— Как я могу тебя любить, если тебя никогда не будет рядом? — Но это моя работа. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
И по итогу "компромисс", в ходе которого Тэхён перестал много путешествовать и наконец остепенился. Вышел замуж. И уже думал завести детей. — А где ты бывал больше всего? — В Японии, — выдыхает Тэхён, с улыбкой вспоминая эту оживлённую страну. — У нас довольно много клиентов в Японии, к тому же там ещё и наша дочерняя компания находится. Ещё я часто летал в Германию. — И ты что, знаешь все эти... языки, на которых там говорят? — Неа. Просто переводил через гугл всё, что надо. Чонгук опускает взгляд в стол, на лице слабая ухмылка, когда он говорит: — Я никогда не выезжал за пределы страны. — А, да? А куда бы ты отправился, будь у тебя возможность? Он пожимает плечами, наблюдая за небольшой группой людей, что проходит мимо их окна по ту сторону. — Может, в Испанию, я ведь говорю по-испански, ну, немного. Или в Италию. Хочу попробовать настоящую итальянскую пиццу. Тэхёну хочется сказать ему, что он готов взять Чонгука с собой в путешествие по всему миру и купить ему всё, что он когда-либо захочет. Они могли бы полететь в Испанию и наслаждаться видом с балкона их гостиничного номера в пентхаусе, попивая вино. Могли бы дождаться, пока жаркое лето Италии постепенно остынет с заходом солнца, и прогуливаться по мощеным улицам, объедаясь пиццей до тех пор, пока не заболят животы. И в конце концов могли бы вернуться в Нью-Йорк со знанием, что нет места лучше дома, даже если все остальные страны будут покрыты блёстками. И всё это бы они сделали вместе. — Или, знаешь, в Корею, — продолжает Чонгук после недолгих раздумий. — Увидеть родину. Воссоединиться с культурой. Что-то типа того. — Ты ведь не будешь работать летом? — решает спросить Тэхён. — Ага. Я целиком и полностью свободный человек, но только до августа. — Значит, тебе следует отправиться в путешествие тогда. Совершить несколько путешествий по Европе, в конце концов, в Корею слетать, — предлагает Тэхён. — До того, как работа свяжет тебя с концами. — По правде говоря, я подумывал об этом. Просто не хочу делать это в одиночку, — и то, как Чонгук произносит это, то, как смотрит на Тэхёна большими глазами, всё это очень похоже на просьбу. Что-то вроде "Если мы всё ещё будем общаться, поехали со мной". — Пожить какое-то время, как, типа, кочевник. Тэхён уже собирается что-то сказать, но именно в этот момент, когда он почти открывает рот, официантка приносит еду и слова таят в воздухе.~
После того, как они заканчивают с едой - Чонгук настаивает на том, чтобы в этот раз оплатить счёт ему, и Тэхёну ничего не остаётся, кроме как позволить ему сделать это, - они одеваются и выходят в морозную зимнюю ночь, решив немного прогуляться, прежде чем сесть в машину. Крыши высоток украшены гирляндами, огромные плакаты распродаж зазывают буквально с каждой витрины магазинов, свет из которых ярко сияет, освещая тротуар. Этим вечером на улице как-то много семей, матери крепко держат за маленькую ручку своих детей, в то время как отцы не отпускают с рук младенцев да совсем малышей. Вокруг гуляют парочки, небольшие группки друзей смеются да хихикают со всего и ни с чего одновременно. Люди прекрасны. Тэхён смотрит на Чонгука, что запрокинул голову, наблюдая за тем, как огни на одном из зданий меняют цвет. Зелёный с красным отражается на неидеальной коже. Чёрные прядки волос упали на лоб. Чуть приоткрыт рот. — Моя мама всегда заставляла братьев обвешивать гирляндами наружную сторону кафе прежде, чем город успевал прийти и сделать это за нас, — вдруг начинает он. — Ох, и они так злились на неё, так злились за это, ведь было чертовски холодно, а из всех она не выпинывала на улицу только меня, потому как я был слишком маленький. Но я всё равно выходил на улицу, выходил и наблюдал за ними, а потом, как только они начинали бездельничать, ябедничал на них маме. Она тут же выходила и кричала на них, а они в свою очередь кричали на меня, и я начинал плакать, из-за чего они злились ещё больше. И так каждый раз, год за годом. Свет в тэхёновых глазах становится ещё ярче. — Ах, я вроде как даже скучаю по времени, когда ещё был младше. Так странно становиться старше. — Ага, — соглашаясь, тянет Тэхён. — Так и есть. Чонгук оглядывается на него, уголок губ чуть приподнимается, когда он говорит: — Но всё же, мы всё ещё очень молоды. И впереди у нас ещё столько времени. Тэхён протягивает руку, чтобы Чонгук взялся за неё. — Спасибо, что не назвал меня старым. — Решил побыть милым сегодня. — Ва, ну раз такое событие, то мы определённо должны отметить это! Чонгук хватается за его ладонь и хохочет, откидывая голову назад, после с лукавой улыбкой кивая. — Верно. Теперь ты должен мне что-нибудь купить. — Ты же знаешь, что я это не в прямом смысле говорил. Он тянет Тэхёна куда-то влево, посмеиваясь: — Будем считать это стимулом. — К чему? — К тому, чтобы почаще быть милым конечно. Тэхён фыркает, но позволяет Чонгуку тянуть его за собой. Они оказываются в небольшой кондитерской, где Тэхён покупает мятный горячий шоколад для них обоих. В ней так хорошо и тепло, что они решают пару минут побыть там, прежде чем всё же выйти на мороз и шустро потопать к машине. Тэхён крепко держит горячий шоколад в одной, и чонгукову руку - в другой руке. Чужая ладонь кажется такой мягкой. Вернувшись в машину, Тэхён выезжает с парковки, выезжая на дорогу, что ведёт домой. Чонгук же достаёт телефон, какое-то время играясь с ним - вероятно, переписывается с друзьями или ещё что в этом роде. По радио играет какая-то глупая рождественская музыка, тихая и слегка статичная. Она смешивается с ритмом с мягким постукиванием пальцев по экрану. — Ты меня домой везёшь? — спустя какое-то время вдруг спрашивает Чонгук, убирая телефон в карман. — Зависит от того, — отвечает Тэхён, всего в паре метров от светофора, где предстоит принять решение. — Хочешь ли ты этого? Парень прикусывает губу и отвечает, почти не задумываясь: — Нет. И Тэхён щёлкает поворотником, заворачивая на дорогу, ведущую к его дому.~
