***
— Роды будут примерно через неделю, — констатировал доктор, смотря в мед. карту пациентки. — Так они готовы? — спросил Армин. — Гипотетически, да. Тут уже только от детей зависит. Так что, папа, будь наготове. Если начнётся, бегите ко мне. — Вы же вместе рожать будете? — уточнил врач, наконец оторвавшись от документов и повернулся в сторону пары, что сидела перед ним. Это был их последний приём перед родами. Перед приёмом Армин немного волновался, ведь перспектива скорого отцовства пугала. Лин же вела себя спокойно. Если честно, уже в печёнках сидела эта больница. Потому что после её приключений на Рождество, она заработала себе цистит и поэтому тусила в больнице часто. Даже слишком. — Да, конечно, — сказала Лин, сжимая руку Армина. — Хорошо, тогда надо вас проинструктировать. Папа должен быть рядом с рожающей, за руку держать, гладить, поддерживать. Прошу не смотреть на сам процесс: у многих после этого вообще желание сексом заниматься пропадает. Так что не рискуйте, — увидев, что пара синхронно кивнула, врач продолжил. — Мама же помнит мои инструкции как рожать, но есть момент. Когда вы рожаете с мужем, во время схваток по возможности не говорите ему что-то наподобие: "это всё из-за тебя", и постарайтесь его не покалечить. — По возможности? — удивился Армин. — Да. Бывает, женщина, когда держит мужа за руку во время схваток, слишком сильно её сжимает. Иногда доходит даже до перелома костей, — спокойно объяснил врач, возвращаясь к бумагам. — Ой, — Лин подумала, что хоть силы Аккерманов у неё больше нет, но прежняя физическая форма почти осталась, и у Армина больше нет регенерации титана. — Я постараюсь. — Постарайтесь, а то кто потом второго ребёнка держать будет? Больше вопросов нет? — после секундного молчания он продолжил. — Нет? Отлично, следующий. Начало февраля. Зима будто совсем не хочет уступать весне своё господство. Снег падает медленно, словно ленясь. К счастью, уже было намного теплее, чем до этого всю зиму, и это не могло не радовать. Армин же не любовался видами, а рассматривал свою партнёршу, чувствуя, что с ней что не так. Не выдержав, он всё же спросил: — Как ты? — Чего это ты? Надо у тебя спрашивать, — удивилась Лин. — Врач уже сказал, что со мной всё хорошо, а ты морально готовься смотреть как меня будет разрывать от боли, — попыталась она разрядить атмосферу шуткой. — Ну, волнительно. Не хотел тебе говорить, чтобы тебя не беспокоить. Ты и так наверное боишься, — сказал Армин. — Боюсь, но, знаешь, немного уже этого хочется. Устала я с животом ходить. — Я хочу быть для тебя опорой в этом моменте, а не чтобы ты придавала мне уверенности. Я всё же командором был, — усмехнулся Армин. — В любом случае, просто не скрывай от меня свои переживания. И будь рядом, пожалуйста. Я не хочу быть одна в этот момент. — Хорошо, — кивнул Армин. — А насчёт твоего волнения... Когда я узнала, что беременна, первая моя мысль была, что я буду никудышной мамой, — начала Лин. — Но.. — Не перебивай, — нахмурилась Аккерман, и Армин замолчал. — А второй была, что ты будешь хорошим отцом. В ком я могла быть уверена, так в это в тебе. Ты точно подходишь на это лучше меня. — Почему? — не понимал Арлерт. — Ты бы смог быть нежным и милосердным к ним. Научить их любить этот мир и интересоваться им. А я? Я бы только и смогла, что шикнуть на них. — У меня было так же, но наоборот, — усмехнулся Армин. — В смысле? — Ты же столько всего умеешь. Ты бы смогла научить их выживать, защищать себя. Я так не смогу. — Та нормальными вы родителями будете, — резко сказал Конни, выскочив из-за плеча Лин, заставляя ту дёрнуться от неожиданности. — Сина, Конни! Я чуть не родила! — зло посмотрела на него Лин. — Так пора. Наоборот, помог бы, — хихикнул парень. — Откуда ты здесь? — спросил Армин. — Я со свидания. — Чего! — удивились оба. — С двойного свидания, Жан тоже со мной был. Пошёл девчонок провожать, — объяснил