* * *
Антон зевал во весь рот, потирая глаз кулаком, словно ребенок. Вторая рука оттягивала край футболки, прикрывая бедра. Что за странный человек, ночью сам с себя все снимает, а днем так старательно скрывает всю наготу, словно на него сам Христос в окошко глазеет. Антон не выспался. А ещё с утра он на четвереньках приполз ко мне в постель, жаловался на больную спину, шею, поясницу и на то, что сегодня на смену не пойдет. Понятно. Мы не помним, что нас уволили. Как вообще можно столько бухать, Тошенька. — Ну правда, — он поднялся с табуретки и босыми ногами прошагал по направлению ко мне. — Я существовать не могу нормально, а ты меня… на шест… хочешь… Я промолчал. Мне интересно, насколько далеко зайдут его просьбы и как сильно он огорчится, а может быть и обрадуется, когда узнает что теперь ему вовсе никуда не нужно ходить. Кроме института, само собой. — Ну Игор-рь, — продолжал ныть он, хоть и не так отвратительно по-детски, как умеет. — Я все отработаю, — прижался сзади, обнял за пояс и ткнулся лбом мне в затылок. Клянусь, в кухне только от плиты стало жарче. — Правда… — Ты «отработать» должен дважды, солнышко, — Антон аж вздрогнул, настолько резко я подал голос, однако не остранился. — С чего вдруг? Я тебе какой-то спор проиграл? — Ты, Тошенька, ебучий магнит для приключений, — разговаривать с человеком у себя за спиной — не очень-то комфортно, поэтому я отвлекся от плиты и повернулся к Антону лицом, — особенно тех, которые касаются твоей прелестной задницы. А сам ты её защитить почему-то не можешь, — вообще-то, моей целью было полапать его за бока, но руки неожиданно для меня нашлись на ягодицах студента. Ой. Я и не заметил, интересно, как так вышло. — М-м, ты устроил из-за меня дебош в клубе? — Антон лизнул меня в щёку, точно маленький щенок. Это такая глупость, но я почему-то в восторге. — Знаешь, это очень приятно, что ты меня защищаешь… Такой романтик, боже, — засмеялся и толкнул ближе к столу, проявляя какую-то просто ненормальную для него активность. — Просто скажи, что тебя это заводит. Дыхание сбивается до сих пор, настолько интимной и трепетной порой бывает атмосфера. Я не помню, когда у меня такое было в последний раз. А было ли вообще, или Антон из породы «тех самых», про которых пишут в однотипных женских романах? Иногда мне начинает казаться, что весь последний месяц я прожил в сказочном сне, а наяву Антон продолжает морозиться и отталкивать меня. Я же не смогу жить как прежде, если проснусь, да?.. — У меня нет странных фетишей, — улыбнулся Антон, а я сделал вид, что не помню, как неделю назад он просил меня снять рубашку, но оставить галстук, — я просто подумал, это довольно мило, что ты вступаешься за меня, — он так очаровательно улыбнулся и с такой лаской прислонился к моим губам, что я и наяву вовсе забыл, что там было неделю назад, пять дней назад, что было позавчера и несколько часов назад — тоже. По телу пошла дрожь. В целом, я всё ещё помнил, что нам нужно поговорить и что это очень важно, но уже не хотелось. У Антона такое хорошее настроение. Не хочу портить его никакими известиями. — Ты наконец-то научился целоваться, — пришлось оттаскивать его за волосы, настолько Антон увлекся. Естественно, он тут же состроил недовольную мину и кусил меня за губу. — Только хватит кусаться! — Ну ты вкусный, — он состроил глазки и, честное слово, был похож на кота, которого схватили за шкирку и оторвали от крынки со сметаной. — Значит, в следующий раз запрещу сплевывать, — хмыкнул я и отпустил его. Антон с хмурым видом отошел от меня, одним движением руки распустил хвостик, который я, видимо, помял своей лапой, зажал резинку во рту и пару раз провел пальцы сквозь пряди. Это все выглядело настолько сногшибательно, что на пару секунд у меня из головы вылетело абсолютно всё. Кажется, после подобного представления от другого пацана я и потерял свою натуральность. — Ты уже написал заявление? — поинтересовался я, потому что, судя по всему, через пять минут у меня мозг отключится окончательно. Антон поднял непонимающий взгляд, накручивая резинку на вновь собранные в гульку волосы. — Какое заявление? — Об увольнении, Тош. Выражение его лица было просто непередаваемым. Пьяный и трезвый он очень различается — в клубе я видел что-то вроде «ну, штош…», а тут прям ахуй ахуем. — Всмысле? Почему? — подрагивающим голосом спросил Антон. Руки так и оставались на месте, он не смог докрутить последнюю петлю на волосах. — Во-первых: ты нарушил правила контракта, — поймав вопросительный взгляд студента, я уточнил: — со дня устройства в клуб тебе год нельзя было заводить отношения. — Но я же… — Без «но», — сухо отрезал я. — Никаких отношений. Тем более — с начальником. Считай, ты меня совратил, это как минимум наглость. Ну или это мои превышения полномочий. — Игорь! — возмущённо вскрикнул Антон, видимо, не нашёлся что ответить. — Во-вторых, — грозно начал я, но голос неожиданно для меня самого стал мягче и трусливее, — я не хочу, чтобы на тебя глазел кто попало. И мало того, что на тебя смотрят! Мне не нравится, что они ещё имеют смелость говорить с тобой, заигрывать, звать в этот злоебучий отель… Я… блять… — Ты ревнуешь? — с видом утверждения, но вопросительной интонацией выдал Антон, пока я тупо не мог подобрать слов. Я категорически не желал