Уже дома он не включает основной свет, вместо этого полагаясь на напольные лампы. Чонгук вновь жалуется, как у него жарко, но успокаивается, как только снимает пальто и стягивает через голову свитер, и. Господь, становится лишь ещё жарче. Тэхён никогда прежде не видел Чонгука в чём-то с короткими рукавами, и, чёрт подери, у него чертовски накаченные руки и ещё тату. — У тебя есть тату, — замечает Тэхён вслух, входя в гостиную с двумя бокалами красного вина. — Неплохое наблюдение. Они усаживаются на диван, закидывая ноги на кофейный столик, и отпивают вино. — Так, когда ты сделал своё первое тату? — Фактически - в четырнадцать, но если ты спросишь меня в юридических целях, то, конечно же, восемнадцать, — с ухмылкой отвечает Чонгук. — Вот тут есть парочка самодельных тату, смотри, — он разворачивает запястье, показывая Тэхёну внутреннюю сторону руки. Тату не составляют какой-то рисунок, они разбросаны тут и там, так что это нельзя назвать полноценным рукавом, хоть те и набиты вдоль большей части руки. — Но я забил их, знаешь, они были немного... уродливыми, — на внутренней стороне бицепса расположен знак рок-н-ролла, а на наружной небольшая солнечная система. — Ещё есть несколько тату на рёбрах и спине. И всё за полцены, потому как один из моих друзей - тату-мастер. — Твои тату чертовски хороши. — Спасибки, — Чонгук закатывает рукав и ставит бокал на столик, после откидываясь на спинку дивана. — А ты, у тебя есть тату? — Не. Знаешь, я не большой любитель тату. — Вообще ничего нет? А как же типичные тату, сделанные на пьяную голову, м? Или что-то по секретику, на заднице? Тэхён потирает переносицу. — Нет. — Оу, чувак... — Что? Чонгук усмехается, внезапно говоря: — В ином случае я бы попросил тебя показать. Тэхён делает вид, будто собирается шлёпнуть Чонгука, предупреждающе поднимая руку, и, когда тот отшатывается, смеётся, вместо этого кладя руку на чужое плечо и нежно поглаживая его. Алкоголь постепенно настигает его. Ещё не совсем пьян, но уже достаточно, чтобы по телу растеклось приятное тепло. А может, это просто эффект от Чонгука. — Тэхён, — говорит Чонгук, как только смех утихает. Придвигается ближе. Выдыхает: — Третье свидание подходит к концу. — Я в курсе, — чёлка как некстати падает на глаза, и Тэхён встряхивает головой, дабы ничего не мешало зрению. — Могу ли я поцеловать тебя сейчас, или придётся дождаться до конца свидания? Правила немного... расплывчаты. Чонгук закатывает глаза и вместо каких-либо слов наклоняется, прижимаясь к тэхёновым губам своими и целуя его. Поцелуй очень короткий, но ни в коей мере не милый. Чонгук чуть отстраняется, но Тэхён всё ещё не может открыть глаза. Именно таким должен быть поцелуй. И именно этого так не хватало Тэхёну. — Всё хорошо, так? — бормочет Чонгук. Всего в паре сантиметров от тэхёнова лица. Но всё же не соприкасаясь. И Тэхён решает изменить это, обхватывая чужую щеку ладонью. — Всё идеально. И, чёрт подери. Он наконец-таки может поцеловать Чонгука. И Тэхён пользуется этим, целуя так, словно хочет съесть. Словно это его последний вздох, предсмертное желание. Жадно двигая губами, сплетаясь языками. Чонгук меняет положение, вставая на колени, и Тэхёну приходится наклониться, следуя за его губами всякий раз, когда тот едва отстраняется. То, как он слепо доверяется Чонгуку, позволяя тому лепить из него всё, что захочется, и чувствует при этом просто невероятное умиротворение, пугает его. Пугает самым лучшим образом. И затем вдруг Чонгук перекидывает ногу через его колени, начиная покачивать тазом, и сцена в одну секунду пересекает границу между PG-13 и R. И Тэхён, мягко говоря, в приятном шоке. Он не думал, что Чонгук обязательно ханжа или что-то типа того, однако "правило трёх свиданий" создавало впечатление, что тот более осторожен в подобных вещах. Но то, как сейчас двигается Чонгук... от этого определённо отдаёт опытом и - несомненно, - желанием, и все тревоги Тэхёна моментально испаряются. Больше не нужно беспокоиться о том, чтобы быть осторожным, ежесекундно волноваться и заботиться о парне. Они оба знают, что делают. Оба знают, чего хотят. Но несмотря на то, что они не перестают дышать носом, дыхание у них довольно быстро перехватывает, и обычные поцелуи переходят к простому дыханию друг другу в рот. Грудь неистово поднимается и опускается, пытаясь насытиться кислородом, движение рук замедляется. — Какое у тебя правило для секса? — выдыхает Тэхён, скользя ладонями к чонгуковой талии. — Формально пять. Тэхён обречённо стонет. — Но, кажется, в твоём случае я сделаю исключение. — Прекрасно, — он шлёпает парня по бедру, чтобы тот поднимался. — Потому что я, кажется, уже сошёл с ума от тебя. Они поднимаются с дивана, но Чонгук тут же прижимается к Тэхёну, вновь затягивая в поцелуй, обнимает за шею, перекладывая вес на чужие плечи. Губы Чонгука мягкие, нежные, немного мятные на вкус, вероятно, из-за гигиенички, слегка напоминающие красное вино и что-то... что-то булочное. У него крепкое тело, тонкая талия, широкие плечи, и Тэхён не может дождаться момента, когда уже наконец сможет снять с него одежду, чтобы наконец посмотреть, как выглядит это тело безо всякой одежды. — Тэхён, — выстанывает Чонгук, бёдрами потираясь о чужие. Он может умереть от того, как Чонгук произносит его имя. Потонуть, сгореть, истечь кровью. Чёрт. Голова сама по себе опускается, а губы прижимаются к чонгуковой шее, дабы оставить метку. Кожа тёплая, чуть солоноватая от пота. Может, в его квартире и впрямь жарко, и это Тэхён попросту до забавного хладнокровный. — Тэхён, — вновь тянет Чонгук, в этот раз голосом, со дна и до самого верха наполненного нуждой, коего Тэхён раньше и не слышал. — Произнеси моё имя снова, — Тэхён широким мазком проходит по свежему засосу. — Тэхён, — он захлёбывается вздохом, когда Тэхён царапает зубами нежную кожу, крохотными чмоками добираясь до губ. Жар переполняет его настолько - в груди, в животе, в сердце, - что он