Я, ты, МЫ

– Лейт, у одной меня сейчас дежавю? – Амарис протянула руку, дотронувшись до невидимой стены перед собой. – Вы такое уже видели? – Джаспер оживлённо принюхался, – Эй, а где Рей? – И это, и исчезновение нашей недособаки. Привыкай, – с завидным спокойствием хмыкнул Лейтон. – Я чувствую воду, но очень странно, – Ляпис завертела головой, – Она есть, и её нет… А потом она снова есть, далеко отсюда. Но это та же вода. – Это надолго? – снова спросил оборотень. Опал приосанилась. Конечно, немного неуместно, учитывая ситуацию, но всё же к её составляющим обращались как к экспертам. – Вообще мы сами с такой штукой сделать ничего не смогли. Но она исчезла утром. Наверное, Ла в стадии разработки, – чуть подумав, ответила танцор балета. – Ага, линяет, – Джаспер втянул воздух своим бездонным носом, – Скажите, один я чувствую... Хм, свежесть? – Ещё вода, – Ляпис показала куда-то вбок, – Там. Озеро. Пойдём? – Учитывая то, что в прошлый раз у стены на нас напала аватара, думаю, предложение Ляпис нам подходит. Что скажешь, Лейт? Общая голова кивнула. – Эй! А меня кто-нибудь спрашивает? У меня нет сил смотреть на воду! – Так не смотри, – пожала плечами Ляпис, – Сам пойдёшь, или тебя посадить на цепь? Джаспер пробормотал что-то непечатное, пнув невидимую стену. Ткань пространства отозвалась с почти нежным звуком, похожим на писк. Перед мысленным взором Амарис отчего-то появился целлофан. – Да и не больно-то хотелось, – только и мог что буркнуть оборотень. После взятия курса к озеру настроение Ляпис резко улучшилось. Судя по всему, она просто не могла представить своей жизни без воды. – Вот оно! Озеро было неровным по очертаниям и в некоторых местах бурно заросшим зеленью. Интенсивно пахло тиной. – Здесь кто-то есть, – вдруг остановился Джаспер, загораживая друзьям путь левой рукой, – Большой. Старый. Опал недоуменно огляделась: – В таком случае, он превосходно прячется. – Очень большой! – ещё раз кивнул Джаспер, как вдруг раздался восторженный крик Ляпис. Овраг перед водой пришёл в движение. В озеро тут же скатился целый сонм лягушек и даже пара ондатр. Испуганно крикнула птица. На замшелом массиве наметилась трещина – и поднялась лопатообразная голова, усеянная мелкими зубами. Молочные глаза повернулись к путникам, пока громадина выпутывала лапы. Из-под неё донёсся резкий запах земли. – О, потоки мира, – зашептала Ляпис, – Какой же ты стал большой… – Кто это?! – скорее пискнула, нежели сказала Опал, пятясь. – Не подходи... Ляпис, вернись! – Тиктаалик, помнишь меня? – девушка увернулась от захвата Джаспера. На её лице замерла мечтательная улыбка, – Ты был совсем малышом, когда я видела тебя в последний раз. Огромное животное медленно повернуло голову, и из его груди раздался стон. – Тихо, тихо, маленький… – Ляпис подходила всё ближе, протягивая к существу руку. То издавало клокочущие звуки, шумно втягивая носом воздух. – Ляпис, не подходи к нему! – практически прорычал оборотень. – Он не опасен, Тиктаалик принадлежал одной из наших сестёр… Тише, не бойся Джаспера. Первой неявную перемену заметила Опал. Перепончатая лапа существа смела грязь и напряглась, а из воды показались очертания хвоста. Джаспер рванул вперёд со скоростью молнии, буквально выхватив девушку из мощных челюстей. Животное бестолково замесило лапами, вертя поскрипывающей от старости головой. – Ты что творишь?! – Ляпис с негодованием вырвалась, – Он не опасен! – Очнись, он хочет тебя съесть! Стой за мной. – Не трогай его! – Ребята, назад, он прыгает! – завопил Лейт. Мощный хвост смог вытолкнуть тело из воды, и теперь на путников мчалась колоссальная туша. Тиктаалик подхрамывал, но его намерения были ясны как день. Джаспер сгрёб надзирательницу в охапку и перепрыгнул через прибрежный валун. От удара Тиктаалика кусок скалы с треском раскололся, и на морде животного расплылся алый цветок. От раздавшегося следом рыка в озере пошла рябью вода. – Я убью его. Он старый и сумасшедший. Опал, держи Ляпис. Девушка с болезненным воплем схватила оборотня за волосы: – Не смей! – Его время вышло. Он не понимает, что творит. Отпусти. – Нет! Джаспер принял звериный облик, и у девушки в руках остался только клочок меха. Опал отступила, обняв подругу всеми руками: – Не смотри. – Нет! Не