𐌿᧘ᥱннᥙцᥲ ᥱᴦ᧐ ρᥲɜуʍᥲ

Любовь — это зло, Любовь — это яд, И из твоих рук Я принять его рад.

Джина и Стас имели разные понятия и взгляды на любовь. Стас, единожды связавший себя узами брака, совершил ошибку. Его жена с него только деньги сдирала, ещё и говорила, что Погребняк — свинья и не хочет ей ни помогать, ни работать нормально. Вот и ушёл мужчина красиво. Развёлся с женой молча, ничего не отдавая, но и не забирая. Его собственность принадлежит ему, его бывшей её. К тому же, ничего вместе они не наживали. Как в воду Стас смотрел! Знал, что не его женщина. Тем не менее, больше жениться мужчина не планировал. Девушек заводить тоже считал лишней тратой своего времени и нервов. Да и зачем, когда любимая сестрёнка может кровь попить куда лучше, причём искренне любя?! Женя, конечно, не смотрела далеко в будущее. Найдёт мужчину — найдет, не найдет — не беда. В конце-концов, не всё в этой жизни строится на отношениях и детях. Тем не менее, мечтательница, под впечатлением от «Титаника», иногда грезила встретить своего возлюбленного также, как Роза. Погребняк-младшая представляла образ своего «Джека» не раз. Вот только девушка была крайне требовательна в выборе мужчины своей мечты. Похожего на Доусона Евген не искала. Её идеалом был начитанный, чуткий мужчина, способный поддержать в трудную минуту, и обожающий искусство в любом его виде. Качки, мачо, «плохие-парни», ботаны или отбитые психи Женю не интересовали, а наоборот, даже бесили. Как и Стас, девушка не любила дешёвые понты! Она ценила верность и честность. Но, увы, такие мужчины, как сероглазой казалось, исчезли из Рязани. Да и девушки стали вести себя просто отвратительно! Неудивительно, что мечты и идеалы пришлось сложить в комочек и выкинуть в мусорное ведро. Таких уже нет. И подобным мечтаниям предаваться тоже нет смысла. Но Женя не могла не влюбиться в того, кто, на удивление, был далек от её идеала — Лесли Уизерс. Вроде бы и старше Женьки, но на самом деле слаб, беззащитен и пуглив. Настолько, что даже девушка временами была более собранной. Наверное, поэтому Погребняк и хотела вытащить Лесли, спасти его от всех в этом убогом мире, забрать с собой. Пусть не будет той любви, что пишут в сказках, или показывают в кинокартинах. «Пускай так! Я просто хочу быть уверена, что с ним всё будет хорошо!», — внушила себе Евгения, не злясь. Может, есть шанс? Зачем тогда его терять?! Сейчас этот парнишка носился по старому кладбищу, крича и зовя на помощь. Хотя, кажется, парень понимал свою ценность для Рувика. А потому и в помощи нуждался гораздо больше, чем в начале. Джина и Себастьян увидели пациента сразу же. Крик его был настолько громким, что все ближайшие одержимые слышали. Зная, что раскидываться болтами направо-налево нет смысла, мисс Аадланд предложила детективу такую альтернативу: — Видишь там, ловушка которая активируется с помощью рычага? Как только я побегу за Лесли, эти твари тут же за мной понесутся. Соберутся в одну кучку, и ты их сразу!.. — Джина, риск сильно высокий. Не хочу, чтобы ты угробила себя, — Кастелланос же покачал головой. Пускать на бойню сестру своего коллеги он не хотел. Молодая девчонка ещё, жизни не видела, а вот так закончить собралась? Не вариант. Зато детектив нашёл другой выход. На спине у Женьки по-прежнему висел тот дробовик, который она нашла на лестнице у Рувика дома. Похоже, что он принадлежал её брату, Стэну. Одна лишь надпись в виде инициалов Джины говорила об этом. — Стэн учил тебя стрелять? — Себастьян всё-таки решил спросить об этом у Женьки, хотя уже в принципе знал ответ. Знал ещё от Аадланда-старшего, что его сестрёнка такого не приемлет. Вот такие крайние меры?! Да и вообще, Евгеша ни разу в руках ружья не держала. — Нет. Я вообще, впервые держала в руках оружие, — честно призналась Погребняк-младшая, начиная потихоньку понимать, к чему клонил детектив. Чтобы