крис
— доброе утро? — над ухом, но как будто где-то далеко раздаётся уклончиво вежливый голос. приподнимаешься на койке, сразу почувствовав режущую боль в спине от неудобного положения во сне. морщишься, стараясь привыкнуть к ослепительному свету в комнате. когда глаза наконец начинают что-то различать, натыкаешься на недовольный взгляд лауры, скрестившей руки на груди. вспоминаешь, что видела её уже когда-то, но не можешь понять, почему проснулась у неё и почему дышать довольно сложно, словно на грудь давит что-то тяжелое. — почему я здесь? — потому что вчера ты потеряла сознание и мария привезла тебя сюда. — она спокойно отвечает, хотя во взгляде и читается раздражение. ты медленно соображаешь, но все же у тебя получается зацепиться за отдельные картинки вчерашнего дня. потеряла сознание. звонки, лаурита, мост. сжимаешь руки в кулаки покрепче. ты снова в дерьме. и снова мария. — сколько с меня? — правильный вопрос, но твоя подруга уже все оплатила. — хмыкает женщина, тут же раздаётся звонок. — твой телефон звонил всю ночь, я не знала, как отключить его. возьми его уже, — она закатывает глаза, уходя, но на пороге задерживается, — адресом называй соседний дом. хватаешь мобильник, отчаянно замечая, что уже три часа дня. — ало, мам. — ты где таскаешься? не дай бог заявишься домой пьяная! что ты устраиваешь, что за концерты? мы ждали тебя всю ночь. володя надеялся, что ты придешь. — она не давала вставить ни слова, а ты благополучно пропускаешь её слова мимо ушей, — не ходишь в школу, не ночуешь дома, не отвечаешь на звонки. тебя испортили деньги? так мы это исправим. володя ждал тебя! — казалось, поверхность телефона нагрелась от её криков, почти переходящих в так ненавистный тебе визг. — передай ему телефон, — скучающе говоришь ты. она давно перестала влиять на тебя, с тех самых времен, когда они с отцом забили на тебя. — ало. — его голос не приветливый как раньше. — володя… прости. — одна единственная встреча. мы договаривались давно, — ты буквально видишь перед глазами, как он поджимает губы, прямо как когда ему неприятен разговор с очередным гостем. одна его фраза таким уставшим голосом вразумила тебя сильнее, чем сто гневных криков матери. — я не могла прийти. — так ты напилась? — надменно и с тенью пренебрежения спрашивает он, а ты видишь перед глазами его разочарованное лицо. — нет! — восклицаешь, потому что внутри взыграло отчаяние и обида. конечно, ему ты не можешь сказать, что не пришла на долбанную встречу, потому что одна психопатка чуть не убила тебя, а другая уехала, даже не разбудив. — разве я много прошу у тебя? я расстроен, понимаешь? — забери меня… — почти шепчешь, сдерживая слезы, и завершаешь звонок. скидываешь адрес смской, особо не надеясь, что он приедет. а затем поджимаешь колени, утыкаясь в них. у тебя много времени подумать о вчерашнем дне. твёрдая как камень крис штрэфонд. ага, конечно. когда очень хочешь жить, смерть может надломить тебя. а если бы вчера ты умерла? а если бы маша не приехала? а если бы маши вообще не было в твоей жизни? сотни вопросов в голове, но ответов на них нет ни через десять минут, ни через двадцать. одно лишь отчаянное желание вернуться во времени, отмотать назад этот безумный период жизни. жить с родным отцом без денег в двухкомнатной квартире теперь кажется самым лучшим вариантом. жить жизнью таракана, но жить. в голове сотый раз прокручивается давний разговор: лучше не связывайся со мной. держись подальше, если хочешь жить долго и счастливо. ты не знала, что ждет тебя, ты даже не догадывалась, когда обещала помочь ей разобраться. но ты не можешь ей помочь, ведь даже себе ты помочь не в силах. собраться с мыслями оказывается сложнее, чем хотелось, но все-таки приходится взять себя в руки и наконец встать хотя бы на ноги. слабость разошлась волнами по телу, а в голове слегка застучало, но в принципе все было не так уж плохо. находишь пальто на зашарпанном зеленом кресле, пропитанном коричневыми пятнами. даже спрашивать не хотелось, от чего они. лаура не посчитала нужным проводить тебя, поэтому, молча прикрыв входную дверь, наконец останавливаешься, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, которое вдруг почувствовало опасность, словно из тех темно-зеленых кустов справа кто-нибудь выскочит с пистолетом и пристрелит тебя. морозный воздух болезненно отторгается горлом, а легкие слегка саднят. ледяная вода явно пошла не на пользу. резко разворачиваешься, услышав визг шин сбоку. кое-как сдерживаешься от того, чтобы не забежать в дом и не закрыться там на десять замков. глаза слепит от яркого солнца, но эту машину ты узнала, даже если