почти что сдаётся желанию сделать это прямо здесь, на маленьком диване, как какие-нибудь подростки, что не совсем представляют, что делают, и со спермой, позорно спущенной в штаны, потому как родители совсем скоро могут вернуться домой. Но Тэхён взрослый мужчина, поэтому он тянет Чонгука за собой в спальню. А там на огромной кровати размера "квин-сайз" мирно спит Анчу. И получается совсем не романтично, когда Тэхён изо всех сил пытается поднять большого разленившегося пса, чтобы утащить его вон из комнаты, однако романтика мгновенно возвращается, заполняя пространство, когда он возвращается, закрывая дверь, и Чонгук стоит перед ним - взгляд тёмный, тяжёлый. Ошеломлённый внезапно заполнившим его жаром, Тэхён ведёт Чонгука спиной к кровати, жадно целуя его, и толкает на кровать, после нависая над ним, удерживая в своеобразной клетке. Ещё никого, кроме самого Тэхёна, в этой постели не было, и это сродни крещению. — Мх, чёрт... подери, — он стягивает с Чонгука футболку и мягко проводит подушечками пальцев по аккуратным цветам, украшающим рёбра - чёрными чернилами разрисованных роз, одуванчиков и пионов. По плоскому, но твёрдому животу, мягкой бледной коже. Он - нечто неземное, мечта, сошедшая со страны грёз и заключённая в человеческом теле, и Тэхён невольно задаётся вопросом, не спит ли он сейчас. Он целует его рёбра, постепенно продолжая путь к шее и снова задерживается там, оставляя ещё один засос, потому что ему нравится, как Чонгук в ответ на это сладко вздыхает. Чонгук же в свою очередь забирается руками под тэхёнов свитер, поэтому он снимает его, бросая куда-то на пол. Затем то же самое происходит и с их штанами, носками и нижним бельём. Атмосфера слишком безумна, чтобы оттягивать время. Даже эти три свидания казались ужасно долгими. И ещё ведь целый год, так что нет ничего удивительного, что Тэхён сейчас так отчаянно целует его, прижимаясь бёдрами. У Чонгука бёдра красивые, так что Тэхён, не долго думая, устраивается между ними, начиная выцеловывать внутреннюю сторону и постепенно двигаясь вверх. — Что ты... Тэхён широко лижет чужой член. — Ох. Ему всегда это нравилось. Нравилось иметь кого-то под собой, доставлять ему удовольствие, целиком и полностью зависящее от него. Чонгук запускает руки в тэхёновы волосы и широко раздвигает ноги, поддаваясь бёдрами навстречу ласкам с такой силой, что Тэхёну приходится удерживать его. — О боже мой, Тэхён, тебе нужно остановиться, — Чонгук высвобождает чужие волосы, теперь приподнимаясь на локтях. — Иначе я кончу. Тэхён поднимает глаза, взгляд затуманенный, губы опухшие, и хриплым голосом спрашивает: — А ты хочешь? Кончить от моих губ? — Н-Нет. Тэхён приподнимается, двигаясь вверх и останавливаясь лишь тогда, когда они оказывается лицом к лицу. Чонгук падает на кровать. — Тогда что ты хочешь, чтобы я сделал? И Чонгук говорит ему, чертовски уверенно: — Возьми меня. Губы вновь сталкиваются с неожиданной интенсивностью; страсть, некий страх и пламя - всё это переплетается меж двух тел. Обнажённая кожа, обнажённые души, руки опускаются всё ниже, ниже и ниже. Тэхён отстраняется, чтобы порыться в прикроватной тумбочке в поисках смазки, в конце концов находя её под рандомными проводами и газетными кроссвордами. Он бросает бутылёк на кровать и тут до него доходит. — Что такое? — Чонгук усаживается на кровати, глядя на него, глаза тёмные, на груди поблёскивают капельки пота. Волосы слегка влажные, несколько прядок спадает на глаза. — У меня нет презервативов. Парень быстро облизывает губы, бросая: — Ничего, у меня скорее всего есть один в кошельке. — Я имею в виду... я не.., — Тэхён нервно потирает щеку. — У меня никого не было уже... какое-то время. — У меня был. — Ох. Чонгук встаёт, начиная бродить по комнате в поисках своих штанов. — В этом нет ничего страшного, думаю. Конечно, у тебя не могло быть каких-то там презервативов. — А теперь что ты имеешь в виду? Парень, наконец, находит их, доставая кошелёк и перебирая пальцами кармашки. — У такого большого человека, целиком и полностью сосредоточенного лишь на работе, нет времени на какие-то там развлечения. — Хмм. Думаешь, причина в этом? Он вытаскивает квадратик презерватива, в следующий момент кидая его Тэхёну в лицо. — Да, думаю, что всё так. — Неверно, — с улыбкой говорит Тэхён. — Хочешь рассказать мне настоящую причину? — А ты хочешь её услышать, даже если это испортит всё настроение? Чонгук возвращается в кровать. — И тут та самая часть, где ты говоришь мне, что замужем или женат? Тэхён едва сдерживает смех, выдавливая. — Вообще нет. — Тогда что? — Чонгук смотрит на него выжидающе. Это всё ещё чуть отдаёт шуткой, просто лёгкая забава, и всё же тэхёново сердце замирает. Чёрт, он просто тридцатиоднолетний взрослый мужик с багажом за спиной. — Я был замужем, но уже нет. — О. — Ага. И ты первый после... него. Чонгук медленно кивает, очевидно, обдумывая услышанное. Они оба всё ещё совершенно голые, и так странно говорить о чём-то серьёзном, воздух в квартире всё ещё ощущается чертовски горячим, хоть кожа и обнажена, и да, наверное, всё-таки у него здесь слишком жарко. — Так вот, следовательно, потому у меня и нет презервативов. — Но всё ещё есть смазка, м? — с улыбкой подмечает Чонгук, играя бровями. О, вы можете довериться Чонгуку, буквально всегда, он обязательно поднимет настроение после того, как Тэхён его безобразно испортит. Тэхён легко пихает его в плечо. — Вон из моей квартиры. — Неа, — Чонгук с улыбкой наклоняется, в следующий момент нежно целуя Тэхёна. — Могу ли я узнать имя того мужика, чтобы с ног до головы проклясть? — Нет. — Что ж, тогда пошёл нахуй, мужик. Тэхён усмехается, и они стукаются зубами, как в первый раз. Только зубы и язык, никаких губ, слишком возбуждены, чтобы наконец сделать это. Это чувство похоже на... будто склоняешься над коробкой передач в машине своей матери и целуешь парня. — Перестань улыбаться, — упрекает Чонгук, сам всё ещё улыбаясь. Тэхён толкает его на кровать, залитую тёплым светом, хоть луна, ярко сияющая за окном и заглядывающая сквозь жалюзи, отбрасывает холодный. — Не могу. Ты делаешь меня счастливым. Довольно сырое заявление, не совсем конечное. В нём заключено не нечто столь важное, как любовь, но всё же есть что-то - что-то, что можно со всей уверенностью назвать причиной счастья. И ведь есть разница в том, чтобы быть счастливым по своей собственной воле или же потому, что кто-то дарит тебе это чувство. И то, как Чонгук в ответ делает вдох, заставляет его думать, что парень ясно осознаёт важность этих слов - а, может, он просто на какое-то время забывал дышать. Но неважно. Тэхён примет любой вариант. Порой и он сам затаивает дыхание рядом с Чонгуком. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как он занимался этим, но всё же Тэхён какие-то вещи помнит. Например, помнит, как возбудить партнёра, прежде чем приступить к растягиванию. Не забыть спросить, как тот себя чувствует, прежде чем добавить палец, прежде чем вообще делать что-либо - спросить разрешение. Четыре года прошло с тех пор, как он надевал презерватив, но Тэхён помнит, как это делать - раньше сам факт наличия презерватива заставлял чувствовать себя каким-то временным, будто он не являлся чем-то серьёзным, постоянным для партнёра, но, к счастью, с тех пор он вырос. И теперь знает, зачем это. Он проделывает все эти действия и, уже вставив член, покачивает тазом, изо всех сил стараясь вспомнить, как быть дальше, как быть хорошим, когда Чонгук вдруг кладёт ладонь на его локоть и шёпотом зовёт: — Хэй. Тэхён останавливается, не выходя из Чонгука, и поднимает голову. Глаза их встречаются в тусклом свете. — Просто расслабься, — парень соскальзывает с члена, поднимается к спинке кровати и в следующий момент лёгким прикосновением к тэхёнову плечу переворачивает его на спину, после подталкивая к спинке кровати, заставляя прислониться к той спиной. Тэхён, слегка заторможенный от непонимания, послушно выполняет всё, что подсказывает ему чонгукова рука. Руки замирают на чужой талии, сердце бешено колотится в горле. Чонгук мягко спрашивает у него: — Хочешь продолжить? — Да, — выдавливает Тэхён, наконец, находя нужные слова. Хочет, он хочет, очень хочет. Чонгук безумно красивый, молодой и такой хороший, и не только в сексуальном плане, но и человеческом тоже. И, конечно, он хочет сделать это, но в глубине его живота затаился страх, что у него просто не получится... не получится, что Чонгук действительно был с ним только ради бесплатной еды и разового секса. Но он всё же хочет продолжить. Просто не знает, как остановиться. Как выжить дальше, если они не закончат. — Хорошо, я собираюсь оседлать тебя, так что просто.., — Чонгук чуть поднимается, широко расставляя ноги по обе стороны от тэхёновых бёдер. — Просто расслабься. У тебя всё очень хорошо получается. Никому раньше ещё не приходилось Тэхёну что-то такое говорить, но это весьма приятно слышать. Сама мысль о том, что он в чём-то хорош, ощущается чертовски классно. И после Тэхёну, наконец, удастся немного более погрузиться в это. В таком положении гораздо легче наблюдать за Чонгуком, легче расслабиться, когда Чонгук берёт на себя большую часть работы. Это вовсе не значит, что сам Тэхён ничего не делает, но... к чёрту, сам Чонгук сказал ему, чтобы он нахрен уже расслабился. Губы сталкиваются, языки переплетаются. Чонгук тяжело дышит, прыгая вверх-вниз на его члене, время от времени Тэхён толкается бёдрами навстречу, в основном же просто любуясь, как сокращаются мышцы на чужом прессе да бёдрах. Но они целуются, и Тэхён уже так близок, узел в низу живота вот-вот распутается. Он не занимался сексом уже год, и он так счастлив, что сейчас делает это именно с Чонгуком. Постепенно всё возвращается - та уверенность, некое нахальство, что были у него когда-то. Одной рукой подцепляет чонгуково бедро, подтягивая его к себе, ещё ближе, пальцами массируя мышцы, другую же укладывает на поясницу. Толчки постепенно становятся напористей, яростней, отчего Чонгук сладко скулит, тело почти полностью расслабленно, если не считать руки, скользнувшей вниз, к чужому члену, и ослабевшей хваткой надрачивающей его. И едва ли успевает прозвучать какое-то предупреждение, слететь хоть какое-то слово, как вдруг Чонгук кончает, пачкая спермой тэхёновы грудь и живот. И спустя всего пару толчков - в момент размякшее чонгуково тело, судорожно сжимающее его изнутри, - Тэхён кончает следом, спуская в презерватив. Это всё так мокро, отвратительно, Тэхён даже позабыл, как сильно ему не нравилась эта часть - снять презерватив, отыскать мусорку, выбросить его. Фу. Чонгук кое-как приподнимается на дрожащих бёдрах, соскальзывая с члена, и плюхается рядом с Тэхёном, утыкаясь лицом в подушку. — Вот же блядство. Тэхён морщится, завязывая презерватив и целясь им в мусорку, стоящую по другую сторону от прикроватной тумбочки. Попадает. — О, непристойные словечки. — Непристойная ночь, господи Иисусе, — ему удаётся оторваться от подушки, перекатываясь на бок. — О-ху-еть, моя задница просто... — Я знал, что язык у тебя подвешен, но не думаю, что слышал, чтобы ты выдавал столько ругательств в одном предложении вообще... типа... когда-либо? — Тэхён укладывается рядом, лицом к потолку. На ощупь он находит одеяло, откинутое к краю кровати, и укрывает им себя с Чонгуком. — Ммм. Секс делает это со мной. — О. Ясно. Чонгук в ответ на его слова смеётся, спустя несколько мгновений устало приподнимаясь, чтобы пододвинуться к Тэхёну и уложить голову ему на грудь. Прижимается губами поцелуем к обнажённой коже, после шепча: — В следующий раз, когда я не буду настолько шокирован тем фактом, насколько, чёрт подери, огромен твой член, буду капельку болтливее. Что скажешь на это, м? — В следующий раз? — Минуток через пять? Тэхён полагал, что на сегодня с него хватит, однако одна лишь перспектива этого следующего раза и не когда-когда, а через пять минут заставляет бабочек в животе оживиться. Значит, это не на один раз. И, чёрт. Чонгук реально может быть ещё более болтливым.~