не тратить время впустую, Женя сама сняла со спины дробовик и отдала Кастелланосу. Знала, что он будет бережлив к оружию своего друга и коллеги. — Так, слушай внимательно! Второй попытки у нас с тобой не будет, — спокойный голос Себастьяна стал немного строгим. Ещё на работе в качестве участкового он привык общаться в такой манере. К тому же, так лучше доходило до людей. — Беги за Лесли. Я подманю их всех к себе. Как только сможешь, встретимся у той статуи с дельфином! — С дельфином?! Женю только сейчас передернуло и она поспешила осмотреть кладбище, хотя бы с того места, где сейчас стояла. И удивлению сероглазой девушки с седыми волосами не было конца, когда вместо двух коней действительно стояло каменное изваяние дельфина. Погребняк-младшая снова занервничала. И хотя пора бы к этому уже привыкнуть, но у Евген не выходило. Всё здесь было не так! Неправильно! Но если бы в «The Evil Within» со Стасом и Женей осталась возможность сохраняться, то было бы не так страшно. А тут ты, как бы это не звучало прискорбно, смертен. Причём единожды. Умрёшь — умрёшь насовсем, везде. Несправедливо, но, увы, ничего не изменишь. Не теряя времени больше, Джина мысленно перекрестилась, как временами делала при сильном испуге их со Стасом покойная мать. Только потом, после короткого «ритуала», сероглазая девушка кивнула Себастьяну и пошла в сторону Лесли паралельно изгородям. А Кастелланос в это время открыл огонь из дробовика по ближайшим одержимым, и привлекая внимание остальных. Это сыграло девушке на руку. Миновав ловушку с шипами под ногами, Женя ускорилась, прошмыгнула за Уизерсом через железную дверь. Таким образом, Погребняк-младшая оказалась в первоначальной локации кладбища из воспоминаний Джули — там, где начинали свой путь Себастьян и Джозеф по игре. А не так давно отсюда как раз ушли Ода со Стасом! Жалко, что Женька об этом не узнает. Лесли забежал в один из небольших домиков недалеко от могил, который наверняка раньше был своего рода лавкой какого-нибудь гробовщика. Черепа на полках и открытый деревянный гроб говорили сами за себя. Джина помнила и об этой локации и знала, что потом их с Себастьяном ждёт Страж — пёс. Или нет? Она что-то перепутала? Забыла? Нет, просто девушка уже не хотела гадать. Всё в этой игре подверглось изменениям. Чёрт знает, что ждёт за углом! — Лесли? — Седоволосая девушка позвала тихо. Не слишком хотелось привлекать внимание одержимых. Особенно учитывая то, что детектив сейчас навряд ли прибежит и всех перестреляет. Нужно быть предельно тихой и соблюдать осторожность. Но здравый рассудок сейчас боролся с желанием увидеть Уизерса и девушка из Рязани позвала его ещё раз, погромче, — Лесли, это я! Повезло, что долго искать не пришлось. Буквально в следующей комнате Женька нашла сидящего под столом пациента. Светловолосый юноша дрожал гораздо сильнее, чем при первой их встрече и ещё больше походил на перепуганного щенка, которого хозяева бьют и запирают в клетке каждый день и каждую ночь. Уизерс по-прежнему держался за голову, тщетно пытаясь внушить себе, что всё хорошо. Страх и ужасный голос преследователя рвали на части, не щадя, не думая. Босыми ногами Лесли бежал по пустым коридорам «Маяка». Все эти монстры и обезображенные экспериментами Рувика пациенты… Уизерс не видел такого даже в ночных кошмарах, когда лечился в лечебнице Элк-Ривер, принадлежащей уже погибшему в этом мире Валерио. Одна за другой, двери перед парнем открывались. Но не в одной из них Лесли не находил спасения и безопасности. Оттуда лишь выбегали одержимые. У них не было цели. Ими двигало лишь желание убивать всё, что дышит и двигается. В точности, как у диких зверей. Отнюдь никак не люди уже они были. Когда коридор начал сужаться, пациент не знал, что его ждёт. Впереди были светлые стены и белая дверь. Там не было крови, трещин на стенах или полу. Там не