Конни. — Что, настолько тебе не понравилось? — хихикнула Лин. — Ну да. Как-то не зашёл девчонке мой юмор, а я и так идти не хотел, но Жан настаивал, что нам надо хоть куда-то сходить развеяться. Потом мы вас увидели, и я попросил Жана их проводить, а потом у вас встретиться. — Да уж, для Леви это будет сюрприз, — сказал Армин, предвещая его бухтение. — Переживёт, у нас и так дома всегда много народа, — рассудила Лин. — А я не просто так приду. Вот что я понял за годы службы: что с чаем Леви согласится на что угодно, — Спрингер помахал перед носами пары пакетом с чаем. — Ну, тогда у тебя все шансы. — А что там у вас с родительством? У вас всегда была общая черта — сомневаться в себе, но я думал, у вас с этим стало лучше. — Просто это совершенно новое и непонятное... — начал Армин, но Конни, не желая слушать всё это, бесцеремонно его перебил. — Да, но мне кажется вам стоит больше говорить друг другу о своих сомнениях. Саша мне всегда так говорила: "Вот что: эти двое настолько не уверены в себе, насколько уверены в друг друге". — Саша, как всегда, права, — грустно усмехнулась Лин. К тому времени они уже дошли до дома Армина и Лин. Относительно быстро поднялись, если не считать частые остановки Лин на отдых. Их встретили сразу же на пороге: — Вы чего не одни? — удивилась Габи, которая вошла в прихожую первой. — Чая на всех не хватит, — заметил Фалько. — Тогда будут воду пить, — крикнул Леви с кухни. — Капитан, я чай принёс! Ещё Жан принесёт печенье, — доложил Конни, словно до сих пор был его подчинённым. — Армин, помоги, — попросила Лин, она не могла дотянуться до обуви. — Сейчас, — подчинился блондин, вставая на колени перед Лин. — Это так мило, — заметила Габи, любуясь моментом и облокотившись о косяк двери. — Да, Армину очень нравится нюхать мои ноги. — Нормальный у них запах, — проворчал Арлерт. — Вы ещё подеритесь. Только что же сюсюкались, пока я вас не догнал, — не понимал Конии, проходя из прихожей, чтобы освободить в ней место, ведь свою обувь он уже снял. — Это ты просто всю романтику убил, — недовольно сказала Лин. — Её скоро дети добьют, — пошутил уже Армин. — Ты на чьей стороне? — возмутилась Аккерман, скрестив руки на груди. — Вы там дальше сраться будете или пойдёте есть? — послышался голос Леви из кухни. — Есть, — ответили трое как по команде, и кладя руки на сердце, отдавая честь. Хорошо их Леви воспитал. Старые привычки остались. — Лин, ты чего стоишь? — заметил Армин, что за ним никто не идёт. — Блять, — сказала та и облокотилась о стену. — Что случилось? — снова спросил Армин, подходя ближе. В его глазах читалось волнение из-за такой быстрой перемены настроения жены. — У меня две новости, и обе довольно-таки хуёвые. Первая: я замарала ковёр, потому что у меня отошли воды. Вторая: раз у меня отошли воды, сейчас начнётся схватка и я начну рожать. — Сина, — сказал Армин и взял Лин за руку. — Так, Габи, принеси полотенца. Конни, беги за врачом. Фалько, помоги мне дотащить Лин до кровати. — Чёрт, — пробормотал Конни и побежал в коридор одеваться. — А как врача-то зовут? — Блять, — сказала Лин, сжимаясь от первой свой схватки. В тазу резко стало тянуть, будто все тазовые кости захотели сломаться. Ноги подкосились и Лин бы упала если бы не Армин, который подхватил её под руку. — Фарук! — крикнул Армин. — Так, дыши. Главное расслабиться. — Да как тут расслабиться! — рыкнула Лин. — Армин, ты её так только до ручки доведёшь, — сказал Леви. — Я сам сейчас до ручки дойду, — сердито сказал Армин, но после одёрнул себя. Ведь спорить с капитаном всегда было плохой идеей. — Рано, роды только начались, — сказал Фалько, но на него лишь косо посмотрели. — Прошла, идёмте, — выдохнула Лин, действительно расслабляясь. Сначала она попыталась сама пойти, но быстро поняла, что так идти она будет пять лет, дала пацанам себе помочь, и дело пошло быстрее. Как только Лин всё же