𐌿᧘ᥱннᥙцᥲ ᥱᴦ᧐ ρᥲɜуʍᥲ

Невозможно оставаться спокойным, когда ты ощущаешь на себе пристальный взгляд. И нельзя быть спокойным, если этот взгляд скрывает в себе злость и ненависть ко всему миру. В этих двух ледниках нет ничего, кроме бездушности и безразличия. Холодные руки готовы прямо сейчас схватиться за хрупкую шею и сжать с такой силой, чтобы не оставить жертве и крохотного шанса на спасение своей никчёмной жизни. Женя смотрела на Рувика до тех пор, пока её слёзы не пробудились ото сна и не возобновили свой быстрый бег по её щекам. Эти слёзы неприятно жгли кожу, заставляли чаще моргать, а во рту пересохло от того, что девушка дышала им и не сглатывала. Дышать было тяжело из-за взгляда мужчины на младшую Погребняк. И хотя Викториано не торопился что-либо делать, одно лишь его присутствие здесь лишало Евгении спокойствия. Если бы только она знала, что своими слезами причиняет ему неприятные ощущения. Конечно, страх всех тех, кто находится в STEM, придаёт Рувику сил. Ему нравятся чужие боль и страдания. Но только страдания мисс Аадланд ему хотелось видеть меньше всего. Когда она улыбалась при виде тех скотинок у амбара, внутри Викториано что-то начало жечь. Но это жжение не причиняло ему той боли, которая была во время пожара, что отнял у него самое дорогое. Напротив, внутри было так хорошо, что непривычно. Сероглазая девушка в оранжевом халате так красиво улыбалась, и мужчина подметил это. Жалко, что ему она улыбаться не торопится. И это ранит Рубена так, что не описать. Хотя он по-прежнему не понимал почему это происходит. Что именно вызывает в нём такую реакцию на дурочку сестру лейтенанта? Любовь? Ха, какая к черту любовь?! Сердце Рувика не бьётся, душа поглощена лишь ненавистью ко всем и всему! Жене было плевать. Сейчас сероглазой девушке хотелось отсюда перенестись к Стасу. А если это невозможно, то просто убраться отсюда куда-нибудь. Плевать куда, хоть к самому Сейфоголовому! Лишь бы не видеть этого мерзавца, что творит столь ужасные вещи с людьми. Но то, что неожиданно даже для самого себя спросил Викториано у девушки, ввело её в ступор: — Как голова? Ничего такого Рубен не спросил. Всего лишь поинтересовался у седоволосой девушки о её самочувствии. Ему было интересно узнать об этом у Джины после телепортации. Аадланд-младшая не очень хорошо её перенесла, Рувик это знал: она потеряла сознание у него на руках сразу же, как только мужчина пересёк невидимое для других пространство. На всех телепортация действовала по-разному, как Викториано уже сам успел заметить. И на Женю она влияет болезненнее, чем на всех остальных. Девушка же не нашла, что ответить на вопрос, что не был задан безэмоциональным тоном. Если бы вместо Рубена был кто-то другой, Евген бы даже сказала, что в голосе человека слышна какая-то обеспокоенность. И это было бы приятно, когда о тебе волнуются. Но если это говорит кто-то такой как Викториано, то Погребняк-младшая пытается либо уйти от ответа спрятав взгляд от мужчины, либо ответить очень тихо. Если говорить о том, чего сейчас хотелось бы Рубену, то тут сомнений нет — ему хотелось услышать ответ от седоволосой девушки. Пусть человек в капюшоне и отрицал это, но ему очень нравился голос Аадланд-младшей. И хотя женским его не назовёшь из-за того, что он у неё немного грубоват как у парнишки, Викториано хотелось слушать его. Поэтому приходилось клешнями вытягивать из девушки слова. — Болит немного, — наконец выдохнула Женька, шмыгнув носом. Слёзы контролировать было невозможно, как и дрожь по телу. Язык заплетался, а конечности как будто отмирали. Страх… Жестокий гад, который не знает жалости равно также, как и Рувик. Страх хватает, подавляет, сковывает. При этом он причиняет такой дискомфорт, что даже боль от разбитых колен покажется сущим пустяком. Рубен же был доволен ответом. Не в том смысле, что он был рад дискомфорту невольницы. Мужчина был обеспокоен этим и считал своей обязанностью исправить это. Однако, его