Дитя

      Его поцелуи становились все более требовательными, на грани страсти и боли. Она никогда не разрешала Джасперу кусать себя, чтобы не оставалось шрамов на ее шее, но он делал это постоянно. И этим до жути раздражал: как собственник помечал ее своим запахом. У истинных пар яд не оставлял после укусов следов, поэтому ей приходилось только недовольно восклицать каждый раз после его глубоких поцелуев.       — Ты снова смотришь в будущее вместо того, чтобы наслаждаться нашим медовым месяцем? — он недовольно отпрянул от ее шеи, ощущая отсутствие каких-либо ответных действий с ее стороны. Ее пальцы больше не сжимали с силой его волосы, а безмолвно затерялись в них, и тело некстати напряглось. Он ненавидел, когда она замирала и терялась для него, поэтому вампир выпрямился на руках, заглядывая в ее золотистые глаза.       Элис лишь виновато поджала губы, а затем возмущенно свела брови.       — Мы даже не женаты, какой к черту медо… — договорить он ей не дал, заткнув ее рот поцелуем. Слова возымели нужный эффект, обратив вновь ее внимание на него, — только это ему и было нужно.       Его руки забрались ей под шелковую полупрозрачную ночнушку, прошлись по изящному бедру вверх, оставляя ощутимые касания на коже, а затем юркнули под трусики.       — Зачем ты их носишь, вампирам они совсем не нужны, — с придыханием спросил он, касаясь своим морозным сладким дыханием ее губ, а затем игриво прикусил нижнюю губу, оттягивая ее и посасывая.       Рука Элис накрыла его собственную и отодвинула в сторону, не позволяя ему стянуть ненужное в этот момент белье.       — Если ты родился в то время, когда люди прикрывались шкурами и ракушками, — он усмехнулся, возвращая свою руку обратно, забрался за кромку трусиков и коснулся ее клитора, вызывая редкий стон, что не позволил ей договорить фразу. Она прикусила от поражения губу и, с вызовом смотря ему в глаза, докончила свою мысль: — то это не значит, что все так ходят сейчас.       — Мне всего три тысячи, а не десять, чтобы укрываться шкурами. И я видел столько женских тел, что могу сказать, что без этой ткани любая из них выглядела бы гораздо лучше, — ему нравилось дразнить ее, показывать, что она всего лишь одна из многих. Но при этом он знал, что она последняя. С этим тяжело было смириться, поэтому он не скупался иногда на колкие замечания, от части проклиная судьбу за то, что ему наконец подарили тот самый ценный подарок. Ему было куда проще без нее, все эти годы он был свободен от серьезных отношений, а сейчас постыдно не мыслил своей жизни без нее. Она была странной и совсем ему не подходила, но чем-то так сильно цепляла, что он даже не понимал чем.       И вместо того, чтобы разбираться в своих душевных чувствах, он растворялся в физических. Он сминал ее губы, терзая их и желая большего.       Она мучала его уже который день глупыми расспросами о его прошлом. Вместо того, чтобы исследовать глубины ее прекрасного тела, его засасывало в глубину ее души. Он не привык к такому, поэтому каждый раз пытался повернуть их разговор в более приятное русло.       Элис резко отворачивается, не позволяя ему и дальше целовать ее. Очередное ее молчаливое нет, на которое он бесится.       — Такими целомудренными темпами ты заставишь меня написать тебе поэму.       — Ты был знаком с Гомером? — тяжело дыша спрашивает она.       — Нет, — он вдыхает ее запах у виска и проводит по щеке носом, прикрыв глаза от удовольствия.       — А с Буонаротти?       — Да.       — Да Винчи?       — Угу, — прикусывает ее подбородок, и обхватывает его осторожно пальцами, чтобы повернуть ее лицо к себе. Наконец он видит ее странные глаза, к которым уже успел привыкнуть, они смотрят хитро, словно знают, что он будет страдать еще один день без их близости.       — А Джанни Версаче?       Она смеется над ним, он знает это. Испытывает.       — Я знаю всех, но о таком не слышал. Ты придумала это имя сама? — его язык проводит по ее губам, дразня, а глаза гипнотизируют, горя огнем желания.       — Нет, это наш сосед по лестничной площадке, — губы Элис растягиваются в дразнящей улыбке.       — Тогда знаю, — он усмехается. — Хотел подкрепиться им вчера вечером, слишком уж громко храпит по ночам.       Элис качает головой.       — Это была шутка! Как ты можешь не знать, кто такой Джанни Версаче? — она искренне не понимала, почему он не мог запомнить ничего из того, что она ему говорила. Словно его интересовало только ее тело, а не то, что находится у нее на душе. — Пока не выучишь всех основателей известных домов моды — никакого секса.       — Да ты издеваешься? — он грозно рыкнул, а затем молниеносно сцепил ее руки над головой и с силой вжался в ее тело. Элис была безумной и помешанной на одежде, когда как он ненавидел ее вовсе. Она рассказывала ему о своих увлечениях модой, но он даже со своей вампирской памятью не смог всего это запомнить. Это злило его. Она злила его. — Со мной лучше в такие игры не играй, — одна его рука перехватила ее запястья, а вторая слегка сжала шею. — Я куда опаснее твоего мистера Уитлока. От меня не спрячешься, как бы далеко ты ни убежала, я всегда найду тебя.       Эти его слова всегда оставляли после себя неприятный осадок, и Элис с силой оттолкнула его от себя, перекатываясь на край кровати. Она грациозно встала, укрывая оголенное плечо съехавшей тканью ночнушки, и подошла к балкону, смотря на желтеющую полоску предрассветного марева.       …Он следил за мной, — шептали губы.       Видение вспыхнуло как обычно неожиданно, вырывая ее из теплого сицилийского утра в дождливый вечерний Сиэтл и показывая ей Лили и Роуз, сидящих на лавочке. Оно было нечетким, отчего она смогла прочитать по губам лишь обрывки некоторых фраз.       …Элис попросила его присматривать за мной…       …я оторву ему его член…       …Но я ведь тоже хороша…       …я всегда думала о Джаспере. Представляла его, что это он меня касается…       …Злишься? злишься? злишься? — эхом отдавался вопрос Лили в ее голове.       …Эдварду с этой самой минуты вообще запрещено находиться рядом с тобой. Уж я об этом я теперь позабочусь…       Стальные пальцы на ее талии вытянули ее из видения, заставляя вернуться в настоящее. Будущее ускользнуло, оставляя после себя неприятный осадок недосказанности и чего-то важного.       — Я сто раз говорила тебе не отвлекать меня, когда я смотрю в будущее, а особенно, когда видения возникают сами. Я могу пропустить что-то важное, — ей было не по себе от того, как он относился к ней. В этот момент она была слишком уязвимой. Джаспер всегда находился рядом, поддерживал ее, зная, что она в этот момент теряла связь с настоящим. Ее же новый друг был слишком нетерпелив и эгоистичен, чтобы быть достаточно мягким и тактичным с ней в этот момент.       — Сто тридцать один, — произнес он, разворачивая ее к себе.       — Что?       — Я отвлекал тебя сто тридцать один раз за все то время, что мы вместе. Это сто тридцать второй.       — Он еще и считает! — воскликнула недовольно она, видя его самодовольную ухмылку.       …- Роуз, мы вдвоем с ним не справимся. Возьмем Джаса, так будет больше шансов надрать ему зад, — Эмметт кровожадно трет свой кулак о ладонь, словно мел, что полирует бильярдный кий перед ударом.       Ее рука в настоящем впилась в его предплечье, стараясь найти опору.       — Я иду не надирать ему зад, а убить, — ее взгляд серьезен и сосредоточен. — Он слишком задержался на этом свете…       Эмметт резко берет ее за руку и тянет на себя, и конец фразы меркнет, не позволяя Элис прочитать его по губам.       Тут же видение задрожало, в быстрой съемке возвращаясь назад и показывая ей другой вариант развития событий.       — Возьмем Лили с собой. Она лишит Эдварда его чтения мыслей и мы расправимся с ним на раз два…       Элис пискнула, нахмурившись. Чтобы не произошло, но какое-то из этих решений будет принято практически со стопроцентной вероятностью, других вариантов она не видела.       Снова все вокруг померкло, цвета смешались, превращаясь в дымку, а затем завертелись, показывая ей новый отрывок.       — Вы испортили ее, — Эдвард выплюнул эти слова с такой яростью, что глаза горели черной пеленой ненависти. — Вы ужасные родители. Я хоть как-то пытался помочь. А что вы вообще сделали, а? Ты, Роз, была так слепа, что не заметила, как твоя собственная твоя дочь влюблена. Тоже мне мать года!       Розали, взревев, кинулась на него в атаку, но ее попытка была тщетной, он парировал ее нападение быстрее, чем она успела добраться до него. Сзади зарычал Эмметт, обходя Эдварда с другой стороны.       Все снова оборвалось, и в следующий момент перед глазами Элис яркой вспышкой появилась невыносимо болезненная для нее картина:       По пожухлой траве катилась оторванная белокурая голова Розали. Взревевший от безумия Эмметт закричал и стремительно набросился на Эдварда. Их движения были размытыми, как и само видение, но в следующее мгновение сильные руки Эмметта разорвали брата на две части.       — Они поубивают друг друга! — Элис вернулась в настоящее и тут же принялась судорожно искать свой телефон, подбежав к кровати. Она точно помнила, что клала его на тумбу, но его там не было.       — Это ищешь? — поинтересовался красноглазый вампир, держа в руках ее мобильный.       Она облегчено развернулась и тут же подлетела к нему, пытаясь забрать телефон, но он не позволил.       — Сначала скажи, что ты видела.       — Счет может идти на минуты! — закричала вампирша обвиняющее.       Хотя Элис прекрасно знала, что Роуз так быстро из Сиэтла до Форкса не доберется, но он-то не знал, поэтому лучше было держать его в неведении. Разговор с Лили только должен состояться, а до всего остального было еще много времени, но тем не менее, она должна предупредить Эдварда унести оттуда ноги. Сейчас.       — Кто пострадает? Джаспер, да? Поэтому ты так носишься, — ревность в его голосе была сейчас очень некстати для нее, ведь именно из-за Уитлока он часто выходил из себя, особенно когда ей вдруг попадались видения с ним. Он сразу понимал, что Элис видит его. Она все еще его любила…       — Нет, Эдвард и Роуз. Но Эдвард особенно, — она вытянула свою руку в ожидании своего телефона.       — Ладно, ради девчонки Лили. Не хотелось бы, чтобы она лишилась матери, — он протянул ей мобильный так, словно делал огромное одолжение. — Эдвард никогда мне не нравился по твоим рассказам. Может ты сделаешь всем одолжение, если его не станет?       Вампирша выхватила из его рук телефон и сощурила глаза. Ее грозный взгляд никак не вязался с той миловидной внешностью, поэтому вызывал у него лишь снисходительную улыбку.       — Иногда ты просто невыносим, — разочарование в ее голосе вовсе не задевало его. Совесть редко просыпалась ото сна, чтобы напомнить о себе.       — Знаю, но все же? Без него мир стал бы лучше, — он широко и надменно улыбнулся.       Элис покачала головой. Если он был готов избавиться от любого в своем клане, то не значит, что она была такой же. Мир бы стал лучше без Вольтури, но об этом она говорить не стала, боясь последствий.       Ее пальчики тут же отыскали в контактах нужный номер, и она набрала его, мысленно прося его подойти к телефону. Эдвард, к ее радости, взял трубку практически сразу. Он явно не ожидал услышать ее так скоро, ведь только вчера днем она звонила ему и сообщила о том, что ему нужно забрать конверт с подарком для Лили и подложить его в машину. Такой скорый звонок навел его на нехорошие мысли.       Выслушав все то, что увидела Элис за последнюю минуту, он не особо понял из-за чего поднялся такой кипишь вокруг его персоны. Он вел себя божьим одуванчиком в последнее время, пытаясь реабилитироваться в глазах семьи, но это похоже было без толку. Брат упорно отрицал любую свою вину.       Элис было не понятно, с чего Роуз так разозлилась на него в видении, поэтому заставила его рассказать ей правду о его слежке за Лили. Она считала, что в этом и кроется вся суть, и была права.       Телепат, скрепя зубами, нехотя рассказал все то, что произошло за прошлый год, и услышал недовольный вдох сестры.       — Ты опять лезешь туда, куда тебя не просили, Эдвард, — грозно проговорила она, глядя, как беззвучно посмеивается красноглазый вампир напротив от всей этой ситуации.       — Я заботился о ней, — это оправдание совсем не реабилитировало его в глазах сестры.       — Нет, Эдвард, это называется нагло вломился в ее личное пространство. Это уже посерьезнее всех твоих фокусов. Если Роуз оторвет тебе твои яйца, то будет за что!       Недовольное бурчание послышалось из трубки, но ничего внятного она не услышала.       — А твоя сестричка огонь. Надеюсь, она это сделает, — произнес ее красноглазый друг, даже не волнуясь о том, что Каллен услышит его слова.       Эдвард тут же зашипел, узнав, что их разговор не был конфиденциальным. Он тут же как с цепи сорвался, начиная говорить гадости, но сестра перебила его.       — Тебе лучше уехать, снова, — вынесла свой вердикт Элис. — Съезди на Аляску, Таня давно к тебе клинья подбивает. Тебе полезно подумать о своих отношениях, а не о том, чем занимается Лили в свободное время. Это все, Эдвард. Делай, что знаешь, но ты идиот!       Она зло сбросила его номер и отбросила телефон на кровать. И как его вообще угораздило следить за Лили в такие моменты? Это было действительно жутко, в каком-то смысле она понимала Роуз, но все же не хотела повторения того видения. Как бы она ни защищала Эдварда, но он и вправду в этот раз перегнул палку, сломал ее.       