Послушай тишину, в шумной компании

Армин долгое время не понимал свою тягу к Лин. И его долгое время это не колыхало, ибо в детстве есть дела поважнее. Когда он заметил, что её стало в жизни слишком много, то просто не знал, что с этим делать и как реагировать. А потом был пролом стены и её впервые настолько напуганное лицо. Обычно это Лин всегда его защищала от хулиганов. И она пугалась лишь когда видела, как над ним издеваются. И то, этот испуг был микровыражением лица, поэтому был едва заметен, а мгновение спустя он превращался в гнев и действие. Но здесь же — она просто замерла. И он тоже, глядя, как Эрен отталкивает её от камня. Почему-то он почувствовал себя таким идиотом. И, пока они бежали, спасаясь от титана, Армин по неизвестной ему причине волновался за неё больше, чем за всех остальных. Когда позже он поделился этим наблюдением с Эреном, тот ответил: "Ты просто хороший друг, Армин. Как Микаса". И Армин действительно долго так думал. Просто они очень близки с детства, поэтому так часто и пишут друг другу. Так казалось всем, а Армин им верил. Но его вера в "просто дружбу" рассыпалась, когда он увидел её в кадетском корпусе спустя полтора года разлуки. Она так изменилась. Волосы были ухоженными, глаза, в которых появилось ещё больше голубизны, сверкали на солнце. Это первое, что он заметил, но этого хватило, чтобы потерять голову. И, как оказалось, он её действительно потерял. Ходил за ней везде, помогал и даже пытался лучше тренироваться, чтобы её поставили в пару с ним. — Ты уверен? — Да. Это должно сработать. — Ты не станешь лучше сражаться, если я тебя как тузик грелку мутузить буду. — Лин, не надо его жалеть. Если хочет получить, вдарь посильнее, чтобы отстал, — сказал Жан, который уже полчаса наблюдал за попытками Армина. — А ты чего с Эреном не тренируешься? — Он ушёл в медпункт после моего восхитительного удара. На это Лин лишь показала язык, который Кирштейн не заметил. Ещё раз посмотрев на Армина, согласилась: — Ладно. Лин решила пойти в атаку первой, что не соответствовало её обычной тактике. Но Армин был совсем немного её выше, так что ей было легче. Она ударила его по ногам, а в полёте добила, ударив по грудной клетке. Арлерт даже ничего понять не успел. — Если я не буду тебе поддаваться, это будет больше похоже на избиение, чем на тренировку двух давних друзей, — сказала Лин, протягивая ему руку. — Так что лучше поучиться. У тебя реакция хромает. — И что мне стоит для этого делать? — Честно, не знаю. Мой папа применял весьма суровые методы... Почему-то Армин часами мог бы слушать её. Хоть она по большей части молчала, а Армин всё время что-то рассказывал. О море, о внешнем мире и обо всём, что их окружает. — Армин! Ты меня вообще слушаешь? — А, да. — Вот я хочу, чтобы ты мог постоять за себя, а не чтобы ты просто освоил техники в теории. — Ну, это всегда у меня лучше получалось. — Да. Поэтому тебе просто надо выжить, пока не станешь командующим, — хлопнула по его плечу Лин. — Командующим? — Конечно! С твоими мозгами ты в любом подразделении можешь стать главным. — Ну, не знаю. — А я знаю. Так что, пожалуйста, не отвлекайся. Она всегда была уверена в нём больше, чем он сам. Может, это его и подкупало долгое время? И он, возможно, даже привык к этому. Они и ходили вместе все эти три года. Всегда рядом. Всегда помогут друг другу. И ему это так нравилось. Видеть её утром в коридоре, только проснувшуюся, сонную и непричёсанную. Видеть её и общаться было крайне приятно. Он так бы и остался в кадетском корпусе, если б так и продолжалось, но ему казалось, что ничего не поменяется. Они пойдут в один корпус, и дело в шляпе. Но тот злополучный день в Тросте всё изменил. Он всех изменил. Даже когда они впервые встретились после "смерти Эрена". Они не первый раз видели титанов, но впервые с ними сражались. И даже её глаза выражали страх и отрешённость. Если Армин давно рыдал от смерти друга, а Микаса рвалась в бой, то Лин просто молчала и пыталась поддержать их обоих, чтобы спасти хоть что-то. Не давала себе впасть в отчаяние ради других. А Армин смотрел на всё это, как истукан. Он даже забыл за эти пару часов, как ему важно её присутствие. И тогда в нём появились мысли, что, возможно, это больше, чем просто привязанность. В свободное время он пытался понять, прав он ли в своих догадках. Читал. Вспоминал своих товарищей, что были в похожих ситуациях и понимал, что действительно прав. Но как с этим жить он не имел понятия. И, казалось, сейчас