сила может только всё усугубить и верным решением будет позволить организму девушки самому оклематься. А это произойдёт, пусть и не сразу. Погребняк-младшая не хотела смотреть на сидящего рядом мертвеца и уставилась на свой халат который висел на вешалке недалеко от кровати. Девушка вдруг задалась вопросом: «Если Рубен постоянно снимает с неё халат…снимал ли он с неё и платье? Видел ли, что под ним? Видел ли некрасивые шрамы по всему телу девушки?». От одной мысли о таком Евгения начинает испытывать отвращение к ядру системы. Когда ледяные пальцы тыльной стороной легли на лоб, то Женя инстинктивно схватилась за запястье мужчины. Рука его по-прежнему была холодной и этот холод причинял дискомфорт, вызывая мурашки по хрупкому телу. Но, вопреки ожиданиям, этот холод ещё и заглушал головную боль. Всем наверное это знакомо: страшная головная боль после рабочего дня или недосыпания. Приложил ко лбу пакетик со льдом или увлажнённый холодной водой платок — боль сразу затихала, пусть и не проходила. И здесь это подействовало также. Женя уже вскрикнула думая, что сделала что-то не так и разозлила Викториано настолько, что тот через лоб решил прикончить девку. Она ошиблась снова. Сейчас он просто сидел рядом и удерживал четыре своих пальца на её лбу. Постепенно, но боль всё-таки проходила. Когда мигрень уже почти сошла на нет, Погребняк-младшая закусила маленькую губку и не знала, что нужно говорить. Так что только кивнула. — Телепортация ещё вредна для работоспособности твоего мозга. Теперь я это учту, — от этого голоса был мороз по коже, но Женя впитала каждое слово. Ей было интересно на что Викториано намекает. Учтёт? В смысле он собирается ещё её куда-то, ну, «перетаскивать»? — Зачем Вам всё это? — только освободила нижнюю губу от зубного плена Джина чтобы задать этот вопрос, как снова начала кусать её до боли. Руками она уже давно вцепилась в своё платье под одеялом, а глаза наконец переключились на человека с ожогами. К удивлению Евгении, всё это время с неё не сводили глаз. Рувик смотрел на неё так, что девушке стало ещё хуже. — А правильнее было оставить тебя там? — Викториано усмехнулся когда Женя нахмурилась. Его вообще забавляло, когда она так реагировала. — Со мной был брат и его друг! Я была в полной безопасности!.. — Если бы я не вмешался, то ты бы была убита там же, где стояла. И поверь мне на слово, Джина, твой брат ничего бы не смог сделать. Ни он, ни его, как ты выразилась, друг. Лучше будь довольна тем, что осталась жива благодаря мне. Всё, что я делаю, делается для твоей безопасности. Рубен говорил всё, что только шло на язык из разума. Он был не из тех, кто умалчивает или ходит кругами у одной точки. Но мужчину удивило самого сказанные им слова. Викториано сам заявил, что хочет обезопасить Джину. И от девушки это тоже не укрылось. Поэтому Женька и спросила на автомате: — Вы так и не ответили мне: зачем Вам это? Зачем Вам меня спасать и пытаться обезопасить? В холодных глазах на секунду зажглись искры, но тут же погасли, стоило Рувику моргнуть и отвернуться от Евгении. Этот вопрос мужчина в капюшоне проигнорировал. Что сказать? Какова причина? Викториано и сам то до сих пор не знал ответа на эти вопросы. Просто что-то двигало им так поступать. Словно того пожара и не было, что Лаура жива. Вообще, в какой-то степени, глупышка Женька напоминала Рубену его сестру. Временами Лаура тоже была нерадивой, взбалмошной… Но чего у неё никогда нельзя было отнять, так это любви к брату. Точно такой же, как у Евгении к Стасу. Может, именно это заставляло Викториано спасать эту дурынду от самой себя? Нет, было что-то другое. Что-то, чего Рубен не испытывал раньше. Понимая, что ответа точного дать нельзя, мужчина поднялся с края кровати девушки и посмотрел на неё: — Идти можешь? — на вопрос был дан только еле заметный кивок. На удивление самого Рувика, положительный ответ Евгении вызвал очередную теплую волну в мёртвом теле, — Вот и замечательно.

