* * *
На кладбище было сыро, холодно и страшно. Я не люблю кладбища. Мало того, что тут пахнет смертью и покоятся сотни, если не тысячи мертвых тел, так у меня ещё были не очень хорошие воспоминания, связанные с ним. Как-то на похоронах бабушки меня чуть не украл довольно приятной наружности дяденька, работник этого места. Слава богу, что родители тогда вовремя заметили, как их ребенок общается с по(ту)сторонним взрослым, и что тогда я ещё не начал протестовать против той гомофобии, в которой меня воспитывали всё детство. Иначе бы они отдали меня на растерзание тому дяденьке, и тогда я точно бы начал шугаться мужчин. Особенно с усами. Антон уверенно шагал по заросшим тропинкам между могилами. Кругом все было таким же неухоженным и покосившимся, даже стоял один деревянный крест, взбухший от ливней, покрытый мохом и трещинами. Кто-то давно его не навещал… Антон, конечно, предупредил меня, но я все равно споткнулся о чью-то ограду. Мне стало жаль человека, у которого снесли даже надгробие и от могилы которого осталась лишь ржавая оградка, давно утонувшая в земле и высокой, жухлой траве. А ещё я начал сомневаться в том, был ли выбор ехать вместе с Антоном правильным. Ну, из плюсов было хотя бы то, что в этот раз мой ненаглядный добирался сюда не на автобусе, а с личным водителем в виде меня же. Среди множества неухоженных и забытых могил виднелась одна, за которой явно старались ухаживать по мере возможности. Вот только какой-то ужасный куст действительно рос в сторону надгробия мужчины, фамилия на котором и соседнем говорили о том, что это и есть цель нашей экспедиции. Здесь покоятся родители моего Тоши. — Привет, мам, пап, — буднично поздоровался Антон с могилами, улыбаясь во все тридцать два. — Я сегодня раньше, чем обычно. Вы же не против? — он осторожно переступил ограждение и подошёл к одному из холодных камней, стряхивая с него опавшую хвою лиственницы. — Я недавно на практику вышел. Дети такие забавные. Мне кажется, одна девчонка уже на меня запала, это ужасно… Я молча стоял перед надгробиями, вглядываясь в улыбающееся лицо женщины, которая кажется такой неприступной и холодной на татуировке на плече у Антона, и в почти безэмоциональное, но расслабленное лицо мужчины. Антон как-то ну просто до неприличия похож на своего отца. Ну, я хотя бы теперь знаю, как он он будет выглядеть в сорок пять. А может и во все пятьдесят, если он бросит курить и продолжит вести относительно здоровый образ жизни. Ну и я заодно тоже. Антон продолжал разговаривать с родителями, заботливо подстригая тот самый куст и убирая хвою и поналетевшие откуда-то немногочисленные листья. Интересно, а когда я умру, он будет так же и о моей могиле заботиться?.. Я опустил взгляд в землю, перебирая в пальцах вещи по карманам. Среди перчаток и чёрт знает откуда взявшейся мелочи я выудил бархатную коробочку. Прям как из фильмов, ха-ха. Вот только в отличии от них кольцо там было не одно, а два, ибо законы великой и необъятной против однополых браков, и следовательно помолвочное кольцо дарить бесполезно. Так что сразу обручальные, хули. Шел шестой час дня, а у меня так и не нашлось более-менее удачного момента. Антону все время надо было куда-то идти, что-то делать. А на кладбище дарить такие подарки — вообще ужасная идея. Придется снова ждать, потому что заранее я ничего не спланировал. Как всегда. Антон продолжал суетиться на могилке, а я продолжал с таким же интересом и счастьем смотреть на него. Какая разница, есть у него лишняя железка на пальце или нет, и когда она была подарена, если он и так мой. Мой котёнок, влюбленный в меня так же безгранично, как и я в него.* * *
Вся моя жизнь, казалось, вот-вот закончится в этой пробке. Людей из поселков перло в город так неожиданно много для четверга, что становилось страшно. А что могло бы быть в воскресенье? Вот, блин, и ответ на вопрос, почему Антон возвращался после таких посещений поздно — потому что люди, блять, в срочном порядке возвращаются домой со своих дачных участков. Меня начинало тошнить, становилось душно. И слава богу, что мы уже были на подъезде к городу, иначе бы я прямо здесь бросил машину и дальше пошел пешком между рядов таких же заебанных всем и вся путников. Если бы не Антон, рука которого лежала на моем колене часа полтора уже точно и который заснул сразу же после акта такого милого, но крохотного внимания, я бы уже свихнулся. И это я говорю не только про пробку, но и про январско-февральско-мартовскую мозгоеблю со вторым клубом, три смены квартиры (которых без него, в принципе, и не произошло бы) и, в конце концов, про недотрах и глупых партнёров с актерскими замашками. Антон, конечно, тоже однажды предпринял попытку оглушить меня, но, во-первых, он был бухой как суслик, во-вторых, я его заставил кончить без прикосновений к члену одним лишь воздействием на простату. Где моя медаль, я чемпион по сексу, ёлы-палы. Антон издал какой-то