Солнечный свет проникает через окно, тонкими полосами проскальзывая меж жалюзи, оранжево-красными лучами поднимаясь по кровати. Предстоящая работа, одежда на полу, жизнь - всё это словно замерло в ожидании. Низкий потолок, скрипучие полы, растения в горшках, висящих на потолке и стоящие на подоконнике, мебель в коричневых тонах, стоящая вдоль стен. Два тела под белым одеялом, залитым солнцем, приглушённые голоса. — Остановись, — говорит Тэхён, вяло отбирая руку. Чонгук смеётся, перехватывая его руку за запястье. — У тебя такие большие ладони, что за херня. Он прижимает к его ладони свою и, убедившись, что начало совпадает, поднимает взгляд на пальцы, замечая разницу. Средний палец мужчины выше его где-то на сантиметра два, костяшки узловатые, а пальцы более тощие по сравнению с короткими чонгуковыми. — Но тебе это нравится, я вижу, — Тэхён щёлкает костяшкой чужого указательного пальца и затем, пользуясь чужим замешательством, переплетает их пальцы. — Ой, знаешь, не нужно всегда быть таким грубым, — теперь уже Чонгук пытается вырвать руку, однако хватка слишком крепкая. — Хмм. И это тебе тоже нравится. Парень закатывает глаза, но прекращает попытки убрать руку, расслабляясь. Тэхён притягивает его ближе и прижимается губами к виску, свободной рукой зарываясь пальцами в чёрные волосы. Они оба до сих пор абсолютно голые, а ещё до невозможного сонные после недолгого сна. Ещё слишком рано вставать, да и просыпаться, если честно, тоже, но где-то полчаса назад они начали болтать и с тех пор так и не переставали. Чонгук перекатывается, лицом утыкаясь в тэхёнову грудь. В последнее время он старается набрать вес снова, вернуться, так сказать, к норме после того, как сильно похудел летом - по большей части потому, что питался в основном алкоголем, - но он уже почти вернулся к своему весу до развода, так что всё хорошо. Тэхён чмокает парня в макушку, после зарываясь носом в волосы. — Ты такой классный. Прекрасный. — Ну конечно же, ты бы сделал это однажды, — Чонгук поднимает голову, глядя на него с ухмылкой и прищурив глаза, те опухшие слегка ото сна. — О чём ты? — бурчит Тэхён. — Сказать что-то настолько очевидное и и так понятное. Тэхён стонет и пытается отодвинуться - шутливо, конечно, - но Чонгук облепляет его, не позволяя сделать это. И они возвращаются к прежнему положению. Чонгук вновь играет с ладонью Тэхёна - а тот вновь позволяет ему делать это. Зимнее солнце постепенно поднимается всё выше на небе, мир живёт, особенно слышно эту жизнь парой этажей ниже. — У меня работа, и уже через час я должен идти. Чонгук бубнит: — Позвони и скажи, что плохо себя чувствуешь. — Зачем? — Останься здесь, со мной, — он обнимает Тэхёна за талию, укладывая голову на грудь. — Ещё так рано. — Сейчас уже, м, восемь часов. — Я студент. Так что любое время до одиннадцати утра - это для меня рано. Тэхён проводит ладонью по чужим волосам, зарываясь пальцами в чёрные прядки и с нежностью глядя на младшего. — Всегда напоминаешь мне о своём возрасте, да? — Старик. — Мне нужно на работу. Чонгук кусает его за грудь и, не отрываясь от кожи, бурчит: — Нет, никуда ты не пойдёшь. — Всё равно пойду. Между ними начинается небольшая битва в гляделки, правда Тэхён довольно скоро сдаётся, хватая телефон с тумбочки. По правде говоря, у него действительно слегка побаливает голова, вероятно, количество выпитого прошлым вечером вина даёт о себе знать, ему вроде как хочется в туалет, но вот двигаться - чертовски нет. А ещё нужно будет выгулять Анчу. На телефоне уже сейчас несколько сообщений от семьи и коллег, но он сопротивляется желанию проверить рабочую почту, вместо этого открывая мессенджер и открывая чат по больничным. — И что мне им сказать? Чем я болею? — Обычной простудой. — Думаю, это должно быть что-то более... креативное. Палец замирает над кнопкой звонка. Чонгук предлагает: — Скажи, что тебя не переставая рвёт с двух ночи. — Ладно, на этот раз поменьше креатива. — Лихорадка? И ты постоянно потеешь? — Ты эмо? Чонгук тянется и щёлкает по кнопке вызова вместо него, и прежде чем Тэхён успевает сообразить, что происходит, кто-то берёт трубку. Он наскоро врёт о ситуации, придумывая что-то о какой-то там страшной лихорадке, поразившей его ночью, пользуясь переполняющей его харизмой, чтобы сделать рассказ максимально правдоподобным. Напоследок добавляет, что его сегодня не будет, и вешает трубку. — Твой рабочий тон звучит так сексуально, — выдыхает Чонгук, укладываясь обратно на тэхёнову грудь. У младшего засосы по всей шее и ключицах. Тэхён не помнит, как наставил так много меток, но, чёрт, на это так приятно смотреть. — Не делай ситуацию странной. — Она уже странная. Тэхён бросает телефон обратно на тумбочку, после плюхаясь обратно в кровать. Бутылёк смазки стоит там же, почти пустой из-за того, сколько раз ей пользовались прошлой ночью. Удивительно даже, что они проснулись так рано, но теперь-то, когда он официально считается больным, он задумывается над тем, чтобы в ближайшим будущем хорошенько отоспаться. — Слушай, а могу я тебя спросить кое о чём действительно странном? — вдруг спрашивает Чонгук. Тэхён кивает, вновь зарываясь пальцами в мягкую шевелюру. — А кое о чём, связанном с твоим бывшим мужем? Что ж, вполне логично. Только-только, но в то же время активно зарождающиеся отношения, новый человек. Он хочет знать обстоятельства, хочет знать, что происходило с Тэхёном. И как бы сильно Тэхён ни хотел игнорировать брак, всё же это часть его самого. Как-никак это целых пять лет его жизни, и он не может просто взять и пустить их в никуда лишь из-за того, что всё это время рядом с ним был дерьмовый человек. — Да. Чонгук вновь опускает голову, прижимаясь к груди щекой. — Расскажи мне, что произошло. В общих чертах. Он поднимает взгляд в потолок, на несколько минут задумываясь, прежде чем начать: — Мы познакомились, когда мне было двадцать пять, ему - двадцать четыре. Наши компании всегда устраивали совместные рождественские корпоративы, так что да, встретились мы именно