дотащили до кровати, началась новая схватка: — Сина! — Я рядом, держись! — просил Армин, взяв её за руку, которую та сжала так, что он вмиг перестал чувствовать её вообще. Боль для Лин была адская. Схватки шли с разной периодичностью, то пару минут, то пару мгновений. Хотя она быстро потеряла счёт времени. Поэтому считал интервал схваток Армин. Всё происходило для неё крайне быстро и медленно. Вроде только пришли в комнату, а рядом с ней стоит уже Габи со стаканом воды и полотенцем. Но тот же врач шёл, по ощущениям, крайне медленно. Как-то резко появились вокруг неё и Жан, и Конни, и сам врач. — Здравствуй, Лин, ты как? — спросил врач, доставая какие-то приборы. — Хуёво! — Ясно, роды ещё не начались, а то ты мне не ответила бы, — усмехнулся врач. — Очень смешно! — Так, раскрытие уже есть. — Чего? — удивилась Лин. — Да, на удивление роды у тебя пошли быстро, но раскрытие может длиться и дольше пары часов. Тем более, учитывая, что там на выход несколько претендентов. — У вас такое было? — спросил Армин. — Чего только не было. Я как только роды не принимал. И во время военных действий, и когда роды шли по три дня... — Может потом об этом поболтаем? — предложила Лин. — Ах, да. Всех, кроме Армина и Лин, прошу выйти. Выйти. Когда пришёл врач, стало только больнее. Держать глаза открытыми становилось всё сложнее и сложнее. Будто она снова лежит при смерти на поле боя. Но это было так давно, и она бы легко приняла свою смерть. Как герой. Так говорил Эрвин. Убеждая юных солдат, что так и надо. Но Эрвина давно нет, а она уже не маленькая девочка, которая не понимала зачем ей жить. Но это ощущение, которое она переживает не в первый раз, не даёт об этом забыть. Смерть. Лин знает это чувство. Она часто с ней игралась и видела. С самого детства костлявая её преследовала и будто поджидала. Один раз Лин даже сама пыталась ей отдаться. Она слышала о смерти при родах, что в Подземном городе не было редкостью. А если сейчас? Отдать жизнь не за Родину и не за человечество, а просто за своего ребёнка, которого ты даже не знаешь. Это получается такая же благородная участь. После этих мыслей Лин будто как-то расслабилась. Глаза окончательно перестали открываться, а в темноте виднелись знакомые лица давно погибших близких. — Лин, ты большая молодец. У тебя почти получилось, — сказал Армин, сжимая руку крепче. А в голове Лин появился страх. Страх оставить Армина одного. Пройдя столько всего и оставить всё в последний момент. — Так, идёт головка. Лин пыталась нащупать руку Армина, но его нигде нет. Надо лишь подождать, потерпеть. Совсем немного и всё кончится. Лин успокаивали эти мысли. Мысли же о скорой кончине уходили на второй план, благодаря надежде, что скоро всё кончится. Когда-то Армин сказал ей, что она сможет жить нормально. Это стало её надеждой, и эта надежда не раз уже её спасала. Вот и теперь. Она жила ради этой надежды. Даже без него. Она ведь хватается за него всегда. А сейчас, даже если Армина нет рядом, она должна справиться. Ради самой себя. Ради детей. Их детей. В один момент Лин показалось, что боль не может быть такой сильной. Всё разрывало ниже пояса, будто она разрывается пополам, а её в этот момент сжигают, словно курицу на ужин. Она не знала, как долго это продолжалось. Внезапно всё закончилось, а комнату пронзил детский крик, который заставил Лин распахнуть глаза: — Поздравляю, у вас мальчик! — сказал доктор. — Лин, у нас сын! — говорит улыбающийся Армин, держа ребёнка на руках. — Так, не расслабляйся. — Блять. Снова началась адская боль. Жгло повсюду, будто всё началось с удвоенной силой, а она действительно сейчас тут откинется. — Нет, я не могу, не могу! — стонала Лин, схватившись за простыни. — Он лезет, лезет, потерпи, — попросил доктор. Лин словно была над пропастью, держалась за край и прибегала ко всей силе, чтобы не провалиться, а руки будто начинают соскальзывать. И кажется, что хоть всю силу воли используй, а всё равно соскользнёшь в эту пропасть. На последним издыхании на грани этой пропасти, Лин слышит новый крик, который означает появление новой жизни. — Это девочка.***