было тех зомби, что сейчас неслись за несчастным молодым человеком, словно голодные волки за хрупким кроликом. Казалось бы, вот оно — спасение близко!.. Но только Уизерс открывал дверь, как наступала кромешная тьма. Он оставался один. Наедине лишь с НИМ. С тем, кто так делал заполучить его. Этого человека Лесли боялся гораздо сильнее, чем монстров или одержимых. Ведь они по сравнению с ним — никто, блохи, пешки. Ведь именно он — создатель STEM, создатель и бог этого мира. Для «Мёбиуса» же он не более, чем призрак. Да, именно ОН — РуВик. — Лесли, прошу, посмотри на меня. Всё в порядке, слышишь? Это я. И снова этот голос. Словно звон колокольный из детского сна. Услышав его, иллюзия в виде Рувика исчезает, как и тьма вокруг, возвращая Лесли в реальность мира STEM. Сразу же он ощущает тёплые руки на своём затылке, как его осторожно, словно боясь сломать или напугать, обнимают. Так застенчиво, ненавязчиво. Но при этом так нежно и любя, как это делает любящая женщина. Без единой капли распутности или желания сломить. Нет, здесь таилось желание защитить, отгородить от всего этого. Уизерс не сразу понял, где находится. Понял лишь тогда, когда вдруг произошёл контакт с сидящим напротив него человеком. Сначала, парень хотел вскрикнуть и вырваться. Вдруг это одержимые всё-таки нашли его?! Но нет, это была она — та миниатюрная девушка, с которой Рувик разлучил пациента ещё в подвале лечебницы Валерио. Аадланд-младшая… Всё таки она его нашла. — Джина… Джина… Женя улыбнулась. Уже не сдерживаясь, она переложила одну руку со спины парня на его голову. Светлые волосы были жестковаты из-за пыли и грязи, что попадала туда за всё это время, стрижены волосы были неровно и неумело, путались между пальцев девушки… Но как же сероглазой было приятно касаться их, проникать кончиками небольших ноготков вглубь этой светлой шевелюры. Такое ощущение, словно гладишь маленького, грязненького зайчика, что был пойман на охоте совершенно случайно. Ещё, Погребняк-младшая улыбалась от того, что Лесли помнил, как её зовут здесь, в игре. В её руках он перестал дрожать, даже позволил себе немного расслабить плечи. А когда пациент посмотрел в серые глаза без единого сомнения, Евген казалось, что ещё немного и она точно не станет сдерживаться — расцелует это лицо так, чтобы никто больше к нему не прикасался. — Как же я рада, что с тобой всё в порядке, — с маленьких губок, нижняя из которых уже кровоточила, сходили эти тихие слова. Сейчас Жене казалось, что нет никакого «Мёбиуса», Рувика или ещё чего-то. Сейчас перед ней был тот самый лучик света, который исчез, когда мир живых покинула их со Стасом мама. Единственный человек, который любил своих сына и дочь. Двойки, порванная или грязная одежда после прогулки, принесли щенка с помойки в дом… Ей было не так это важно. Мама любила Стаса и Женю не за достижения, а просто за то, что у неё они были. Как она гладила их одежки, как вкусно готовила манную кашку в далёком детстве, как аккуратно расчесывала длинные русые волосы своей маленькой дочке. Евгеша не забудет эту женщину. Наоборот, она очень хотела бы стать такой же смелой, умелой и заботливой, как она. Однако, сейчас временно предаваться таким мечтаниям не было. Девушка понимала, что времени терять было нельзя, поэтому помогла Лесли выбраться из-под стола и повела за руки за собой. Молодой человек ни капли не противился. Хотя сама Женька в глубине души чувствовала осадок за то, что произошло ещё там, в подвале. Она не защитила Уизерса, а обещала. Было настолько паршиво, что Погребняк-младшая произнесла это на автомате: — Лесли, прости, что тогда я стояла, как вкопанная. Я… Мне самой было страшно. Я даже дышать боялась. Уизерс же только посмотрел на мисс Аадланд. Он не обижался. Не злился. Совсем. Напротив, он прекрасно понимал, что сестрёнка лейтенанта напугана. Сейчас все в STEM напуганы и