смей, нет! Джаспер! Её крик привлёк внимание древнего хищника, из пасти которого потянулась желтоватая слюна. Всё или ничего. Оборотень припал к земле и в самый последний момент бросился Тиктаалику под брюхо, и, перевернувшись на спину, выставил вверх острые когти. Послышался звук разрываемый кожи – и атакующее создание упало прямо перед Опал, вывалив и прикусив собственный язык. Оно было мертво. Ляпис вывернулась из рук друзей и бросилась к Джасперу, который, шатаясь, вылез из-за веслообразного хвоста, уже приняв человеческий облик. Его руки по локоть были испачканы кровью. – Ты! Оборотень наклонился – и в этот же самый момент девушка запечатлела на его щеке звонкую пощёчину. К удивлению Опал, Джаспер перенёс это невероятно спокойно. – Почему... Почему ты лишаешь меня всего, что мне было дорого?! – крикнула она, и её голос тут же оборвался на бессильном всхлипе. – Ляпис… – Не прикасайся ко мне! Ты убийца! – она попятилась к огромному телу мёртвого зверя. Джаспер отпустил протянутую руку и направился к воде. – Эй ты как? – решившись на роль посла, осторожно подошёл к оборотню Лейтон. – Она меня ненавидит. А в остальном хорошо, – Джаспер невесело шмыгнул носом, глядя, как подсыхающая кровь размывается до коричневых струй, уходящих в почти неподвижную воду. – Ты сделал то, что должен был. Она поймёт, – мягко опустила руку на его плечо Амарис, обернувшись на скрипящий звук. Из тела мёртвого Тиктаалика показались светящиеся голубоватые ростки. Его плоть становилась колонией необычайно красивых растений. «Тот медведь…» – припомнив выходца из Резервации, начала было Амарис, но так и не договорила. Вероятно, так умирали все древние существа, а люди даже не подозревали о своём невежестве. Ляпис, зачеркнув воду, мерно поливала растущий сад на погибшем теле, и на её щеках блестели дорожки слёз. Опал пробормотала несколько слов сочувствия, но девушка лишь замотала головой. Хочет побыть наедине со своими мыслями. А ведь день так хорошо начинался! Путники разбрелись каждый в свою сторону, и озеро погрузилось в молчание. Амарис и Лейтон не ссорились, но на всякий случай вели внутренний диалог. «Мне очень жаль Ляпис» – наконец произнёс Лейтон. Они обошли большую часть озера и теперь собирали сушняк для костра. Сзади раздались шаги. Джаспер. Мокрый. – Купался? – зачем-то поинтересовалась Амарис. – Не совсем, – в одной руке оборотня была зажата верхняя одежда, свёрнутая в на редкость аккуратный прямоугольник, а в другой разместилась посверкивающая розовой чешуёй рыба. В наступающих сумерках его кожа не казалось столь странной из-за красных полос и основного апельсинового фона. На груди и боках белели зажившие шрамы. – Ляпис не видели?.. Эй, чего уставились? – А! Нет, извини, – стушевались оба товарища по несчастью, – В последний раз она была возле ямы, в которой лежал тот огромный зверь. Тяжёлые черты лица Джаспера почти неуловимо изменились: – Ясно. Ни пуха мне, я пошёл мириться... Она огонь развела? – жёлтые глаза повернулись в нужную сторону, поймав отблеск занимающегося пламени. …– О, сушняк как раз... – Ляпис вскочила, приветствуя Опал, но, увидев Джаспера, осеклась, – …кстати. – Вот, – перед ней плюхнулась рыбина длиной в добрый локоть. Ляпис не пошевелилась. – Это твоя любимая. Я знаю. И… Прости меня, – он сел поодаль, выжимая намокшие концы волос. – Мне не нужны ни твои извинения, ни твоя рыба. – Хорошо, воля твоя. Значит, её смерть была напрасной. Жёлтые и синие глаза с минуту играли в гляделки, а затем Ляпис, превратив часть воды в ледяной нож, начала молча разделывать добычу. Показалось красное мясо: рыба была благородным представителем семейства сёмг и кижучей. У кого-то явно губа не дура. – Слушай, надо поговорить… Ляпис, не притворяйся глухой, пожалуйста!.. Спасибо. Если бы было возможно, я бы сохранил тому зверю жизнь. Я никогда не убивал для удовольствия. Подарил ему покой. Не будь эгоистичной, он заслужил спать и не видеть снов, и больше не страдает от голода и немощного тела… Ляпис? – Этого бы не случилось… – на нож капнула слеза, и маленькое тело заметно сгорбилось, – Если бы тебя не было. Если бы ты не родился, не было бы всего этого. От тебя одни беды. Опал испуганно сглотнула, боясь даже пошевелить ветки в