непонятный звук, оторвал ладонь от моей ноги, ударившись об руль, конечно же, и попытался минимально вытянуть руки и потянуться, отрывая спину от сиденья. Мне было сложно поверить, что я восхищаюсь даже такими простыми его действиями. — Блять, — о, я тоже готов каждый день просыпаться с такими словами, Тош, — мы все ещё здесь. Мы хоть на метр сдвинулись? — У меня такое чувство, что нет, — нервно усмехнулся я и переключил все свое внимание на Тошу. — Хорошо поспал? — С хуя ли я должен хорошо спать в таких обстоятельствах, — он зевнул, доказывая то, что просто физически не мог выспаться в подобных условиях. Правда, сразу после этого его рука снова легла на мое колено, но на этот раз уже не так бездумно и мимолётно, а последовавшие после небольшой паузы слова меня вовсе шокировали. — Если я пиздец как тебя хочу. Я, кажется, потерял дар речи и дыхания и ещё секунд пять смотрел в совершенно случайную точку, пока Антон по-хозяйски оглаживал бедро с внутренней стороны, заходя чересчур далеко как для обычной ласки. — Антош, — я накрыл его руку своей, но Антон уже скользнул на член и сжал его, играясь и прекрасно зная, что последние две недели он томил меня воздержанием. — Ну То-оша, твою мать… Ты не мог придумать места получше… — Неа, — Антон улыбнулся и сверкнул глазами с таким непривычным огнем, что у меня не хватило никаких сил чтоб сопротивляться. Пальцы собственнически обхватили бегунок на молнии ширинки и потянули вниз. А вот дальше Антону потребовалось отстегнуть ремень безопасности, и не только для того, чтоб с помощью второй руки расстегнуть ремень и на джинсах. Длинные пальцы легко обхватили хер сквозь ткань трусов, надрачивая с такой же лёгкостью и изяществом, с каким могла бы это делать придворная дама. Я был готов кончить уже только от этого, но Антон в последний момент прекратил, заставляя член пульсировать от отобранной ласки. И улыбался. Довольно, облизывая губы и демонстрируя своих внутренних демонов во всей красе. Он специально подождал, пока возбуждение спадет и я перестану хотя бы так часто дышать, наклонился, подлезая мне под руку, и стал вылизывать головку, все так же через ткань, вымоченную насквозь в естественной смазке. Даже насадился на неё ртом и пару раз двинул головой, но потом, видимо, решил, что это не самое лучшее занятие и что, — о Господи, неужели, — пора перестать меня мучать. Спустил резинку трусов под основание члена, при этом придерживая пальцем, чтоб не вреза́лась в кожу, и с первого раза вобрал его в себя полностью. Мне хотелось выть от того, каким же порой неадекватным бывает мой котик. Но, боже ж ты мой, каким же фантастическим был этот минет.* * *
Странно, что после произошедшего в пробке мы как ни в чем не бывало зашли домой. Никто не лез целоваться, потому что Антон развратом с порога обычно не занимается, а я все ещё пытался отойти от шока. Он у меня ебанутый… Такой ебанутый, что я хочу провести с ним всю жизнь. Целиком и полностью. Да я его не просто люблю, я не смогу без него жить! Я не представляю жизнь без этой его скромности и при этом таких неожиданных выкрутасов средь бела дня! — Антош. — М? — быстро отозвался он, оборачиваясь ко мне и попутно скидывая кеды. Я снова забыл, как говорить. Его спокойное выражение лица и то, что он абсолютно ничего не подозревает, пока я перебираю в пальцах коробочку в кармане, абсолютно обескураживало. О боги, я не имею но малейшего понятия, что говорить! — Прости, я не смог сегодня найти более подходящего момента, — наконец выдохнул я, а Антон непонимающе склонил голову. — Антон, я ужасно тебя люблю. И я хочу чтобы нас связывало что-то помимо слов и эмоций… — Ты решил сделать на меня приворот? — перебил он меня, усмехаясь, и сердце у меня застучало где-то в глотке. А если он не готов к такому шагу? Что мне тогда делать?! — Зачем ты мне это говоришь? Да и зачем он в общем? Я тебя и так люблю… — Я готов отдать тебе своё сердце и душу, — не смотря ни на что, продолжал я, хотя это становилось сложнее с каждым звуком. — А ты мне своё? Пальцы легко вытащили из кармана коробочку и раскрыли её почти в одно движение. Тот самый предмет, из-за которого у меня перехватывало дыхание весь этот день, сейчас заставил перестать дышать и Антона. — Да. Да, да, Господи, да! У тебя были сомнения? — он заулыбался широко и счастливо, и мне показалось, что у него сейчас треснут и порвутся уголки губ. Прежде, чем он кинулся ко мне в объятия, я надел кольцо на безымянный палец его левой руки. И, Господи, как же правильно оно смотрелось на нём. — Но это же левая рука, — Антон на секунду нахмурил брови, но я перевёл его внимание и эмоции на другие объекты, и по быстрому чмоку в губы можно легко догадаться, что этот объект, вернее, субъект — я. — Гомосексуалы носят на левых, — пояснил я, и Антон кивнул, забирая с коробочки второе кольцо и идентично надевая его мне. Мне хотелось визжать, как будто предложение сделал он, а не я.