***

Из холодной заполненной одержимыми деревушки прямиком в неизвестность. И эта неизвестность раздражала. Все эти сбои, переходы из одного места в другое не по своей воле… Это действует на нервы буквально всем. Стас тоже не был исключением и сейчас вместе с Себастьяном очнулся в каком-то здании. Здание очень напоминало ту же лечебницу «Маяк», вот только здесь было очень много ходов и коридоров. Освещение здесь было не к чёрту и мужчинам приходилось ждать, пока глаза хоть как-то к этому привыкнут. Теперь же они бежали, царапая руки об стены и оглядываясь назад через плечо. Погребняк-старший знал, что с этой тварью так легко не справиться. Кастелланос же то и дело бубнил под нос нецензурные словечки. Надо было что-то делать. И быстро. Играя в «The Evil Within» дома, русоволосый мужчина за короткий промежуток времени изучил всё, что только можно было. И возрождённая Лаура тоже не была оставлена без внимания. Это была далеко не та милая и привлекательная девушка с длинными волосами и любящее носить лишь красное. Эта тварь — лишь воспоминание. Искажённое, изувеченное воспоминание в мозгу мёртвого Викториано. От возрождённой «красавицы» долго удирать не выйдет, а её огромные руки с очень длинными и острыми ногтями запросто могут одним ударом расколоть череп. Стас помнил, как единожды попался ей. Тогда Лаура просто в хлам раздавила Себастьяну голову. Так что, Погребняк решил оставить напоследок такую радость. — Себ, — обратился к детективу Стэн, указав в сторону металлической бочки красного цвета. Поняв своего друга без слов, мужчина который позабыл о бритье быстро пнул бочку русскому, а тот в свою очередь подтолкнул Кастелланоса вперёд, — А теперь подальше! Выстрел из дробовика мгновенно вызвал взрыв и позволил языкам пламени вырваться наружу как раз в тот момент, когда Лаура была рядом. На полной скорости «врезавшись» в огонь, чудовище начало кричать и хвататься за лицо и обожжённые конечности от боли. Стас понимал, что это означало. Рувик до сих пор это помнит. Как кричала его сестра, как заживо сгорела в том амбаре, как её прекрасное лицо превратилось в… Ужасное месиво. Хотя, если верить газетам из игры, Лаура Викториано не погибла в огне. Она была смертельно ранена, и скончалась от ожогов в больнице. А Эрнесто лгал Беатрис, что дочь и сын мертвы, запер уродливого сына в подвале, не ездил к умирающей в больнице дочери. — Ебучий лицемер! Ни детей, ни жену не любил! Чего ради тогда всё это?! — шипел Стас вместе с Женей ещё тогда, перед ноутбуком. Но сейчас он не испытывал жалости к Лауре. Это ведь не она. Это — лишь бездушное существо, монстр. И монстром движет только помешательство на устранение нежеланных свидетелей и тех, кто может помешать Рувику выбраться из STEM. — Огня, я смотрю, боится, — ухмыльнулся Себастьян, когда Лаура издавая истошные вопли, сбежала через пол. Довольно кивнув детектив похлопал Аадланда по плечу, — Чёрт возьми, умно было придумано, Стэн! — Не преувеличивай. Просто использовал подручные средства. А теперь давай уходить. Она может вернуться. — И куда нам? — Понятия не имею, Себ. Но оставаться тут не стоит. Поправив с нескрываемым отвращением на лице свой капюшон, Погребняк пошёл за Кастелланосом по коридору. Никаких больше нападений и погонь не было, что очень удивляло русского мужчину. Он знал, что в игре возрождённая Лаура гонялась за Себастьяном до металлических ворот. А там он уже встретился с Рувиком, упал с высоты когда лестница начала рушиться… В любом случае, Стас был рад мёртвой тишине. По крайней мере сейчас. Перезарядив свой дробовик, русоволосый мужчина продолжал идти и оглядываться. Двери закрыты, коридоры пустые, одержимые не носятся, Лаура где-то там не кричит. Это было более, чем странно. Слишком странно и тихо. Себастьян даже вслух подметил это. И Стас был с ним согласен. Да, с одной стороны, тишина прогоняла головные боли. Вызвала чувство умиротворения. Но с другой, в этом месте тишина ничего хорошего не может значить. Напротив, это вестник чего-то более серьёзного и страшного. Погребняк-старший даже начал гадать, что их с Кастелланосом теперь ждёт. Пёс? Амальгама? Сейфоголовый раньше времени придёт? Или… Рувик? Если последний только рискнёт появиться. Аадланд не оставит его в покое, пока Викториано не вернёт мужчине его сестру. Уже не действовали на русоволосого лейтенанта слова типа «всё будет хорошо» и «мы её найдём». Женьку надо было спасать. И это немедленно надо было делать. Но где её искать, когда ты в другом крыле лечебницы, а Погребняк-младшая вообще неизвестно где? Стас и подумать не мог о том, что сейчас происходит с его сестричкой. Она жива, это то, конечно, хорошо. Но она сейчас не со своим братом, что просто ужасно. Только не здесь. Не в таком месте, где каждая секунда для тебя может быть последней. Идя по бесконечному коридору, который освещали лишь редкие и тусклые лампы, Себастьян наконец нашёл дверь. Дверь металлическую с кровавым изображением какого-то логотипа. Детектив не знал его. Зато Погребняк отлично помнил этот логотип нарисованный кровью на двери и рыкнул. «Мёбиус». — Ебаные суки! Буду очень рад, если Рувик прихлопнет всех вас. Кто знает, может, я тогда ему весь его ебанотизм прощу?! — неизвестно, что таким образом пытался сделать Стэн. То ли себе настроение поднять, то ли просто успокоиться. Ведь это не выходило. И всё из-за поганцев, что его окружают. Когда Кастелланос наконец открыл незапертую дверь со знаком «Мёбиуса», то медленно и осторожно зашёл в ярко освященную комнату. Стас пошёл за ним. Яркий свет лампы сразу же заставил зажмуриться. Было тихо и ничего, кроме каких-то старых бумаг разбросанных на полу Стас заметить не успел. Себастьян же уже привык к этому и принялся исследовать взглядом комнату. Но его глаза замерли в самом центре комнаты. Там стояла наполненная водой ванна, а в ней лежал бессознательный коллега детектива. — Что, блять?! Ну, только не это! — взвыл Стэн когда его глаза наконец привыкли к яркому свету и он увидел кто лежал в ванне.