— Да, было пиздец больно, как мне потом рассказали, рожала я сутки, хотя по ощущениям, наверное, это была вечность. К счастью, дети были здоровые. К своему собственному удивлению, полюбила я их не сразу. Все эти истории о том, что только приложишь ребёнка к груди, и всё — любовь на всю жизнь. Это наглый пиздёж. Мы все привыкали друг к другу. И только спустя время я почувствовала, что у нас настоящая семья…***
Армин шёл по тёмным улицам, на удивление тёплого весеннего вечера. Казалось, было уже настолько поздно, что на улице не было ни души. Все уже давно спят, а он один, как дурак, только идёт домой. Хотя неудивительно. Лин и Армин в последнее время вообще ничего не успевали. Дети отнимали слишком много времени. Особенно в первые месяцы, когда они только и успевали, что работать, сидеть с детьми и спать. Сейчас всё стало полегче, но долги на работе, которые они никак не могли закрыть, мешали. Поэтому им приходилось по очереди ходить на работу. Так что декрет Лин быстро кончился. И, да, им помогали ещё три человека, но они всё равно ничего не успевали и сильно уставали. Всё накатывалось как снежный ком, который, казалось, рано или поздно настигнет и задавит всех. Кое-как доковыляв до своего дома, Армин как мышка вошёл в дом, а затем и в квартиру, и также тихо открыл дверь и закрыл, прошептав: — Я дома. Дома его встретила такая же тишина, что и на улице. Ощущение, что только он один не спал. Пройдя в глубь квартиры, Армин обнаружил спящих на диване Габи и Фалько. Рядом с ними, но уже за столом, спал капитан. В доме была полная темнота, но в одной комнате горел приглушённо свет. Туда он и направился. Его встретила любимая жена, которая укачивала так похожего на неё сына. На удивление, родившиеся двойняшки были очень непохожи друг на друга, но каждый был копией одного из своих родителей. Сына, который родился первым, назвали Эрвином, как и планировали. И, пока Лин в муках рожала второго ребёнка, Армин думал, как назвать второго, ведь над его именем они не особо думали. Они до последнего не хотели принимать, что у них будет не один ребёнок. Для них было кошмаром в принципе становиться родителями в таком раннем возрасте, а тут детей ещё и сразу два. Но теперь это реальность, и Армин вздохнул с облегчением, когда вторым ребёнком оказалась девочка. Ведь не придётся придумывать на ходу новое имя, а просто взять то, что они придумали для девочки. После родов и первого кормления, которое нужно обязательно провести, чтобы приучить ребёнка к груди, Лин с детьми, понятное дело, отключилась. И Армину пришлось самому решать все вопросы по поводу появления новых жизней. Мальчик, был очень похож даже не на Лин, а на своего деда, от Армина ему достался лишь ярко-голубой цвет глаз. Девочка же была похожа на Армина и только носом была похожа на Лин. Так с ходу сказать, что они — брат и сестра уже с детства было сложно. — Что случилось? — спросил Армин, присаживаясь рядом с Лин, и аккуратно взял в руки малыша. — У Ханджи зубки резались, я же не спала всю ночь, — сказала Лин, положив голову на плечо мужа. — Вот они за ней и Эрвином и носились весь день, пока я отдыхала. Как встала, смотрю: они уже втроём на диване валяются — помирают. Я детей забрала, а они там так и заснули. — Весело вам, — усмехнулся Армин, подходя к кровати, чтобы положить ребёнка в кровать. — Тебе завтра особенно весело будет, ведь дома остаёшься ты, — злорадствовала Лин, следуя за Армином. — Ах да, насчёт работы. Тебе завтра тоже будет весело. — Марлийские чиновники опять чем-то недовольны? — предположила Лин. — Да, им не совсем нравится в каком направлении идёт Парадиз. И хотят лично встретиться с Хисторией, — объяснил