не решаются делать рискованных ходов. Ради чего, если это может тебе дорого обойтись? Расстояние от домика гробовщика до железных дверей пациент с девушкой преодолели достаточно быстро. Вот только когда Женя толкнула дверь от себя, то вместо второй половины кладбища увидела перед собой большое поле подсолнухов. Эти жёлтые цветы с тёмными семечками в середине были ростом с Женьку и посмотреть вдаль из-за них казалось непосильной задачей. Более того, отсюда всё выглядело одинаково. — Блять! — стукнула себя по губам Евгеша за нецензурную брань, но иначе выразить эмоций сейчас она не могла. Буквально пару минут назад здесь было куча одержимых и Себастьян. А сейчас и они, и детектив, куда-то исчезли. — И что теперь? Я отсюда вообще ничего не вижу. — Амбар… Амбар, — Уизерс слегка сжал руки девушки, чувствуя присутствие своего преследователя. Эта связь… Она в каком-то смысле помогала юноше чувствовать, где сейчас может быть Рувик. И он определённо был где-то рядом. Вот и подумал Лесли, что в помещении будет безопаснее. Наивный, — В амбар, пожалуйста… В амбар, пожалуйста… Пожалуйста… — В амбар? — Аадланд-младшая немного опешила от такой просьбы. Но отказывать не стала. Ей богу, если бы могла, то всё к ногам парня бы кинула! Кроме того, каким-то чудесным образом, подсолнухи с левой стороны немного расступились, открывая обзор на старый, собранный из досок амбар. Тот самый, в котором Себастьян увидел одно из трагичных воспоминаний Рубена — смерть его сестры. Вернее, не смерть, а то, как Лаура спасла брата, обрекая себя на гибель в коме на больничной койке, — Ладно, пойдем. Только медленно и тихо. Женя неуверенно погладила большим пальцем кисть правой руки пациента. Кожа шершавая, влажная от волнения и страха. И всё же, такая приятная и мягкая, как и сам парнишка. Идя с ним за ручки, как двое ребятишек, девушка хотела бы вернуться на двенадцать лет назад. В те годы, когда всё было очень даже хорошо. Когда брат был для неё не двоечником и лентяем, а доблестным рыцарем в играх; когда мама была жива и души не чаяла в своих детях… Погребняк точно отдали бы за это многое. А у девушки перед глазами сейчас мелькали одно воспоминание за другим. Словно они сплетались в несколько. Сначала, Женя видела воспоминания какого-то мальчишки, которого школьники избивали и обзывали узкоглазым и четырехглазым из-за смешных очков и азиатского происхождения; затем видела то, как светловолосый мальчик стал свидетелем убийства своих родителей: двое людей в масках убили его мать, подожгли дом, ранили отца, но мужчина погиб при побеге от убийц из окна, мальчик оказался в руках людей в масках, а после оказался в психиатрической больнице. — Это… Лесли?! А тот мальчик кто? — Женя не говорила. Лишь в мыслях поражалась, как воспоминания сменялись одно другим. И теперь она не сомневалась: убийство семьи её любимого юноши не было спонтанным. Кажется, «Мёбиус» и здесь руку приложил. Но почему? Они ведь про Уизерса тогда ещё не знали. Или игра лгала и всё гораздо сложнее? В итоге, Евгения замерла, когда увидела своё воспоминание. Девушка узнала себя в детстве. Маленькая, худенькая девочка, лет шести, одетая в чёрную юбку, такую же чёрную тёплую кофточку и на голове был серый берет. Ребёнок стоял в черных полусапожках в луже, сжимая в руке зонтик, а другой рукой держась за руку шестнадцатилетнего юноши. Стасу было шестнадцать. И он по-прежнему был с той небрежной стрижкой. Русые волосы у парня доходили до плеч, казались жирными и не расчесанными. Одет парень был тоже в чёрное: чёрная рубашка, лёгкая куртка и брюки. Стас также стоял с зонтом, и это было странно, ведь мужчина их с детства ненавидел и предпочитал мокнуть под дождём. Подойдя ближе, Евгения окунулась в воспоминание ещё глубже и увидела ни что иное, как похороны: кладбище, голые деревья, вороны и их жуткое карканье, церемония