там, я подумал, что он милый, и дал свой номер, — рассказывает Тэхён. — Мы начали встречаться. Спустя какое-то время я познакомил его со своей семьёй, позже он - меня со своей. Он мне очень нравился. Я очень его любил... Помнишь, мы говорили о поездках заграницу. Я перестал путешествовать, когда наши отношения стали серьёзными, и спустя несколько месяцев предложил ему провести отпуск в Йеллоустоуне, — он пожимает плечами, говоря это с такой лёгкостью, будто это совсем не имеет значения. А ведь он пересказывает буквально все пять лет своей жизни. — А в канун прошлого Рождества я застал его в постели со своим секретарём. Чонгук в его объятиях напрягается. — Я пришёл домой немного пораньше, чтобы сделать сюрприз, и, господи, как же хорошо, что я это сделал. Иначе бы ведь так и не узнал об этом. Ладно, в любом случае, после я уехал к родителям на пару дней, чтобы прийти в себя, а потом вернулся туда с документами о разводе. Он подписал их без всяких слов. Я собрал все свои вещи, обзавёлся собственной квартирой, собакой, и вот теперь я здесь. — Он поступил пиздец как дерьмово. Тэхён вжимается в подушку. — Ага. Отстойно. Но я... Честно говоря, мне надоело уже злиться, грустить. И я был готов уже принять судьбу гринча на это Рождество и держаться особняком, заниматься своими делами, максимально игнорировать всё, что произошло в прошлом году, но... Не могу. Я помню это, и всё в порядке, больше меня это не беспокоит. Я готов двигаться дальше, понимаешь? Сделать первый шаг к тому, чтобы вновь стать человеком. Чонгук - бедный невинный ребёнок, - не знает, что сказать. Да и зачем ему? Зачем всё это? Тэхён решает сам заполнить тишину. — Ты заставил меня это понять. Знаю, мы с тобой лишь шутим по поводу количества свиданий и всего такого, но, пожалуйста, знай, я ходил на свидания с тобой не только лишь ради того, чтобы залезть тебе в штаны. Думаю, ты и так это знаешь, но я просто уточню. Моим намерением было познакомиться с тобой, узнать поближе и залезть в штаны. — Ав, я польщён. Тэхён улыбается. — Правда, я не хочу, чтобы ты переживал о моём бывшем. Я не общался с ним с тех самых пор, как процесс развода завершился, и у меня есть непробиваемая цель никогда этого не делать. — Я не переживаю, — отвечает Чонгук. — Я рад, очень рад, что сейчас тебе гораздо лучше. Тэхён прижимается поцелуем к макушке. — И я. Тишина тянется между ними ещё немного. Он слегка вспотел под тёплым одеялом от тепла, что излучает чужое тело. Да, может, Тэхён и впрямь ставит слишком высокую температуру в квартире, но ведь именно Чонгуку - только Чонгуку, - постоянно кажется, что здесь чертовски жарко. — Как его зовут? — спрашивает Чонгук чуть невнятным, видно, засыпающим голосом, прижавшись к тэхёновой груди. Тэхён не любит произносить его имя. Не любит, потому что тогда он ощущается реальным. Если просто притвориться, что у того человека нет ни имени, ни лица, ничего просто, то можно построить в голове иллюзию, что всё это было лишь дурной сон, сон длиною в пять лет - ночной кошмар... Но он в долгу перед Чонгуком. Этот парень заслуживает узнать. — Оливер, — выдыхает он. — Сучье имя какое-то. — Ха. Да.~
В конце концов они немногим позже засыпают. Тэхён просыпается, когда солнце за окном уже сияет высоко в небе, а время на телефоне показывает одиннадцать утра. Он выводит Анчу на прогулку, а, возвратившись, видит, что Чонгук только-только просыпается, потягиваясь, и смущённо оглядывается на него, жмуря глаза. — Пришлось выгулять этого глупого пса, мочевой пузырь не вечен, — объясняет Тэхён, снимая верхнюю одежду и забираясь в кровать. Чонгук мычит что-то под нос и перекатывается на кровати, устраиваясь поудобнее в его руках. И Тэхёну кажется, что он мог бы к этому привыкнуть. С удовольствием.~
Ещё час они проводят в полудрёме. Тихое бормотание с закрытыми глазами, руки, втирающие круги в открытую кожу. Как только наступает вторая половина дня, Тэхён решает, что пора вставать. Ему приходится практически тащить Чонгука в ванную, дабы принять душ, используя минет в качестве хорошего такого стимула. После они переодеваются - в одежду Тэхёна, конечно, - а затем наконец выбираются в город, чтобы пообедать. Как только с едой покончено, Чонгук говорит, что ему всё же нужно съездить домой, чтобы сказать соседям, что он ещё жив, и к тому же, как он говорит, нужно готовиться к какой-то там вечеринке. — Пойдём со мной, — неожиданно предлагает он, когда они уже - крепко держась за руки, - идут к машине. Тэхён фыркает, сперва подумав, что это какая-то шутка, однако... — Мы собираемся начать где-то в семь, но все соберутся к, примерно, половине девятого, — с энтузиазмом продолжает Чонгук. — Будет весело. — Чонгук, — зовёт Тэхён, мягко глядя на парня. — Спасибо, что позвал, но я... Не думаю, что мне всё же следует идти. Парень хмурится, в глазах его сияет чистая невинность и искреннее непонимание. — Почему? — Ну, типа, мне... мне за тридцать... — Очень молодые тридцать. — ...и я думаю, тебе следует повеселиться со своими друзьями по университету. Повеселись там. — Но мне было бы гораздо веселее там с тобой, — они останавливаются перед машиной, Чонгук делает шаг к Тэхёну, становясь совсем близко. Тэхён шмыгает носом, от холода начинают течь сопли. — Звони мне, если что-нибудь понадобится или ты просто чего-то захочешь, но я... просто... может, как-нибудь в следующий раз. Чего Тэхён не говорит, так это того, что все эти вечеринки на дому с целой кучей студентов больше не кажется ему чем-то весёлым. Не говорит, что и так уже перегорел от всей этой потной и очень пьяной атмосферы во время учёбы в аспирантуре. Не говорит, что теперь ему гораздо привлекательнее кажется бар, а большой компании он предпочитает выпить с кем-то в узком кругу. — Что ж, ладно, — выдыхает Чонгук. — Тогда оставайся старым. Ну блять.~
От: Чонгук я соскучилсяКому: Чонгук Почему
От: Чонгук я теперь чертовски пафсоный и скуччный и мне больше не нравится busch liteКому: Чонгук Это хорошо. Значит, я правильно воспитываю тебя.