Армин и положил сына рядом с его сестрой в люльку. — Ты их отговаривал? — Не только я. Поэтому жди, что завтра это продолжится. — Чёрт, — тяжело вздохнула Лин. Общая тишина заставила их замолчать. Они так мало времени проводят вместе, и даже эти малые мгновения перед сном заставляют сердца трепетать от восторга. А этим молчанием они лишь больше оттягивают момент, когда они отправятся в кровать. — Почему дети такие милые? — вдруг спросил Армин. — Потому что они твои? Хотя тебе все дети нравились, — сказала Лин, приближаясь к его лицу своим. — Нет, они особенно милые. — Когда спят, — хихикнула Лин. Армин же посмотрел на неё с недовольным лицом. — Я просто шучу. Мы же с тобой так мало времени проводим вместе. Между ними снова повисло молчание, но теперь они беспрерывно смотрят в глаза друг друга, ожидая, кто первым сделает первый шаг. Будто они снова подростки. Армин сдаётся первым, обхватывает губы Лин в быстром поцелуе, будто спрашивая разрешения. Поцелуй ощущается, словно они только сейчас впервые вздохнули за долгое время. Они и не задумывались о том, как это необходимо. Отрываясь на миг, он шепчет ей в губы, прежде чем поцеловать вновь: — Я тоже скучаю.***
— Мы с Армином вообще, казалось, из жизни выпали, пока у всех остальных она шла полным ходом. Жан успел начать переписываться с Микасой, как и Конни со своей матерью, которая перестала быть титаном и теперь жила с семьёй Блаус. Райнер с Пик подались в военные Марли, и теперь пытались возобновить контакт с Парадизом ради дружбы. Не сказала бы, что мы стали хорошими друзьями, как раньше. Мы ведь долго были врагами, но приятельские отношения сохранили и всегда помогаем друг другу. Видимо, чувствуем вину за то, что столько говна друг другу сделали. Габи с Фалько начали встречаться в тайне ото всех. Не знаю почему они стеснялись нас, хотя, вспоминая себя в их возрасте, понимаю почему. Но было забавно, когда мы их застукали...***
— Давай, Эрвин, у тебя получится, я в тебя верю, — подбодрила Лин сына, который сам, опираясь на стул, пытался встать. — Ханджи, и ты не отстаёшь, молодец! — поддержала она и дочь, которая ползла вслед за братом. — Что они делают? — спросил Леви. — Пытаюсь научиться ходить, — объяснила Лин, вставая с пола. — Надо чай повыше убрать. — Зачем? — не поняла Лин. — Сейчас они ходить начнут и дотягиваться до всего. Я помню, как ты мне все вещи ломала. И вот опять. Стояла поздняя осень. Лин и Армин взяли себе отпуск для того, чтобы отметить свои дни рождения без непредвиденных происшествий на работе. Обоим уже перевалило за двадцать, и жизнь, вроде как, налаживалась. Становилось легче и легче, и они даже иногда выходили встречаться с друзьями помимо работы. Сейчас же, в последние дни перед работой, они потихоньку начинали работать, только из дома. Поэтому Армин и сидел в их комнате, заполняя бумажки, а Лин — с детьми: — Да, ты прав, — согласилась Лин. — Армин! Иди сюда, а то потом будешь жалеть! — Сейчас. — О, пошёл, пошёл, — комментировал Леви, наблюдая как его внук пошёл. Оба Аккермана застыли в шоке от первых шагов ребёнка, наблюдая как Эрвин делает шаг за шагом. Хоть неуверенно и очень медленно, но упорно, будто от этого его жизнь зависит. А с каждым шагом у него получается всё лучше и лучше. Так он прошёл до коридора, и когда силы уже покинули его, свалился в сторону двери Габи, которая оказалась не заперта. Так Эрвин и провалился в её комнату. — Чёрт, — сказала Лин, побежав за ним. — Ох, простите, — начала она, но ужаснулась. Габи лежала на кровати, а на ней был Фалько без верха в одних штанах. — Что за кавардак! — отреагировал первым Леви, а Лин и не заметила, как он вошёл. — Ханджи, ты пошла! — послышался с другой части квартиры голос Армина. Фалько быстро обмотался полотенцем, а Габи злобно посмотрела: — Может выйдете? — О, да, — сказала Лин, подхватила ребёнка и быстро удалилась из комнаты. Леви