. Я даже не уверен, любил ли я ее когда-нибудь по-настоящему. И не знаю, эта грусть расставания от пустоты, что она после себя оставила, или от того, что я испытывал к ней нечто большее. За последние годы он перестал доверять себе, поэтому ломал голову над этим вопросом большую часть времени, пока они были с Элис вместе. И даже когда Лилиан оказывалась рядом, и его дар не работал, Джаспер все равно ничего не чувствовал кроме сомнения, что сам в себе поселил. Он так упорно пытался понять, искренна ли его любовь, что, казалось, выдавливал из себя всевозможные эмоции словно зубную пасту из тюбика. Но Хейл была с ним не согласна. — Ты не мог не любить ее, — ей не терпелось подсесть рядом и уверить его в обратном. Взять за руку и глядя в глаза сказать, что вздор все это. Он любил. Сильно и искренне. Уж она-то видела, как он заботился об Элис. Она же и влюбилась в то, как чувственно он за ней ухаживал, как дарил свою любовь. У них она была не такая, как у ее родителей. Эмметт чаще спрашивал, что нужно его жене, ведь ей было сложно угодить. Джаспер же, казалось, знал каждую клеточку ее души. Он угадывал многое и не переставал удивлять, хоть и знал, что от ясновидящей ничего не скроешь. Она влюбилась в его заботу, что он дарил вампирше. У них была невероятная связь и какое-то неземное притяжение. О таких чувствах как у них она мечтала. Представляла себя на месте Элис, до печали и ноющей боли завидовала. Это не могло быть неправдой. Нельзя нелюбя так вести себя. Этот трепет невозможно сыграть. Он любил ее, она это знала. — А вот и мог, — к такому выводу он пришел за два месяца отшельничества. — Лили, я потерян… эмоционально холоден, сломлен, атрофирован, называй как хочешь… Я встречался с Элис, потому что она дарила мне те эмоции, которыми я хотел питаться. И теперь мне кажется, что история повторяется с тобой. Не в том плане что я влюблен в тебя, ты не подумай ничего, — он тут же в первые за это время перевел на нее взгляд и вполне серьезно посмотрел, внушая ей уверенность в своих словах. Но только дарил ей горькое разочарование, ведь именно этого она и хотела. — Просто твой дар, как и ее положительные эмоции — то, от чего я не могу отказаться теперь. Мне кажется, что я тебя использую в каком-то смысле, и мне хотелось рассказать тебе все это раньше, чем потом бы ты также смотрела на меня с разочарованием. Хотя даже не знаю, кто был разочарован из нас с Элис больше, — такого от самого себя вампир не ожидал. Он чувствовал себя настолько обманутым и преданным своим даром и сущностью, что не был уверен, что его бывшая пара ощущала хотя бы десятую долю того же, что и он. Даже в мощном прибое ее чувств в тот момент он ощущал торнадо собственных разбитых эмоций и ощущений. — Я крал все эти годы эмоции Элис, упивался ими. Теперь я не хочу делать тоже самое и с тобой. Но я вправду дорожу тобой, и дело не только в твоем даре. Ты моя сестра, и я люблю тебя, — говорить такое вслух во второй оказалось бы намного проще, если бы эти слова сами не выскочили из его уст. Он и не заметил, зато это отчетливо услышала Лилиан, тут же округлив глаза в неверии. — Я люблю проводить с тобой время не только из-за твоей особенности. И это правда. Его взгляд испытывающе изучал ее, боясь найти разочарование в слегка поблескивающих глазах. Она тут же заморгала, отводя голову чуть в сторону, и разорвала зрительный контакт. Хейл не понимала, что должна чувствовать и стоит ли принимать его слова так близко к сердцу. С одной стороны, она была рада, что с ней он чувствовал себя так, как ему хотелось бы. А с другой, какой-то червячок обиды копошился внутри. Но она никогда не была той, кто будет ставить свои чувства выше чувств любимых людей. Она будет счастлива, если он счастлив. И не важно, что не с ней, важно, что от части благодаря ей. Это делает счастливой и ее тоже. — Я знаю, что ты не стал бы злоупотреблять нашим общением, — наконец отвечает она. — Это все ничего, мне не трудно помочь тебе начать снова испытывать положительные эмоции. Тем более, что я ничего не делаю, просто выключаю твой дар и все, — она сцепила пальцы в замок и немного грустно улыбнулась. Он пристально наблюдал за ней, пытаясь выискать обиду или ложь в ее словах, но не находил. Храбрится? Пытается замаскировать свои чувства? Но понять по ее лицу он ничего не мог: она опустила голову вниз и разглядывала свои пальцы. — Я думал, это расстроит тебя, — Джаспер попытался разобраться в ее чувствах и вывести на честный разговор. Стаканчик с чаем и вовсе скрыл ее от его взгляда на секунду, и он заметно занервничал. — Может, раньше я бы не поняла, но после того, как ты показал мне в школе, что ты ощущаешь, я не могу винить тебя за то, что ты ничего своего не чувствуешь. Сквозь эту мощь эмоций тогда я могла ощущать лишь подавленность и всепоглощающую грусть, — по ее телу тут же побежали мурашки от неприятных воспоминаний. — Радости и вправду было бы тяжело протиснуться сквозь все это. Рассеянная улыбка появилась на ее губах в качестве ободряющего жеста. Только она не знала, кому этот жест больше сейчас необходим: ей или ему. — Иди сюда, — Джаспер раскрыл свои объятия в приглашающем жесте. Хотелось отблагодарить ее за понимание, вот только он не знал как. Лилиан колебалась несколько секунд, но все же юркнула к нему осторожно, едва касаясь, но он тут же крепко прижал ее к себе. — Ты всегда можешь поговорить со мной обо всем, что тебя беспокоит. А вот это уж вряд ли, Хейл тут же внутренне скривилась. Было так много вещей о которых ему знать было нельзя, а именно они ее и волновали. Но все же было приятно об этом слышать. Хотя, по ее мнению, он и так с ней часто возится, потому не обязан выслушивать все ее сомнения и проблемы. Однако она не удержалась все же от одной из тем, которую могла озвучить: — Даже о Питере и Шарлотте? — Особенно о них, — его губы оставили на ее волосах целомудренный поцелуй. — Я все с ними улажу, обещаю.