ему было совершенно не до этого. Суд над Эреном, поступление в Разведкорпус, поиск предателя и подготовка к первой миссии. События происходили быстро, и думать о каких-то отношениях не было времени и сил. Лин тоже была занята. Наконец, вернувшись, она, казалось, была счастлива. И Армин её понимал и принимал её времяпрепровождения, думая, что скоро она снова будет ходить с ним вместе, как это было раньше. Но всё пошло не по плану. Лин "погибла" и около трёх дней считалась мёртвой. И все эти три дня жизнь будто потеряла часть смысла, стала тусклее. Всё вокруг постоянно напоминало, что она совсем недавно жила рядом. Ему хотелось просто куда-то убежать и отрицать происходящее. Армин много спал в эти дни, потому что это была единственная возможность с ней увидеться. И он думал, что спит, когда её увидел. Живая. Покалеченная, в крови, в грязи и воняет, как бездомная, но живая. И после этого последнее, что хотелось сделать — это отойти от неё. На пять минут, на час — не важно. Главное — не расставаться с ней снова. Но жизнь опять рушит планы. И после того, как Эрен вернулся из рук врага, Лин снова пропала из его жизни. А после возвращения долго его избегала, пока он сам лично не набрался смелости и не поговорил с ней. И вроде всё даже наладилось. Всё было как раньше. Они снова стали проводить время вместе. Но всё равно теперь всё было по-другому. Они стали ближе, и Армину даже казалось, может, это взаимно. Ведь не может же между друзьями такого быть, верно? Но они об этом не говорили, краснели просто в удобных и неудобных случаях. Но один вечер. Один. Они перешли ту черту, которую никак нельзя было переходить. А дальше всё. Ничего не поменяешь. А бегать от этого всегда не получится. И жизнь его, как всегда, застаёт в самый неожиданный момент. Когда, сидя у костра, Лин уже спала, он не мог заснуть. Его не покидали размышления о том их разговоре. Почему она себя так ведёт? Как можно было бы по-другому? В его голове проскользнула мысль о побеге. Только они вдвоём убегут. Скроются среди народа или уйдут в леса. Это ведь решит все их проблемы. Лин сидела рядом и, сопя, скользнула на его плечо. Теперь она дышала ему в шею, даря своё тепло. И Армин вспомнил про Лин. Так нельзя. Им нельзя убегать. Лин себя за это не простит. Она ведь бросит свою семью. Им придётся смириться. И Армин был готов смириться до дня миссии. Когда он увидел, как она, дрожа, одиноко смотрит на свою комнату, ему захотелось прижать её к себе и успокоить. Только бы не видеть страх в её глазах. Армин готов был смириться, пока она его не толкнула, сама при этом улетая прочь от взрывной волны Колоссального. Он уже помнил это чувство. Это чувство опустошённости, когда она умерла. Только тогда ему об этом сказали, а сейчас он это видел. И лучше б они тогда убежали. Армина просили придумать план, но единственное, что он сейчас хотел сделать, так это пойти и найти её. Может, она выжила? И, может, из-за этого или из-за чего-то ещё, ему в голову пришёл план с убийством Колоссального титана, принеся себя самого в жертву. Но, когда он шёл на это, его успокаивала мысль, что скоро он с ней увидится. Тогда они точно смогут быть вместе. Он не ожидал, что очнётся, а ещё больше он не ожидал увидеть её, лежащую рядом. Побитую, перебинтованную, без сознания, но живую. Армин замер и не мог отвести взгляд, пока Эрен в него не врезался: — Армин. — Что здесь происходит? — не понимал Армин. — Что с ней? — С Лин всё хорошо, она жива. И ты тоже, — Эрен говорил со слезами на глазах. — Я так испугался за вас обоих. Придурки. Эрен всё говорил и говорил, потом появились и капитан с остальными. Он слушал, но был будто не сними. Армин не мог понять, что он чувствует. Облегчение? Определённо нет. Он его почувствует, когда она придёт в сознание. А произошло это совсем не скоро. А он ходил к ней каждый день. Рассказывал, что произошло, читал и просто смотрел. Её лицо было в синяках, которые потихоньку сходили. Большинство волос сгорели, и их пришлось отрезать, оставляя небольшие отростки. Но почему-то даже видя Лин в таком плачевном состоянии, он считал её самой красивой. Ведь её красота совсем не во внешности, верно? Армину было одиноко, потому что близкие друзья были заперты. Лин в больничной палате, а Эрен с Микасой — в тюрьме за покушение на Леви. Да, он ходил и к ним, но большую часть времени он всё равно был один и размышлял, что делать дальше. Если Лин очнётся, оттолкнёт ли она его? Он же теперь — титан. Вдруг ей будет противно? Голова генерировала сценарии один хуже другого, а потом новости выбили почву из-под ног и отобрали кислород. Ему осталось жить всего 13 лет. После этого он понял, как это всё бессмысленно для Лин. Поэтому он не пришёл, когда она очнулась. Армин был рад, правда. И он уже собирался прорваться в палату, как понял, что не стоит. Лучше, чтобы он сделал это сейчас, а не через 13 лет. Теперь обходить лазарет он старался за километр, но каждый день о ней думал. Как она? Что-то болит? Сняли какие-то бинты? И, всё же, не выдержал — пришёл. Но совсем не за тем, чего она хотела. Он ей сказал всё, чтобы не мучать догадками. Ведь она когда-то выйдет из лазарета и найдёт его, хочет он того или нет. Увидев её в сознании, Армин не мог её не разглядеть. Лин совсем не изменилась за пару недель. Она лежала и смотрела в потолок, изредка вертя головой. По её лицу было видно, как ей скучно и одиноко. Армин очень хотел скрасить её одиночество, но не мог. Это неправильно. Так он считал. Ему понадобилась вся смелость, чтобы всё ей рассказать, и ещё больше — чтобы уйти. Уйти, как ему тогда казалось, навсегда. Под её гневные крики и с болью в душе. Но жизнь, как и всегда, не справедлива. Она даёт посмотреть на вещи по-другому. Карантин не прошёл для неё бесследно, и, сидя на кровати рядом с ней, Армин думал, как будет сложно не видеть её каждый день — вот так наедине. В маленькой палате было лишь две небольшие кровати и тумба, за которой он ел. Еду любезно клали под дверь. Примерно так он общался с медсёстрами. Докладывал о её состоянии. Ночью у неё впервые спала температура. Так что скоро она должна была прийти в сознание. Армин не спал, менял всё время тряпки и сбивал температуру, так что он задремал, облокотившись о её кровать. Армин проснулся от тихого голоса и почесываний по голове. Было так приятно, что не хотелось просыпаться. — Армин? Ты что здесь делаешь? — Ты как себя чувствуешь? — сказал Арлерт, вставая на колени, чтобы их лица были на одном уровне. — А как по-твоему себя должен чувствовать человек, который последнее, что помнит — это дикую слабость во всём теле и желание выпрыгнуть в окно, а очнулся в одиночной палате с человеком, который сказал, что больше не хочет меня видеть? — возмущалась Лин, жестикулируя руками, и заметила, что гипса на одной из рук нет. — Ну, у тебя спала температура, и тебе сняли гипс с правой руки и повязку с головы. Так что... хорошо? — Я заметила. И от вопроса не уходи. — За тобой смотрю. Лин тяжело вздохнула, явно оставшись недовольной ответом. Прикрыв глаза, она всё же сказала: — Не смей уходить больше. — Не уйду. — Я не в этом смысле. Вообще, — она придвинулась поближе к краю. — Лин, я же сказал... — Насрать, что ты там сказал. Сам всё решил, меня не спросил, а страдаем вместе. Если ты тут у нас самый умный, это не значит, что ты не ошибаешься. — Я ошибаюсь? — Да. Потому что не дал мне высказать свою точку зрения, — Армин кивнул, и Лин продолжила. — Мне пофиг, что тебе осталось столько-то лет жить. Я хочу сейчас проводить с тобой время. Я хочу сейчас тебя обнимать. Я лучше попробую и пожалею, чем всю жизнь буду жалеть, что не попробовала. — Прости. Я просто не хочу, чтобы тебе потом было плохо. Не хочу оставлять. Мы из-за этого не пытались. Боялись... Армина грубо заткнули. Взяв его за рубашку и притянув к себе, Лин, помедлив лишь секунду, хотя казалось, что прошла вечность, прикоснулась к его губам. Ведь кто-то должен быть смелым и решительным. Они уже целовались, но Лин не помнит, как это. И поэтому для неё это всё было как в первый раз. Его губы были сухими и мягкими. Это совершенно новое ощущение, которое в даже романах так не описывалось. Они несколько мгновений стояли в ступоре. Просто прислонили губы к губам. В глазах Армина читался тихий ужас, но Лин всё же закрыла глаза и смяла его нижнюю губу, заставив того вздрогнуть всем телом и тоже прикрыть глаза. Они оба этого раньше не делали и действовали по наваждению. Как подсказывало сердце. Это было так мягко. Будто сон. А также довольно неловко. Лин чувствовала, как её щёки краснеют, а внутри всё сжимается от новых невероятных чувств. Армин оторвался первым, вдыхая воздух. Он не отстранился, а прислонился к её лбу, рассматривая раскрасневшееся лицо, тонкие брови, набухшие губы и вздымающиеся ноздри, что активно втягивали новые потоки воздуха. — Мы оба выжили в Шиганшине. Это ли не доказывает, что и со всем остальным мы справимся? — успокоила Лин.