пошёл за ней следом. Уже вечером, когда двойняшки уснули, Леви собрал всех на кухне, сев во главе стола. — Так, что это было? — спросил он. — Леви, ты отчитываешь их так, будто они твои дети, — высказалась Лин. — Даже нас так не прессовал, — согласился Армин. — Вы умнее скрывались. — Просто тебя боялись, а им-то что, — объяснила Лин. — По-моему, это и так было давно понятно, — высказалась Габи. — Да, но одно дело детские отношения, а когда они перерастают во что-то серьёзное.. — начал Леви. — Новых Ханджи и Эрвина не будет, — прервала Габи. — Вот, вопрос закрыт, — обрадовалась Лин, вставая. — Если ты так сильно беспокоишься, я и Армин можем провести им профилактическую беседу. Хоть я и думаю, что им это особо и не надо. — Ага, конечно, ты с ними поговоришь на счёт профилактики. Вы-то сами постарайтесь новых детей не наделать, — засомневался Леви. — Давайте хотя бы в нашу постель вы лезть не будете. Понимаю, нам тогда было по шестнадцать лет, но сейчас... — вступился уже Армин. — Хватит! — резко вскочил Фалько. Он вынул из кармана кольца и с громким стуком положил их на стол. Через пару мгновений до всех дошло. — Это.. — начала Лин. — Это должно закрыть вопрос о серьёзности моих намерений, — объяснил Фалько, скрещивая руки на груди. — Фалько, но зачем ты... — начала Габи. — Я скрывать от них всех больше не могу, — снова перебил Фалько. — Я сделал Габи предложение в новогоднюю ночь. И, да, нам мало лет, но мы никуда не спешим. Силы титана нам больше не угрожают. Так что прошу не переживать, а то, что вы все увидели — это жалкое недоразумение. — Поздравляю, — вырвалось у Армина. Он понимал, как тяжело сделать этот шаг, решиться, чтобы высказать свои чувства, а потом и скрывать свои достижения. — Спасибо. — Могу лишь похлопать, а ты, папа, не паникуй на старости лет, — хихикнула Лин, уходя в спальню. — Эй, мне всего сорок.***
— Да, мы с помощью Хистории и всех остальных, в периоде, когда ещё резались зубки, смогли наладить отношения с Марлии. Открыть торговлю и морские сообщения между странами. Многие беженцы после этого уехали на остров в надежде на лучшую жизнь. Так что теперь здесь живут даже не только эльдильцы. Оньянкопон, например, тоже теперь живёт здесь. Мы постарались перебраться сюда, но из-за детей пришлось задержаться на одном месте. Конни с Жаном же из-за солидарности и того, что тоже нам помогали, также решили остаться. Полегче с детьми стало только к концу лета, а там уже из-за зимы сообщения прекратились, так что пришлось дождаться следующей весны. Всё потихоньку налаживалось. Дети стали спокойно спать и жить стало легче. Да, и лишь спустя два года после войны мы смогли вернуться домой. Но это было так странно сначала. Ощущение, словно это был уже не наш дом. Столько всего изменилось. Стен больше не было, города разрослись. Ужас...***
— Я и не думала, что мы сюда вернёмся, — говорила Лин, идя впереди всех остальных. — Но это уже ведь не тот дом, что был, — заметил Жан. — Но это наш дом. Как и их теперь, — сказал Армин, кивая в сторону детей. — Вот почему Эрен так любил этот холм? — жаловался Жан, который уже явно заебался подниматься в гору. — Что, старость — не радость? — хихикнула Лин. — Между нами всего несколько месяцев разница, — напомнил Кирштейн. — И пара десятков сантиметров роста. — Знаю, — сказала Лин, тыкая Жана в бок. — Я просто злорадствую над вами. — А вообще я тебе поражаюсь. Точнее, всем Аккерманам. Силы пропали, а вы бегаете и прыгаете, будто у вас их и не отнимали, а ты с Леви, причем после реабилитации, — восхитился Армин. — Просто мы и так вкалывали больше всех всегда, чтобы всё делать даже без сил. Вот как они, например, — объяснила Лин. — Дети, вы точно сами дойдёте? — спросил Армин, наблюдая за тем, как они волочатся сзади. — Сами! — крикнули дети в унисон. — Они так быстро растут, — заметил Конни. — Да, всё так быстро меняется, — согласился