бы была слепа. маша выскакивает, едва она останавливается, быстро приближаясь к тебе. поджимаешь губы, избегая её взгляда. еще не время. мария лебедева — не тот человек, которого хотелось бы видеть сегодня. — ты в порядке? — обеспокоено спрашивает она, обхватив руками за плечи, но ты грубо отстраняешься, а в следующую секунду рука тяжело опускается на её щеку. — в полном, — холодно смотришь на нее, держась на расстоянии. в её глазах промелькнула злость, когда она прикоснулась к красному следу на лице. готова поспорить, никто не поступал так с ней. в тебе даже взыграло злорадство, насколько это вообще возможно в данной ситуации и в твоем состоянии. но её взгляд быстро сменился на более мягкий, она стояла в смятении, оглядывая тебя. — прости, этого не должно было произойти. — извиняется. мария лебедева знает слово «прости»? — прости, но этого недостаточно, — кривишься ты, иногда поглядывая в сторону дороги. ну же, володя, пожалуйста, только бы ты приехал. — лу, она… лаурита, — быстро поправляет саму себя, — она не должна была даже подойти к тебе. из-за чего ты злишься? это не я столкнула тебя в реку. — она вспыльчива, и ты снова видишь, насколько её задеваешь за больное. совсем в стиле той марии, с которой ты познакомилась. так даже спокойнее, никаких розовых облаков и пони. никаких несбыточных мечт о счастливом будущем. ты правда хотела стать её девушкой? да она же никого, кроме себя, не любит. и снова вы возвращаетесь к тому, с чего начали, хотя, казалось бы, должны были только больше объединиться после всего. — я не пушечное мясо, маша. — контролировать себя все сложнее. сейчас она слишком действует на нервы, а они и так еле держатся. хочется кричать, бегать, ругаться и выпить. сбросить с себя все, что произошло, просто забыться. ты когда-нибудь боялась чего-то так же сильно, как лишиться жизни? наверное, нет. маша молчит, потупив взгляд, и у тебя есть время рассмотреть её. то, что ты видишь перед собой, не маша. никаких стрелок и красных губ, никакой уверенности во взгляде. пусть тоже помучается, — проскакивает в голове мысль. она ласково касается твоего плеча, желая притянуть к себе, но ты снова вырываешься, а в сердце скребутся кошки. хочется обнять её в ответ, выслушивать издевательства и поражаться её эгоизму, но сегодня вы обе другие. в её объятиях ты видишь долгожданный отдых, но гордость не позволяет снова впустить ее в сердце. если готов любить, будь готов и собирать по частям разбитое сердце. — начнем сначала? — легкая улыбка, веселый прищур, но тебе не до шуток. сразу почему-то становится понятно, что ей наскучило ходить вокруг да около. ведь это не для неё. все это, черт возьми, не для нее. ты думала, что готова. но ты не готова. нет. смерть — не то, к чему ты готовилась. — не получится, — скрещиваешь руки на груди, смотря исподлобья. ты не груша для битья, она не жилетка, в которую можно плакаться. вы не друзья и друзьями быть не можете, слишком вы разные люди. — ты думаешь, я жалеть тебя буду? — усмехается, хотя секунду назад она действительно хотела пожалеть тебя. прошептать, что все будет в порядке. но тогда она бы солгала. а может она лжет сейчас, может ей настолько непривычно заботиться о ком-то кроме себя, что легче солгать? вот настоящая маша. ты веришь ей, только когда она груба и эгоистична с тобой. и как ты вообще могла видеть в ней искренность? ты чувствуешь, что она говорит правду только тогда, когда в ее взгляде нет ничего, кроме насмешки и грубой отстраненности. у вас могло бы что-то получиться, но кто знает, вдруг она скинула бы тебя с моста, а потом рассказывала перед всей школой, какой замечательной девушкой ты была и как жаль, что тебя не стало. может быть, даже пустила слезу для приличия. тебя резко тошнит, и это либо от плохого самочувствия, либо от собственных мыслей. рядом проезжает машина, бросаешь взгляд на дорогу, прикусив губу, надеясь на невозможное. спасение прибыло. володя выходит из машины, как ангел спускается с небес. увидев тебя, его раздражение спадает на нет, сменяясь беспокойством. не успеваешь заметить, как он буквально подлетает к тебе, крепко хватая за локоть. наверняка, он заметил слегка посиневшие губы, опухшие глаза и бледность кожи, иначе бы не повернулся резко к лебедевой, окинув её вмиг ожесточившимся взглядом. — что произошло? что ты сделала? — от былого уважения не осталось и следа, сейчас он лишь пытался защитить тебя. отстраняешься от них, молча направившись к машине, посильнее кутаясь в легкую джинсовку. ты просто хочешь уехать, без криков, выяснений и скандалов. — если я узнаю, — ты даже не думала, что он может быть таким, — что