От: Чонгук что значит шляпаКому: Чонгук Без понятия
От: Чонгук я больше не люблю buschch ligjt заменяю водкойКому: Чонгук Ты уже слишком пьян?
От: Чонгук неКому: Чонгук Позвони мне, если что-нибудь понадобится.
~
— Алло? — Привет. — Что-то случилось? Зачем звонишь? — Ты сказал мне позвонить тебе, если что-нибудь понадобится. — Хорошо, что тебе нужно? — Ты. — Да чёрт подери.~
Вечер вторника. Ужин в недорогом вьетнамском ресторанчике. У Чонгука наконец начались зимние каникулы, а это значит, что большую часть своего внерабочего времени Тэхён проводит именно с ним. Они вместе кушают, вместе чистят зубы, всё вместе, и, возможно, всё это происходит слишком быстро, но Тэхён не жалуется и не собирается. Готовить на двоих так приятно. Близится Рождество, и Тэхён решает одним днём уйти с работы на час пораньше, чтобы накупить подарков, а это значит, что и Чонгук следует за ним. Они бродят по небольшим бутикам, выбирая подарки для семей. Тэхён вот покупает пазлы для матери и несколько рубашек и галстуков для отца, что не так давно добился значительного прогресса в похудении и внезапно обнаружил, что ему теперь не хватает одежды - причём с явной гордостью обнаружил. Его старшая сестра совсем скоро получит красивую такую пару серёжек, младшая - ожерелья, а малютка-племянник новую одежду заведомо на размер больше. Чонгук же в свою очередь не покупает чего-то прям настолько дорогого - чего бы точно не ожидала от него его семья, - потому как он всё ещё студент и постоянного дохода не имеет; он берёт свечу для мамы и одинаковые футболки для себя и своей будущей племянницы или же племянника. К концу своеобразного шоппинга тэхёнов кошелёк почти что рыдает от потерь, потому как хоть у него и более чем приличный такой доход, этого всё равно недостаточно, чтобы с лёгким сердцем потратить столько. И поэтому, когда Чонгук предлагает оплатить счёт самому, с его губ невольно слетает облегчённый вздох. Итак, возвращаясь к настоящему, они сидят в ресторанчике, с едой уже покончено, но они решают поболтать немного, чтобы отсрочить возвращение в уличный мороз. — Завтра наконец иду в аудиторию, — говорит Чонгук, пальцем собирая капельки конденсата на бутылке пива. — Встречусь с учителем, которому буду ассистировать. — Круто. Ты волнуешься? — Думаю, да, нервничаю немного, но в целом... Всё-таки да. Волнуюсь. Это ведь что-то вроде работы для уже взрослого мальчика. Почти. Тэхён фыркает под нос. — Не совсем. — Вот почему я сказал "почти", — капризно тянет Чонгук, так, будто ещё чуть-чуть и покажет язык. — Вообще я рад, что буду преподавать студентам. Не буду брошен в логово льва в одиночку. — Ну как, готов слышать по отношению к себе "мистер Чон" до самого конца своей жизни? — с усмешкой спрашивает Тэхён. Чонгук со стоном слабо бьётся головой о стол, бубня: — Чёрт, не напоминай мне об этом. — Мистер Чон. — Остановись. — Мистер Чон, — сексуальным голосом тянет Тэхён. — Погоди, скажи это сно... твою ж мать! — и парень резко ныряет под стол. Тэхён, слегка шокированный чужим поступком, соскальзывает со стула вслед за ним. И ему ведь даже в голову не приходит мысль о том, чтобы спросить, а почему они вообще прячутся, пока Чонгук сам не начинает объяснять: — Там мои соседи. Тэхён тут же выпрямляется на диванчике, хмуря брови. — И почему это проблема? — Это не проблема, совсем, просто.., — он приподнимается, бросая взгляд на стоящую у стойки троицу, и возвращается на прежнее место, шепча: — Они будут смеяться надо мной. — Прекрасно, — выдыхает Тэхён и тянется через стол, хватаясь за чонгукову руку и поднимая её, чтобы в следующий момент помахать. — Какого хрена ты делаешь? — Да так, благотворительностью занимаюсь. — Буквально... да чёрт... — Чонгук! — вдруг обращает на них внимание одна из, предположительно, соседей Чонгука - девушка с длинными чёрными волосами и густой чёлкой. — Вот же блядство... Троица мигрирует к их столику. И Тэхён, уж очень довольный собой, откидывается на спинку стула, чтобы посмотреть, что будет дальше. — О, не знала, что ты будешь здесь сегодня, — говорит она, ероша чонгуковы волосы, люлюкая с ним совсем как с ребёнком. — Я тебя весь день не видела. — Хмм, — младший отмахивается от её руки, насупив брови. — Ну что ж, может, уже познакомишь нас со своим другом, м? Чонгук закатывает глаза, со вздохом начиная: — Тэхён, это мои соседи по квартире: Сольа, Энн и Крис. Придурки, это Тэхён, мой... — Не заканчивай, — Тэхён протягивает руку Солье. Кажется, именно эта девушка является эдаким лидером группы. — Приятно познакомиться. Ему как-то не приходило в голову даже, что нынче студенты не пожимают руки и вообще подобных жестов не делают, пока чонгуковы друзья не начали обмениваться удивлёнными взглядами, но, что ж, Тэхён должен закончить, что начал. Как и ожидалось, наступил момент, так сказать, конфуза. — А он милый, Гук! — вдруг заявляет Сольа. — Хорошая работа. Чонгук морщится, пыхтя. — Вау. Когда ты говорил о том, что у него просто идеальные губы, я не знала, что ты это всерьёз, — добавляет Энн. — Ой, а покажи руки, покажи, — Крис заглядывает через чужое плечо на стол. — О да, Чонгук. Руки шикарны. Что ты там говорил о них в пятницу вечером? Напомни-ка. — Ты не... — А, точно! — Крис поворачивается к Тэхёну, выдавая: — Он сказал, что ладони у тебя чу... Чонгук подскакивает, кидаясь вперёд, чтобы закрыть Крису рот, но тот с лёгкостью уворачивается и с широкой улыбкой на лице заканчивает: — Чудовищно огромные ладони, просто созданные, чтобы душить! Тэхён давится, начиная кашлять. — Блять.., — Чонгук возвращается на место, откидываясь на спинку стула с побеждённым видом. — Давай, разрушь мою жизнь, почему бы и нет. — Не, мы сделаем это на твоей свадьбе, — Сольа щекочет кончиками ногтей кожу под его подбородком. — Увидимся позже. И да, очень приятно познакомиться с тобой, Тэхён. Он слабо поднимает одну из своих "созданных, чтобы душить" ладоней на прощание. В то время как Чонгук окончательно исчезает под столом.~