Армин. Наконец, когда вся компания поднялась на холм, они застали совсем неожиданную для всех картину. Микаса сидела рядом с погребальной плитой, на которой было видно имя Эрена. Она, как и сказала тогда, похоронила его под деревом, которое он любил в детстве. И не только он. Ребята часто собирались под ним чтобы поиграть или почитать книги. Сам Эрен часто дремал под ним, отлынивая от работы. Теперь же он заснул под ним навсегда. Микаса ничуть не изменилась за годы разлуки, лишь волосы отрасли, как и у многих. Теперь им не обязательно иметь короткие стрижки, чтобы волосы не мешали в бою. — Микаса, — сказала Лин, подошла к подруге и обняла её. Они столько лет не общались. Лин было стыдно перед подругой за всё, что натворила по глупости в молодости. За то, что утаивала и недоговаривала что-то в те моменты, когда Микасе нужна была открытость. Аккерман давно не держала зла на подругу, но самой писать и снова пытаться достучаться до закрытой двери ей не хотелось. — Я вас ждала, ребята, — сказала Микаса, обнимая подругу сильнее. Они снова все вместе собираются. Даже несмотря все страхи и ужасы войны, что они пережили, все начинают жить заново. Всех объединяет общая трагедия и сложный путь, заставляя помогать и поддерживать друг друга. Друзья становятся лишь ближе, а возможность собираться и радоваться жизненным мелочам даёт только больше сил на следующий день. Хоть никто этого не говорит, но ребята всегда вспоминают Эрена, и в эти моменты благодарят за возможность, что он им дал. Хоть сам он и не смог никогда пожить в мире без войны.***
— С тех пор Микаса с Жаном уехали в Хидзуру. Ведь госпожи Киёми больше нет, а связи восстанавливать надо. Они ездят к нам каждый год на могилу Эрена. Это стало нашей традиций собираться. После последнего раза я поняла, что и сюда стоит прийти. Конни поступил на военную службу новой армии, но отказался, в отличие от меня, от звания и стал лишь капитаном. Я же теперь "Советник по военным делам", а Армин теперь — "Первый советник". И мы снова вместе работаем. Леви открыл свой магазин с чаем, как и хотел. Для многих это было удивительно, но у него получилось, и дело только набирает обороты. Ханджи и Эрвин уже ему помогают, пока мы на работе, а иногда они идут с нами и общаются с дочерью Хистории. Они довольно-таки быстро подружились. Хотя, чему я удивляюсь, они ещё только дети... Лин резко замолкает. До её ушей доходят чьи-то шаги, но она быстро понимает, кто это. — Армин? — удивляется Лин, вставая. — Доброе утро, солнышко, — поприветствовал Армин, обнимая жену и целуя её в висок. — Я рад, что у тебя получилось. — Испугался после прочтения записки? — спросила Лин, предполагая, почему он приехал за ней. В записке, что она оставила ему с утра, она просила её не беспокоить. — Ничуть. И когда дети стали возмущаться или Леви, я не собирался тебя беспокоить, но пришло срочное письмо от Хистории для нас. Она просит сегодня явиться на сегодняшний праздник в честь реформирования армии. Главнокомандующий заболел, так что не сможет присутствовать и выступить с речью. Просит тебя его заменить. — Класс, а речь мне когда готовить? — сказала Лин и пошла к выходу с кладбища. — По пути, — предложил Армин, двигаясь следом за ней. — Я тебе помогу. *** — Все мы помним о недавних событиях. Как мы жили в притеснении титанов, не зная, что они — наши сородичи... — Как ты тут? — спросил Армин, заходя за кулисы. Они стояли за кулисами сцены, которую поставили на площади Митраса. Сейчас там выступала Хистория, и им была слышна проникновенная речь про её службу в армии. — Ужас, я не готова. Придумать что-то нормальное за пару часов, — жаловалась Лин. — Все равно ты уже ничего не успеешь. — Знаю. — Где мама? — послышались детские голоса. — Мама! — Ханджи, Эрвин, вы откуда? — радостно спросила Лин, обнимая детей. — Мы по тебе соскучились, — в унисон сказали двойняшки. — И я по вам