Элис не хотела лишний раз смотреть в будущее Калленов, но видения все равно заставали ее врасплох. Слишком она хорошо была настроена на их волну. Но сейчас она целенаправленно вновь посмотрела в будущее, чтобы убедиться, что Эдвард не станет делать глупости.       Всех ждал разочаровывающий финал без применения насилия. Но разгневанная неудовлетворенная Роуз — меньшее из зол. Пусть она теперь и заточит наверняка на Элис зуб.       Все обойдется.       Вампирша удовлетворенно присела на кровать, а затем откинулась на нее, расправляя руки и смотря в потолок. Она и впрямь устала быть нянькой для всех. Она любила свой дар, но порой ей не нравились многие вещи, которые всплывали в видениях. После ее отъезда ей было больно видеть в видениях Джаспера, но затем боль ушла, оставляя место грусти. И затем уже ей стало не особо по себе, когда начали возникать видения его сближения с Лили. Она не ревновала, но смотреть на это лишний раз не хотела, сосредоточившись на своей жизни.       Но тем не менее она немного помогла этим двоим. Поездка в Нью-Йорк была хорошей идеей, которая могла бы заложить начало их отношениям, а также помочь вампирскому миру. Все же рука вампира не должна храниться в музее, это было слишком опасно для их всеобщего секрета. Кое-кто заинтересовался этим экспонатом уже давно, поэтому ее новый друг сразу рассказал ей о том, что Вольтури давно колдуют над выкупом этой проклятой руки, но все тщетно. Ее исчезновение из археологического музея могло им всем зачесться.       Новое видение прервало ее мысли.       На этот раз это был всего лишь Джаспер. У нее тут же защемило в груди при виде его играющих на лице желвак и тяжелого взгляда.       Он достал конверт из внутреннего кармана куртки, долго прожигал свое имя взглядом, а затем поднес его к носу, пытаясь почувствовать знакомый запах, но столько людей касалось конверта, пока его доставляли сюда, что от знакомого родного аромата не осталось ничего кроме тени.       Осторожно оторвав край конверта, Джаспер вытащил сложенный вдвое лист и раскрыл его, сглатывая.       Здравствуй, Джаспер,       Я хотела написать идеальное письмо, ну ты знаешь: посмотреть твою реакцию на каждую строчку в будущем, переписать мысленно эти слова раз триста, но… не знаю. Так приятно просто сесть и позволить перу скользить по бумаге и выражать свои мысли. Они ведь рождаются здесь и сейчас.       Возможно, я выброшу этот вариант в мусорное ведро, а может — оставлю. И если ты читаешь эти строки, то значит я не поддалась искушению сделать все как лучше, а сделала так, как нужно.       Я люблю тебя.       Настолько сильно, что не могу представить, как смогла оставить тебя одного. Но одновременно в моей груди рождается еще одна любовь. Любовь к тому, кто предназначен мне судьбой.       Я никогда не рассказывала тебе о нем, потому что ты всегда был в моем будущем. Только ты, и я не рассматривала другие варианты. Но в этом будущем ты всегда был несчастным. Не таким, каким бы я хотела тебя видеть. Я знаю, тебе не нужно большее, ты привык довольствоваться малым, делать счастливой меня, но пора подумать и о себе, дорогой мой Джаспер.       Я знаю, что не ставила точку в наших отношениях, когда уходила, лишь многоточие, но я вижу, что надежда, что теплится внутри тебя не даст тебе возможность жить дальше полной и счастливой жизнью. Может пора двигаться дальше, любовь моя? Наши пути на этот раз расходятся. Но это не значит, что я перестану любить тебя, просто теперь эта любовь будет немного другой.       Знаешь, от обиды я так боялась заглядывать в твое будущее, но и здесь я себя пересилила. Теперь я знаю, что у тебя все будет хорошо. Ты будешь счастлив настолько, насколько сам себе это позволишь. Я никогда не буду обещать тебе золотые горы, но, Джас, они и вправду возможны. Просто позволь себе стать счастливым.       Поездка в Нью-Йорк — замечательная идея, почему бы не начать с нее?       Твоя любящая сестра, Элис       Вампирша моргнула, не позволяя скопившемуся в глазах яду слезой скатиться по виску.       Он сидел где-то на окраине ночного Сиэтла, а в руках у него было скомкано ее письмо. Джаспер сглотнул и стремительно встал, оставляя его на лавке. Ветер тут же подхватил бумагу, покатив ее по деревяшке к краю…       — Ты права, Элис. Пора двигаться дальше.