прощания, людей было очень мало, но некоторые показались девушке знакомыми. А именно та старушка из воспоминания в парке! Когда гроб с телом матери юных Аадландов погружали в яму, малютка обняла брата, утыкаясь личиком в его бок. Стэн также стоял словно тень, бледный и с красными глазами. Впервые парень не скрывал слёз и был также безутешен, как и его сестрёнка. А малышка Джина рыдала на всё кладбище, оповещая каждого мертвеца о том, что мать покинула их. Когда прощание подошло к концу, к детям подошла та самая старушка. Обнимая их обоих, пожилая женщина также была печальна в лице. — Значит, так всё и было? — ощутив болезненный укол в сердце спросила вслух Женька. В Рязани их со Стасом мама скончалась, когда девочке было четырнадцать. А тут, похоже, ушла гораздо раньше. Но кто та женщина? Бабушка? Нет, не может быть! Мать Стаса и Жени была сиротой и выросла в стенах детского дома. И вообще, в первом воспоминании, маленькая Джина называла старушку мамой. — …мама, даже тут ты оставила нас. А эта женщина, похоже, взяла Джину и Стэна под крылышко. Вот только всё было в разы сложнее. И если сложиться судьба в STEM благополучно, Джина и Стэн об этом узнают подробнее. Обо всем, что с ними связано в этом мире. Ну, а пока Женька наконец пришла в себя уже в амбаре. Девушка и подумать не могла, что они доберутся так быстро. Возможно, слишком сильно окунулась в воспоминание. Во всяком случае, она так считала. А вот Уизерс, похоже, успел напрячься также, как при первой встрече с Викториано. Погребняк-младшая увидела, что пациент нервно озирается по сторонам и понимала, что это неспроста. Как ни крути, но это седоволосая девушка помнила — Рубен здесь повсюду, всё слышит и видит. И навряд ли ему понравилось, что пленница покинула «золотую клетку». От одной мысли об этом руки напрягаются, а брови сходятся на переносице. Евгения, конечно, не была из тех женщин, которых называют терпилами. Терпеть такое по отношению к кому-либо — унижение, самоубийство. Да и вообще, теперь Аадланд-младшая добьётся от этого негодяя ответа. В противном случае, она продолжит убегать и прятаться. Да и Лесли ему никогда не достанется. Звучит героически. Вот только как всё это исполнить? Не представляется возможным это для такой, как эта девушка. У неё нет таких сил, стрелять не умеет, а от любого одержимого шугается как от голодной собаки. Вспоминается сразу известное выражение «Как блоха слону угрожает». — Лесли, ты как? Всё хорошо? — Женя очень надеялась, что Рувик не настигнет их так скоро. В глубине души она молилась, чтобы он обратил внимание на кого-нибудь ещё. Да хоть на Кидман, чесслово! Почему именно Джина?! — Тронет… Тронет… Тронет… «Никто тебя не тронет! Не убегай от меня!», — вспомнила Женя слова той же Джули. Когда же Уизерс на это произнёс слова услышанные сейчас Женькой, то девушка напряглась. Тот же момент, что и в церкви. Только поменялось место. И седоволосая вцепилась пальцами в края своего халата, когда парнишка в робе душевнобольного указал пальцем за её спину и воскликнул: — Он! Он здесь! Да и Погребняк сама все поняла, когда ощутила холод на своих плечах, даже сквозь одежду. Мурашки побежали по телу так, как будто Евгению холодной водой с ведра окатили. А ледяные пальцы между тем нетерпеливо и легонько стукали по плечам девушки, так требовательно, нагло. Властитель требовал от пленницы повиновения, и вскоре он его получил. Когда Джина повернула голову и серые глаза взглянули через левое плечо, то услышали довольную ухмылку, а на обожженных губах появилась улыбка. Рубен вновь чувствовал своё превосходство. А голос его выражал… Не ненависть к столь глупой и трусливой Аадланд, нет! То были лишь смешанные чувства: удушающая страсть, сводящая с последних кусочков ума влюбленность, приправленные столь нежной и пугающей одержимостью девушкой с седыми волосами. — Попалась, Джина.