соскучилась. Зачем ты их привёл? — Это я их привёл, — сказал Леви и зашёл к ним. Видимо дети его обогнали, поэтому пришли быстрее. Аккерман всё равно после операции и пары лет практики хождения с тростью так быстро, как раньше, не ходил. — Ты уверен, что они паясничать не будут? — с сомнением спросил Армин. — Мы не будем, только найдём... — начала Ханджи. — Дочь Хистории, — договорила за них Лин. — Я знаю, какие вы с ней спокойные. — Ну, мам, не будь такой вредной, — сказала Ханджи. — Эй, не смей маму обижать! — осадил ее Эрвин. — Я не обижаю, а всего лишь говорю мнение о её действиях. — Тогда надо было сказать: "вредный поступок". Так папа говорил, — сказал Эрвин, будто новый материк открыл. — А ты отца не приплетай, — рассердилась Ханджи. — Давайте я всё же приплетусь и скажу, чтобы вы не ссорились, — присел на корточки Армин, чтобы быть с ними одного роста. — А кто прав-то? — уточнил Эрвин. — Никто, — рассудила Лин. — Эй, что за гул, а драки нет? — спросил вошедший Жан. — И вы здесь? — удивилась Лин. — Да, мы как узнали, что ты выступать будешь, так сразу же пришли поддержать, — улыбнулась Микаса. — Спасибо, но не стоило. На вас и так много внимания, засмущалась Лин. — Его всегда было много, — хихикнула Микаса. — Так вы же — спасители человечества? Это нормально, — сказал Эрвин. — Да, но это надоедает. Нельзя сказать, что мы ими сильно хотели стать, — объяснил Армин. — Да, капитан вообще этим всем не занимается, — согласился Жан. — Я никогда и не хотел. Просто люблю чай. — И как идёт дело? — спросила Аккерман. — На удивление хорошо. Эти беспризорники правда больше мешают, чем помогают, но всё же. — Эй! — возмутились дети. — Лин, скоро твой выход, — сказала Хистория, заходя за кулисы. — О, Роза, вы все здесь. Сразу говорю, без поклонов. — Ладно, — сказал Жан, что хотел уже подшутить над товарищем. — Микаса, я думала, что вы уехали ещё вчера, — сказала королева, обнимая подругу. — Хотели, но Жан уговорил меня остаться подольше. Сказал, дела могут и подождать, — ответила Микаса. — Все были недовольны, но с Микасой никто спорить не стал, — рассказал Жан, обнимая Хисторию. — Ну, кто с главой клана спорить будет? Тем более с Микасой. Даст чапалаха и всё, — пошутил Конни. — Чапалаха? Ты откуда таких слов нахватался, Конни? — спросил Армин. — От юной особы, — после этих слов все взгляды устремились на Ханджи. — Эй, это не я. Это... — начала уже оправдываться девочка. — Моя дочь, — догадалась Хистория. — Ты же вроде обычный солдат? — уточнил Леви. — Он простой солдат личной гвардии королевы, — объяснил Армин. — Да, Конни — мой самый доверенный защитник, — хихикнула Райс. — Ох, я что пришла. Лин, твой выход. — Ах, да, — вспомнила Лин о своём скором выходе. Ведь всё её внимание привлёк листок с речью и старые друзья. — Не волнуйся только, — посоветовал Армин, обнимая её на прощание. — Всё у тебя получится, — поддерживали ребята. — Удачи мама, — кричали дети. Лин вспомнила все, которые могла, наставления чтобы выглядеть похожей не просто на девочку, в военной форме, а на настоящего ветерана. Спина прямая, взгляд только вперёд, тяжело шагаем словно ноги весят в два раза больше, чем есть, жопу втянули. Встав перед одиноким микрофоном, Лин оглянула свою публику, что в затишье ждала начало её речи. Это, конечно, заставило её поёжится, но пути назад нет: — Кхм, — начала Лин, заглядывая в последний раз в свой листок. — Здравствуйте, я Лин Арлерт-Аккерман, советник по военным делам, — сказала она, отдавая честь, как и полагается. — Сама служила в старой армии в Разведкорпусе. Сегодня мы собрались почтить завершение войны, но я хочу рассказать историю о том, как для каждого человека она никогда не кончается. Нам каждый день приходится с чем-то бороться. Я хочу рассказать историю своей войны. Моя история начинается с одного мальчика. Ему было 7. Его звали Том. И именно его убили на моих глазах.