костре, словно ощущая неприятное прикосновение этих слов. – А ты знаешь, ведь я чуть не умер в утробе матери. Мой брат умер, а я выжил. Жаль. Стоило выжить именно ему. Не мне. Девушка подняла на оборотня глаза, в которых заплескались удивление и стыд. – Как это случилось? – решилась Опал. – Обычное дело, – Джаспер пожал плечами, – Моя мать забеременела в тяжёлую пору. Такое бывает, беременность росомах может наступать через полгода после спаривания. Чаще всего рождаются двойни… Хм. Я не виню, не упрекаю её в решении запустить процесс уничтожения зародышей, но… Это не сработало. Но умер один, а я остался. Мать ела очень мало, поэтому моё тело поглотило второго. Я родился полосатым: не жёлтым, как моя мать, и не красным, как отец. Оранжевым с полосками. И очень большим. Проклятым, поскольку после меня мать уже не смогла забеременеть… Обычно росомахи маленькие и коренастые – поэтому надо мной издевались. И я начал давать сдачи. А потом, когда подрос, сбил из своего вымирающего племени войско, и мы отправились в незнакомые земли, чтобы перекраивать мир под себя. Так что я едва ли был желанным ребёнком, но моя эгоистичная жажда жизни выцарапала меня из небытия. А теперь, – жёлтые глаза повернулись к Ляпис, – Обвини меня в этом, если сможешь. Девушка резко отвела взгляд. Опал тоже выглядела потрясённой. Джаспер встряхнулся, укладывая мех: – Итак, кто следующий по части историй у костра? Амарис, Лейт, я страсть как хочу послушать о современном мире! Какие промыслы сейчас в ходу? Ездят ли ещё на лошадях? Опал поначалу испугалась такого резкого переключения, но потом выдохнула: судя по всему, Джаспер так часто пересказывал историю своей жизни, что она перестала его волновать. – В современном мире появилось много чего интересного. Сейчас актуальны профессии, связанные с добычей и переработкой информации. На лошадях всё ещё ездят, но редко. Сейчас в ходу машины, самолёты и даже космические корабли, – прилежно принялся рассказывать Лейтон. – Космические? И куда на них плавают? – На них летают. Например, на Луну. – Ба, на луну? Ты слышала, Ляпис?.. А, Ляпис? Пока они говорили, девушка отошла от костра, и, сев на берегу, приняла грызть сырую рыбу. – Разберёмся, – накинув одежду на чуть высохшее тело, Джаспер потопал к ней, – Ну и чего ты свалила? – Не стоило мне этого говорить. – Ну да. А мне не стоило рубить твою распрекрасную иву. Что сделано то сделано, как ни крути. А теперь не дури и давай сюда рыбу, её нужно приготовить… Так. А теперь вставай… Вот так, – оборотень взял девушку за руку, да так, что хрупкая ладошка просто утонула в его широкой лапище. Ляпис встала и тут же отдёрнула руку, словно дотронулась до горячих углей. – Вот и отлично. Идём к костру. Мир или как? – Думаю, ты был прав… Насчёт Тиктаалика. – Меня только вот что интересует, – встряла в разбор полётов Амарис, – Эта зверюга показалась на редкость древней. Если ты видела её ещё детёнышем, то… Сколько же вам лет, ребята? Джаспер задумчиво лизнул нос: – Когда я встретился с моей бессменной надзирательницей, мне было сорок шесть циклов… Чего вы так уставились, оборотни практически не стареют! – Извини, извини, – Опал смущённо поскребла затылок, – А как долго вы... Ну, в водно-цепочных отношениях? Хранительница озера и оборотень снова недоуменно взглянули друг на друга. – Кажется, около двух или трёх лун, – наконец, припомнила Ляпис. – Определённо. Я помню, как наступила зима... Ляпис, нас не насторожило, что мы очнулись осенью... Ляпис? – Мы спали и могли не проснуться… Никогда. Ла просто бы проглотила нас и могла… Нет, не могу! Послышался всплеск: за плечами девушки распустились невероятные крылья из водяных струй. Их кончики закрыли глаза владелицы, стараясь уберечь её от шока. – Ни черта не ладится с разговорами над этим костром. Я его лучше затушу, – Лейтон поднял общее тело и хотел было сходить за водой, как Ляпис согласно прихлопнула противоположную стихию одним из краёв крыльев. – Вот что, – рассудив, что лезть в эту патовую ситуацию ни к чему, скрестила руки на груди Амарис, – У нас с Лейтом осталось одно дело. А вы ложитесь спать. Мой сосед по несчастью сто пудов вскочит в пять утра и пойдёт проверять, исчезла ли стена. Так что до завтра. Это был тяжёлый день.