Если не обращать внимание на тот капельку переломный момент, дальнейшая неделя проходит в относительно обычном режиме. Тэхён откладывает поездку из города на четверг, в то время как Чонгуку в принципе никуда не придётся уезжать - он решает остаться жить в почти-своей-не-считая-троих квартире, а не ехать к семье, чтобы мама не заставила его убираться или что-то ещё, так что всё в порядке. И вот наступает четверг, самый канун Рождества. Отсидев половину рабочего дня, Тэхён возвращается в квартиру и собирает небольшую сумку с парой вещей и предметами первой необходимости, после подхватывает пакет, полностью заполненный подарками, и загружает всё в машину. Всё, теперь он полностью готов к поездке в пригород, к семье. Всего полтора часа, и он уже будет там, раньше назначенного времени для ужина, конечно, но, если честно, ему нравится приезжать раньше всех. Немного эгоистично, но ему нравится, когда родители окружают вниманием лишь его одного. Однако, прежде чем уехать, Тэхён заворачивает к квартире Чонгука. Заходит в подъезд, преодолев дверь - теперь-то код он отлично знает, - поднимается по скрипучей лестнице вверх и стучит в заветную дверь. Он не говорил Чонгуку, что заедет; и это отдалённо напоминает ему о там самом - чертовски похожем, - дне год назад, но, несмотря на то, что ожидал от себя какого-то страха сегодняшнего дня, он совсем не боится. Безымянный палец больше не кажется пустым. Дверь открывает черноволосая Сольа. За щекой чупа-чупс, она невозмутимо оглядывает его с ног до головы, только затем крича за дверь: — Гук! Тут кое-кто хочет тебя увидеть! — и уходит, оставляя дверь открытой. Тэхён заходит внутрь и кое-как сдерживая смех при виде несколько дополненной стены Busch Lite, вместо этого молча выжидая, когда Чонгук выйдет из своей комнаты. И совсем скоро он выходит. С широкой улыбкой на лице и опухшими глазами. Буквально утопая в толстовке и спортивных штанах. — Хэй! — он сразу же кидается к Тэхёну с объятиями, запечатлевая сладкий поцелуй на чужих губах. — Я не знал, что ты заедешь! — Хотел увидеться с тобой, прежде чем уеду, — говорит Тэхён, засовывая руку под чонгукову толстовку, отлично зная, насколько замёрзли пальцы, и ухмыляется, когда парень вздрагивает. — На три дня. — Вау, как долго, — невозмутимо тянет Чонгук. — Ладно, что ж, раз так, то давай пока, — Тэхён разворачивается, уже направляясь к двери - по правде говоря, никуда он уходить не собирается, - но тут Чонгук хватает его за запястье, разворачивая и притягивая обратно, втягивая в глубокий поцелуй. — Я очень рад, что ты зашёл попрощаться со мной. Я буду скучать по тебе, очень-очень, даже несмотря на то, что ты постоянно лезешь ко мне под одежду этими своими холодными ручонками и смеёшься, когда я ругаюсь. — Господи, звучим так, будто перед войной прощаемся, — замечает Тэхён. — Хмм, не знаю, пригород даже звучит довольно устрашающе. Тэхён закатывает глаза, однако понимает, что тот имеет в виду. В северной части штата действительно есть что-то жуткое, когда время переваливает за полночь. — Напиши, как доберёшься, — говорит Чонгук, не отходя ни на шаг. Он не на много ниже Тэхёна, но всё же приходится поднимать взгляд. — Расскажи, каково это - быть дядей. — Хорошо. — И позвони вечером. Обязательно. Пожелай Счастливого Рождества. — Счастли... — Нет, не сейчас, потом, — Чонгук обрывает его, прикладывая палец к губам. — Вечером. Просто как повод набрать меня. — Я бы и так позвонил тебе, несмотря ни на что. — Тогда позвони дважды. Тэхён смеётся, заключая Чонгука в объятия, прижимая к себе. Тот в его руках расслабляется, вздыхает, утыкаясь лицом в шею. Да, они капельку драматизируют, но ведь это неизбежно в только-только зародившихся отношениях. Пара дней разлуки ощущается, словно пара недель, в то время как час вместе - всего парой секунд. И это весело. И волнительно. Тэхён ненавидит тот факт, что ему придётся уезжать так скоро, однако он отлично знает, что Чонгук с радостью будет встречать его, когда он вернётся. — Нужно ехать, — Тэхён отпускает его, напоследок чмокая в щеку. Они виделись сегодня лишь утром, когда завтракали в тэхёновой квартире с больными конечностями и подрагивающими ногами. Зачем же устраивать исповедь так рано... — Ммм, ладно, — Чонгук прикрывает глаза. А затем обнимает Тэхёна, будто в последний раз, и небрежно целует в губы. — Будь осторожен на дороге. — Спасибо. Тогда... Увидимся. Чонгук открывает ему, и они задерживаются на пороге, Тэхён одной ногой уже в подъезде. Холодный воздух проскальзывает в квартиру. — Поспеши, солнце вот-вот сядет. Не хочу, чтобы ты ехал в темноте, — говорит Чонгук, не делая ни малейшего движения, чтобы закрыть за ним дверь. — Да-да, я сейчас уйду, только вот.., — Тэхён целует его ещё раз, гораздо медленнее, глубже, чем в прошлые разы. Они ведут себя немного нелепо, смешно даже, но разве не все проходят эту стадию отношений? Стадию, когда, едва узнав, едва коcнувшись, уже страстно желаешь узнать больше. Когда Тэхён отстраняется, Чонгук изо всех сил старается открыть глаза, быстро моргая. — А вот теперь мне действительно пора. Тэхён отходит от двери, и уже делает два шага, натянув капюшон на голову, как за спиной слышит. — Да. Пока. Ещё один поцелуй, на этот раз точно последний, и Тэхён наконец уезжает. Он едет домой, к семье, чтобы встретиться за рождественским столом, фактически один впервые за пять лет. И всё же он не может припомнить, чтобы когда-либо за все эти года чувствовал такое тепло в груди.