соглашаться с ним, искал, как бы оправдаться, но все казалось бесполезно. Это очевидная и совершенно естественная вещь, которую нельзя отрицать. — Я ревную. Антон издал нервный смешок и дозаплел волосы. — И что мне теперь из-за твоей ревности делать? — теперь его голос не просто подрагивал. Это стало натуральной дрожью, тряской, какую можно наблюдать на руках пенсионеров за восемьдесят. — Будешь жить у меня на содержании, — я продолжал говорить невозмутимым тоном, что, похоже, только раздражало студента, — потом найдешь работу по специальности. Не вижу проблем. — А кредиты? Что я с этим по-твоему делать должен? Ответ на этот вопрос я прекрасно знал, но голос Раута прозвучал настолько отчаянно, что меня прожгла вина и на пару секунд голову заполнил лишь один вопрос: «что я наделал?» — Может, ты передумаешь? — с надеждой переспросил он, пока я стоял в ступоре от его интонаций. — Пожалуйста… Ты же знаешь, какие у меня долги. Антон упал на колени и вцепился в мою ногу. Мне стало стыдно только потому, что я довел его до этого, но я и не думал потакать ему. Господи, да я готов сам до конца жизни батрачить до обмороков, чтобы выплатить его кредиты, лишь бы больше не видеть что его трогают всякие извращенцы! — У нас, Антон, — я сел рядом и взял его руки в свои. — Теперь это не только твои долги, они наши. Ты не один. Не строй из себя кого попало только для того, чтобы не разочаровать меня. Хорошо? Антон всхлипнул, неверящим взглядом смотря на меня. Не знаю, сколько эмоций я успел прогнать через эти глаза за последние десять минут, но вся эта безумная живость мне нравилась просто до опиздения. Антон — человек, у которого взгляд может показать намного больше, чем мимика, жесты и тем более — слова. Смысл сказанного наконец дошёл до студента, потому что, похоже, до этого он удивлялся лишь тому факту, что я умею говорить. Антон активно закивал и бросился мне на шею с такой радостью и восторгом, с какой дети встречают своих родителей после командировок. Видимо, ему не чужды такие эмоции.В отличии от меня.
— Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю, — горячо прошептал Антон, обнимая так крепко, что мне казалось, что у меня треснут верхние ребра, ключицы и разлетятся шейные позвонки. Больно, но это лучший показатель любви с его стороны. Он оторвался от меня только спустя минуту безбожно крепких объятий. За тонкими линзами очков на ресницах блестели слезы, которые мне до неприличия сильно хотелось сцеловать и убрать с этих глаз навеки вечные. — Спасибо, — словно в завершение своей замечательной тираде, восхваляющей великолепного меня, выдохнул Антон и… чмокнул меня в щёку. — И это все? — Моему возмущению не было предела. Я тут вроде заявил, что теперь он за мой счёт живёт, а мне в ответ… Ебаный поцелуйчик в щёчку? — Радуйся. Я сначала тебя ударить хотел, а потом засосать, — он пожал плечами и отстранился, — но у нас есть средний вариант. И хорошо. — За что? — вопросил я, но мне в этот же момент честно стало похуй, что я такого сделал, поэтому мотнул головой и сменил реплику: — Нет. Давай. — Что «давай»? — Бей. Антон смерил меня взглядом, в моем согласии на такой исход событий понимая явно не больше моего. Я даже не знал причины, почему меня стоит бить. Но зато я стабилен. Стабильно деградирую, так сказать, раз готов терпеть побои за хоть какую-то близость. — Тебе самому не жалко эту мордашку портить? — вскинул бровь Антон. — Ну, мне же она досталась бесплатно, — я заулыбался слишком лучезарно для человека, которому сейчас прилетит от его же возлюбленного на добровольной основе, — так что похуй. Бей, не бойся. — Надеюсь, ты меня не задушишь, когда я буду спать, — ухмыльнулся Антон, отполз чуть дальше и замахнулся. Кулак прилетел мне в щёку с такой силой, с какой, наверное, только спящая красавица могла уколоться веретеном. Антон ударил в аккурат по скуле, словно пытался наверняка удостовериться, что мне будет больно. Там скоро точно расцветет синяк, из-за которого меня точно начнет доставать Жанна. Я не успел толком оклематься, а Антон уже опрокинул меня на пол и влез сверху, фиксируя мои две руки своей одной лапищей. Я и не придавал значения тому, что он больше меня, причем не на крохотные пару миллиметров роста и полкилограмма веса. У него даже ладони крупнее моих! В губы он впился с таким осторвенением, словно и впрямь собирался сожрать меня. Понятия не имею, кем он себя возомнил, но я был в восторге от такой его игры. От укусов, глухих рыков, от того, как он ерзает на моих бедрах, с какой неохотой отстранился, с явно нехорошими намерениями поглядывая на шею. — Насильник, блять, — прошипел я. — Ну, какого нашёл, — Антон в ответ блеснул клыками и отпустил руки, хотя не спешил вставать. Вновь заерзал, уже ощутимо отирая задницей мой член. Охуеть блять. На полу кухни у меня ещё ни с кем не было. — Чудесного и заебатого, — освобождённые конечности быстро оказались под растянутой серой футболкой Антона, который в ответ вновь издал низкий рык. — Плиту отключи и продолжим. Сгорит же все нахуй. Студент закатил глаза, недовольно вздохнул и поднялся на ноги, следуя исполнять выданное задание. Я остался на полу, смотреть на своего послушного котика, так по-домашнему выглядящего в этой самой футболке и черных трусах с листом марихуаны во всю задницу.