ты с ней что-то сделала… — что будет? — насмешливо перебивает маша. кажется, еще чуть-чуть и на её щеке появится новый отпечаток руки, но володя был бы не володей, если бы не сдержался и не ушел, кинув напоследок многообещающий взгляд. по сути ведь, маша еще девчонка, неприятная эгоистичная, но слишком молодая. ты многого о нем не знала, но точно знала, что он не отступается от своих принципов. а бить девушек и женщин не комильфо. даже если эта девушка мария лебедева. он молчит всю дорогу, постукивая по рулю, а ты устало откидываешься на спинку сидения, притворяясь спящей, чтобы избежать допроса. сейчас тебе не нужен папочка с нравоучениями, тебе нужно лишь немного времени, чтобы прийти в себя.даша громова
— что ты сделала? — хватаешься за край столешницы, словно только это удерживает от истерики. от напряжения наверняка раскраснелись щеки и слегка вздулась вена на лбу, еще немного, — и пойдет пена изо рта, по крайней мере, так казалось. — столкнула ее в воду, — бесстрастно отвечает лаурита, скрестив руки на груди и слегка зевнув. словно для нее это мелочь. — она, наверное, жива, лебедева сразу бросилась за ней в воду, — улыбается. — наверное? — повышаешь голос, — наверное, жива? о боже, нужны силы, чтобы справиться с этим. — что ты так распереживалась? когда меня столкнули, ты тоже так орала? — убирайся! — ударяешь кулаком по столу, — уходи! — тише тише, — лу смеется, и ее смех такой родной и знакомый, что не верится, что человек, стоящий перед тобой, такой близкий и искренний, мог убить твою новую подругу и так спокойно говорить об этом. у тебя и в мыслях не было, что лаурита, твоя лу, действительно, когда-нибудь осмелится раскрыть карты, подойти к маше, и тем более попытаться убить кого-то. ты ненавидишь машу, ненавидишь ее всем сердцем. но сейчас, росток ненависти зарождается и к твоей лучшей подруге, к той, что всю жизнь была рядом. так может, ненависть относительна? — уйди! — проговариваешь через зубы уже намного тише, потому что в коридоре люди постепенно оживляются. включается музыка, и все продолжают прерванное веселье, как будто ничего и не было. но дом насти сейчас полыхает огнем, мария лебедева наконец признает, какое она ничтожество, крис борется за жизнь со смертью, а ты сгораешь от ненависти, к той, кто не чувствует сейчас ни капли сожаления. так легко можно скинуть всю вину на машу, сказать, что все это сейчас из-за нее, но ты прекрасно понимаешь, что это не так. мария лебедева просто влюбилась и дала волю чувствам, впервые за много лет она прислушивалась к тому, что ей говорят. она убийца, преступница, черствый человек, но даже самые жестокие люди заслуживают искупления. нет, ты не проникаешься к ней эмпатией, не перестаешь так пламенно ненавидеть, но на долю секунду ты понимаешь её. то, каково ей, наверное, сейчас, даже после всего, что она сделала. после всех слез, выплаканных из-за лауриты, ее брата, из-за твоей драгоценной анечки. мысли беспорядочно вертятся в голове, и ты не можешь зацепиться ни за одну из них. перед глазами лицо, которое снилось в кошмарах, когда ты думала, что она умерла. — я ненавижу тебя, — выплевываешь как яд, обжигающий губы. эти слова — единственное, что четко звучит в голове, повторяясь раз за разом. добавить остальное ты не решаешься, боишься собственных мыслей: лучше бы все мои слёзы были не напрасны, лучше бы тебя не стало, лучше бы вы с машей спрыгнули с этого моста вдвоём. — теперь ты это мне говоришь? а как же: лу, я никогда тебя не брошу! я с тобой! я люблю тебя! — передразнивает, намеренно выделяя писклявый манер. — это было до того, как ты попыталась убить невинного человека. — а как же твоя ненаглядная анечка? ее ты тоже ненавидишь? хочешь вместе посчитаем, скольких невинных она убила? любовь слепа, а ярость видит все. — закрой свой рот. бросаешься на нее слишком резко, а она на автомате отталкивает тебя. кажется, ты падаешь. или летишь. или тебе это просто приснилось. острая боль в затылке отрезвляет, ты видишь ее растерянное лицо, а затем не видишь вообще ничего.крис
— ало — … — это крис. — я поняла, — ее голос звучит непривычно хрипло, но ты не обращаешь внимания на это. ведь сейчас, это совсем не главное. ты наконец окрепла, прошло несколько дней. случилось много чего, но теперь ты точно знаешь, как тебе следует поступить. тебе уже нечего терять, так почему бы самой не избавиться от тяжелого груза. — у меня к тебе есть предложение, которое тебе понравится. у меня было много времени подумать, и, знаешь, я не виню тебя в том, что ты пыталась меня убить, — морщишься на этих словах, но лаурита продолжает молчать, — так что, выслушаешь?